5. ?Mirrors? (1/1)

Я разложила перед собой листы бумаги и взяла в руки карандаш. Попыталась сосредоточиться. Надо вспомнить всё до единого и записать, чтобы не забыть. Голова болела, что-то постоянно от меня ускользало, какие-то мелкие, совершенно незначительные детали, но они исчезали очень быстро. Моя голова была словно решетом, сквозь которое сыпались песчинки. Это мне не нравилось. Как звали маму?.. Не помню. Помню, что она была режиссёром. Имя папы?.. Нет. Ничего. Он был… строителем. Или кем-то ещё?.. Неужели так много исчезло? Адрес?.. Провал. Брат? Или сестра? Пусто. Я в нерешительности остановилась. Почему так? Быстро записала свою улицу и город. С этим всё ясно. А ещё? Мама была вроде заботливой (все мамы такие), папа любил смотреть телевизор (многие отцы такие), брат (или сестра) хотел работать водителем… Неужели всё? Пол-листа. Вся моя жизнь. День рождения? Двадцать первое августа. Дата? Почему провал? Я бросила на пол карандаш и встала, походила по комнате. Вспомнила, как праздновала своё пятнадцатилетие. Это не факт, что мне столько. Прошло гораздо больше времени. Зато я помнила прекрасно, что происходило в мире, где я сейчас. За что? Впервые за долгое время к горлу не подкатил противный ком, и плакать мне не хотелось. Только вопросы. Только злость. (Усталость). Ничего больше. Почему я помню всё о том, что теперь так рьяно ненавижу, и забыла почти обо всём, к чему я хочу вернуться? Мама меня обнимала в детстве? Не помню. Мы катались на велосипеде по выходным? Не помню. Папа учил меня математике? Ничего! Провал! Сколько у меня было братьев или сестёр? Сколько мне было лет? Где я жила? Что я делала? Что любила? Почему в моей голове одни пробелы?! Я же знаю, она была. Образы. Их много. Они есть. Я не могу до них дотянуться. Так почему же?! Я схватила лист и со всей (насколько позволяли силы) злостью порвала его. Изодрала на тонкие полоски, стала топтать ногами. Нечестно! — Почему?! — Карандаш полетел в стену. — Где оно всё?! — остальные листы тоже. — Что не так?! — Пнула коленом кровать. — По-че-му?!.. — Мисс? А? Меня резко отпустило. Я поняла, что что-то внутри до этого давило на меня, и схватилась за живот. Тут же накатила слабость и боль в лёгких. Рука заныла. — Мисс. М, чёрт. Я опустилась на колени, живот скрутило ещё сильнее. — Вам надо поесть. Резко выпрямилась. Села. — Чего ты хочешь? — сиплым голосом (когда успела?) спросила его. Он вошёл. Эгон. …опять он. А если не хочу? Что на это скажешь, железка? — Пожалуйста, — добавил он и включил свет в моей комнате. Что? Тут уже темно? Когда оно?.. Или тут всегда?.. — Я не хочу, — сказала я ему. Эгон поставил тарелку на тумбу, медленно подошёл ко мне, схватил за руку (будет синяк?) и заставил резко встать одним единственным движением. Резкий спазм внутри заставил меня пошатнуться. — Пусти, — тихо попросила его. Он меня не услышал (или услышал, но не послушал) и продолжил: — Мисс, для вас это невыгодно. Отсутствие энергии может плохо сказаться на экспериментах доктора. Вы знаете, чем это может грозить вам. Последние два предложения дошли до меня с трудом. — Но я действительно не хочу, — буркнула ему в ответ; он только опасно (серьёзно, это глюки, да?) блеснул глазами. Или мне показалось. Показалось же. — Тогда мне придётся доложить доктору, — лаконичным и, как мне показалось (снова), снисходительным тоном бросил мне Эгон. Я застыла. Прежний холод изнутри показался ничем по сравнению с тем, что я чувствовала сейчас. Нет. Он не должен узнать, он же начнёт во мне копо… — Нет! — вскрикнула я, на меня (с удивлением) уставились две зелёные точки. — Не надо… Не надо ему ничего говорить, пожалуйста… Я… я всё съем, ладно?! Не узнает. (Меньше паники в голосе, меньше паники). — Хорошо. — Как ни в чём не бывало, он отпустил мою руку и указал ладонью на стол. — Можете приступать. Я зайду за вами через час, доктор ещё не готов. Час. У меня есть час. — Да… — тихо сказала я. Эгон постоял немного на месте. Потом вышел. Как только он исчез, меня вырвало на пол. Чёрт.