Глава 5 (1/1)

На следующий день Филипп, прочитав утреннюю корреспонденцию, нахмурил чело, посмотрел на замершего у двери раба и поманил его пальцем:—?Вот что, позови-ка мне Леонида.Прислужник мгновенно улетучился, воспитатель царевича тоже не замедлил явиться:—?Ты звал меня, царь…—?Значит, так,?— начав оглашать свою волю, Филипп немного растягивал слова. —?Сегодня не тирань царевича и не бегай за ним с утра пораньше. Пусть наиграется с Гефестионом, а позанимаешься с ним во второй половине дня.Леонид удивился: отец царевича, обычно строгий и ревностно следящий за успехами сына, теперь сам даёт поблажку и позволяет мальчику развлечения, да ещё после того, как дерзкий отрок уже вчера позволил себе такой отход от строгих предписаний учителя! Но оспаривать приказ не было смысла?— и Леонид, молча кивнув головой, направился к двери: удивление не повод для расспросов и тем более?— для выражения неудовольствия, возражений и оспаривания царского веления.—?Стой! —?остановил уходящего Филипп. —?А почему не спрашиваешь, с чего это я такой добрый?—?Твоя воля, государь… Тебе виднее…Леонид рассчитывал, что видимое отсутствие любопытства у неосведомлённого о причине царского решения сделает своё дело и заставит царя разоткровенничаться, но Филипп не оправдал ожиданий учителя, а только усмехнулся:—?Правильно. Больше дела, меньше слов, а на сегодня?— и того, и другого немного. Кто доживёт, тот всё узнает. Теперь иди.Озадаченный Леонид откланялся, вышел и в коридоре столкнулся с получившим неожиданное послабление в необходимости набивать свою голову и очень нужными, и вовсе ненадобными знаниями царевичем.Александр, проснувшийся немногим позже отца, сразу же встал, подбежал к окну и увидел, что тени ещё длинны. ?Всё в порядке, до полудня достаточно времени, я всё успею?,?— радостно подумал царевич и, натянув хитон, отправился к отцу. ?Только бы всё прошло гладко!..??— так и получилось, что, не дойдя до цели десятка шагов, мальчик повстречался с учителем и замер. Если Леонид утащит его сейчас в классную, это разрушит все его планы! Нет, надо продемонстрировать свою волю: пусть Александр ещё не царь, но царевич-то он точно?— значит, какой-то толикой власти всё же обладает! ?Надо сказать?— и твёрдо, чтобы удалось отпроситься,?— решил Александр. —?Это не какое-нибудь простое отлынивание?.Но Леонид царевича опередил:—?Ну что, можешь принести благодарственную жертву богам: отец продлил твой вчерашний отдых до второй половины дня.Глаза Александра радостно блеснули: как добр отец, он всё понял, и Леонид не будет гоняться за своим учеником, у которого на сегодня и, вообще, на все ближайшие дни есть гораздо более важные дела, чем арифметика, правописание и тычинки с пестиками!Леонид, по своему обыкновению, стал поваркивать, он ещё не забыл, как дерзко похвалился ему наследник своим полным отступлением от предписаний воспитателя, ну да что делать, если и отец сегодня на стороне сына!А Александр счёл своим священным долгом показать удаляющейся спине учителя язык. Вот теперь можно было приниматься за главное. Отец знает, как дорог сыну Гефестион, и понимает, как ценны для Александра свободные часы, которые он может провести со своим новым другом,?— это добрый знак!И царевич вошёл к родителю.Робость всё же овладела мальчиком, к ней примешивалось ущемлявшееся самолюбие: сейчас он, царевич, должен будет просить! Конечно, своего отца, конечно, на очень нужное и справедливое?— и всё же… Но в конце концов желание и чувство возобладали над гордостью:—?Отец, я хотел просить тебя… —?Александр потупил взгляд и не заметил, что отец посмотрел на него с жалостью. —?Мне нужны деньги. Три обола.Царевич готов был встретить и нотации, и порицание, и отказ и уже подумывал, не стоит ли после неудачи у отца попробовать разжиться необходимым у Клита или у Ланики, но отец совершенно не возражал и сделал даже намного более: встал, подошёл к столу и, зачерпнув горсть серебра, высыпал её в подставленную детскую ладошку.—?Бери, бери немного побольше. Я догадываюсь, на что они тебе понадобились. Ты всё делаешь правильно: тот, кто правит, должен быть щедрым и никогда не забывать того добра, которое сделали ему. Сегодня вечером я устраиваю пир, приготовления к нему уже идут. Можешь наведаться на кухню: поставщики обещали привезти персики, они и в Афинах ещё редки. Возьмёшь что тебе надо,?