XV ?Давай сыграем с тобой в одну игру!? (2/2)

- Нормально! – удивлённо поднял брови на её заявление К2.

Больше никто ничего не выразил. Команда пошла именно туда, куда указала Мария.

Тамара думола, что точно утонула, и страх оказаться где-то в мире загробном, не собираясь отпускать. Но её жутко удивило, что она проснулась на своей постели у себя дома, только вот застелена она была по-другому, да и убранство домика её родителей, где она оказалась, как-то странно изменилось: висели ковры, но они были и раньше, правда, сейчас – другие. А вот труб отопительных у стен не было. И окна – совсем не пластиковые, а деревянные с какой-то странной штукой, место стекла. ?Если это рай, то я самая счастливая из умерших! Только родителей тут быть не должно, они же ещё живы?, - думала Тамара.

- Девочка моя, ты уже проснулась! – вошла в комнату мама в каком-то старинном наряде.

Девушка удивлённо и озадаченно глядела на неё, а на глаза наворачивались слёзы.

- Сегодня важный день! Ты что?! Не плачь! Это же радость! Ты выходишь замуж! – вещала её мама.- Замуж?! – глаза девушки невероятно округлились.

- Именно! Разве ты забыла?.. Давай одевайся и выходи к отцу. Он тебя ждёт! – мать поспешно удалилась из комнатки, оставив бедную озадаченную девушку в одиночестве и море вопросов.

Тамара медленно встала, оглядывая каждый уголок вроде и своего, а вроде и совершенно чужого дома: она здесь почти уже ничего не узнавала, кроме лиц родителей.

Когда она вышла, отец ждал её уже, сидя в скромном деревянном кресле. Мужчина со строгим, но добрым лицом, прямым взглядом и сединами в чёрных густых волосах спросил её:- Как спалось, доченька?

- Нормально, пап. Спасибо!

- Ты должна чувствовать себя отлично перед визитом моего будущего зятя!?Визитом зятя!? - пронеслось в голове у Тамары. ?Какого зятя?! Неужели ко мне-таки посватался Зураб, и они отдают меня за него?? Глаза девушки в испуге расширились.

- Я не выйду замуж за Зураба, отец! – насколько могла, твёрдо произнесла она.

Отец засмеялся.

- Что ты! За Зураба я и сам тебя не отдал бы! Тебя сватает совсем другой человек. Он едет к нам из далёких северных земель, где не растут леса и постоянно холодно. Но он очень богат: он везёт подарки – много драгоценных шкур и алмазы! Эти камни очень редкие, красивые и ценные! Наша семья станет самой богатой в Кахетии!

Тамара как-то заметно погрустнела: упоминание о том, что её продают за камни и шкуры, больно кольнуло сердце.

- Не переживай, дочь моя! Это очень красивый, молодой, статный парень! Сын вождя! Лучший охотник и воин своего народа! По характеру же, он покладист, немногословен, как настоящий мужчина, и спокоен. К тому же, он православный, как и мы! Не грусти, дочь моя! Видишь же, я люблю тебя и стараюсь дать тебе всё самое лучшее!

Тамара опустила глаза после этих слов отца. У неё стали наворачиваться слёзы.

Когда прибыл жених, Тамара торжественно сидела за большим столом, полным всяких яств (с момента разговора с отцом и до вечера трудилась она с матерью, чтоб подготовить дом к визиту жениха). Отец вышел на середину комнаты, чтобы приветствовать ещё не успевшего войти будущего зятя.

Отворилась дверь, вошёл жених в меховой шапке и национальных чукотских одеждах, а за ним ещё двое из его людей в подобном же наряде, с кем он прибыл из своих земель.

- Иван! – вскрикнула Тамара и вскочила из-за стола, увидев лицо мужчины.

- Какты тут оказался? – всё спрашивала Тамара, сидя за столом рядом с Иваном, её назначенным женихом.

