1. ?Split? (2/2)

Плакать отстойно.

Пытаюсь вскочить в порыве гнева, но ноги подкашиваются, и я падаю назад. Руки трясутся ещё больше. Я такая беспомощная. Ничего не могу.

Голова раскалывается от того, что долго плакала, поэтому я пытаюсь уснуть. Глаза не закрываются. Вздыхаю, шмыгаю носом. Хочу домой.

— Пустите… — шепчу, шмыгая носом.

Меня никто не пускает.

Я отчаянно хваталась за усталость, хотела уснуть, а потом себя ущипнуть и проснуться дома. Пойти в школу, снова дотронуться до парт, нормальных стен, очнуться самым обычным человеком. Но… Рука потёрла нос. Холодный. А ведь тепло.

Я прикрыла глаза, но перед ними снова появилась картинка шприца. Шприца, в который набирается не моя кровь, но из тела, в котором я нахожусь. Медленно, как будто это тягучий кисель. Красный-красный. Руку свело, и я сжала слабый кулак. Опять.

Десятый час подряд. Наверное. Я не считала.

Тонкая футболка пропиталась потом. Я оттянула её край и подавила всхлип. Потом облизнула сухие губы. Память подвела.

Кажется, на мне респиратор.

Первая мысль, которая приходит мне в голову. Потом я думаю, что случилось. На этот раз в голову уже ничего не приходит. Пусто.

Веки словно налиты свинцом, поэтому я глаз не открываю, а только вдыхаю и выдыхаю. Драгоценный кислород. Как будто сто лет им не дышала. Странно.

Тело странно себя чувствует. Всё такое большое. Но простыня мягкая. И что-то ещё. Теплое. И респиратор. Респиратор даёт дышать. Или это маска. Такая кислородная, как в фильмах.

Открываю глаза.

Вижу туман. Серый, непроглядный и знакомый. Странная боль пульсирует в сознании.

Дышу и болезненно морщусь. Мне совсем не нравится эта маска.

Потом пытаюсь заглушить боль.

И первый вопрос наконец всплывает в мозгу.

Что произошло? Конечно же я не помнила. Ничего не помнила. А когда память ударила с большей силой, ощутила, как боль просачивается в каждую клеточку. Теперь слово боль — одно целое со мной. По крайней мере, так мне казалось. Конечно же это было не так.

Я перевела взгляд на стеклянную стену. В ней отражался свет коридора. На меня смотрело странное существо, очень похожее на ехидну из мультиков и комиксов.

Ехидна?

Спина рефлекторно выпрямилась, и что-то внутри оживлённо забурлило по венам. Я не одна! Эта мысль разогрела меня, и я поползла к стеклу.

Нас разделял неширокий коридор и две стеклянные перегородки. Совсем немного, но для меня многовато. Слишком даже. Я прикоснулась к стеклу и провела по нему пальцем. Скрип. Ехидна резко моргнула и внимательно уставилась на меня. Я не одна!

— Кто ты? — спросила она на английском, и я, пожевав губу, отвела в сторону взгляд. Называть или не называть? Всё-таки…

— Алекс. Ммм… зови меня Алекс, — с акцентом медленно выговорила я, и в глазах ехидны блеснул странный весёлый огонёк, а губы растянулись в чуть заметной усмешке.

Она подползла к своему стеклу и села на колени, с нескрываемым интересом разглядывая меня. Мне от этого взгляда стало тошно, и я немного отстранилась от перегородки, не отрывая взгляда от ехидны. В том, что это была именно она, я ни капли не сомневалась. На ней была такая же футболка, как и на мне, и штаны. Фиолетовый окрас. Самая… обычная?

— Меня зовут Нади-Ла, — сказала неожиданно ехидна, дыхнув на стекло. Её чёрный нос вжался в перегородку.

— Приятно познакомиться, — пропыхтела я, неуклюже завалившись на спину. Общаться с ней расхотелось. Совсем. Не нужны мне тут ненормальные. А что если она бешеная?

Я отодвинулась ещё дальше. Потом решила лечь и попробовать уснуть. Может, думаться лучше. Авось что-нибудь стоящее и придумаю. Но смогу ли? И не сон ли это?

Вместо коек здесь были матрасы. Очень пружинистые и стерильные. Я похлопала по одному рукой и закрыла глаза. Не спалось. Мысли шли в голову потоком. Тогда я прижала колени к подбородку и зажмурилась, пытаясь выкинуть их из головы. Зашипела, ударила себя по лбу. Не помогло. Как мне дальше быть?

Как жить?

Как существовать?

Как?

Я растерянно помотала головой.

Расслабила мышцы и выдохнула. Потом открыла глаза и посмотрела в потолок. Вопрос ?что делать дальше?? стоял поперёк горла. Я нахмурилась. Снова закрыла глаза.

Я всё ещё растеряна?

Разве я не была потеряна тогда, когда…

Они искололи мне руки.

Я плачу. Они молчат. Они меня не слышат. Пожалуйста. Хватит. Укол.

Что это?

Почему они это делают?

Это незаконно!

Это…

Меня хватают за вторую. Колят что-то в плечо, а я кричу и рыдаю, пытаясь вырваться из их рук. Лап. Перчаток. Пустите меня!

Я рычу и пробую рывком ударить держащего. Меня резко берут за шкирку, что-то говорят на английском, кажется, ругаются, а потом я просто… больно. Пустите!

Боль пульсирует везде. Я теряюсь в водовороте пятен перед глазами, жмурюсь и всхлипываю, кусаю губы, слёзы безостановочно текут по щекам; я не чувствую рук. Мне больно затыкают рот рукой, я пищу и пытаюсь укусить ладонь. Изнутри почти вырывается грозное и паническое ?пустите!?, но я просто плачу и плачу, пока могу, пока получается.

