Глава 3 (1/1)

Бечено?— Аспер.Сразу после встречи нового, тысяча девятьсот восемьдесят второго года, празднование которого проходит в Принц-мэноре в тесной компании самых близких друзей нашей семьи, весь этот бедлам, в котором мы существовали последние годы, наконец-то выпускает нашу семью из своих объятий и жизнь возвращается в привычную колею забот, хлопот и попыток их разрешения.Возможно, это покажется кому-то странным, но привыкнув жить полной жизнью будучи Аланом, и, тем более, став Северусом, я воспринимаю спокойствие вокруг себя как некую угрозу своему существованию. Нет, не могу сказать, что все это наносит мне какой-то ощутимый удар, но бездействие порой убивает ничуть не хуже, чем опасное оружие или болезнь.К счастью, такие дни выпадают крайне редко, а в большинстве своем они заполнены работой, работой и еще раз работой…Я с головой погружаюсь в повседневные хлопоты, связанные с воспитанием своих детей, работой в Отделе Тайн, периодическими заседаниями суда Визенгамота, и, пожалуй, излишне частым общением с гоблинами.Последнее, впрочем, можно было бы отнести к категории крайне неприятных обязанностей, но, при всем при этом, я не могу не признать определенной полезности зеленошкурых коротышек. Несмотря на их омерзительный характер, они, как ни прискорбно, являются самыми настоящими специалистами своего дела, а потому мне нечего опасаться за дела рода Принц, в которых я с каждым прошедшим днем, проведенным в их компании, разбираюсь все лучше.Жаль, бесконечно жаль, что дед покинул этот свет так рано. Шестьдесят с небольшим лет для мага?— совсем не возраст, и мой отец прекрасное тому подтверждение. Если бы не подкосившая Аурелиоса болезнь, я имел бы реальный шанс узнать все то, что сейчас выпытываю у гоблинов, выплачивая всякий раз этим невообразимым скопидомам некоторую сумму в качестве оплаты за услуги, совершенно бесплатно. И дело тут совсем не в том, что мне жаль потраченных денег, тем более что тратятся они действительно на необходимое, а в том, что мне бесконечно не хватает деда и общения с ним.Не хватает…По истечении полутора лет с момента его смерти, я только сейчас в полной мере начинаю осознавать, что судьба подарила мне действительно редкую возможность, позволив прожить поистине беззаботно под крылом Главы рода несколько счастливых лет. Мало, очень мало, но… не стоит гневить судьбу, ведь я мог бы и вовсе не узнать, каково это?— быть по-настоящему важным и нужным. И здесь, разумеется, речь идет не о Петунье, ибо супружеские отношения?— это одно. А вот родительские?— совершенно иное.Том, несмотря на то, что обрел в моем лице уже взрослого и вполне самостоятельного сына, лишившись счастья общения с ним с самого младенчества, показывает себя достойным отцом, что хоть как-то позволяет мне отпускать накатывающую на меня периодами тоску по деду.Да и портрет Аурелиоса, обживший свой же кабинет, ставший после его смерти бывшим, помогает мне в этом в достаточной мере. Жаль, что с ним невозможно общаться полноценно, ибо ?живой портрет??— это лишь слепок души, снятый в определенный момент жизни мага, что накладывает на него некоторые ограничения, но, разумеется, это гораздо лучше, чем вообще ничего. Магглы (а здесь я не могу не вспомнить свою, а, точнее, уже НЕ СВОЮ Риму) лишены и этого мимолетного счастья.Возобновив после выборов Министра Магии свою работу в Отделе Тайн, я получаю истинное наслаждение, поскольку она не только позволяет мне совершенствоваться в изготовлении сложных зелий, но и проводить некоторые достаточно рискованные и, отчасти, запрещенные эксперименты. Что, опять-таки, не может не сказаться на уровне моего мастерства.В противовес этому благополучию?