Глава 4 (1/1)

Мальчики обнялись и застыли?— наивно-трогательные в чистых объятиях тонких рук, в простом желании довериться друг другу. На зелёную травку часто-часто капала с золотых и каштановых прядей вода, Александр обхватил рукой шевелюру Гефестиона. Может быть, этот момент уже настал?— и сейчас надо вслед за дружбой, которая уже принята, предложить Гефестиону стать Патроклом верного Ахилла?Самые важные в восьмилетней жизни слова готовы были сорваться с губ Александра, но внезапно Гефестион сильно дёрнулся.—?Александр, Александр, смотри! Тени уже такие длинные! Мы заигрались, а столько времени прошло! Отец, наверное, давно закончил свои дела и ищет меня, он же думал, что я останусь во дворе!Царевич горько вздохнул. Такое важное осталось несказанным, такая прекрасная прогулка закончилась, но беспокойство за товарища всё же перевесило:—?Он у тебя строгий?—?Нет! —?Брови Гефестиона в отчаянии изломились. —?Если бы!—?Я понимаю. Был бы строгий?— просто наказал бы?— и всё. А так промолчит…— …и мне будет совестно!Нет, Александр не мог допустить, чтобы другу было совестно!—?А я скажу, что это я тебя позвал!—?Нет! Если ты позвал, то я согласился. Ты же никому ничего не обещал, это я должен был остаться во дворе?— я виноват. Давай скорей одеваться.—?Поможешь?Александр схватил набедренную повязку и обхватил ею талию, Гефестион просунул её язык между ног царевича и дождался, пока он завяжет шнурки, потом и наследник помог Аминториду сделать то же самое. Мальчики натянули хитоны, торопливо обулись и бросились ко дворцу.—?Ты волосы пятернёй распуши?— быстрее высохнут,?— посоветовал Гефестион.—?Хорошо. —?Александр послушно вплёл пальцы в золотые кудри. —?Ты тоже свои растрепи. Подожди, остановись, я отожму: они у тебя длинные, на них воды больше.Царевич собрал волосы Гефестиона в толстый жгут, выжал и, отпуская, не удержался и зарылся в них носом.—?Они у тебя такие густые…Как Гефестиона ни угнетала вина перед отцом, удержаться от счастливой улыбки он не мог.—?Спасибо! А обратно мы через лаз войдём?—?Нет, через ворота.—?А стражники не догадаются? Они же не видели, как мы вышли.—?Не волнуйся, охрана в это время сменяется, на часах стоят другие. Не будет же мой отец искать дежуривших раньше и спрашивать, когда мы вышли.Только добежав до ворот, мальчики сбавили шаг и вошли во двор, держась за руки.Филипп с Аминтором стояли рядом и осматривали великолепного гнедого скакуна. Краем единственного глаза правитель узрел наследника, возвратившегося в компании нового друга.—?Вот они, беглецы! Я же говорил, чтобы ты не беспокоился, это мой твоего утянул, недаром мяч бросил. —?И Филипп развернулся к провинившимся:?— Ну-с, молодые люди, и из каких краёв вы к нам пожаловали?Гефестион решил принять первый удар на себя:—?Я попросил Александра проверить мой македонский?— и мы пошли на базар, чтобы я разговаривал, а он слушал, правильно или нет.—?Ага! —?Филипп не склонен был поверить неубедительному объяснению. —?А потом вы стали упражняться в написании слов и от усердия измазали свои хитоны вишнёвым соком?—?После того, как мы позанимались, мы проголодались и решили подкрепиться,?— поддержал сына Аминтора Александр.—?И наелись вишни,?— осудил Филипп.—?И не только. Мы ели пироги с зайчатиной, лепёшки с мёдом и вишню, у нас был нормальный обед, а то Леонид определённо посоветовал бы кухарке сварить мне на воде безвкусную кашу. Я её терпеть не могу!—?Вот как! Попировали! А как вы это всё раздобыли? Мы же с матерью тебе денег не даём!—?У меня было немножко,?— пропищал Гефестион.Лёгкие улыбки промелькнули на устах Аминтора и царя и растворились в бородах.—?У тебя достойный наследник, Филипп! —?вполголоса оценил Аминтор. —?И гвардию себе сколачивает, и налоги собирает.—?Это же не налоги, а чистый грабёж! —?весело загоготал Филипп. —?Обчистить гостя на базаре?— в лучших традициях гостеприимства!—?Гефестион смышлёный, он определённо рассчитывает на будущие трофеи,?— рассмеялся Аминтор.