- Не знаю,- отвечал тот, пожимая плечами. – Мне только сказали, что я посватан за девушку не из своего племени, а далеко на юге. И что надо мне же за ней и идти. Я людей взял – и пошёл, - как всегда просто рассказал Ачытыгенов.- А долго шёл? – не унималась Тамара.- Долго… Очень долго, - спокойно ответил Иван.

Девушка знала, что если Иван говорит ?очень долго?, то это то и значит - неделя, несколько недель, а, может, и целый месяц. Но как такое возможно? Она же тут только сегодня оказалась, а до этого она находилась со своими друзьями и капитаном Семчуком в Париже. Да и то, это место не было её домом: тут всё было каким-то очень старинным, каким-то антуражным, будто изпозапрошлого века.

- А что это такое на тебе надето? Ты как будто из прошлого тысячелетия!- Национальный костюм! – гордо ответил Иван, добавив. – Свадебный! Ты лучше на себя посмотри! Звёздный десант, однако!..

- ???- Завтра на рассвете моя родная дочь покидает нас и отправляется в далёкие северные земли жениха! – донёсся до неё голос отца.

- Как завтра на рассвете? Разве отец не оставит тебя погостить и отдохнуть? – девушка была ещё больше ошеломлена таким поворотом негостеприимства.

На что Иван только пожал плечами, сказав:- Не. Это мои люди говорят, что надо идти. Что это отец сказал, чтоб, как только я тебя забрал, так сразу же и возвращался.

- Странно… - прошептала невеста.

Выехали, как и полагалось, на рассвете, на следующий день, в прохладу горной осени. Тамара всё продолжала недоумевать от происходящего, но, тем не менее, покорно складывала свои вещи, которых никогда до того и не видела в жизни, покорно дала погрузить их на коней Ивана, также покорно попрощалась с родителями, села на положенную для невесты лошадь и поехала с караваном на север.

Самым грустным было расставаться с родителями: она и так их не видела давно из-за работы, давно не приезжала на родину, в своё село. Но сами её родители во время расставания держали на лице одухотворённые улыбки, хотя она и знала, что за ними они прячут глубокую тоску.

Ехать решили прежним путем, тем, которым Иван сам сюда прибыл. Но как только вышли из села, прошли несколько километров по старой тропе, им встретился чабан и сказал, что дальше нет пути – ночью случился обвал, проход в горах завалило. Пришлось повернуть и пойти в обход, а там недалеко и граница, где остервенело шабашут абреки… На ночь сделали привал в безопасном месте, где с трёх сторон их скрывали горы. До границы от места километров семь, потому абреков не боялись, но вели себя тихо. Ночь прошла спокойно. Только выли вдалеке степные волки, да слышался голос какой-то птицы. Поехать решили даже до рассвета, чтобы быстрее и как можно осторожнее преодолеть отрезок опасного пути. Вот уже вскочили на коней, как вдруг слух разрезал выстрел – один из товарищей Ачытыгенова упал с лошади. Животные стали суетиться, волновались. Пока мужчины доставали ружья, чтобы сражаться, неизвестные из-за камней свалили ещё двух. Не просто валили – изначально было даже непонятно, что и кто может делать это настолько стремительно, безжалостно и незаметно. Пули со свистом вырывались и косили своих жертв, казалось, скорее звуком, чем самим пронзением плоти. Осталось трое: человек Ивана, сам Иван и она.

Люди Ачытыгенова стали стрелять, но тщетно. Ещё один выстрел сразил одного из оставшихся. Сам Ваня стрелять не спешил. Он прицелился, и, хоть у ?цели? из-за камня торчало только ружьё и мелькало в совсем маленькой щели меж камней что-то вроде лица, парень попал первым выстрелом прямо в глаз бандиту. Он спрятался сам и повлёк за собой быстренько Тамару, посадив её рядом, за большой валун. Сам сделал ещё один выстрел, которым уложил второго бандита. Неизвестно, сколько их было ещё и где они могли скрываться. В ответ на эту мысль выстрел прозвучал сзади Ивана и Тамары и ударил прямо по их стороне укрытия, по валуну, выше головы Ачытыгенова. Тут пришла в себя по началу испугавшаяся Тамара и в ярости бросила огненный шар в сторону стрелявшего. Прогремел взрыв небольшой силы, в результате которого ружье, находившееся до этого в руках неизвестного стрелявшего, взлетело в воздух и, проделав там пару пируэтов, глухо ударилось о камни.

