1. ?Split? (1/2)

Темно.

Очень темно и холодно. До самой середины холодно, что пробирает кости. Хочется сжаться в комок, но в груди всё равно останется жгучий холод, разъедающий изнутри. Страх. Он тоже хочет убить. Высосать душу, превратить в камень и уничтожить до основания.

Я боялась. Боялась чего-то.

Это всё, что у меня было.

И ничего больше нет. Вакуум.

И я больше ничего не помнила.

Только то, что падаю.

Долго, беспрерывно.

Я падала вглубь чего-то тёмного, неведомого. Куда именно? Мне никто на это ответа не давал. Зачем? Наверное, даже Бог не знал, зачем. Но от этого места веяло чем-то опасным и страшным — неуловимые признаки говорили сами за себя, но я не могла понять, какие именно; просто не получалось сосредоточиться. Потом в голове возник резонный вопрос.

Как я упала туда?

Я этого не знала. Мне словно отрезали большой кусок памяти, и я знала только то, что падаю… туда. Но всё же, где я? И почему я здесь? Как отсюда выбраться? Мне же совсем не надо быть здесь. Или всё же надо? Я запуталась. Не понимая, что происходит, я просто предалась падению и стала думать.

Но мыслей в голову отчаянно не приходило.

А воздуха просто не было, и это ощущалось странно. Я не могла дышать, и в груди чувствовался незримый узел, стягивающий меня и мои лёгкие. От этого я попыталась всё-таки вдохнуть, но… ничего не вышло. Это очень странно. Ужасно странно и пугающе. Хотя… здесь уже все пугающе. Настолько, что руки бы задрожали.

Я пошевелила руками. Рук... не ощущалось. И ног тоже.

А потом стало ещё холоднее. Как будто все ветра собрались воедино и стали одним целым холодным вихрем. Я чувствовала странную вязкость, такая была на старом болоте. Мы были там… когда? И были ли вообще? И кто — мы? Я была не одна? Это… а, впрочем, всё странно.

Странности одна за другой.

Потом стало страшно. Странное тепло вернулось обратно, как будто кто-то подлил туда калёного железа или вдохнул тёплого воздуха. И ещё…

На меня кто-то смотрел. Мертвецы. Мёртвые взгляды, холодные пальцы, желающие прибрать к рукам меня и моё тепло. Было ли у меня тепло? Или я придумала его, чтобы согреться? Может быть я тоже мертвец? Но тогда почему жжётся в груди? Почему вокруг холод, а внутри тепло? Это нелогично, неправильно. Значит, я жива? Тогда что я здесь делаю, почему падаю? И где же это самое здесь?

И вопрос…

Кто я?

На него мне никто не ответил. Некому ведь отвечать. Вокруг только… только мёртвые души. С-сущности? Знакомое слово. Где же я его слышала?

Но мне бы сначала понять, кто я. Что я такое.

Почему я не помню?

Кто меня здесь оставил? И оставил ли? Может, я сама сюда упала? Просто так…

Кто-нибудь, ответьте мне уже!

Но в ответ я слышала ничего. Эта тишь давила на меня, и узел в груди становился всё сильнее. Страх оплёл меня цепями, и я полностью потерялась в его шёпоте. Не хочу вспоминать! Знаю же — пожалею. Или нет? Но тогда почему не хочу? Неужели это так сложно?

Ох, сложно.

Ужасно сложно.

Мысли полоснули по голове ножом, и всё внутри сжалось ещё сильнее. Вот в чём дело! Я почти закричала — резкие обрывки воспоминаний будоражили своей красотой и идеальностью. А в голове не укладывалось — как, как я могла просто дать себе взять... и отпустить это?! (Или же... Кому-то?)

Это было так неправильно.

Так страшно.

Я бы разревелась, но не получалось. Потому что слёз не существовало. Меня не существовало, только узел в груди, которой нет. Ничего нет. Никого нет. Меня нет.

Какое-то знакомое слово пришло в голову… сущность.

Я открыла рот в неслышном крике.

Что же произошло?

Почему я здесь?

Я мертва?

Я хочу быть живой!

В горле собралось что-то. Снова закричала, но не услышала ничего. Как будто глухая, слепая и немая. Ни черта. Ничего. Тишина. Вакуум.

Что происходит, чёрт возьми?!

И я вспомнила.

Все, кроме того, как здесь оказалась. Плёнка скрывала это от меня. Она была тонкой, но порвать её я не могла. Такая себе преграда. Тонкая, туманная, но пока что непреодолимая. Почему я не могу её преодолеть? Разве мне не по силам такая хрупкая вещь? Неужели я стала настолько слабой? А может, дело в другом. Совсем совсем уж в другом. Но проблема… в чём же?

Память меня пугала. Такая большая жизнь, а здесь столь мизерное пространство. Нет! Нет! Почему так вышло? Как я могла просто отпустить всё это? Как? Неужели… мертва?