—?Да, учения они уже провели, бултыхаясь в Пелле: вон, у обоих волосы влажные. Истр собираетесь переплывать?—?Мы Евфрат перейдём и Вавилон возьмём,?— скромно пообещал царевич, демонстрируя свои знания в географии.—?Ну, против этого никто не устоит,?— Филипп признал правоту сына и обернулся к Аминтору:?— Ну как, прощаем проказников?—?Пусть живут! —?великодушно предложил отец будущего хилиарха.—?Если сыновья уже отобедали, отца я увижу на пиру завтра вечером?Аминтор с сомнением покачал головой:—?Спасибо, но… я думаю, что моему присутствию в Пелле не стоит быть столь показательным.—?Да, ты прав,?— после краткого раздумья согласился Филипп. —?Мы ещё не всё обсудили: тех, кто против нас, уже вычленили?— теперь надо решить, как лучше организовать тех, кто на нашей стороне. Завтра в то же время?—?Да, договорились.Мужчины пожали друг другу руки, Филипп опустил свою длань на плечо царевича, но Александр рванулся и подбежал к уже уходящему со двора Гефестиону, которого взял за руку отец.—?Завтра придёшь? Я тебе ещё столько должен сказать… —?горячо прошептали губы царевича.—?Конечно!—?Я буду ждать! —?Александр поцеловал Гефестиона в щёку у уха, которому завтра предстояло услышать судьбоносное предложение, и уже с успокоенной душой вернулся к отцу?— впрочем, не переставая махать рукой Аминториду, пока тот, отвечая так же, не скрылся за воротами.—?Что, понравился тебе сын Аминтора? —?спросил у сына родитель.—?Очень. Он такой чудесный! И добрый, и собак любит, и красивый очень,?— признался Александр. —?Светлый такой… И глаза синие…Филипп внимательно посмотрел на мальчика и многозначительно усмехнулся:—?Ну да, глаза синие?— это самое главное.Александр не обратил внимания на множественность смыслов:—?Отец, а можно у меня сегодня будет выходной? Не буду заниматься с Леонидом?— завтра больше с ним посижу.—?Однако! —?Филипп снова усмехнулся. —?Ладно, свободен! Иди, иди, мечтай!—?Спасибо!После дарованной свободы невозможно было не отыскать Леонида и не сообщить ему торжествуюшим тоном:—?Отец сказал, что сегодня я свободен! И обедать я не буду: я уже ел пироги с зайчатиной, лепёшки с мёдом и вишню!Расправившись, за неимением в шаговой доступности персов, с Леонидом, Александр вбежал в свою комнату и кинулся на ложе.Ему действительно нужна была свобода, чтобы без помех, без поучений и наставлений учителя под боком снова пережить недавно прожитые часы.Царевич кинулся на ложе и закрыл глаза, в душе распускались диковинные цветы, сердце то сладко замирало, то бешено стучало, всё вокруг и вовне журчало благоуханными струями, переливалось всеми цветами радуги и уносилось вверх шарами, пузырями, чудесными картинами?— туда, в ту синь?— такую же, как глаза Гефестиона. Сколько дел у них ещё осталось! Снова проведать и накормить Афину, снова сбегать на базар за лепёшками и вишней к этой смешной Елене с веснушками, надо только попросить деньги у отца, для такого случая он даст и не обратит внимания на ворчание Леонида. А ещё Гефестион не видел комнату царевича, его триеру, ещё не познакомился с Ланикой и Клитом! Да что там?— даже эти скучные гербарии?— и те будет интересно рассматривать с сыном Аминтора! А какую каплю мёда слизал Александр сегодня с его щеки! А в какую каплю воды поцеловал! И как она мгновенно впиталась?— и губы ощутили ласковую?— словно бы льнущую к ним, нежную, которую надо оберегать, кожу! И главное, самое главное ещё впереди, оно состоится тогда, когда Александр предложит Гефестиону стать его Патроклом! ?Он должен согласиться, должен! —?думал Александр. —?Я скажу ему, что смогу стать его лучшим другом, самым близким, самым верным, на всю жизнь и там, за нею, в Элизиуме! Как глупы все поэты, говорящие о дружбе и любви до смерти, до гробовой доски! Нет, я знаю: и любовь, и дружба могут жить вечно! Скорей бы прошли остаток этого дня, вечер, ночь и утро?— и мы снова встретимся!?А тем временем Аминтор с сыном шёл к постоялому двору.—?