— я разрешаю. —?Филипп потрепал сына по золотой шевелюре. —?Ну ступай!У Александра захватило дух. Он не ожидал такого удачного исхода посещения обычно сурового родителя. Снова радостно заискрились голубые глаза, снова восемь детских лет не заметили жалости в ответном тёплом взоре родителя.—?Спасибо, отец! —?Царевич поймал длань правителя Македонии и запечатлел на ней благодарный поцелуй.Филипп поднял сына на руках:—?Беги, беги, Александр! Лови каждое мгновение! —?Царь вздохнул и только тогда, когда за донельзя обрадованным наследником закрылась дверь, закончил:?— Их так мало осталось…Выйдя от отца, Александр первым делом пересчитал деньги. Девять оболов, какая удача! Этого ему с Гефестионом хватит на три дня, а у царевича в запасе был ещё поход на кухню!?Решительно, боги на нашей стороне! —?думал Александр, припоминая, что отец любил поговаривать ?решительно? и ссылаться на расположение богов, когда обсуждал важные дела. —?Отец меня обычно не балует, а сегодня так добр и отзывчив! Конечно, потому что знает, какой Гефестион прекрасный и самый-самый верный! Мой Патрокл!?В наследнике всё ликовало. Однако, вернувшись из набега на кухню и разложив на столе небоевые трофеи, Александр обнаружил, что отправляться на базар двоим друзьям не было никакого смысла: Гефестиона ждали горячие соблазнительные пышки, к ним прилагались сливки в изящном горшочке, четыре больших сочных персика, только что вынутые из печи ещё пышущие жаром пироги с черносливом, сушёные финики и курага?— эти диковинные фрукты попадали в Македонию из заморских стран. ?Финики от финикийцев,?— пришло в голову царевичу, и он счастливо рассмеялся. —?Не пойдём на рынок?— больше будет времени поплавать в речке?. Даже для Афины на кухне нашлись большая кружка молока (о том, что оно ей пришлось по вкусу, царевич уже знал из своего вечернего визита к почтенной матери большого семейства) и две здоровые отбивные: снимавшиеся с дежурства стражники перед отдыхом любили хорошо подкрепиться?— и мясные блюда готовили на царской кухне спозаранку. ?Тогда… да, вот что я куплю на базаре!??— посетила Александра ещё одна?— и снова удачная?— мысль.Царевич отправился на рынок своим обычным путём?— используя тайный ход. Маму шестерых прехорошеньких щенят и её потомство он поприветствовал, но гостинцев на сей раз не захватил: Афину Александр решил покормить потом, вместе с Гефестионом.В небольшой, но богатой лавке около базара шла бойкая торговля, глаза царевича сначала разбежались, но скоро выбрали подарок для драгоценного друга. ?Они должны понравиться Гефестиону! —?подумал Александр, приобретя две изящных фибулы с лапками в виде львиных голов. —?А потом я скажу ему самое главное. Нет, лучше сразу сказать?— и потом подарить. Или это будет похоже на плату? А сказать после того, как вручу фибулы, будет похоже на то, что я Гефестиона как бы задабриваю, чтобы он ответил утвердительно. Нет, гадать не имеет никакого смысла. Как пойдёт, так и пойдёт. Гефестион неподкупный и честный?— врать не станет в любом случае. Захочет?— согласится. Только бы это свершилось!?Вернувшись и спрятав подарок, чтобы фибулы оказались для Гефестиона неожиданным сюрпризом, Александр выскочил во двор. Теперь оставалось только ждать. ?Леонид, наверное, из любопытства всё же наведался в мою комнату. Вот будет негодовать, когда всё это увидит! Хорошо, что я догадался закрыть пышки и пироги полотенчиком?— так и тёплыми сохранятся, и не высохнут?,?— похвалил себя Александр за предусмотрительность и устремил взгляд на ворота, в которых должны были?— и уже скоро?— появиться статный красивый грек и его ещё более прекрасный отпрыск. И предчувствие этого, предвкушение этого мига почему-то заставляло, как и вчера, сладостно сжиматься сердце, что-то снова рвалось из глубин души наружу, звенело и взмывало вверх, в небеса. Синие-синие, как и глаза того, кто нужен был более всех остальных…Как и вчера, ярко светило солнце, как и вчера, когда Аминтор показался в воротах, он выступал важно и значительно, был так же статен, высок и красив, как и вчера, рядом с ним шёл Гефестион, но, в противовес минувшему дню, Александр не просто встал, а сорвался с места, мигом подлетел к вошедшим:—?