*** Я подавила стон, увидев, как Доктор достаёт шприц. Он предупреждал о боли, причём не раз, но каждый из них был совсем другим, и предугадать, что будет в этот, было бы, наверное, чудом. Сегодня меня ничего не волновало. Шприц — боль. Этого достаточно. — Сейчас попробуем вот это… — пробормотал Финитевус, сосредоточенно что-то набирая в колбу, после чего шприц наполнился странной жидкостью. — Эгон, держи её, мне надо сегодня поскорее закончить. Я со всей возможной злобой посмотрела на Эгона, который спокойно закреплял ремни. Потом он железной (смешно) хваткой сжал мои плечи. Знакомый образ всплыл перед глазами (передёрнуло), и я шумно выдохнула. Больно. (Я ненавижу боль, я боюсь её, это же…) Впервые за всё своё пребывание здесь я запомнила всё и не отключилась. Там, где шерсть уже фактически исчезла, было больнее всего, я видела свои вздувшиеся вены, тонкая игла вошла под кожу, больно, в груди закололо, трудно дышать, трудно дышать, мне трудно дышать, пожалуйста, прекрати это. (Это… Паника?) Я втянула носом воздух. Лёгкие словно придавило тяжёлым камнем, закружилась голова, я… Мне слишком трудно вдохнуть. Послышались голоса. (Голоса?) Почему мне опять… С плеч исчезли холодные руки, и я поняла, что хочу домой. Дышать. Домой. А они пусть здесь остаются и пусть подыхают! Мне надо домой, они не настоящие (ты же уже всё решила)! Мне надо уйти, потому что… потому что… Я. Убью. Их. Всех. Никто. Не. Смеет. Причинять. Мне. Боль Почему… У меня есть сила, я сделаю это Причинить боль Как же больно! Я вскочила со стула, железные заплатки упали куда-то вниз, мои руки горели, мой единственный источник тепла говорил мне, что делать. Я перережу их глотки, я разорву их на части, я… А я знаю, что ты сделал! Ты… ты просто монстр, слышишь?!Убить его, убить его, убить набор из металла, убить их всех… — А ещё ты уродливый! Все вы уроды, тупые мутанты! Я уже устала от вас всех… Вы… все вы… Вам всем надо пере… Взмах. Я дотронулась до словно воспламенившейся (хотя это было больше похоже на ожог от утюга) шерсти, потом глянула на Доктора. Он смотрел на меня нечитаемым взглядом, мы оба молчали. Потом я всхлипнула. Ещё и ещё. Каждый миллиметр моих внутренностей сморщился, скукожился. Голову завертело… или меня завертело. В разные стороны. Я покачнулась. — Я… домой… хочу… — Ещё раз всхлипнула. — М-мам?.. Сделала шаг назад. — Не бей меня, я… я… Полная сумятица в голове. Мама? Папа? Брат? Или сестра?.. — П-простите, я больше не буду… пожалуйста… не… Наклонилась. Что-то упрямо рвалось из меня. Больно! Изо рта полилась струйка чего-то вязкого и чёрного. Опять?! Прежде чем я полностью отключилась, меня кто-то мягко подхватил.*** Сегодня мне впервые принесли моё зеркало. Небольшое и грязноватое зеркало. С чуть треснувшими краями и выцветшей рамкой. Зеркало. Я долго смотрела на Эгона, пока тот не повернулся ко мне спиной и молча не вышел. Потом поняла, что надо мной решили поиздеваться. За то, что случилось два дня назад? Или из-за скуки? Инициатива Финитевуса? Зачем? Я посмотрела на стеклянную поверхность. Выцветшие салатовые глаза с почему-то деформированным зрачком, ощетинившаяся шерсть по бокам, грязь вокруг рта, ресницы настолько тонкие и незаметные, что я не сразу их разглядела. На руках почти видны сухожилия и вены. Бинт весь… Все карандаши полетели в стену. Зеркало отправилось за ними. Потом скомканный лист. И пачка новых бинтов. И подушка. Заодно и принесённая вместе с зеркалом еда. Я встала и, пошарив по полу, схватила рамку. Вытащив зеркало, я бросила её на пол. На ковёр посыпались первые осколки, пока я ломала стекло. Руки болели, пальцы, кажется, начинали кровоточить, но я продолжала механически разламывать зеркало на кусочки. У меня дёрнулся глаз. Я должна показать. (Но что?) Когда от того, что можно