XV ?Давай сыграем с тобой в одну игру!? (1/2)

Девушка с криком вскочила, чтобы выбраться – и оказалась в положении сидя… на кровати К2, в его комнате. Огляделась, отдышалась от пережитого шока. В комнате горел свет и, кроме неё, не было ни души. За дверью, видимо, тоже, - бесконечно подозрительно и безумно тихо.

- Антоша! – позвала она.

Эхо от её голоса заполнило гнетущее безмолвие. В нём голос девушки показался настолько громким, что она не решалась больше кричать, ведь и так её могли услышать те, кто тут должен быть. Но в ответ никто не отзывался и не шёл. Все люди будто вымерли, а пространство жило своей собственной жизнью, как провинциальных городках или кораблях-призраках без единого человека, но кофе, оставленное на столе, продолжало испускать пар. Но сейчас ?чёрная дыра?,инопланетяне или пространственно-временной континуум сплоховали, оставив одного человека. Для чего оставили? Девушка встала с постели и медленно подошла к двери. Звук от её шагов был довольно громок в пустой комнате. Маша приоткрыла дверь.- Тони! – снова позвала она. Ответа по-прежнему не было.

Она вышла в тот самый зал, где ранее стоял стол и кресло-трон К2, его ?рабочий кабинет?. Но сейчас ни стола, ни кресла там не наблюдалось. Разум кутался в тревогу, а объяснения этому состоянию девушка не находила. Она уже хотела уйти из странно изменившегося кабинета, уже сделала шаг, как ударилась обо что-то, резко остановившее её. Перед нею стоял стол К2, но нигде не видно было кресла. Посреди стола друг напротив друга лежали две белые подарочные коробки, перетянутые чёрной лентой, образующей пышный бант на вершине каждой из коробок. ?Святые ёжики! Коробки!? - думала Маша. – ?Ну, охренеть теперь!? Возле подарочных коробок лежал конверт. Маша медленно взяла его, открыла. Внутри она обнаружила записку. Девушка достала её. Чёрными чернилами каллиграфически в ней было выведено несколько слов: ?Cadeau. Ouvrir n'importe quel?.В этот момент девушка почувствовала что-то необъяснимо-гнетущее, как в кошмарном сне: всё вроде бы прекрасно – и солнце, и чайки, и тёплый ветер, и ласковое море, но тебе, меж тем, невыносимо страшно; ты знаешь – оно сейчас же явится, с минуты на минуту, - что-то настолько жуткое, что от одного взгляда на него может разорваться сердце. И что говорить: по внешним признакам вся ситуация и вправду походила на сон, вот только её ощущения подсказывали обратное.

Маша усмехнулась – это помогло побороть страх перед необъяснимым. Она положила конверт с запиской обратно на стол. ?Видимо, мне надо выбрать…? - размышляла она, втягивая носом утяжелённый бетонными парами воздух. – ?Выбрать из двух вариантов. Ну а что так мало? Примитивно!? - продолжала она держать на губах усмешку. – ?А если есть третий выход? И четвёртый? Скажем… Я выбираю - не выбирать!?

Она решительно направилась к выходу из кабинета. Там, конечно, несчастную ждала казарма, полная головорезов К2, но с ними она уже однажды ?имела диалог?, ?подискутирует? ещё раз. Однако приблизившись к предполагаемому месту выхода, где должна была быть та самая массивная дверь, девушка обнаружила лишь ровное продолжение стены, будто никогда и не стояла там массивная дверь. Оглядев всю стену, затем и следующую, Маша поняла, что выходить ей некуда и что сам кабинет вовсе и не кабинет, а ловушка. Пленница попыталась обнаружить дверь в комнату, из которой недавно вышла, но тоже тщетно.

Стол стоял на прежнем месте, по-прежнему на нём красовались две белые подарочные коробки с чёрными бантами и запиской, и сама Маша находилась в, своего рода, подобии такой же подарочной коробки. Только с ленточкой или без?..