— каждое заседание Визенгамота превращается в своеобразное поле битвы. Слишком малому числу сторонников Тома принадлежат места в суде. Нам не хватает голосов, чтобы количеством перебивать голосование замшелых упрямцев, что всякий раз, ожидаемо, приводит к скандалам. И если сначала мне смешно наблюдать за тем, как достопочтенные лорды и леди едва ли не с пеной у рта отстаивают сохранение старых устоев, по которым магическое сообщество Британии жило (вернее сказать существовало) несколько последних столетий, тем самым погрязнув в пучине Средневековья, то чем дальше?— тем сильнее это упрямство раздражает.Но, как я уже говорил и повторюсь еще раз, эти конфликты все-таки решаются. Пусть и с огромным трудом, но мало-помалу Визенгамот принимает нужные для развития Британии законы, согласуя важнейшие из них с МКМ, представители которой плотно прописываются в зале суда.Одним из таких, крайне важных, на мой взгляд, законов, является закон об обязательном магическом образовании для всех без исключения детей-волшебников, начиная с пятилетнего возраста. И нашей семьи это касается едва ли не в первую очередь, поскольку все трое моих детей по достижении трехлетнего возраста едва ли не в один день выдают магические выбросы, что свидетельствует, в первую очередь, о том, что они достаточно сильные волшебники, раз магия проявила себя так рано, а во-вторых, ставит нас с Петти перед выбором. Нам с ней предстоит решить весьма важную задачу?— предпочесть ли классическое домашнее обучение, свойственное чистокровным семьям британских аристократов, или же дождаться результата противостояния Тома и членов Визенгамота.В любом случае время до той поры, когда нашим детям исполнится по пять лет?— у нас еще есть, но вот как ускорить решение проблем, связанных с принятием этого закона?— непонятно.Разумеется, его вынос Министром на обсуждение Визенгамота?— вызывает очередной скандал, поскольку закостенелые в своем упрямстве лорды никак не могут понять, как раннее образование магглорожденных детей можно соотнести с действующим Статутом, запрещающим сообщать магглам хоть какие-то сведения о мире Магии. Забавно, но почему-то никто не вспоминает о Статуте, когда к одиннадцатилетнему волшебнику, рожденному в семье магглов, приходит представитель Хогвартса и сообщает о существовании волшебства.А вот с пятилетками такой номер не проходит. И обсуждение, несомненно, важного для магического мира закона растягивается на целый год, заставляя Тома превратиться едва ли не в неврастеника.Окончательное принятие Министру Магии удается в буквальном смысле этого слова ?выгрызть зубами? у уважаемых лордов, входящих в состав Визенгамота лишь в восемьдесят четвертом году. И, практически немедленно, на территории Хогвартса, между полем для квиддича и Черным озером, совсем рядом с хижиной Хагрида, происходит закладка фундамента для будущей начальной школы. Здесь мне следует вспомнить давний рассказ отца о школе, которую он мечтал открыть по окончании Хогвартса?— в ней должны были обучаться магглорожденые и полукровные волшебники. И, разумеется, с действующим пансионом, в котором надлежало жить тем, кто оставался своеобразным ?сиротой? из-за отказа родителей принять внутреннюю составляющую собственного ребенка.Да, к огромному сожалению, такие дети всегда были, есть и будут, пусть и в небольшом количестве. Но жизнь даже одного ребенка?— величина крайне важная для всего магического общества.Минерва, ставшая, к моему удивлению, довольно-таки неплохим директором Хогвартса (а я, надо признаться, сомневался в этом, прекрасно помня об ее излишней лояльности к Альбусу и потворству представителям собственного факультета), с какой-то бешеной активностью включается в работу над строительством начальной магической школы, координируя и контролируя весь процесс. Что не мешает ей справляться и со своими основными обязанностями. Теперь я не могу не признать, что оценка, данная мной миссис Элфинстоун Урхарт (а весть о замужестве мисс МакГонагалл в восемьдесят втором году явилась крайне неожиданной для всех, кто был знаком с этой волшебницей*) оказалась в корне неверной.