Здравствуй, Аминтор! —?тут же влепил другу звонкий поцелуй и потащил за руку:?— Пойдём!Глаза сына Аминтора засияли и просительно посмотрели в отцовы очи.—?Идите, гуляйте, только не плещитесь в речке долго.—?Не будем, мы обещаем! —?крикнули мальчики и понеслись вперёд, будто были обуты в крылатые сандалии, в которых Персей вознёсся на небо вместе с Андромедой.—?Пойдём, я покажу тебе свою комнату, ты ещё её не видел. Представляешь, сегодня Леонид сказал, что даст мне вволю с тобой поиграть и не будет разыскивать меня и усаживать за нудные уроки, пока ты здесь.—?Так и сказал ?нудные?? —?Гефестион заулыбался.—?Нет, это я от себя… Вот остался бы ты на вечер, и ещё на ночь, и ещё на завтра и, вообще, поселился бы во дворце, пока вы дом не купите! А ты как, что вчера делал? Отец не ругал? —?Александру надо было обо всём доложить, о самом смелом помечтать и поделиться этим с Гефестионом и всё о сыне Аминтора разузнать; видя синие глаза, он совершенно преображался?— горел, пылал?— и продолжил делиться новостями, успокоившись, когда услышал от сына Аминтора ?не волнуйся, всё в порядке?:?— Афина всё молоко вылакала, представляешь? Ей понравилось, я ей вчера водички подлил, а сегодня ещё не кормил, тебя ждал. Вместе пойдём, хорошо? Ну входи!Мальчики уже дошли до комнаты царевича, Александр распахнул дверь?— и Гефестион поразился, увидев заставленный едой стол:—?Ничего себе! Ты полрынка сюда принёс?—?Нет, это я набег на нашу кухню совершил. Отец сам разрешил и ещё денег дал?— даже больше, чем я просил. Он обычно… ну, не сердитый, но строгий, а сегодня был так ласков! Вот, смотри, это для Афины. —?И царевич показал на отбивные.Глаза Гефестиона продолжали лучиться.—?Как здорово! Вчера у неё было сырое мясо, а сегодня?— жареное. Пусть всяким питается!—?А персики с пышками для нас, но ей тоже немного захватим: вдруг понравится?—?Точно! Только подожди чуть-чуть. Смотри, что у меня! —?И сын Аминтора вытащил из-за пазухи морскую раковину. Перламутровая, светло-бежевого цвета, переходящего в тёмный бордово-коричневый на зазубренных концах створки, она поразила Александра.—?Какое чудо! —?Царевич взял в руки сокровище Эгейского моря.—?Ты её к уху поднеси. Слышишь?Александр поднёс раковину к уху и восторженно прошептал:—?Да…Внутри раковины тихо-тихо шелестело, перешёптывалось что-то очень далёкое и близкое одновременно, неумолчное, волшебное.—?Это море шумит. Нравится?—?Ещё бы! Я никогда такого не… —?заворожённый царевич не договорил.—?Возьми на память!—?Ты что! —?ужаснулся Александр. —?Это же такая драгоценностть! И тебе не жалко?—?Нет, ты её возьми, пусть у тебя будет. Я её сам нашёл?— и мне гораздо приятнее знать, что она у тебя, а не у меня. —?Гефестион немного порозовел. —?Ты же знаешь, как это бывает. Она у меня была, а теперь у тебя будет?— и получится, что общая. У нас же всё так нынче, да? —?и продолжил, чтобы царевич зря не смущался и не отказывался принять в подарок такую редкость: —?Смотри, что у меня ещё! —?Гефестион снова полез за пазуху и вытащил омытые морским прибоем камушки?— маленькие, овальные, тёмно-серые с розоватыми прожилками. —?Это я тоже на берегу нашёл. Возьми! —?и вложил камушки царевичу в руку.—?Гефа… —?Александр так и замер, с раковиной в левой руке и камушками в правой, только маленькие пальчики с восторгом ощущали под собой гладкую поверхность даров моря. Глаза царевича горели, словно сам Посейдон сложил к его ногам свои сокровища. Море, этот вечный магнит с ним ещё не повстречавшихся, овеяло его своим влажным дыханием и ветром дальних странствий и удивительных открытий. —?Такое богатство! Как же ты с ним расстаёшься!—?Но это же для тебя! Когда мы пойдём в поход, мы обязательно дойдём до океана, до Большой воды и увидим там ещё больше?— и ракушек, и диковинных рыб… Говорят, есть такие огромные?— больше, чем слоны, с фонтаном из головы.—?С фонтаном? —?Голубые глаза округлились. —?Так бывает?—?Говорят?— а мы узнаем.—?Ты и слонов видел?—?Нет,?— честно признался Гефестион. —?Я об этом только слышал,?— и вздохнул.—?А мы с тобой увидим! —?