Ну как, понравился тебе царевич? —?спрашивал отец.—?Да, очень! Он такой… и добрый, и умный, и красивый… Волосы золотые… Но он весь сияющий, весь, и внутри тоже. Ты понимаешь, папа?—?Я понимаю… —?Аминтор улыбался и вспоминал то время, когда сам был восьмилетним и в детской голове вставали походы, боевые кони и верные друзья.—?Ты не сердишься на меня за то, что я ушёл с Александром?—?Если ты понял, что не должен был этого делать без моего ведома, не сержусь.—?Я понял. А на то, что я все деньги потратил?—?Нет, если ты понимаешь, что должен нравиться человеку не потому, что у тебя есть деньги, которые ты можешь тратить на разные удовольствия, а потому, что ты этому человеку интересен, потому, что он находит в тебе не деньги, а другие достоинства.—?Я понимаю. А завтра ты возьмёшь меня во дворец?—?Возьму, если к вечеру ты не заболеешь после того, как плескался в холодной речке. Это в Эгейском море у берега тёплая вода, на мелководье, оно хорошо прогревается солнцем, а в Македонии реки берут своё начало в горах, вода в них очень чистая, но студёная: бежит быстро, на солнце не успевает прогреться.—?Я не заболею, папа, не заболею.—?И не будешь завтра убегать так надолго?—?Не буду, не буду.—?Ну тогда живи! —?Аминтор шлёпнул сына по попке и подивился тому, какая сильная взаимная симпатия связала Гефестиона с царевичем. Просто вспыхнули оба, ведь по глазам видно! Что это, неужели детская любовь? Или не совсем детская? Или совсем не детская?..—?Папа, а можно я двух щенят заведу? —?отвлёк Гефестион отца от раздумий о несерьёзном… или серьёзном.—?А почему двух?—?А братика и сестричку. Чтобы им не было скучно. Они вместе росли и дальше будут вместе?— и не будут друг по другу тосковать.—?Ну если мама разрешит.—?Она разрешит, она добрая.Гефестион возликовал в душе. Конечно, мама не будет возражать?— и у Гефестиона будет ещё два друга, два щенка?— родные брат и сестра тех, которые будут у Александра! Они с царевичем будут братьями по щенятам! Как же хорошо жить на свете, какая прекрасная эта Македония! А царевич?— лучше всех! Сколько он уже сделал для Гефестиона, сколькими секретами поделился! И тайный ход показал, и базар, и речку, а Афину! Ведь мог бы и ничего не обещать, всё собачье семейство себе оставить, но у него такое доброе сердце! А что сам Гефестион для Александра сделал? Только на рынке угостил, а ведь папа правильно говорит, что надо дарить не то, что деньгами покупается, а то, что в сердце есть! Что же идёт у Гефестиона от сердца, какие у него достояния?Достояния нашлись быстро, когда сын Аминтора порылся немного в привезённых вещах. Игрушек он с собой почти не взял, и, потом, игрушки?— это вовсе не то, они на деньги куплены, и не самим Гефестионом, а вот это!..Гефестион достал из сумы большую морскую раковину и несколько камушков, омытых морем,?— овальных, с бледными розовыми прожилками,?— их он сам собрал на берегу, это были его главные сокровища.?Это не деньги и не игрушки, не покупное,?— думал мальчик,?— это я сам нашёл, это взято моими руками. Но это только часть, это всё же вещи, а отец говорил о других достоинствах?— о том, что есть в душе, о качествах?— кажется, так это называл старый Гармодий. Мама говорит, что он очень мудрый?— оттого и весь седой. Ой, я же не рассказал Александру о том, что у меня тоже есть учитель! И, в отличие от этого противного Леонида, совсем не ворчливый, и так интересно обо всём говорит, и учит тоже интересно! Вот здорово будет, если Александр захочет у него учиться?— будем вместе заниматься! Только надо упросить Гармодия, чтобы он в Пеллу приехал. Ничего, отец ему напишет, он должен согласиться?.