Там, куда укажет твоя рука, мир погаснет — высушен, бел и нем… (с) (1/1)

— Официант, пять пива!— Ваше Святейшество, вы показываете ?два?!— Римская ?пять?, собака безбожная!!! (с)Держи гладиус в правой руке, а сучьих галлов - в страхе (с)Кольщик — Круг МихаилВ одном из наипаршивейших кабаков Нового Уренгоя русские который день праздновали Новый год. Праздновали так отчаянно, с такой надрывной тоской, будто и до Рождества не планировали дожить, точно убиться хотели, запиваючи ушедшую веху.Помещение, с трудом вместившее пару десятков столиков, покрытых липкой клеенкой, было напрочь заволочено табачьим дымом, копотью подгоревшей еды, перегаром такой концентрации, что, казалось, мог убить любую молодую и здоровую лошадь.Очень кстати вышло, что наш герой не был ни молодой, ни лошадью, а всего лишь бессмертным потусторонним существом. Но и он выглядел в обстановке так, будто куда комфортнее чувствовал бы себя в Преисподней, чем на российском празднике. Хоть и спрятавшись в самый темный и глухой угол, он все равно сильно выделялся из толпы присутствовавших — слишком красив, чересчур гладко выбрит, больно чисто и опрятно одет. На столе его, однако, оказались все доступные яства местной кухни: квашеная капуста, пельмени, три вида салатов, водка, шампанское, пиво, мясная нарезка, вяленая и красная рыба, несколько мандаринов. Официанты постоянно менялись, ведь за тихое место у заледенелого окна велась какая-то потайная, но очень ожесточенная война за чаевые.— Как Вам нарезочка? — заискивая, уточнил подошедший к столику мальчик в переднике.— Ступай… — махнула тонкая рука, с тоской подперла подбородок; мужчина уставился в окно, меж рамами которого застыли в замученных позах все насекомые, плененные за последние лет семь.— С Новым годом, братцы!!! — пьяно заорали так, что гость сощурил от боли левый глаз — слишком чуткое ухо весьма тяжко терпело такие неожиданные визги. У этих все как-то очень неожиданно происходило… Только что целовались взасос, а уже заточки достают… вроде пьют, пляшут, а в середине танца валятся пьяным сном. — Ай, да пропади оно пропадом!!! — взвыл мужик в распахнутой на волосатом пузе полосатой рубашке, вышагивая к бревнам, служившим чем-то вроде сценки. — Пережили лихую годину-гадину, ребятушки!!! Пережили!!! Чай бессмертные, не иначе!!!Поток восторга прервался весьма характерным звуком изрыгаемого алкоголя; мужчина у окна терпеливо прикрыл глаза, набрал в грудь воздуха.— Кольщик, наколи мне купола! Рядом чудотворный крест с иконами!!! — завыл другой мужик, добравшись до друга, обняв того за плечи. — Чтоб играли там колокола с переливами и перезвонами!!!Незнакомец едва заметно покачал головой, приоткрыл заслезившиеся глаза, напротив взгляда которых оказалась мумия осы.— Нагулялся? — телефон, прислоненный к графину с водкой, зажегся голубоватым светом, на экране появилось красивое мужское лицо с карминовыми очами. — Чего тебя понесло, Ваше Высочество? — Почему они празднуют так, будто на собственных похоронах гуляют? — мужчина, не меняя позы, через плечо глянул в смартфон.— …строчку: ?Мама, я не виноват!? наколи, и пусть стереть попробуют!!! — хором взвыл почти весь кабак.— Боже-боже… — отозвался телефон, собеседник на том конце провода даже отшатнулся. — А батюшка знает, где ты? — взяв себя в руки, демон вновь склонился вперед. — У тебя там слеза, что ли? — алый глаз заполнил собою весь экран.— Я не плачу, это дождь. Мне весело, правда, — отозвался Вэл’ас. — Уважаемый Дьявол, у меня накопилось столько вопросов, я даже не знаю, с чего начать…— Не надо их задавать, — отрезал Себастьян. — Сделаем дело, после рванем из России впереди собственного визга.— А они? — До’ррет кивнул куда-то в сторону.— А их все устраивает, — Дьявол пожал плечами. — Они сами виноваты. Лгут постоянно и без устали. У них иллюзия в виде какой-то особой морали… а в глазах страх и золото. За редкими и гиблыми исключениями. Впрочем, эти исключения долго не живут и, как ни странно, тоже катятся в Ад. Я насмотрелся, а тебе и не нужно вникать. Обреченный дуализм, он такой. Как напьются, рвет бедные души совесть.— Но не проще ли было б объявить во всеуслышание, что выживает ушлейший, что мораль и совесть ничего не значат, а три сорта колбасы важнее человечности? — задумчивый лавандовый взгляд поднялся к серьезным глазам демона.