Глава 3: Неудача? (2/2)
Вернувшись в офис, он закрыл досье свидетелей на своём компьютереи позвонил криминалистам.— Да, мистер Эджворт?— Как вы узнали, что это был я? — удивлённо спросил прокурор.— После вашего последнего звонка, в котором вы чуть ли не оторвали Салли голову, я настроил телефон так, чтобы каждый раз, когда вы звоните, он показывал слово "демон" вместо вашего номера, — пояснил он.— Хах.Мне лучше не говорить, что из-за их небрежной работы, защита смогла протестовать против моего в остальном безупречного плана.
— Как предусмотрительно с вашей стороны. Я бы хотел поговорить с начальником отдела, что подводит меня к делу Фей.— Что вы хотите?— Всё, что вы можете дать.— Разбитая лампа, написанная кровью записка, статуэтка мыслителя, которая была часами… Я могу добавить схему места преступления, если хотите, — предложил он.— Было бы хорошо. А что написано в записке? — спросил Майлз, перекладывая телефон в левую руку, чтобы начать писать.— Майя.— Имя убийцы. Какой рукой?— Правой.— Были ли какие-нибудь фотографии или другие доказательства того, что жертва была правшой?— Ну, вы бы могли спросить у её подчинённого?— Он адвокат подсудимой.— Серьёзно? Он ненавидел своего босса?— Я сомневаюсь в этом, — Майлз сделал пометку, чтобы изучить этот вопрос, — Хорошо, а что насчёт статуэтки с часами?— Ох! Они были орудием убийства два дня назад.— Почему орудие убийства находится у адвоката? — сердито спросил прокурор.— Расслабься, мужик. Наше орудие здесь. Это… Я думаю, что тот влюблённый дурак сделал ещё одни. В тот день мы узнали, что они были сделаны подсудимым собственноручно. Подождите-ка, у меня есть имя… Ларри Батц.Willst du mich verarschen? [Вы надо мной издеваетесь?] Почему? Что эти два идиота задумали?
— Мы проверили, когда были куплена статуэтка… эм, часы.— У меня здесь есть фотография. Действительно сложно сказать, что это часы, — заявил Майлз и выделил в тексте слова "статуэтка" и "часы".— Именно на этом и споткнулся настоящий преступник в прошлый раз. Но на самом деле, наше оружие сейчас не более чем статуэтка. Кто-то вытащил часовой механизм, так что они пусты внутри. Звучит знакомо? — его тон был дразнящим.— Можешь даже не пытаться, — ответил Майлз, — Есть ли шанс узнать, когда его извлекли? Или зачем это сделали?— Нет, таймер был сброшен, но мы смогли найти следы ткани внутри. Это был маленький листок бумаги.Ну, бумагу найти не сложно…
Но он всё равно это, может быть, будет полезно. Кто-то постучал, и Майлз проверил часы.
— Посетитель? — спросил криминалист гремлин.
— Свидетель. Я надеюсь, что вы, конечно же, отправите мне отчёт как можно скорее.— Ага.
— Отлично, позже жду от вас известий.— И тебе хорошего дня, придурок.Майлз закатил глаза.
Что за ребёнок.
Он подошёл к двери. Гамшу написал ему, что свидетелем была женщина, поэтому нужен был другой набор навыков, чтобы победить её. Майлз открыл дверь с лёгкой улыбкой и желанием закричать.
Женщина перед ним была его самым нелюбимым типажом. Во-первых, она вся была розовая, во-вторых, она довольно свободно демонстрировала свои лучшие качества, в-третьих, она производила это поверхностное, фальшиво-милое впечатление.Я не хочу знать, сколько озабоченных обезьян поддаются её уловкам. Одно подмигивание, и они… отвлекутся… Запомни это, Майлз.
— Хи-хи… А я и не догадывалась, что вы такой молодой, — призналась она, когда он предложил ей чашку чая, — Я думала, что все мужчины в суде – живые окаменелости.— Я рад произвести освежающее впечатление, — ответил он, — Детектив Гамшу сказал мне, что вы видели инцидент в "Фей и Ко" прошлой ночью? Я хочу, чтобы вы завтра засвидетельствовали об этом.— Засвидетельствовала? У-у-у… звучит страшно, — мисс Мэй подняла свои кулаки, как кошачьи лапки, к глазам, с испуганным выражением лица, сжимая свои "слёзные железы".Если бы я уже не был геем, то точно бы им стал. Какое непристойное поведение.— Нет-нет, всё в порядке. Вы просто говорите правду и, возможно, вам придётся ответить на какие-нибудь вопросы стороны защиты. Может быть, ваши показания даже и не понадобятся, — объяснил Майлз с профессиональным дружелюбием.— Сторона защиты? — она подняла свой палец к губам, — Ох! Вы имеете в виду того резкого парня с колючей причёской и в синем костюме? Хи-хи, я думаю, он влюбился в меня. Он всё время краснел, пока мы с ним разговаривали.Значит я могу отвлечь его с её помощью, полезно знать.