Девушка снова усмехнулась своей западне, обошла стол кругом и села сбоку, прямо на пол, обняв колени. Она смотрела в пол, как будто насквозь. Посреди пустого кабинета, куда через зарешеченное окно мягко садился свет вечернего, уже как бы застарелого, янтарного солнца, прямо на стол с злополучными коробками, таящими внутри чёрт знает что. Хотелось заглянуть в обе, но нельзя – она это чувствовала – там что-то опасное. А потому сидела на полу, обнимая колени: если нет выхода - некуда торопиться.

Сверху, мягко шелестнув, упала, скатилась по коленям на пол, записка из конверта. ?Cadeau. Ouvrir n'importe quel? - врезались в глаз и мозг слова. Губы искривились в неврастенической ухмылке. Девушка встала, не сводя глаз со слов записки, и резкими шагами направилась к тому месту, где недавно располагался вход в комнату К2 и дверь туда. Сейчас там холодела глухая стена. Пленница шла вдоль стены, сцепив руки за спиной.

- Ты хочешь, чтобы я выбрала одну из твоих сволочных коробок! А я знаю, что там! Я знаю саму твою суть, и совршенно точно знаю, что ты мне предлагаешь! Но ты пытаешься меня заставить! Заставить выбрать! – говорила она сама с собой, гядя в пол, пока шла вдоль стены. – А я не стану выбирать! Специально! Что ты сделаешь теперь?!

Маша шла вдоль стены всё с той же улыбкой маньяка, продолжая в таком духе разговаривать с невидимым собеседником. Её остановил ещё один конверт, лежавший в углу, до которого она ещё не дошла, обходя зал вдоль стен. Но она могла поклясться, что ещё секунду назад его там не было! Она медленно подняла его, открыла… ?Le cadeau. Ouvre un d'eux! Ou tu resteras dans la bo?te. Pour toujours...?- гласила новая записка.

- Обычно, когда меня просят выбирать, я люблю выбирать то, что мне нравится. А вот это всё мне совсем не по душе! Но раз ты так просишь, ублюдок! – злобно и до последней степени саркастично выговорила Маша.

Обе коробки нагло стояли на том же месте. Теперь они будто бы злорадно ухмылялись своими чёрными ленточками на белом фоне твёрдого атласного картона.

Девушка подошла. Не моргая, смотрела она на эти коробки. Ни казались уже настолько противными, что имелось желание раздавить их разом, разметать, разорвать омерзительные ленточки! Механическим движением руки, даже не сжимая и не напрягая пальцев, Маша потянула за ленточку на коробке, стоявшей справа от неё. Коробка не открылась, но сразу… начала расти, меняться в формах, и в секунду превратилась в голову… отрубленную, окровавленную, человеческую голову с одним полуоткрытым заплывшем глазом. Маша отшатнулась от стола. Дыхание перехватило. Если бы можно было заорать, она бы заорала, упала наземь, забила ногами и руками по полу, закатилась в истерике, но… она стояла и продолжала смотреть, не дыша, стеклянными глазами на голову… голову К2.

- Ахахахахаха! – рассмеялась голова. – Не угадала!

Сколько плутовского злорадства было в её словах! И это был даже его голос, но говорил он совсем не так и вовсе не то. Будто бы чужая душа сидела в любимом теле. Впрочем, сам факт того, что голова вдруг ожила,повергал в шок.

- Выбор ты сделала, как ни печально это звучит! – продолжала голова.

- Рано или поздно, но ты всё равно не успеешь. И ничего не сможешь сделать!

Наворачивались слёзы, но девушка упорно не желала выпускать их – даже это ещё не тот случай, когда такую роскошь можно себе позволить.

- Чеши ты к рогатым! – выдавила из себя девушка. На другие действия у неё не было ни капли сил.

- Ахахаха! – вновь заржала мёртвая голова, громче чем прежде, и с ещё большей издёвкой.

Девушка сползла на пол и залезла под стол. Её колотило, мурашки шли по всему телу. Страх смаковал душу и тело. Поработил всё, что только можно, не оставил надежды на счастье, но способности к действию ещё не парализовал полностью.