Меня грубо пытаются заткнуть, бьют по щекам, всё горит. Я в огне? Дёргаюсь и рычу, но всё такое вялое, тело противное, не хочет меня слушать! Взвизгиваю, когда руки касается что-то острое опять, и кажется, будто в вену вводят кипяток, а по коже бессовестно и совершенно спокойно проводят раскалённым железом. В голове возникает вопрос.

Что я сделала не так?

Если не хорошо, значит плохо. В конце концов, рот затыкают тряпкой. От неё отвратно пахнет больницей. Становится тяжело дышать. Нос распух, и теперь я с трудом глотаю воздух и хочу, чтобы слёзы перестали течь. Но я плачу. Рука дрожит, будто её вывернули или попытались сломать кости. Меня колят иглами, что-то вводят под кожу, и каждое движение чётко отпечатывается у меня в памяти. И все не размыто, а наоборот. Такое чёткое, слишком реальное.

Я не хочу разубеждаться в том, что это сон.

Пожалуйста.

Не надо.

Хватит.

Меня трясло. Руку свело, и я пыталась её растереть. Никакой речи о сне и не шло, естественно. Я просто лежала на матрасе и снова ревела. У меня словно горело лицо от противных слёз. Я не могла себя остановить. Шприцы. Руки. Кляп. Крики. Слова смешались у меня в голове, и я хотела отвесить себе пощёчину, но руки не поднялись сделать этого. Я слишком боялась.

Я уже не знала, как быть. Продолжать просто лежать и плакать? Трястись и умирать? И это оставалось единственным выходом — но правильным ли?.. Дрожащей рукой я вытерла слёзы. Кисть словно жила самостоятельно и не слушалась. Мне пришлось схватить её второй рукой, чтобы она перестала трястись как под напряжением. Проглотив ком в горле, я прикрыла глаза и попыталась выкинуть все мысли из головы уже в третий раз, как вдруг услышала незаметный стук по стеклу. По стеклу.

Я машинально провела обеими ладонями по лицу и села, нерешительно глядя в сторону стеклянной стены. Там была живая ехидна. Ехидна девушка. Она могла бы мне помочь. Она, наверное, могла бы сказать что-то хорошее и успокаивающее. Если бы она была в порядке…

По стеклу снова постучали. Я заторможенно посмотрела на стекло. Ехидна смотрела на меня так, будто я была чем-то жалким. Брови чуть приподняты и в глазах такой грустный блеск, словно я потерявшийся котёнок. Ехидна уже, наверное, хотела мне что-то сказать, но я отодвинулась от стекла и теперь испуганно смотрела куда угодно, но только не на неё. Вот ещё, с безумными говорить…

— Ты боишься меня? — медленно и расстановкой вдруг спросила ехидна. Я вздрогнула. Ну нет, безумный бы так не сказал… или сказал?

Я посмотрела на неё, чуть поморщилась и медленно кивнула. Ехидна грустно улыбнулась уголками губ. Это выглядело очень странно. У них губы такого же цвета, как и кожа, только их не видно фактически, и кажется, что губ у неё совсем и нет. Как будто рот зашили… и, как я поняла, все эти вопросы отразились на моём лице, потому что ехидна вопросительно наклонила голову, но потом тряхнула ею и сказала:

— Ты можешь меня не бояться. Я тоже испытуемая.

С трудом различив, что именно она сказала, я вспомнила череду некоторых английских слов, которые точно могли бы мне пригодиться.

— О… окей, — неуверенно произнесла я, пытаясь распробовать язык, на котором теперь я должна буду некоторое время говорить. — Что вы… вы хотели? — Ах да, тут нет разницы между ?ты? и ?вы?, поэтому я приняла её речь как сразу на ?ты?. — Как долго ты здесь? — почти материнской заботой спросила ехидна, а я нахмурила брови и попыталась… так, нет, сдать назад. Мне опять свело руку.

— Я… я… я не помню, — неуверенно наклонила я голову. Пришлось сжать руку в бинтах, чтобы она не так сильно болела. Ехидна, кажется, заметила и это. Чего же они все такие внимательные, а?!

— Оу. — Её интонация мне не понравилась. Жалость. Не такая, как дружеская, а со стороны. — Я не видела, чтоб сюда тебя приводили. Прости за вопрос. Я расслабленно пожала плечами.

— Всё окей, — уже спокойнее бросила я. Говорить с ней расхотелось. Хотелось лежать и ничего не делать. И плакать. И своё тело. И домой.

Я легла на пол. Мне ничего не хотелось, только… Я надеялась, что паника снова не поднимется во мне, не захватит разум, и я смогу выбраться отсюда в целости и сохранности. Но, увы, так выйти не могло — я знала, что всё ещё вернётся.

Это мне и не нравилось.

Я всё ещё была в полной растерянности.

Мне казалось, что она за мной следит, но в голове всё ещё бился неразрешённый вопрос. Домой. Домой. И я всё ещё не могла поверить…

Бип!

Я нахмурилась и села. Датчик?

Стекло отъезжало куда-то вверх с лёгким шуршанием. Я нахмурилась ещё сильнее и попыталась встать, но мне не удалось — ноги совсем не держали. Но можно было и не пытаться. В следующую же минуту меня схватили за руки и грубо подняли. Я дрожала. Они смотрели на меня, и я ощущала эти взгляды всем телом. Неужели… неужели они все так смотрят?

Но это было уже не важно.

Пока меня вели по узкому коридорчику, я твёрдо решила одну вещь.