Как и Александр, Гефестион провёл остаток дня и вечер в светлых воспоминаниях, розовых грёзах и радужных надеждах. Как умны и добры были прекрасные глаза Афины, как сразу опознала она в Гефестионе друга, как потешны и умилительны были её кутята с тупенькими мордочками и смешными тонкими хвостиками, как сладко они сопели, сытые, довольные и сонные, у него на руках! Как вкусны были пироги и лепёшки, как сладки сочные вишни, как весело было плескаться в речке, учить царевича плавать, нырять с головой и показываться наружу в совсем другом месте! Как приятно было ощущать на себе язык Александра, слизывающий с щеки мёд, и его губы, ловящие речную капельку! И как приятно было целовать его?— просто так, безо всякой капельки! И как горячо прошептал царевич Гефестиону в ухо: ?Я буду ждать!?И разве на этом всё заканчивается? Конечно, нет, у них ещё будет продолжение?— такое же интересное, захватывающее, до него остаётся всё меньше и меньше, только одна ночь и одно утро, а летние ночи коротки! Как удивится Александр, когда Гефестион подарит ему раковину, она ведь морская, а в Пелле нет моря?— только речка! И камушки, омытые волнами, отец говорил, чтобы камень стал таким гладким, морской воде требуются окатывать его десятилетиями, а на берегу Пеллы нет камней, он песчаный. Царевич покажет ему триеру, которую он смастерил вместе с Клитом, познакомит его с ним и с его сестрой, кормилицей Ланикой. Они, конечно, любят Александра?— а его, Гефестиона, полюбят? Гефестион понравился царевичу, он это знает. Интересно, а отцы понравились друг другу так же, как сыновья?—?Папа, ты не спишь ещё? —?спросил Гефестион.На Пеллу опускалась ночь, Аминтор уже расположился на ложе, мальчик тоже улёгся.—?Нет ещё.—?Скажи, а царь был хорош с тобой?—?Филипп?— великий царь, мудрый политик, очень здравомыслящий человек, он прекрасно разбирается в людях. Я ценю его, потому что вижу, какой сильной и богатой стала Македония под его правлением. Ты и сам видел, когда шёл по дворцу, как в нём всё изысканно и красиво, как оживлены улицы, как идёт на рынке торговля. Я уважаю его за твёрдость характера и правильное понимание момента, и, если во мне у него есть нужда, значит, и он уважает меня, доверяет мне и расположен ко мне.—?А у тебя с ним важные дела?—?Важные, сынок, важные. Есть в Афинах плохие люди, которые берут деньги у персов и за эти деньги ссорят Афины с Македонией, а ведь когда люди, полисы, народы и страны разъединены, они становятся слабы?— их легко завоевать, они же ничего не могут сделать в свою защиту. Уже полтора столетия прошло, а мы до сих пор не отомстили персам за сожжение наших святынь. Но есть и другие люди?— такие, как я или Исократ,?— мы, наоборот, говорим, что сила наша?— в соединении с Македонией, в выступлении единым фронтом. Филипп объединяет большие территории, присоединяет к своим владениям Фессалию, Фракию, Эпир?— только он может возглавить поход на персов, сделать его мощным, успешным, победоносным. На такие настроения надо опираться Афинам, да и Фивам, и Дельфам не мешало бы, но пока греки, забыв о своём достоинстве, идут в наёмники к персам, поступают к ним на службу. И царь Македонии должен знать, кто преследует свою корысть, а кто думает о чести, родине, справедливости и братстве. Македоняне?— те же греки, у нас общее происхождение, одни и те же предки, мы братские народы, а кому-то это не нравится, кто-то пытается сыграть на разногласиях, мелких обидах, давних претензиях. Пусть Филипп будет осведомлён о том, кого афиняне слушают, пусть влияет на то, чтобы больше слушали его сторонников.—?И ты ему в этом помогаешь?—?Да. Это называется политическая ситуация.—?Я запомню. Я тоже за дружбу с Македонией. Дружба?— это так прекрасно! Скажи, а кто был самой верной парой в мире?—?Много было таких. Одних спартанцев?— триста, сто пятьдесят пар верных друзей и любимых, ещё Гармодий и Аристогитон…—?Да, я читал, мне ещё наш Гармодий задавал. А Гармодий, тот Гармодий, был таким же седым, как наш?—?Когда он боролся против тиранов, точно был моложе,?— улыбнулся Аминтор. —?Ещё Кастор и Полидевк. Но всё же самыми верными и любящими были Ахилл и Патрокл.—?Да,?— Гефестион потихоньку проваливался в блаженное забытьё. —?Из ?Гомеры? Илиада.—?Ну пусть из ?Гомеры?,?— согласился отец. —?Спи, спи.