решил будущий царь?— Македонии в частности и всей Азии в целом. Александр бережно сложил свои сокровища на главное место в своей комнате?— там, где у него лежали свитки драгоценной ?Илиады? и повествования о других славных деяниях мифических героев и настоящих царей, и взял со стола стоящую на подоконнике триеру. —?Вот, мы на такой поплывём. Нравится?Триера была очень хороша и искусно выточена, даже вёсла помещались в выпиленных портах.—?Очень! Это та, которую ты делал вместе с Клитом?—?Да, сначала только он, а я смотрел, а потом уже, как научился, и сам стал помогать. Бери, пусть будет у тебя!—?Но… я не могу. Это же… Клит делал для тебя, он обидится!—?Ты что, нисколько! Мы же с ним ещё сделаем! А, потом, я буду приходить к тебе, когда вы дом купите, и играть с тобой. Мы ещё и гоплитов, и конников выпилим, мы всё сможем, и это всё у нас будет общее! Бери-бери! —?И Александр вложил триеру в руки Гефестиону. —?Мы на такой поплывём в Азию!—?Да. Вдвоём на одной, правда?—?Да, мы вдвоём! Будем главные, а ещё вся армия! Только бы отец не завоевал слишком много, чтобы и мне осталось!—?Останется! Мне Гармодий говорил, что Ойкумена очень велика.—?А кто это?—?Это мой учитель.—?У тебя тоже есть! Как Леонид?—?Нет, он седой совсем и добрый. Никогда меня не мучит. —?Гефестион с нежностью посмотрел на Александра. —?А ты самый-самый добрый, правда?Что-то новое, не изведанное доселе, рвалось из двух детских сердец. Как руки обменялись своими главными богатствами, так и души готовы были излиться друг перед другом. Распахнутые объятья, открытые сердца, самые сокровенные мысли и мечты, о которых обязательно должен был узнать стоящий рядом, золотая пора и самые нежные чувства?— казалось, это не иссякнет никогда, как не закончатся и эти славные солнечные летние дни, и единение в дружбе и любви с первого взгляда.—?Не знаю… —?Александр постарался скрыть смущение:?— И вот смотри! У меня ещё. —?Царевич вручил Гефестиону фибулы. —?Я сегодня уже успел сбегать в лавку у рынка. Возьми, примерь! Они такие симпатичные, мне сразу пришлись по душе. Я подумал, тебе тоже понравятся…—?Они прекрасны, но… я не могу! Они такие дорогие, наверное… Мне отец говорил, что дорогие подарки принимать неприлично.—?Ничего не дорогие! В Македонии добывают серебро, это только работа. Это отец говорил, что у чужих людей неприлично. Но ты же знаешь, что дарить так приятно! Особенно дорогому человеку! Ты же мой самый близкий друг, верно? —?Царевич тихо засмеялся и лукаво посмотрел на сына Аминтора. —?Мы вчера это выяснили.Гефестион тоже улыбнулся и отстегнул свои фибулы?— тоже очень красивые, изображавшие лилии в маленьких коронках. Полотно хитона упало, обнажилась худенькая детская грудка. Александр робко коснулся нежной кожи.—?А ты беленький, почти не загорел вчера.—?Ко мне загар медленно пристаёт, но я сегодня ещё наберу, правда,?— пообещал Гефестион царевичу и защёлкнул новые фибулы на хитоне.—?Здорово, как тебе подходит!—?Спасибо! Александр! —?Гефестион посмотрел на свои фибулы, которые положил на стол. —?Мне в голову пришло?— возьми мои! Они тоже симпатичные, будешь носить, я их совсем мало надевал.—?Ты хочешь? —?Царевич не порозовел?— разрумянился: мысль надеть то, что было на Гефестионе, то, к чему сын Аминтора прикасался, Александра восхитила.—?Очень! Я слышал, собаки могут перенимать характер хозяев?— а вещи тем более, если даже животные меняются. Ты их наденешь?— и как бы будешь частичку меня носить и своё добавлять. Это же прекрасно! Возьми, видишь, тут лилии, тебе очень подойдёт!—?Ты здорово придумал! Тогда давай вдвоём обменяемся! Я твои возьму, а ты?— мои, старые! —?И Александр открепил от хитона свои застёжки. —?Те, новые, будут обычным подарком, а эти?— на память обо мне: ты вечером придёшь домой, посмотришь на них?— и я буду с тобой, и мы быстрее встретимся. Это же почти никогда не разлучаться?— просто великолепно!После ещё одного обмена имуществом, на этот раз менее ценным, чем то, что дарило море, и уменьшенная копия того, что по нему плавало, царевич решил, что хорошо начавшийся день и продолжается лучше некуда?— да, именно в такой надо сказать самое главное, поведать самое заветное. Александр положил руки на плечи Гефестиону.