было пару минут назад назвать зеркалом, остались настолько маленькие кусочки, что их уже нельзя было ломать, я остановилась. Пальцы были усыпаны мелкими ссадинами. Я встала, покачнулась и подошла к двери. Повернула ручку, вышла из комнаты. Рискованный шаг. До этого из комнаты я сама не выходила. Только в сопровождении Эгона и только в одно место… хотя нет. Был один раз. Или не был? Обычно в коридоре горел свет. Сейчас было темно. Я осторожно прошла вперёд и по памяти дошла до лестницы, ни разу не споткнувшись. Обхватила дрожащими пальцам перила и медленно начала спускаться вниз. Темно. Даже не так. Серо. Как будто дома, в предновогоднюю ночь. Где-то должна быть ёлка. И подарки. (На этот раз — моя… нет). И дед мороз в придачу. И гирлянда. Яркая, мигающая гир… Я чуть не поскользнулась на лестнице, когда рядом мигнули два зелёных огонька. И ещё три таких же, но поменьше. Потом они снова замигали, но уже хаотично, без чёткого порядка. Кто может так мигать? Эгон? Лестница закончилась, и в тот момент я уже точно была уверена, что это Эгон. Отключённый и неподвижный. Зарядка? Ах, точно. Он робот. Но очень странный, на самом деле. Слишком живой для робота. Продвигаться пришлось на ощупь. Я не преследовала никаких целей, но мне как минимум надо было убрать осколки, а значит нужно пробраться на кухню (если она здесь есть!) и достать тряпку. На полпути я остановилась. Кто-то шёл рядом со мной, только к лестнице. Шаги были невероятно тихими, но посреди тишины их было отчётливо слышно. И если Эгон на подзарядке и вообще где-то там, а сюда никто больше не входил, то… Я двумя широкими шагами зашла за ширму, силуэт которой выделялся на фоне других предметов. Она была высокой и широкой, и этого мне было достаточно. Пока что. Оставалось только надеяться, что он не включит свет. Может, ему просто надо выйти… куда-то. Воды, например, попить. А они вообще пьют? В комиксах только сам Соник иногда ел, но ел, естественно, аналоги наших хот-догов, которые не отличались полезностью. Конечно, этого могли просто не показывать… О чём я вообще сейчас думаю? Всё ещё было темно. Вдруг, совершенно внезапно, мигающие огоньки, за которыми я следила, резко исчезли. Послышался шорох, что-то совсем тихо загудело, и мерцание появилось вновь, но на этот раз огоньки поменьше светились еле-еле, и теперь можно было чётко разглядеть два аквамариновых глаза, похожих на глаза… ох. Резко закружилась голова. Я… Что? Передо мной замерцали образы. Вот папа показывает, как правильно складывать бумажный самолётик, бумага шершавая, голубовато-зелёная. Вот бабушка пытается научить меня плавать, море солёное на вкус. Вот я примеряю платье, и мама говорит, что все мальчики будут за мной бегать, вот я на экскурсии, а здесь я шью подарок, вот здесь смотрю в небо и пытаюсь научиться ездить на велосипеде, а вот тут я… Десятки воспоминаний. Аквамариновые глаза. Крылья. Я покачнулась, упёрлась руками в стену и медленно съехала по ней — ноги не держали. Где-то в стенке лёгких сбился весь воздух, до предела сжалось всё внутри, сдавило горло и грудь. Почему он? Что с ним, чёрт возьми, не так? Тупая железная машина! Незаметно начали проскальзывать панические мысли о бегстве. Мне нужно было где-то спрятаться, укрыться, убежать. Катастрофически нужно. Глаза были на мокром месте. Я прикусила подрагивающую губу, поднять руки не получалось. Рвано выдохнула. Хочу домой. Теперь я знаю, что происходит. Значит, надо выбраться. Есть смысл. Есть надежда. Есть возможность вернуться и продолжить жить. И я… Да. Точно. Мне срочно надо домой. Прямо сейчас. Иначе времени уже не останется. Вдруг послышались шаги. Я застыла. Два силуэта (правда, еле-еле видных в темноте) прошагали мимо ширмы, за которой я пряталась. Эти двое — Эгон и Финитевус — о чём-то говорили, я была уверена. Как только силуэты и их тени исчезли где-то на кухне, я осторожно выползла из-за ширмы и огляделась по