Гомерический смех жуткой головы, головы любимого, которого, быть может, уже нет, продолжался, накатывая с новой силой. Что-то чёрное ело стену напротив, распространяясь по поверхности, как пар.

Голова упала на пол, прямо к ногам Марии. Она продолжала смеяться, глядя одним открытым глазом прямо девушке в глаза. Девушка дёрнулась, закрыла глаза, начала тихонько шептать молитву.

Что стало со стеной, девушка не знала, но уже через пару секунд, минуя злосчастную голову, девушка, не давая до конца осознать себе и разгадать её действие противнику, рванула прямо в чёрный пар, покрывший полностью стену напротив.

Как только Мария ворвалась туда, всё видимое исчезло. Осталась только парящая чернота, сквозь которую нельзя было увидеть даже свои ноги. Отсутствие света, прозрачности, могли породить в душе панику, но порождали отчаяние. Неужели её выбор реализован, и она уже не успела? Чёрный газ словно ставил непогрешимой мысль об опоздании и безысходности. Девушка не пыталась бежать – некуда, глаз ничего не видит, кроме черноты. Пленница просто брела куда-то шаг за шагом, с открытыми глазами, глядя в себя.

Газ не имел запаха, вкуса, не имел никакой плотности – его будто бы не было или, хуже того… Таким стал воздух – он приобрёл цвет, и не самый приятный. Но ещё страшнее было не то, что газ не пропускал свет, но то, что он не пропускал ни единого звука, если вообще хоть какой-то звук мог тут хоть где-то и кем-то быть произведён.

С каждым шагом реальность казалась воздушнее и призрачнее, она словно уходила, как из-под ног, из сердца девушки. Тот мир, где когда-то она жила и где видела жизнь, теперь туманился в её памяти таким же чёрным газовым облаком. И сама она становилась всё более нездешней: притуплялись и заравнивались все чувства, что держали её за жизнь. Она уже ничего не чувствовала и ни о чём не думала, глаза выражали полное беспристрастие, а всё существо стремилось взлететь, как воздушный шарик с гелием.

Но ей не дали. Что-то огромное и сильное схватило её за плечи и рвануло к себе, прижало к чему-то мощному горячему и живому. Маша подняла голову: на неё ласково смотрел смуглый мужчина завораживающими омутами цвета тёмного шоколада, а тёмно-алые тонкие, но томного изгиба, губы что-то беззвучно шептали. Что ты хочешь?.. Девушка силилась прочесть поним, силилась услышать что-нибудь…- Мари! Мари! Посмотри на меня! Малышка моя, скажи что-нибудь! – умолял приятный бархатный голос. Маша лежала на холодном бетонном полу. Всё кругом было холодным, кроме рук и груди мужчины. Он прижимал Машу к себе и гладил по лицу. Его глаза и ладони, его тепло… Она начала приходить в себя, возвращаться в жизнь. Страшные картины из пережитого в злосчастной комнате без дверей вызвали слёзы. ?Надо скорее! Прямо щас! Иначе не успею! Надо сказать! Антоша…?- Антоша!.. – еле слышно произнесла Маша.

Мужчина улыбнулся, отчего её слёзы только усилились и покатились по щекам.- Антоша, - уже громче сказала она. – Я выбрала не ту коробку! Не ту! Он убьёт тебя!

- Кто? Какая коробка? Ты чего?! – мотал в замешательстве головой К2, не в силах разобрать, о чём она толкует. Маша и сама впала в замешательство: как-то уже всё не так, что-то уже потерялось, затёрлось. Да и хуже того, она не помнила, не могла собрать в целое образ того, кто говорил головой Тони, кто хотел убить его. Она могла бы точно сказать, что видела его, понимала, кто он есть, знала его с самого детства, ещё когда он приходил с ночными кошмарами в маленькую детскую головку! Но вот, кто это? Что за личность скрывается под таинственным ?он?? – так и не установила она точно, так и не ложился чёткий образ на холст сознания.