Незамедлительно в ответ на этот огненный приём Тамары раздался свист от полёта чего-то тяжелого. Иван вдруг резко прыгнул, свалив девушку на землю и придавив её собственным весом. Что-то настолько жутко прогрохотало, что заложило уши. Телом девушка почувствовала какое-то сухое, неприятное тепло недалеко от себя и Ивана. Парень больше не шевелился. Тамара толкала его, но он не реагировал. Ей удалось перевернуть парня и встать на ноги. Глянув на его безвольное и бессознательно лежащее тело, Тамара увидела, как из-под него вытекла струйка крови по камням. Видимо, ранение было в спину.

Девушка различила в секунду фигуры неизвестных, в бурках и черкессках, с ружьями, они мчались ей навстречу. Она, разозлившись, вновь образовала огненный шар и намеревалась метнуть его в злодеев, но только она замахнулась, как что-то мгновенно парализовало её движения. Единственное, что она могла делать, так это дышать и моргать. Огненный шар растаял в руке.

Перед ней, в дыме пушечного выстрела, сидел на коне мужчина со строгим и мужественным выражением лица, без одного глаза, но второй глаз, как будто, орлиный, кофейного цвета, наблюдал за нею, словно видел сквозь неё, рентгенил каждую чёрточку. На нём была лохматая чёрная папаха, красивая чёрная черкеска, и каштаново-рыжая борода. Его широкие плечи уравновешивали его на коне, так как, если присмотреться, то можно было увидеть, что рука у него тоже всего одна, и нога – также.

- Свяжите её! – услышала она чеченскую речь.

Вмиг прибежали мужчины, также в черкесках, с ружьями за спинами, и двое из них связали её, затем запрокинули её через седло одно из этих связывавших.

- Кто она, Байсангур? – спросил один из его людей. Секунду он молчал, пристально оглядывая место боя.

- Женщина огня… - проговорил он. – Первый раз вижу такую. Нам известны мужи огня, но, видно, этот дар и женщинам передаётся. Везите её в лагерь!

Около получаса Тамара болталась мешком на лошади одного из этих людей. Кто они? Те самые абреки, о которых её предупреждал отец? Чеченские сепаратисты? Террористы? Хотя ни на третьих, ни на последних они похожи не были – не тот наряд и не то оружие. Происходящее казалось всё более странным и странным.

Наконец, приехали. Её сняли с седла и вновь, как мешок, понесли к большому шатру. Таких шатров было два. Всё остальное же пространство ?лагеря? занимали низенькие каменные домики-сакли. Внесли девушку в шатёр – там вроде не было никого, и кругом висели и лежали ковры – и положили посреди, привязав к столбу в основании шатра.

Тамара осталась одна после того, как принёсший её джигит привязал её к столбу и покинул, отправившись по своим поручениям. Неожиданно ковёр неподалёку зашевелился. Тамаре это не понравилось, она попыталась позвать кого-нибудь, но вместо этого только мычала, потому что у неё во рту был кляп. Из ковровой груды на просвет света Божьего в шатре выбрался женский силуэт, показавшийся Тамаре весьма знакомым. Силуэт полз на коленях, и когда он подполз ближе, пленница узнала Зарему. Она промычала что-то в знак радости от встречи. У Заремы же не было во рту кляпа, потому говорила она:- Тамара?! Как ты здесь оказалась? Я думала, что только я здесь нахожусь! В ответ на это Тамара слабо покачала головой.

- А Ваня тоже здесь? Тамара согласно кивнула.

- Подожди… Ты… О, Аллах! – Зарема почувствовала Ивана и увидела, что с ним. – Давай освободимся. Нам надо вернуться к своим!