сторонам. Всё ещё было темно, но только теперь из щели в двери проникал тёплый свет лампы. Из-за той же двери доносились знакомые мне голоса, и говорившие явно были взволнованы. Я подобралась к двери и затаилась, пытаясь услышать всё и не пропустить ничего мимо ушей. — …и ещё надо будет купить тебе новую зарядку, но тогда, видимо, придётся мне ехать в город самому, — сказал, кажется, Финитевус, но сейчас голос у него был… другой? Более мягкий и спокойный. — А как же эксперимент? — спросил, как я догадалась, Эгон. — Я не думаю, что смогу справиться с её силой, и я уж точно для неё не авторитет. В эту секунду у меня внутри всё похолодело. В каком смысле ?силой?? Какая, к чёрту, сила? — Я думаю, что ребёнок не будет вести себя агрессивно, — ответил Финитевус на вопрос своего робота, но этот ответ меня не успокоил. — Сейчас она напугана, и, боюсь, даже слишком. Я пока не смог понять даже её примерный возраст, а она точно ничего не скажет. — Вы можете попробовать сдержать себя, — сказал Эгон. Я нахмурилась. — Мне сложно, Эгон, понимаешь? Сложно! Мне не хватает сил бороться с собой и этой заразой! — Потом последовала пауза. — Я и так уже всего натворил, а тут ещё и это!.. — Сэр… — послышался скрип стула, кто-то поставил чашку на стол. — Вам недолго мучиться осталось. Только лекарство найти. Ещё одна жертва того стоит. Жертва? В который раз перехватило дыхание. Пришлось быстро глушить истерику. — Ненавижу жертвы. — …Всё будет в порядке. — С трудом в это верится. Всё не будет в порядке. Всё будет плохо. Сжала пальцами веки. Всё не будет в порядке. Прикусила губу. Всё не будет в порядке. Поперхнулась воздухом. Всё не будет в порядке. Слишком много слёз. Выдохнула. Это нечестно. Я тоже хочу этих… — Сэр, прошу вас, не отчаивайтесь сейчас! Я уверен, что в этот раз получится, и мы… — Стой. Тихо. К нам, кажется, опять кто-то пробрался. Меня словно ударило током. — Мне посмотреть? — Да. Я увидела тень Эгона, а через несколько секунд и его самого. Вдох. Выдох. Ну же, надо успокоиться. Не дышать так громко. И сердце чтоб стучало немного потише. Вдохнуть. Выдохнуть. Силуэт робота с мигающим зелёным глазом остановился. Аквамариновый зрачок быстро посмотрел куда-то наверх, и я невольно глянула туда тоже. Сначала я ничего не увидела, но как только Эгон отвернулся, в том месте, куда он раньше смотрел, вспыхнула красная точка. И тут же погасла. Послышалось еле слышно шуршание. Я похолодела, Ещё сильнее прижалась к стене. Только бы не заметил, только бы не заметил… только бы… Он еще раз обвёл взглядом коридор. Твою… За паникой последовал облегчённый вздох. Эгон вернулся в кухню. — Сэр, вам показалось, — спокойно сказал он. Кажется, зашумел чайник. — Но ты всё равно постарайся об этом говорить… Я вскочила, как ошпаренная. Больше терпеть не получалось. Настолько тихо, насколько могла, я метнулась вверх по лестнице и влетела в свою комнату. Дверь как была открытой, так и осталась. Коленями проехалась по битому стеклу, с трудом подавила вскрик. Даже через одежду больно. Мне всегда больно. И будет больно. Теперь. Страх укоренился во мне. Появилось бесчисленное множество вопросов, на которые я уже сама могла себе ответить. Но меня что-то останавливало. Может, потому, что я всё ещё надеялась на нереальность того, что происходит? Зачем? Я забралась на кровать и, с трудом нащупав одеяло, подтянула колени к подбородку. Всё. Уже всё потеряно. Я никогда не вернусь домой. О том, что я найду борцов за свободу, можно только мечтать. Мне не выбраться. Не хватит сил. Всё равно это бессмысленно. Закрыла глаза. Мне остаётся только гадать, что делать. Мне можно потерять надежду. Можно думать о конце. Но сдаться? Слишком много усилий было приложено, чтобы опускать руки.