Античность. Не слишком ли много ложного флёра? (1/1)

У произведения классика советской фантастики и опуса современного англосаксонско-североамериканского масскульта есть одно примечательное сходство. Оба внушают патологическое отвращение к описываемому миру. К миру средневековья и миру античности, соответственно. Хотя оба являют собой образцы памфлетов, написанных на политическую злобу дня?— советского и глобалистско-неолиберального соответственно.Конечно, про то, что в книге С.Коллинз говорится именно про античное общество, для начала следует уразуметь. Античная терминология, например, tributum (дань)?— производное от tribus (племя), известна значительно меньше, чем средневековая (на уровне понятий ?благородный дон?, ?барон?, ?святой орден? и т.п. она более маркированная). Капитолий есть в Вашингтоне, что известно всем, а также в Гаване?— что известно уже не так широко. Древнеримские имена?— Цезарь, Клавдий, Кориолан или Катон?— не имеют шанса быть понятыми, как намёк на определённую историческую эпоху, потому что в эпоху нынешнюю никого таким именем не удивишь. Оно вполне допустимо для современника… Если в ?Третьем Риме? может быть своя Валерия Гай Германика, в имени которой никто ничего особенно необычного не усматривает, то отчего в каком-нибудь ином месте не быть Плутарху Хэвенсби? Тем более, не то в воображаемом будущем или вовсе в параллельной реальности.И тем не менее, панемское общество всё же античное (разумеется, постантичное и с известной примесью наследия доколумбовых американских цивилизаций, но то?— отдельная тема…) Основная характеристика этого общества?— принципиальная и никак не проходимая граница между рабом и свободным. Функция раба?— работа. Раб кормит, поит, одевает, ещё и развлекает свободных. Каким бы он ни был способным, гениальным, умелым, мастеровитым?— он остаётся рабом. Индивидуальные достоинства его личности, его человеческие качества, его умения и способности не имеют значения. Это может быть раб-инженер, раб-поэт, раб-музыкант, раб-воспитатель, раб-художник. Раб-красавец?— сегодня сказали бы ?модель?. Или раб-золотарь, раб-полотёр, раб-мусорщик. Совершенно неважно. Раб был, есть и будет рабом, кем бы он ни был. И его ценность как человека?— это количество денег, которые можно за него выручить на рынке. Свобода, которая могла быть пожалована рабу?— никогда не считается полной свободой. В Древнем Риме раб-гладиатор за особую доблесть мог получить деревянный меч?— символ освобождения от необходимости умирать для забавы свободных. Но гарантией это не было. Публика и влиятельные люди хотели видеть таких прославленных ветеранов вновь в деле… Иногда, кстати, хотели видеть и совсем неопытных, слабых, увечных, детей. Так что Генрик Сенкевич не был так уж сильно неправ с его сценой Лигии в амфитеатре… И практика obsidaticum?— заложничества, из-за которого она оказалась в Риме, тоже не выдумка польского гения прозы.Свободный имеет право на достаточное для прожитья пропитание и на развлечения просто оттого, что у него есть соответствующий статус. Не потому, что он осуществляет в обществе какую-нибудь общеполезную функцию. Когда-то предки этих свободных людей залезли на вершину горы, они овладели Капитолием, и оттого все вокруг оказались обязаны всем, в том числе своей жизнью и имуществом, их потомкам. Так видится порядок, космос, альтернатива хаосу, который должен быть поддержан во что бы то ни стало. ?Я бывал в дальних дистриктах?— там много неудачников?,?— говорит президент Сноу. В чём их неудачничество? В том, что выпало родиться там, где они родились? Как одним?— римлянами, а другим?— скоттами из-за Адрианова вала? Основа порядка?— взаимная ненависть, умеряемая только страхом наказания. И чем более заслуженным может казаться самому себе раб, тем больше он должен трепетать. Тем более жестокие средства могут быть использованы для того, чтобы напомнить ему то, кем он на деле является.Разумеется у свободных и рабов разные стремления. Свободные ?требуют продолжения банкета?, как говорил И.В.Бунша. Притом, прежнее количество хлеба и имеющиеся в наличии зрелища уже не удовлетворяют. В Древнем Риме арены были задействованы по многу дней подряд. Население ублажали… Рабам хочется поменьше трудиться, но так всё устроить, чтобы наказание обошло стороной. Средства для этого могут быть использованы разные, стратегическая цель?— одна: примириться с судьбой и сделать всё возможное, чтобы избежать для себя худшего.Этот мир?— как роман, у которого нет окончания. Или всё же есть…