- Я оказалась в твоей комнате, в зале с твоим столом. Но там, кроме стола, ничего не было, и дверей тоже не было… И стена…

- Ты о чём? – продолжал недоумевать К2. – Я тебя тут нашёл. Ты минут десять в себя не приходила. Так и не поняла, что это не сон. Неявь. Она строго сомкнула губы и упёрлась взглядом в холодный пол. ?Я же помнила его! Я же знаю, кто он!? Она подняла глаза на Тони. Он же обеспокоенно смотрел на неё. Замёрзшие руки медленно поползли по его широким, просторным плечам, обвили мощную шею. Щекой почувствовала его горячую кожу и еле слышно прошептала: ?Я не хочу!? Тони ответил на объятия, придерживая её и прижимая к себе сильными руками, через которые передавалось жуткое беспокойство, не дававшее ему больше сказать ни слова, а только позволявшее обнимать и пытаться удержать.

- Антоша, нам надо остальных искать, - мягко шепнула она ему на ухо.

К2 приподнял её, заставив встать с пола, затем отпустил.- Ты видел ещё кого-нибудь? – спросила Маша, направляясь к чёрному дверному проёму, скрывавшему за собой тишину и тёмную пустошь.- Нет. В душе не представляю, где они… Повсюду вообще не различалось никакой поверхности или стороны: где был низ, где верх – не разобрать. Ты просто встаёшь и ходишь. То, что несколько секунд назад было над тобой – теперь под твоими ногами, а то, что было справа или слева – тоже может оказаться твоим полом или потолком. И ты не падаешь. У тебя не кружиться голова. Только пространство замкнуто в один радужный многогранный многоугольник.

Между двух углов многогранника сидел на корточках Зелим, в глубоком напряжённом размышлении перебирая старинные чётки из чёрного дерева, с тридцатью тремя зёрнами, чёрной кисточкой и белым полумесяцем на костяной бляшке в месте соединения.

Ничего не видеть – только радугу в стенах, и не ощущать даже твёрдости их – непередаваемое чувство замкнутости души и безвыходности из состояния непокоя, неуспокоения. И в мертвенной тишине слышно было только, как падают зёрна чёток, - одно за другим.

Он перепробовал уже всё, дабы выбраться отсюда: от банальной попытки разбить странное стекло до попытки разгадать алгоритм света, цветов, вычислить площади, рассчитать углы и их суммы. Он превращался в волка, бил, пытался распилить стекло острыми когтями, но те не оставляли на прочной поверхности ни единой маленькой царапины.Всё было тщетно. Это оказалось не простая головоломка, а чёртов магический заворот с неизвестными переменными и ещё более неизвестным реальным положением вещей!

Казалось, весь мир вымер и сузился до одной мерцающей многогранной стекляшки. И теперь Зелим молился и ждал. Сколько нужно было ждать, он не знал – может, тысячи и тысячи лет, но когда-нибудь что-то произойдёт …

Как оказалось, ждал не зря: изменения начались со странных вращений. Всё пространство, в котором находился Зелим, закрутилось, завертелось, засияло новыми радугами. Вдруг на секунду остановилось – и завертелось вновь. Волкодлак почувствовал, что всё его небольшое пространство вместе с ним самим начинает падать, вертясь, сверкая и слепя своими пёстрыми бликами, а потом падение вдруг прекратилось, но всё вокруг преобразилось: вместо разноцветных бликов и полупрозрачности стекла, всё залил резкий красный. Вязкий яркий красный, как артериальная кровь. Сначала яркий, потом всё темнее и темнее – вот уже всё превратилось в красный, даже сам Абдулаев видел себя абсолютно красным. А потом вдруг что-то щёлкнуло – и появилась первая трещина. Зелим повернулся в направлении звука – увидел напротив узкую короткую полосочку диффекта. От неё тут же появилась ещё одна, потом ещё. Трещины становились всё больше, длиннее, чаще, появлялись в других местах многогранника… И вот – прорыв. Непробиваемая, неподчиняющяся давлению поверхность, похожая на стекло, треснула, как скорлупа и разлетелась. Мгновенно оставшуюся площадь начала заливать плотная алая жидкость, удивительно противная на вид и вкус… ?Кровь!? - с ужасом понял Зелим, утопая. Когда перед ними успел открыться просторный, но тёмный зал, также глухо освещённый, как и всё здесь, К2 и Маша не знали. В самом центре восседало какое-то большое существо из нежно-белого камня. Похоже оно было на одно из индийских изображений. Во всяком случае, на вид оно было довольно приятное, с миловидным округлым лицом. Тело же – совершенно человеческое, с изящной полноватостью. И не содержало это каменное изваяние никакой на себе, каменной или не совсем, одежды. То есть, оно оставалось абсолютно голым, и только отблёскивала на голове его ослепительная диадема, в которой сиял огромный бриллиант.