Мертва?

Мертва.

Я???????? ???????н?????????????е???? ?????????????х???о?????ч???у????????? ????у????м???и?????????р??????????а?????????т????ь??????!????*** Меня мутило.

Я сидела на койке, скрестив ноги, и смотрела на стену светло-серого цвета. Слева вместо ещё одной — чистое стекло, отделявшее меня от остального мира. Уже часов десять как.

Я помнила смутно всё, что происходило со мной до этого. Только уколы и чьи-то крики. Слова на английском, который я знала, мягко говоря, не очень. Но всё же слова ?эксперимент?и ?нечто? выудить из чистой английской речи удалось. Эксперимент?

На самом деле, всё было гораздо хуже. В сотни раз хуже.

Темнота окутывает меня полностью. Я кричу и кашляю, а кто-то держит не мои руки. Или мои. Не знаю. Я вижу только очертания странных существ. Длинные волосы у каждого. И отдают они все лёгким красным светом.

Я понимаю, кто это.

Но не хочу признавать, что это так. Этого не может быть. Это не может быть правдой. Всё это неправильно. Не существует.

Поэтому я думаю, что это сон.

Но они не отпускают. Берут у меня кровь большими шприцами, а у меня всё внутри трясётся от едкого страха. Я слышу, как шуршат их перчатки, как они тихо переговариваются; я вижу, как кровь медленно набирается в шприц. Я не могу отвести взгляда. Слишком страшно сдвинуться с места, вдохнуть, моргнуть.

Я не могу.

Я не могу!

Это либо был сон, либо я спятила. Мне было до ужаса отвратительно касаться того места. Там был обычный белый бинт. На руке. На не моей шерстяной руке.

Я не была собой.

Я не помнила, как это случилось. Просто поняла, что это не я. Осознание пришло сразу и ударило по голове, как кувалдой по наковальне. Я была… кем-то.

Моё тело меня не слушается. Я хочу встать, но ноги не двигаются. Моргать сложно. Глаза такие большие. Руки такие странные. Мне не нравится моё тело. Это не моё тело. Это не я.

Я кашляю и ужасаюсь своему голосу. Слишком взрослый. Неправильный. Нет. Это не я. Не я.

Сжимаю слабые кулаки, по телу проходит импульс боли. Всё дрожит, не хочет нормально себя вести. А нос. А уши. Глаза. Такие неправильные! Хочу крикнуть кому-то в лицо, но из горла вырывается некрасивый булькающий хрип. В груди неприятно давит, шея болит. Всё болит.

Сажусь.

Спина взрывается, кости, кажется, сейчас раскрошатся на мелкие кусочки. Я пытаюсь прокашляться. Горло болит. Ноги странно подрагивают. Руки тоже. Почти беззвучно рычу и плачу. Тело ноет, зубы сводит. Хнычу. Никто не приходит, не помогает. Я такая беспомощная.

Не запомнила я и тот момент, когда нормально смогла сесть, когда боль улеглась, и чувство отвращения больше не сводило зубы. Запомнила только то, что всё это время была одна. Совсем одна.

Мне было страшно.

Я честно не представляла, что мне делать. Мысли были такими запутанными, я не могла собрать их воедино и связать в единую картину. События отпечатались в памяти чересчур туманно, и я уже не осознавала, что было явью, а что приснилось мне в бреду из слёз. Это было слишком сложно. Сложно. Сложно!

Мне всё ещё хотелось блевануть чем-то противным. Наверное, желчью. Во рту всё ещё стоял горьковатый привкус. Иногда начинали болеть зубы. Зато тут поддерживали тепло. И это оставалось единственным плюсом, кроме того, что я не хотела ни есть, ни пить. Всё, что я чувствовала — горечь и растерянность. Мне ужасно хотелось поплакать, но плакать — некому. Я была одна. И кажется мне, что окружать меня будут только эти фантазии.

Я до сих пор не могла поверить в то, что я их видела.

Если раньше мечты о том, что я когда-нибудь встречу своих кумиров, были светлыми, то сейчас мне не хотелось видеть никого, кроме своей родни или дома. У меня сильно болели глаза. Наверное, они были покрасневшими, с такими красными линиями на белке. А щёки тоже красные. Насколько они могут красными у такого существа, как я. Не человека. Больше не человека.

Я отлично помнила то, как полчаса провела в истерике и криках. Естественно, меня никто не слышал. Я была одна. И плакала одна. Ревела никому.

— Выпустите меня! — кричу с надрывом, свернувшись в трясущийся клубок. — Сволочи!

У меня всё болит. Очень сильно болит. Хнычу, катаюсь по полу и реву. Болят глаза, зубы, руки, ноги, всё. Верещу, глаза жутко мокрые. Уставшие. Горло тоже болит.

Какое тупое слово, боль.

Я много плачу.