*** С самого начала было что-то не так. Сначала стало холодно. Потом не получилось сделать вдох. После этого и началась паника. Вокруг была вода. Тёмно-зелёная, мутная. В ней что-то плавало, кроме меня. Что-то железное. И я не могла всплыть. Ноги опутали провода. Красные, чёрные, синие. К коленям были прицеплены мочки. К рукам тоже. Пальцы не слушались. Тело не двигалось. Всё застыло. Но лишь на мгновение. В меня впились иглы. Холодно. По коже, от пальцев до середины, прошёл мороз. Защипало в глазах, рёбра сплющились, вдохнуть не получалось. Вокруг меня разрастался вакуум. Больно. Я закричала? Во мне что-то бурлило. Неживое, неправильное. Человеческое. Я не человек. Кто я? Что я? Почему меня считают человеком? Я захлебнулась. Слишком много воды. Ударило током. Холодно. На моих глазах полопались капилляры, из носа потекла кровь. Руки покрылись мелкими ссадинами. Провода перепутались, потянули меня вниз. Вода стала мутной и ледяной. Холодно. Я попыталась снова вдохнуть, но что-то острое не давало мне даже двинуться. Рук не чувствовалось. И ног. Только провода. И холод. Мороз. Холодно. Я потянулась всем, чем могла двигаться, вверх, но там было препятствие. В голове зазвенело, вода попала в уши, глаза, кровоточащий нос. Ожогов становилось всё больше. Я умираю? Я не хочу. Я… Вдруг, всё испарилось. Кроме холода, конечно же. — Тебе будет всегда теперь холодно, — сказали мне. Надо только открыть глаза и… — О… — Я вздрогнула. Передо мной сидела она. Мой кошмар. — Ты… откуда ты взялась здесь… и каким образом?.. И разве ты не… — Я всегда буду с тобой, — сказала Ана. — Ты сама меня создала. Создатели не бросают своих созданий. — Она ласково дотронулась моей щеки. Человеческой. На мне не было шерсти. От радости у меня перехватило дух. Я снова человек! И в своём теле! Живая, настоящая! — Где мы? — быстро спросила я её. Она тут же меня осадила. — В твоей голове. — Ана улыбнулась. — Ты всё ещё то же животное, каким была. И ты всё ещё там. Не дома. — Постепенно её улыбка становилась всё шире. — А для того, чтобы вернуться домой, ты должна приложить усилия. Вся радость мигом исчезла. Я промолчала. — Тебе решать, — вздохнула Ана. — Я своё обещание сдержу и помогу тебе вернуться, если ты этого захочешь. — Она провела пальцами по своим перьям. — Но у всего есть цена. Я сглотнула. Конечно же я знала, что мне придётся сделать. Стало очень холодно.*** — Отлично. — Финитевус отложил шприц. — Теперь, ребёнок, расслабь грудную клетку. Мышцы наоборот напряглись. Внутри словно появился бронированный щит, и я попыталась вжаться в кресло. Я посмотрела на Доктора, пытаясь распознать его настроение, но черты его лица (лицо?) оставались неизменно каменными и спокойными. На моё действие он (наверное) не обратил внимания и сказал снова: — Расслабь грудную клетку. Будет больнее, если ты этого не сделаешь. Я напряглась ещё сильнее и спросила: — Что вы будете делать со мной? (Спокойные взгляды могут убивать?) — Увидишь, — лаконично бросил Финитевус. — Сначала тебе нужно расслабиться. Как тут расслабишься, если над твоей тушкой нависают безумный учёный и робот? В горле встал ком, пальцы крепко сжали ручки стула. Нужна менее скованная поза. Спокойная, расслабленная. Закрыла глаза. Ком не исчез. В животе всё скрутило. Дышать трудно. Завертелось. — Хорошо, — после непродолжительной тишины сказал Финитевус, я вздрогнула. — Мы сделаем по-другому. Эгон, ты знаешь. Приоткрыв глаза, я настороженно проследила за движениями робота, но он только остановился за моей спиной. С трудом подавила судорожный выдох, когда его когти опустились мне на плечи. По коже пробежал мороз, мне даже показалось, что шерсть встала дыбом. — Закройте глаза, мисс, — вкрадчиво сказал его голос. Расслабиться и закрыть глаза не вышло. Острые пальцы крепко сжимали плечи, ещё чуть-чуть, и они бы порвали ткань моей рубашки. — Вам надо успокоиться. — Сам голос был металлическим и скрипучим. Если бы не ком, я бы… — Эгон, — вдруг со вздохом протянул Финитевус. — Ты опять неправильно делаешь. — Когти исчезли, чувство холода вместе с ними. — В