- А ничего себе камушек! – брякнул К2.

Существо открыло глаза. Все три.

- Что-то мне не нравится, как оно на нас смотрит… - поморщилась Маша. - Особенно вот тем глазом! – кивнула она на тот, что во лбу.

Существо подняло руку и дунуло на ладонь в направлении людей. С неё слетели и устремились в стоявших миллионы маленьких сверкающих звёздочек. Они летели навстречу и увеличивались многократно. И вот уже не звёздочки, а звёзды. И нет земли, нет камня – под ногами звёзды, и они сияют всюду. Нет уже ничего и никого, а только звёзды и холодная иссиняя чернота. Нет рядом существа трёхглазого, будто индийский бог или арабский джинн, нет Тони… А впереди, прямо к самому лицу летит звезда, всё увеличиваясь. Но летит медленно, как бы наслаждается моментом своего величия в приближении, словно бы она модница на дефиле. И подмигивает своим светом, то усиливая его, то сокращая, как живая звезда подиума.

?Неужели ты и вправду живая? Может, ты скажешь мне что?? - и Мария вытянула руку, прикоснувшись к ней вдруг. Но вместо ожидаемой звёздной силы и жара она почувствовала отрешённый холод, мёртвый, равнодушный холод. И будто что-то поняла. Её смутила эта холодность, эта бледность света. Девушка вдруг осознала и увидела…С той же лёгкостью и непринуждённостью, с какой действовало до этого существо, Маша дунула на холодный звёздный осколок… Иссиня-чёрное пространство поколебалось, как вода в пруду, шелохнулось. Как лёгкий газовый платочек, увлекаемый слабым дуновением ветерка, всё обезнадёживающее пространство со сверкающими звёздами взметнулось обратно к источнику, к индиско-арабскому джинну, ударив ему, в до того беспристрастную личину, потоком своего блеска.

Беспристрастное выражение вдруг сменилось холодным и несколько удручённым, но не озлобленным. Существо повернуло голову, но на месте уха оказалось ещё одно лицо – и вот на нём выражалось раздражение: все три глаза взирали на людей почти со злобою. Что странно, повёрнутая диадема смотрелась и с этого ракурса так же, как и с предыдущего: сбоку будто спереди. Затем чудище ещё раз повернулось – и новое лицо вновь! Точно такое же, как и два предыдущих по всем своимчертам, только уже другая эмоция выражалась на последнем: он усмехался и, надо сказать, весьма коварно.

Маша и К2 насторожились: они были готовы ко всему. Здесь, сейчас, в подобной ситуации (если бы они ещё знали, в какой они точно ситуации) нельзя было надеяться ни на что, а уж особенно на здравый смысл. Надеяться приходилось тут только на Бога, так как, по всем ощущениям, они находились в глубокой чертовщине, - и пока эта надежда их не подводила! Но чудище только встало на свои исполинские, мощные ноги, расправило шесть рук, -хотя Маша и К2 могли поклясться, что видели ещё несколько пар конечностей, - одну из пар оно подняло к многоликой голове, сняло диадему, спокойно опустило её вниз и разжало пальцы.