Нет, директор Хогвартса абсолютно не походит на Мэгги Смит, сыгравшую роль декана Гриффиндора во всех семи частях ?Поттерианы? (разве что внешне), но, тем не менее, в отличие от своего книжного прототипа, является весьма активной и крайне деятельной дамой, ставящей во главу угла не собственную спокойную жизнь, а благополучие своих подопечных. Коими, в данном случае, является население Хогвартса, включающий в себя и весь преподавательский состав.С течением времени у меня все же получается отпустить от себя излишнюю подозрительность и начать жить нормальной полноценной жизнью?— без постоянного напряжения и ожидания подвохов и подлостей от окружающих меня людей, что, несомненно, осталось единственной сохранившейся чертой характера покойного ныне Северуса Снейпа, чье тело мне так ?удачно? позволила занять ?мисс Алиса?.Все это происходит постепенно, вот только неизвестно?— благодаря наступившей, наконец, спокойной жизни, или же тому, что в моем характере окончательно ?прописываются? поведенческие черты, присущие Рикману. Да, я не могу не отметить, что все то, что досталось мне от Алана, благодаря опять же любезности ?мисс Алисы?, практически полностью подавляет весьма подозрительный и крайне нелюдимый характер прежнего обитателя этого тела. Причем так заметно, что Петти как-то насмешливо указывает мне на то, что в моей жизни начинают возникать словно бы из ниоткуда люди, с которыми у меня завязываются некие отношения.Пожалуй, здесь стоит пояснить, что характер этих ?своеобразных? отношений носит исключительно благотворительный характер, поскольку мне абсолютно не в тягость составить кому-то протекцию, помочь обрести хорошую работу или познакомить с важными людьми тех, кто действительно в этом нуждается.И следует вспомнить, что помощь нуждающимся, как нечто само собой разумеющееся, была не просто присуща Алану, поддерживающему начинающих актеров и сценаристов, близких друзей и совершенно незнакомых ему людей, однажды попросивших его о помощи. Благотворительность была его образом жизни. И эта же черта передается мне, так сказать, по наследству. Теперь, когда больше не требуется тратить все свои силы на то, чтобы исправить сложившуюся вокруг ситуацию и спасти собственного отца, я могу в полной мере отдаться своим старым привычкам.Едва ли не с головой погрузившись в новую ?старую? жизнь, как это ни странно, я совершенно не приемлю подобное в отношении себя, что в один из летних дней восемьдесят пятого года приводит нас с отцом к довольно-таки сильной ссоре, которая длится почти целый месяц.Возможно, я могу быть не прав, категорически отказавшись занять пост директора готовой к открытию начальной магической школы ?Феникс?. Да, название оригинальностью не блещет, но Фоукс, оставшийся неприкаянным после смерти своего хозяина, к удивлению многих участвующих в постройке здания магов, облюбовав себе один из пустующих кабинетов новой школы, категорически отказывается его покидать. И именно это событие служит причиной, по которой школа приобретает столь не оригинальное имя и столь своеобразный талисман. И да, идея сделать из меня директора приходит в голову Тома благодаря составленным мной же протекциям, которые я оказывал все это время обратившимся за помощью волшебникам, и которые он, разумеется, не мог не заметить.—?Ты, сын, благодаря этой черте характера?— помогать всем и везде,?— станешь великолепным управленцем. Благополучие детей будет для тебя на первом месте и ты все сделаешь для того, чтобы школа доказала свою состоятельность в глазах всех этих замшелых идиотов.Да, Том по-прежнему не жалует ?