Зарема села спиной к спине Тамары, нащупав свими связанными руками её ладони, затем Тамара взялась руками за верёвки, которыми связали руки Заремы. Запахло палёным, пошёл дымок, а через пару секунд Зарема сбросила с запястий горящие верёвки. Также, поджегши верёвки на своих запястьях и ногах, освободилась сама Тамара. Зарема же успела развязать верёвки на ногах.

- И как мы вернёмся? Мы даже не знаем, где мы! Почти… не знаем…- Мы в Чечне, в период Кавказской войны. Это XIX век, - ответила Зарема. – А вот как обратно вернуться, я и сама не знаю.

Они обе стали ждать и думать, как они здесь оказались, и что надо сделать. Чтобы вернуться в своё время, к своим друзьям, а также страх быть застигнутыми врасплох людьми Байсангурадобавлял неповторимости и фатальности в данные минуты ожидания; пока же о них не вспоминали, и это радовало обеих.

Скоро девушки заметили, что в шатре, к прочей странности положения, добавился какой-то густой, сковывающий сумрак.

- Зари, разве уже вечер? – недоумевала Тамара.- Нет. Должна быть середина дня.

- Что же это? – тревожилась грузинка. В шатре света и так обычно мало, но скаждой минутой теперь становилось только темней. А ещё всё осложнялось тем, что из внешнего, внешатрового мира пленницами так никто и не интересовался. Подобный факт слишком утруждал, огорчал и заставлял задумываться о вездесущей мистике, которая последнее время только и делала, что преследовала этих несчастных. Да что и говорить о времени? Тамара тут провела всего пару дней, а вот Иван – вообще месяц. Неизвестно, сколько же здесь проторчала Зарема и чего навидалась? Всё это беспокоило сознание юной ?жены огня?, помимо сгущавшегося сумрака внутри помещения. Пленница осматривалась, желая понять, отчего же случилась необычная темень?

- Тамара!.. – встревоженно окликнула её Зарема. Та обернулась – и увидела то, что её не на шутку испугало: рука её подруги становилась прозрачной, а ещё через пару секунд ладонь её и вовсе исчезла. По щеке ползла слеза отчаяния.

- Что же это, Тамара?! Что это?!! – закричала она.

Но крик её мгновенно прервался на самой высокой ноте, будто её, как птичку, сдавили в невидимом кулаке. А у ткани шатра, где стояла Зарема, скопилась в этот миг настолько густая темнота, словно там должна была начинаться страна непроглядной ночи.

Тамара вскочила, подбежала к подруге, попыталась схватить её, удержать, когда крик её неожиданно оборвался, а сама она растворилась среди темени, что и не подумаешь, что кто-то там стоял ранее.

Тамара же после увиденного принялась истошно кричать и звать на помощь. ?Люди Беноевского здесь, они услышат, придут, ведь они сами привели их, в этот злосчастный шатёр! Они объяснят, что тут твориться! Они за всё ответят! И он, он сам! Это явно его рук дело! Не просто же так он одним взглядом парализовал её там, среди побоища! Он колдун! Конечно, колдун, - кто же ещё? Как же иначе?!?

Девушка в своих хаотичных мыслях металась по шатру, спотыкаясь о ковры, голося навзрыд. От истерики у неё начало в прямом смысле гореть лицо и воспламеняться руки.

Байсангур же Беноевский проезжал на своём боевом ахалтекинце этот шатёр и, конечно же, услышал истошные крики Тамары. Он, насколько мог, быстро спустился с коня на одну ногу и деревянную культю вместо второй ноги, как у пиратов, единственной рукой выхватил шашку и, хромая, бросился к шатру, и, может быть, к собственной же несчастливой судьбе, успел войти в него, если бы первой из шатра не высунулась в слезах Тамара, распахнув горящими ладонями ткани его входа и оказавшись прямо лицом к лицу с Байсангуром. Он же застыл в недоумении, пристально и бесстрашно глядя единственным глазом на муки огненной девушки.