Только сейчас Маша и К2 увидели, что этот джинн сидел в каком-то колодце, до верху заполненным водой, по краям своим увитым плющём и внутри плавающими лотосами. Как ни странно, ни один из цветков не был помят этой огромной тушей.

Сразу после того, как джинн уронил диадему в колодец, он вновь поднял руку, как делал это недавно, дунул на ладонь, только в другую сторону – полетел тот же миллион искр, открывших иссиня-чёрное холодное пространство без неба, земли и других опор, - и, шагнув в него, исчез бесследно, а за ним и сами блестящие искры.- Зачем он её выкинул? – в недоумении спросил К2, подбежав к колодцу.

- Какая разница? Чёрт с ней! Это всего-то побрякушка! – махнула рукой Маша.

Её явно озадачил и раздосадовал тот факт, что этот зверь убежал, ничего не предприняв против неё. Эта новая странность за кучей остальных, ничего хорошего не обещающих странностей, приводила в какое-то диковатое замешательство и при всём – жуткое опасение, что где-то совсем рядом должен скрываться подвох.

К2 посмотрел в колодец.

- Ооо! – вырвалось у него.

Маша посмотрела на него внимательно.- Тут целый колодец крови… - продолжал смотреть туда он.

Маша глянула мельком туда, куда смотрел Тони, но брезгливо поморщившись, отошла и приняла решение уходить.

- Антош… - позвала она, но в ответ услышала всплеск.

Резко обернувшись, девушка поняла, что К2 уже в колодце. Она подбежала к нему, начала звать мужчину, но, как и сама понимала, это бесполезная трата времени и сил. На ярко-кровавой жиже остались лишь круги, а что с Тони – уже неизвестно. Пока они шли и пока наблюдали за этим чудищем, мысль о том, что она потеряет любимого, не переставала беспокоить её до последнего! Она больно вонзалась в грудь, сдавливала лёгкие, сжимала сердце. И вот – то, чего боялась, произошло на самом деле… А может, и нет ещё. Может, это одно из его наваждений? ЕГО! Чьё? Она силилась напрячь мозг, чтобы вспомнить, только вот чувствовала, что вспоминать нечего: она параллельно понимала, что не знает и не встречала того, кого вроде бы узнала, никогда прежде не встречала, даже в самом раннем детстве, которое только помнила. И что это за страшный странный знакомый, что вовсе ей незнаком, - ни память, ни разум разгадать не могли.

Маша села, опершись о колодец, опустила голову и закрыла глаза. Наверное, всё завершилось уже, когда они утонули в той вязкой жиже. А теперь где они: в аду, в чистилище или в чём-то вроде этого? Где-то между измерениями? В ?чёрной дыре?? Может, в наказание за всю их жизнь, Создатель запер их в темнице собственного подсознания, и все потаённые страхи, о которых даже не догадываемся, теперь вышли на свободу и поедают душу, поедают. Стоит прекратить бороться, если не знаешь, против кого и за что. Хватит… Война окончена - белый флаг съеден трупом проигравшего!

Из паутины мрачных мыслей девушку вывел неожиданный всплеск и судорожный, громкий вдох. Это был Тони. А на его плече повис Зелим.

- Как он?.. Антоша!- не могла она найти нужного вопроса, но хотела услышать, как произошло то, что она увидела.

- Я его увидел там, прям в этой жиже! Это реально кровь! Прикинь?! – восклицал К2. Он и сам мало вникал в то, что происходило. – Как он туда попал – в душе не представляю!

Они вместе вытащили Зелима, помогли ему прийти в себя.- Зелим! Слава Богу! – радостно обняла Маша парня.

- Откуда вы тут? – с той же радостью, но с большим удивлением спросил он.- Тоже самое хотели спросить! – усмехнулся К2.

- Даже не знаю, - ответил он, смешавшись. – Я вообще был в другом месте.

- Мы все сегодня из-под чёртовых рогов! – снова вставил Тони.