старую гвардию?. И возвращаясь к его предложению…Кому-то, вероятнее всего, покажется откровенной глупостью причина, по которой я не горю желанием возглавить Феникс, но для меня она, тем не менее, весьма и весьма весома. Не стану говорить о возрасте, ибо возможность стать директором школы и возложить на себя огромную ответственность в двадцать пять лет?— относится к категории откровенной глупости. Никто не примет меня всерьез. Отцу ведь неизвестно, что моя душа прожила на самом деле гораздо больший временной отрезок, нежели сам Риддл, а потому подобное давление на меня кажется бессмысленным. Кроме того, я категорически не желаю, чтобы меня начали обвинять в том, что я использую свое положение (сына действующего Министра) для своего возвышения.Смешно… казалось бы?— куда еще выше? Я и так уже лорд, имеющий место в Визенгамоте; самый молодой Мастер зельеварения за последние несколько сотен лет, что по уровню моих амбиций более чем достаточно, но… всем жителям магической Британии рот не заткнешь. А я абсолютно уверен в том, что после моего назначения разговоры пойдут, и еще неизвестно, приведут ли к чему-то хорошему для меня лично, да и для Тома тоже. Ведь его наверняка в очередной раз обвинят в проталкивании ?своих? людей на ключевые посты. И если в отношении последователей это?— ?своих??— доказать довольно-таки сложно, то вот сын, занявший одну из важных должностей (а воспитание детей?— первостепенно для волшебников, ведь даже должности в Министерстве Магии не идут ни в какое сравнение с местом, которое занимает директор Хогвартса), вызовет скандал. Определенно.И я вовсе не уверен, что даже Джо, а точнее?— Рита, за эти годы ставшая ведущим корреспондентом ?Пророка? и личным журналистом Тома, сумеет исправить то, что может натворить это назначение.—?Я вырастил параноика! —?с такими словами отец покидает Принц-мэнор на целый месяц, оставляя меня мучиться сомнениями. Действительно ли отказ был так необходим или я по старой привычке все еще подозреваю окружающих в том, чего они делать не собираются?Петунья, выслушав мои умозаключения, как ни странно, принимает сторону Тома, что заставляет меня снова и снова размышлять над сложившейся ситуацией, стараясь вычленить рациональное зерно, которое поможет мне принять правильное решение.Этому, вне всяких сомнений, помогает и тот факт, что отец самоустраняется из моей жизни полностью. Он более не вызывает меня в свой кабинет в Министерстве, не встречается со мной, даже случайно, в коридорах здания и в лаборатории Отдела Тайн. Более того, Риддл откровенно игнорирует заседания Визенгамота, если точно знает, что в состав заседателей будет входить и моя персона. Это происходит не так уж и часто, поскольку Визенгамот теперь заседает в полном составе гораздо реже, чем после избрания Министра Магии, но, тем не менее, подобное случается.Надо сказать, что все важные решения я всегда принимал самостоятельно. Причем в обеих своих жизнях. При этом совершенно не исключая возможности выслушать доводы близких мне людей. Но встречать столь откровенного манипулирования мне, по счастью, не доводилось. Возможно, именно поэтому сгустившееся вокруг напряжение к концу месяца приводит меня в состояние, близкое к состоянию готовящегося извергнуться вулкана.И неизвестно, как именно могло бы закончиться это противостояние двух закаленных характеров, смешанных с личным интересом обеих сторон, если бы не счастливый, а, точнее сказать, несчастный случай, произошедший со мной.Полностью погрузившись в общественную деятельность, а также занимаясь другими, не менее важными делами, я уже некоторое время упорно игнорирую тревожные симптомы, которые в любое другое время заставили бы меня насторожиться, если не сказать более. Но, фактически, не имея ни единой свободной минуты, я упорно не обращаю внимания на учащающиеся случаи головокружения и периодически накатывающей на меня слабости. Если утомленный решением неразрешимых проблем мозг и подает мне определенные сигналы, то я задвигаю их в самый дальний уголок сознания, упорно не желая верить тому, что подсказывает мое сердце.