Она же, продолжая истошно кричать, мгновенно начала раскаляться, будто плавящийся в печи металл, и скоро, тлевшая ткань её одежды ярко вспыхнула, а от ладоней принялась гореть и плотная ткань шатра. Вопль пленницы приобрёл ещё большую степень испуга, а за ним – новый всполох яркого, голубо-красного пламени взметнулся вверх, заглотнув весь шатёр целиком. И в иссиня-красной пульсирующей и манящей бурей оттенков, от бордового до жёлтого, в нечеловеческом вопле, сбивавшемся на тонкий фальцет, извивалась фигурка девушки, охваченная огнём, в огонь одетая, и сама же этот огонь продолжающая извергать. Она изящно вырисовывалась из огня, будто скульптура из мрамора или бронзы.

Билась в судорогах и истерике эта фигурка недолго – лишь несколько секунд адового пекла, что превратилось в огромный шар и не распространялось далее площадки, на которой стоял шатёр, как бы кто-то невидимый всеми силами держал этот исполинский шар. Затем всё необъяснимым образом исчезло вместе с девушкой, огнём и шатром (и его пеплом), словно неожиданно всосалось в невидимый шланг огромного пылесоса.

Байсангур всё продолжал стоять, не двигаясь с места, и пристально таращился в пустоту, где недавно происходило что-то невообразимое, и судорожно втягивал носом уже разряженный, свежий, горный воздух.

Зарема дрожала, её успокаивал Семчук, гладя по голове, и Маша, крепко обнимала её. Рядом лежал раненый Иван, которому оказывал первую помощь Зелим.

Как только К2 успел вынести Тамару из белого дыма, наполнявшего небольшой участок лабиринта, так с судорожной осторожностью положил её на каменный пол и живо одёрнул руки.

- Оу! Горячая женщина! – усмехнулся он.

Тамара же продолжала биться в судорогах и накалялась, как металл.

- У неё припадок! – крикнул Семчук. – Нам нужна вода, иначе она щас полыхнёт – и всё тут спалит вместе с нами!- Где же её взять? – обеспокоенно спросил Зелим. Время шло не на пользу друзьям. Решилась Маша:- Дай свою майку, Зелим!- Зачем?- Давай скорее! Зелим в недоумении разделся и передал майку Маше, ?засверкав? своим обнажённым спортивным, накаченным торсом. К2 нахмурился, глядя на Зелима, но потом просто выдохнул и остался пристально наблюдать за Машей и Зелимом.

Маша обмотала руку майкой, сжала кулак, подошла к Тамаре и неожиданно для всех с размаху ударила её по лицу. Девушка выгнулась от глубокой судороги, зашлась в кашле, а приступ прошёл – в том же прямом смысле, в каком Тамара загорелась, она сразу же остыла.

- Всё, нам пора. Задержались мы тут, - сказал вдруг Семчук – и все точно поняли, чтов этот раз они точно отсюда выберутся, и никто их не остановит.

Подхватив раненого Ивана, К2 и Зелим заспешили за остальными, а взгляд К2 оставался сосредоточенным, только не на непосредственно Зелимхане, а на чём-то, находящемся внутри самого К2.

- Мы уже должны были куда-нибудь выйти, - обеспокоенно произнесла Зарема. Беспокоились-то все – брели уже больше часа, а лабиринт всё не заканчивался, причём понять, были ли уже на том или ином месте, друзья толком не могли, потому как никаких опознавательных знаков или особых примет и каменных коридоров не имелось – повсюду однообразый пейзаж: провода с тросами и тусклое освещение.

- Я сказал ?выйдем? – значит выйдем! – отрезал Семчук. Остановились на время для отдыха, потому как ходить дальше по этим бесконечным ответвлениям уже никак не хватало сил. Присели у стен лабиринта на корточки, кто-то на пол, облокотясь на камень: уморительно бродить по чёртовой ловушке, когда не знаешь даже примерного направления выхода из неё! Вдруг задрожали стены, пол, потолок, - весь лабиринт начало трясти вместе с находящимися в нём людьми.