Красная жижа в колодце не спешила превращаться обратно в воду, но начала немного пузыриться и выливаться за его края, словно закипала в кастрюле. Все трое сразу пресекли беседу и одновременно, с опаской, взглянули на кровавый источник.

- Мне кажется, эта хрень нам как бы намекает… - выговорила Маша.- На что? – последовал вопрос К2.- Что нам пора сваливать! – выкрикнула она, схватив за руки Тони и Зелима и рванула из злополучной комнаты. Между тем кровавая жижа продолжала переливаться через край, и на поверхности показалось что-то движущееся.

Семчук брёл наугад по коридорам каменного лабиринта, стараясь найти хоть малюсенькое подтверждение тому, что он здесь не один, что как-нибудь проявит себя хоть кто-то из его команды. Надежда его не оправдывалась – глухое же безмолвие продолжалось. Чертовщина-то - это само собой, в обыкновенном, реальном развитии событий обычно всё идёт далеко не так. Там ты всегда находишь выход, если упорно его ищешь. Причём, по подсчётам, учитывая всю площадь 13 района, капитан должен был уже выйти из лабиринта или найти своих. Тогда напрашивается вывод, о том, что вся каменная конструкция (по состоянию материалов построенная где-то лет тридцать-сорок назад, задолго до образования ?карантинной зоны?) должна занимать собою весь Париж! А остальные сооружения, что они уже проходили? А метро? Не исключено, что все эти строения располагаются в несколько ярусов, но тогда получается что-то совершенно невообразимое и ужасное по масштабам. Если учесть, что Семчук бродит по этим лабиринтам уже больше часа и не встречает никого и ничего живого или около того, то по закону чертовщины эти весьма странные сооружения могут оказаться чем угодно и находиться где угодно, и встретит или не встретит он кого-то из своих или не из своих, а просто ?кого-то?, может решать только тот, кто эту чертовщину здесь создал и кто в данный момент ею заправляет. А они, раз уж в неё влезли, будут добры или подчиниться ему, или уж как-то бороться!

Капитан сел на корточки, оперевшись о стену: он зверски устал и рассердился.

- Хренов бусурменский масон! – усмехнулся он в сердцах.

?Итак, оставим все представления о реальности за дверью входа в ту злополучную старую больницу. У нас чертовщина. А, опять же, по закону чертовщины нам нельзя верить в чертовщину, - то есть отождествлять её с реальностью. Абстрагируемся, господа! Чтобы победить чертовщину, нужно самому её менять и внедрять свои законы в реалии чертовщины. Ладно, глаз орла, не подведи!?

Семчук громко выдохнул, снова сам себе усмехнулся и постарался ни о чём не думать, ведь мысль хуже слова – материальней некуда! Он поднялся на ноги и встал посередине коридора, расставив руки, как перед заключением кого-то в очень жаркие объятия, но вокруг никого не было, а сам капитан при этом спокойно стоял на месте, опустив голову.

Что-то вокруг начало меняться. Что именно – по сути, так и непонятно, и внешне, для постороннего, это никак бы не выразилось, но вот для самого Семчука… Спустя минуту он резко поднял голову и также резко, хоть и с усилием, соединил руки, хлопнув в ладоши – и изменилось резко всё вокруг. Нет, пейзаж остался тем же – те же каменные стены, те же провода и полуосвещённость светодиодами, но вот теперь Никита стоял перед Марией Вепрь, К2 и Зелимом.

- Как он?.. – думал было удивиться К2.

- Никита! – обрадовалась Маша. – Как ты нас нашёл?

- Пробежался по всем веткам лабиринта, - усмехнулся капитан. – Не удивляйся, К2, это не колдовство. Я просто преодолел скорость света. Вы не видели остальных?

- Пока никого, кроме тебя, не встретили, - ответил Зелим.

- Надо их искать и уходить отсюда любым макаром! – подытожил Семчук.