Не могу сказать, что делаю это по причине невнимательности или же полнейшей безответственности, но факт остается фактом: с каждым следующим днем мое здоровье продолжает ухудшаться, но я, каждое утро заливая в себя Укрепляющее зелье, таким своеобразным образом борюсь с недугом, продолжая скрывать этот факт от Петти и упорно игнорируя данную проблему.И это пренебрежение, ожидаемо, приводит к катастрофе. Поскольку однажды, не справившись с очередным, так не вовремя накатившим приступом головокружения, я попросту теряю сознание в своей лаборатории, расположенной в Отделе Тайн.—?…и сейчас вы продолжаете утверждать, что с моим сыном все в полном порядке?! —?в голосе Тома, ворвавшемся в мое не до конца пробудившееся сознание, звучат стальные ноты. —?То есть, по-вашему, это абсолютно нормально?— терять сознание, не имея для этого никаких оснований?—?Да, господин Министр,?— в голосе его собеседника, остающегося для меня невидимым, звучит не меньшая твердость. —?Всевозможные целительские диагностики указывают лишь на то, что лорд Принц совершенно здоров. Разумеется, имеет место легкое утомление, и, возможно, именно оно и стало причиной этого обморока.—?Мой сын не трепетная барышня,?— теперь Том шипит, едва не срываясь на парселтанг,?— чтобы падать, как вы изволите выражаться, ?в обморок?!—?Вы прекрасно понимаете, сэр, что именно я имел в виду, произнеся эти слова,?— голос нашего семейного колдомедика мистера Уильямсона (а в том, что это именно он, я уверен, как и в том, что меня зовут Северус Снейп) становится еще более твердым. —?Лорд Принц всего лишь заработал небольшое физическое переутомление. И да, я не могу не отметить, что, помимо этого, имеет место нервный срыв, связанный…Я вздрагиваю, услышав яростное шипение и, открыв глаза, встречаюсь с разъяренным взглядом отца, нависшего надо мной. По счастью, все это адресовано не мне, а колдомедику, и едва лишь заметив, что я пришел в себя, Том практически моментально успокаивается. И уже в следующее мгновение тихий щелчок захлопнувшейся двери дает мне понять, что мистер Уильямсон, повинуясь Риддлу, покинул комнату.Я же, слегка сморщив переносицу, играю на опережение, будучи не готовым к тому, чтобы выслушивать раскаяние, захлестнувшее отца с головой. По крайней мере, то, что плещется в синих глазах?— как нельзя более походит именно на это, нежели на что-то иное.—?Не трудись объяснять,?— медленно произношу, мимолетно отметив, как сильно ослаб мой голос. —?Я не страдаю отсутствием слуха,?— Том щурится, внимательно разглядывая мое лицо, но послушно молчит. И это безмолвное согласие с моими словами придает мне сил. —?Я знаю, что именно ты хочешь сказать. Ты считаешь, что это твое нежелание общаться послужило причиной… —?качаю головой, увидев, как вскидывается Том, явственно желая дополнить мои слова. —?Не надо, пап. Я все знаю. И Олли** прав. Он не найдет причину моего недуга, даже если соберет целый консилиум, состоящий из светил колдомедицины. Петти знает о том, что случилось? —?немного помолчав, уточняю я, и отец качает головой.—?Петунья с детьми в гостях у Беллы,?— негромко отвечает он. —?К счастью…—?Вот и отлично,?— преувеличено бодро отзываюсь я, и подтянувшись на руках, принимаю сидячее положение, мимоходом отметив овладевшую мной сильную слабость. —?То, что я скажу тебе сейчас, должно остаться между нами. По крайней мере, пока,?— дождавшись еще одного кивка, закрываю глаза, собираясь с силами для того, чтобы произнести фразу, которая изменит нашу дальнейшую жизнь до неузнаваемости. —?Пап, мне необходимо получить консультацию мистера Фаррела,?— и увидев в глазах отца отчетливое понимание ситуации, перерастающее едва ли не в ужас, негромко добавляю:?— Да, я практически уверен в том, что у меня та самая болезнь, от которой скончался Аурелиос…