- Какого?!. – возмутилась Маша. – Опять?!? Но ничего не менялось, как в прошлые разы – не передвигалось, не выезжало и не въезжало – лабиринт разве только продолжало трясти, и трясти сильнее, да так, что треснула одна стена, затем другая – напротив, с потолка посыпалась каменная крошка, а уже скоро вываливались огромные валуны, сверху и из стен, провода обрывались и искрили, трещали и лязгали тросы; свет, исходивший неизвестно откуда, мерк и моргал. Бежать некуда – впереди валилось и сыпалось ещё сильнее.

Люди суетились, выпускали ругательства и прочие восклицания: умирать в результате всех пережитых мытарств никто не собирался. Хотя Иван слабеющим голосом просил бросить его и спасаться, Маша ему коротко, но доходчиво объяснила, что ?даже если б и бросили, то нам спасаться тут некуда! Все по-братски сдохнем вместе!? Хоть Семчук этой фразы и не одобрял в данный напряжённый момент, она всё равно была брошена, ибо отражала всю правдивость ситуации в стиле ?не поспоришь?.

- Все сюда! Скорей ко мне! – скомандовала вдруг Маша.

Не все сперва поняли, в чём загвоздка этого приказа, но потянулись выполнять. В условиях десятибального землетрясения все жертвы этого явно сымпровизированного, либо хорошо спланированного кем-то действа, как можно ближе подползали друг к другу.

- Теснее! – крикнула Вепрь.

Семчук одобрительно улыбнулся. К2 же несколько смутился тому, чего хотела его девушка, но просто делал то, что и все остальные. Тем временем девушка собрала всех около себя, где каждый прижался друг к другу настолько тесно, насколько мог, обняв соседа за плечи.

Они полулежали на каменном полу, тесно прижавшись друг к другу, зажмурив глаза, став единым телом какого-то маленького, но храброго живого существа, бросавшего вызов смерти своим братством. Каждый чувствовал другого и также остро желал ему жизни, как и себе, среди развернувшейся вакханалии.

Освещения не стало совсем, грохот разрушения достиг стольких децибел, что своих мыслей нельзя было расслышать, да они практически и не появлялись, разве что самые примитивные. Когда ты под влиянием стихии, кажется, что уже скоро придёт время твоей гибели – если не в эту секунду, то в следующую, а команда Семчука и К2 в таком состоянии, на грани жизни исмерти, находились уже длительное время.

Всё прекратилось ещё более внезапно, чем началось – просто грохот стих до оглушительного беззвучия.

- Мы уже умерли? – робко пискнула Зарема.- Ага! Все - весело и сразу! – пробасила Маша. Люди продолжали сидеть в той же позе, боясь даже пошевелиться, не т, что открыть глаза, ведь они не знали, где и как могли теперь оказаться. Решение изменил яркий свет, пробившийся к глазному яблоку сквозь тонкое веко, превратив ранее видимую черноту в ослепительную огненность.

Когда поднял голову Семчук, Маша уже вовсю разглядывала окружающее пространство. А оно, мягко говоря, несколько поменялось: вместо каменных лабиринтов перед капитаном раскинулся огромный, просторный белый коридор лаборатории, освещённый светодиодами. Причём никаких поворотов, укромных местечек, ?запрудов? и ?омутов? он не имел – просто прямой, широкий коридор с высокими ослепительно-белыми потолками. Ни о каких следах или упоминаниях того, что было землетрясение, обвал, сыпались и должны были валяться груды камней и кучи мусора с пылью, речи быть не могло – людей окружала чистейшая белизна лаборатории, свет и тишина.

- Либо я ничего не понимаю, либо тут и правда твориться несусветнейшая невменяемость! – выпалила Маша, продолжая пялиться по сторонам.

- Главное - мы все живы! – подытожил капитан.- Как ты догадалась о том, чтоб мы сели в эту позу замёрзших альпинистов? – обратился он к Маше.- Закон монстров под кроватью: монстр исчезает, когда ты прячешься под одеялком! В нашем случае одеялками были все мы друг для друга!- смеялась Маша. – А если серьёзно, то я просто почувствовала, что нам нужно создать тесный круг. Ты был прав, Никит, - когда мы вместе, мы сила!