— Вы уже разговаривали с адвокатом мисс Фей? — он взял ручку и начал писать заметки, — Надеюсь, что он не был бестактным или грубым?— Нет, хи-хи. Он просто был немного резок. Я подумала, что он может подозревать меня, и ещё немного шнырял вокруг.Незаконные расследования? Может быть.
Он добавил это в список.
Майлз немного улыбнулся, — Я должен извиниться. Молодые, чрезмерно рьяные адвокаты известны своей резкостью. А теперь почему бы вам не рассказать мне, что вы видели?— Хорошо, — она подмигнула и высунула свой язык.Да не в жизни, дорогуша.
Час и судорогу щёк от улыбки спустя, это розовое чудовище ушло. Он проверил свои записи, чтобы увидеть, нет ли несоответствий.Время совпадает, описание человека на месте происшествия также, как и времяих прибытия, направление движения верное… хм… подождите…
Майлз проверил другую страницу и нахмурился.
Как она об этом узнала? Сомневаюсь, что он к этому придерётся, но это довольно странно…Прокурор набрал номер детектива.
— Гамшу, — зевнул голос из телефона..— Это Эджворт, — что-то загремело, и Гамшу издал беспокойные звуки.— Мистер Эджворт, сэр! Чем могу вам помочь?— Мне нужен ещё один свидетель из отеля "Гейтуотэр", — объяснил Майлз.
Он вернулся поздно ночью, уверенный и усталый. Но теперь Майлз позволил себе злиться на него. Этот проклятый ублюдок обманул его, его! Ну, больше не обманул, а не соизволил сообщить ему, что он сменил дисциплину.Ему не хотелось его видеть. Он начнёт требовать объяснений.
Которых я ему не должен, это моя жизнь и я могу выбирать тот род деятельности, который пожелаю… Боже, я звучу как капризный подросток.
Он положил последние трофеи с охоты в супермаркете на стол в гостиной и достал свои папки с письмами. Изначально он просто хотел прочесть последнее, но Майлза охватил внезапное чувство ностальгии и чего-то странного, нечёткого.Этот верный, упрямый, наивный дурак. Почему ты всё ещё гонишься за мной?Он посмотрел на первое письмо и улыбнулся, когда представил лицо мальчика и его голос, говорящий эти слова. Он рассказывал ему о том, что происходило в классе и особенно о последних проделках Ларри. Почерк был грубым, а на полях были плохо нарисованные каракули, когда он хотел лучше передать сообщение.Оглядываясь назад, это довольно мило, что он так сильно старался, даже когда ни разу не получал ответа.
Стыд ударил по нему за то, что он был действительно плохим другом.Так почему ты делал это?
По мере количества писем и, следовательно, времени, почерк стал… не изящнее, но чище, читать стало проще. Каракулей стало меньше, описания улучшились, но темы практически не менялись. Он всё ещё писал ему об их старых одноклассниках, магазинах, в которые они ходили, он всё также спрашивал, как у него дела, и всегда писал в своём оптимистичном тоне. Но Майлз не мог сопоставить мальчишеский голос в своей голове с более взлослым выбором слов (если не считать те несколько писем, в которых он звучал как впервые влюбившийся мальчик четырнадцати лет (что звучало ещё хуже, чем то, когда ему было четырнадцать лет и у него была первая влюблённость)).Только после этого он заметил ещё одну смену тона, письма стали короче, а промежуток времени между ними увеличивался. Содержание было гораздо более поверхностным, но всё ещё дружелюбным. Были только расплывчатые описания уроков и профессоров, а не записки о Ларри или студенческих вечеринках.
Что произошло?
Майлз нахмурился. Он взял стикер и написал на нём год и имя, чтобы прилипить к своему компьютеру.
Его мать ещё жива? Ох, пожалуйста!