следующий раз будешь делать так, как я сказал, а не так, как хочется тебе. Я напряглась ещё сильнее. — Ребёнок, — совершенно спокойным голосом сказал Финитевус, — сейчас будешь делать то, что я скажу. Поняла? — Кивнула. — Отлично. Теперь просто закрой глаза. Я, с опаской глянув на Эгона, повторила недавнее действие. На плечи снова легли руки, но сжали они совершенно в другом месте и гораздо мягче. Это… Какая-то методика? Было совсем тихо. Я слышала только своё дыхание, и больше ничего. Словно я сидела в своей комнате и, например, рисовала. Это обычно успокаивает, мама всегда так говорила. Мама?.. Да, а ещё она рассказывала о психологии… И, вроде бы, объясняла, как готовить в микроволновке. А папа не любил мои рисунки. Он любил, когда я занималась математикой. А брату я их не показывала, потому что он был маленьким. А я… Я увидела яркий шар. Он горел ослепляющим белым, и внутри него что-то шевелилось. Жило. Я поняла. Шар — мой. Свет — тоже. Это и есть я. Всё, что во мне есть. Живое, настоящее. Вся моя… Сущность. Шар вдруг задёргался сам. Его окружили комки чего-то чёрного, они завертелись вокруг него, начали таять, и… Я открыла глаза. Вдох. Выдох. Он был наяву. Тонкие нити света соединяли хрупкую сферу со мной, я чувствовала их даже на кончиках пальцев. — Что это? — хриплым (от волнения?) голосом спросила я у Финитевуса, но он только нахмурил брови, и либо не обратил на меня внимания, либо просто не услышал. Комочки черни больше не вертелись вокруг сферы. Их теперь вообще не было. Но сфера… она посерела. Словно комок грязной шерсти. Только чуть светящийся. Паника вновь начала собираться в груди. Ладно. Мне надо просто успокоиться. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Глубже. Спокойнее. Что может меня успокоить? Э-э, мысли о доме? (Паника) Закрыть глаза? (Темно) Расслабиться? (Он просил это сделать) Что нужно для того, чтобы успокоить нервы? А надо ли мне?.. …я очнулась, когда поняла, что что-то не так. Прошло, кажется, всего пару секунд, которые, однако, казались мне несколькими часами. Но мне стало легче. Я просто смотрела на то, как мерцает серый шар, и пару раз переводила взгляд на эти странные нити. Этой сфере… ей можно?.. Перехватило дыхание. — Эй! — вскрикнула я. Финитевус, до этого тянувшийся пальцами к шару, остановился и посмотрел на меня. Поэтому я добавила, но уже тише: — Можно, пожалуйста, не трогать его? Он, на моё удивление, совершенно спокойно кивнул, и шар вдруг исчез вместе с нитями. А заодно и чувством спокойствия. — Так… что это было? — шёпотом спросила его снова, на что он ответил: — Твоя сущность. Коротко и чётко. — И… всё? — задала ему встречный вопрос. Он кивнул. Даже не разозлился. (Так вот, что он имел ввиду, когда говорил обо!.. Или нет?) Я озадаченно почесала руку и нахмурилась. Всё-таки его слова для меня недостаточно ясны. Потом захотелось домой ещё сильнее. Совсем не ясно, почему.*** В этот раз меня привели на кухню. Я мало что запомнила. Только кухня была знакомой, почему-то я всё время думала об этом. Наравне с сутулой позой и сжатыми зубами. Просто знала — не должна сделать что-то не так. И в памяти отпечаталось — как будто вырезали картину ножом — мои слёзы, которые я не могла остановить. Безудержные рыдания. Невозможность перестать плакать. Полная тишина с другой стороны, пока я плакала. Оглушающая, когда я наконец замолчала. Но почему это вдруг случилось? Я уже и не могла понять, почему. Да и нужен ли был повод? Ха. Конечно нет. Их было слишком много для меня. Неправильное восприятие реальности. Сначала искажённые сны, потом жуткие морды, много чего уродливого. Того, чего я боялась. Даже неосознанно. Неспособность принять мир. Вспомнить, что было раньше. Застрять и не знать — куда лучше вернуться? И в итоге прийти к выводу — не сон. А значит надо что-то делать, чтобы вернуться. Что-то страшное, совершенно нечеловеческое. Но я не хочу этого. Не хочу.