Все остальные тоже начали поднимать головы и щуриться от яркого света и ослепительной белизны, пробовали потихоньку вставать на ноги.

- …и когда я побежала, меня что-то остановило, парализовало – я даже вздохнуть не могла! – донеслись до Маши слова Тамары, будто сквозь сон.

- Мне стало страшно! Вдруг из дыма орудий показывается мужчина, джигит точнее – в папахе и бурке, с рыжеватой бородой. У него, кажется, одна рука и нет одного глаза, зато вторым он смотрел на меня так, прямо как…- Змея! – завершил Семчук загадочно.- Байсангур! – вырвалось у Маши, причём произнесла она это одновременно с Зелимом.

Её вывел из состояния погружённости в себя вдруг возникший разговор о неизвестном, который по описанию явно был близок к личности Байсангура Беноевского. Девушка теперь стряхнула с себя наваждение, заметила наконец образовавшийся кружок стоявших и сидевших вокруг стола К2: Тамара сидела на одном из мягких кресел и грустно взирала на Семчука, стоявшего напротив ?царственного?кресла нового Патрона, рядом с Тамарой, на таком же мягком кресле размещался Иван с перемотанной рукой и перетянутым телом, сзади него стоял Зелим и внимательно слушал, Зарема же сидела справа от ?царственного? Патрона, сам же он восседал на своём ?троне?, сосредоточенный взгляд которого вновь, казалось, не смотрел ни на что и ни на кого из присутствующих. Когда Маша стремительно приблизилась к столу в разгар разговора, он предусмотрительно освободил свой ?трон?. Но он так и остался не занятым в результате.

- Это невероятно! – улыбнулся Семчук.

- Но вполне возможно! – вмешалась Маша. – Этот редкий дар нызывается ?змеиный глаз?. Человек обладает способностью, как змея, парализовать свою жертву! Вот почему он мог воевать, не имея руки, ноги и одного глаза – враги даже не могли с ним ничего сделать в бою – он парализовал их и убивал!

Зелим всё это время внимательно слушал.- Но почему об этом ничего неизвестно? – спросил он.- Как правило, об этом раньше не говорили, сейчас тоже такое замалчивают, - хитро улыбнулся Семчук. – Не принято именитому воину быть ?колдуном?, хоть он и не колдун, в сущности. Хотя очень многие известные сильные воины и полководцы обладали сверхвозможностями.

- А насчёт ?змеиного глаза?, - продолжила Маша. – То такой дар распространён на Востоке – в Индии и арабских странах. Как, вы думаете, факиры завораживают змей? Дудочкой? С помощью музыки он только управляет змеёй, а парализует взглядом!.. – она остановилась, будто на чём-то осеклась. – Но… я прослушала тот момент, где вы говорили о курьере и скипетре, если говорили. Что с ним?- Говорили… - вздохнул Семчук – и тут вновь замерли все. – Никакого курьера там не было. Всё подстроили, и мы знаем, кто подстроил и с кем в сообществе. Как он сымитировал его присутствие и обманул Зарему – остаётся загадкой. Даже не знаю теперь, что нам делать…- Да размазать этого поганого урода! – вскипела вдруг Маша. – Сколько можно уже крови нашей пить?!

- Нельзя, ты же понимаешь, - покачал головой Никита. – Он слишком влиятелен и силён. Иначе нам не уйти отсюда, и нашей стране не отмыться от войны.

Маша опустила голову и сжала крепко кулаки. Как же бесила эта безвыходность!- Нам остаётся только хитрость и осторожность, - утишительно подытожил он.

Импровизированное собрание стало медленно расходиться, даже К2 ушёл куда-то, оставив Марию наедине со своими мыслями. Тут она заметила чистый конверт, в котором лежала какая-то записка. Этот предмет испугал её, но она инстинктивно, скорее для того, чтобы развеять интуитивный страх, взяла в руки его, открыла, достала аккуратный, ровный листок, где каллиграфическим почерком чернели слова: ?Cadeau. Vous avez fait un choix!?