- Это и так понятно. А как мы их найдём, если мы сами неизвестно где, а они – так и подавно?! Мы обошли всю эту байду, капитан, и хоть бы на след какой наткнулись! – завелась Маша. Её раздражение наростало. Вся эта неразрешимая заварушка начинала ей постепенно надоедать.

- Найдём также, как я до вас добежал: сложим пространство – сделаем из множества коридоров один небольшой. Если тот, кто нас сюда заманил, смог всем этим управлять, то и мы сможем! Не злись, Веприца, - улыбнулся Семчук.

- Я не злюсь. Я хочу кого-нибудь убить! - процедила Маша сквозь зубы.

- Думаю, такая возможность у нас ещё будет, - спокойно сказал капитан.

На этом слове нежданно-негаданно настала тьма. Все источники света перестали функционировать, и друзья перестали видеть даже друг друга. Несколько мновений озадаченной полной тишины… Фраза К2:- Охренеть! Теперь тут свет выключили! – помогла прийти в себя.

- Да, теперь тут сложно сосредоточиться, - добавил Никита.

Маша же пыталась разглядеть хоть что-нибудь в кромешной тьме, но в отсутствии малейшего источника света, глаза ничего не улавливали. Включили фонарики. И тут донёсся откуда-то из глубин лабиринта странный шум отвратительных голосов, будто на свободу пыталась выбраться толпа гниющих тел из затхлых подземелий. Шум приближался с той стороны, откуда команда уходила. Инстинктивно все принялись бежать от шума.

Неожиданно Маша почувствовала что-то и остановилась. Вглядевшись в черноту позади себя, она словно бы различла что-то серое.

- Мари! – закричал Тони. – Что ты делаешь? Бежим отсюда!

- Мы не можем постоянно бегать, - отозвалась Маша. – Иначе так мы их никогда не найдём. Нам надо идти вперёд.

Маша внимательно смотрела на увеличивающуюся серую точку, словно ожидала от неё чего-то. Она внутренне сгруппировалась, ожидая удара, но чувство защищённости в ней только крепло. Друзья подошли к ней ближе, но движением руки она не позволила никому из них встать впереди себя, а оставила за своей спиной, продолжая заворожённо смотреть на растущее серое, подсвечивающееся тускловатым светом, серое пятно и упорно игнорировать страшный шум, который тоже становился всё более слышимым. Друзья беспокоились: Тони переступал с ноги на ногу и постоянно куда-то оглядывался, Семчук же просто нервно сжал фонарик (всё, что у него и Зелима осталось после вязкой встречи с чёрной жижей – это фонарики и нож с чётками), Зелим же просто обеспокоенно смотрел вперёд на странную серость.

Пятно росло и скоро превратилось в далёкую толпу странных светлячков, каких-то уродливых, человекоподобных светлячков, где различался силуэт каждого из них в серой толпе: существа с несколькими глазами и вообще без оных, с гладким черепом и костьми своего скелета наружу, с наспех натянутой на них, болтающейся кожей, гниющей и с кого-то сползающей, почти без мышц, либо с висящими кусками мяса на своих телах, эти ?светлячки? с ужасающим воплем, вихрем неслись на Машу и её друзей.

- Твою мать! – вырвалось у Семчука.

Но все продолжали стоять, особенно непоколебимой была Мария. Словно бы в волны моря или в воды реки, погрузилась она в эту гущу жуткой стремительной толпы, которая нахлынула на них. Словно бы это какой-то сильный ветер, они обдали девушку потоком воздуха, разметали её волосы своим движением, а она продолжала смотреть, будто бы сквозь них.

Друзья за её спиной на всякий случай присели, сгруппировались, пригнув головы, дабы этот странный поток не причинил им чего-нибудь неожиданного. Да и, к тому же, он был достаточно ощутим для всех, кроме Маши.

Когда последний их странной толпы исчез где-то в лабиринте, и шум начал удаляться, Машарешительно бросила: - Нам туда! Пошли! - и направилась в ту сторону, откуда прибежала серая толпа существ и откуда до этого ушли они.