— Зачем? Эдакое признавать только дроу и демоны умеют, — улыбнулся Себастьян.— Надо переговорить с Малекитом, — До’ррет плеснул в крохотную рюмку выдохшееся шампанское.— Насколько я знаю твоего отца, он не станет вмешиваться. У него нескончаемая морока совсем иного масштаба, — Михаэлис повел бровью. — Ты что, куришь?! — он взмахнул руками.— Я заказал полный праздничный пакет, — смаргивая едкий дым ресницами, задумчиво-упрямо взглянул на собеседника дроу.— Уплыву, волки, и вот вам х*й!!! Чтобы навсегда меня запомнили!!! — самозабвенно, с душой простонали со сценки.— Как много опасностей вокруг и как мало галоперидола… — прошептал Вэл, поднимая полный грусти взгляд на кабак. — Жизнь, как спичка, вспыхнет и погаснет.— Да дай им вечность — увидишь то же самое, — Себастьян явно был не в лучшем расположении духа. — Веночек эволюции.— Кем ты возомнил себя, демон, коли отказываешь живому в надежде? — хлопнув рюмку, дроу с грохотом стукнул ею о стол. — Кто ты такой?!— Тебе тебя не хватит, — пропустив укол мимо ушей, спокойно ответил Михаэлис, — чтобы что-то изменить в мире, воздвигнутом на крови и костях.— Я не собираюсь отнимать у твоей паствы кровь и кости, — хладнокровно процедил Вэл. — Говоришь, все катятся в Ад, нет непогрешимых? Тогда я рискну забирать у вас достойные души. И даровать им перерождение. Если это оказалось возможным в единичных случаях с бессмертными, то… Ибо здесь альтернативы нет, — дроу обреченно обвел рукой нищий общепит.— У них есть какой-никакой выбор. Прожить жизнь сволочью или несчастным. Насколько я?знаю, люди предпочитают легкие решения, а?совершить зло легче, чем сотворить что-либо доброе. Впрочем, альтернативы нет только в гробу, — улыбнулся демон.— Именно про гроб я и желаю спорить, — отрезал Темный.— Так ты водку мешал с шампанским?! — озарило Дьявола.Ah, It Is Not yet Evening — Argishty (duduk)— И твоих научу, — ухмыльнулся дроу. — Горе голодное заливать будут.— Не будут. В дела адской канцелярии я не допущу тебя. Занимайся Иным, До’ррет. Оставь Тьму тьме, Свет — свету.— До’ррет занимается тем, чем пожелает, и тогда, когда пожелает, — дроу нежно улыбнулся Дьяволу. — Но с удовольствием поглядит, как ты его куда-то не пускаешь. Давай что-нибудь придумаем. Должно быть решение, которое устроит нас обоих. Я готов платить за каждую душу золотом.— А своих демонов я тоже буду кормить золотом? Золото будет петь у них в крови чужой болью, делать их сильнее? — Михаэлис поморщился. — И скольких сожрал ты, раз смог бросить вызов Малекиту? — До’ррет взглянул на смартфон. — Какой силы вы все ищете, если даже ты, прости мне эти слова, оказался бессильным?— В тебе говорит гордыня, — помолчав, мягко ответил Дьявол. — Ты чуешь за собой силу, подаренную тебе по праву крови.— Возможно, — Вэл опустил взгляд. — Однако меня учили, что, прежде чем применять любую силу, стоит попробовать договориться миром.— Кто захочет договариваться миром, если от большей силы так или иначе исходит угроза? — Демон пожал плечами. — И произошедшее в Мензоберранзане как раз доказывает это.— И ты всегда будешь желать иметь за своей спиной легионы высших демонов, так? — уложив перед собою руку на стол, произнес дроу. — Противовес. Если вдруг у отца свернется крыша, если…— Звучит разумно, — оборвал Себастьян. — Система сдержек и противовесов. И потом, вы даже Мелькора еще не сподобились изловить. Что странно.Вэл’ас прищурился.— Ты полагаешь, я отпустил его сознательно? Или Малекит?— У вас все слишком сложно. Но мне совсем не нравится, что могущественный Ангел, на которого у меня незамедлительно начинается бронхоспазм, так легко ушел от столь всесильной семейки.— А мне не нравится, что эти, — он указал в сторону, — служат неразборчивым топливом во имя процветания и развлечения демонического племени. Так ли много, ты думаешь, я найду стоящих душ, раз уперся своими очаровательными рогами? — Стоящие души лучше горят, — улыбнулся Михаэлис. — Я не пересажу своих на капусту и репу, отдавая тебе телячью вырезку.Лицо До’ррета незримо изменилось, он пристально взглянул на собеседника, медленно отвел взгляд. Но все же воззвал к унаследованному терпению.— Ты замечал, как часть из них отвечает на вопрос: ?Что такое счастье?? — он усмехнулся, скосил лавандовые очи к телефону.— Богатство, женщины или успешный муж, машины, дома, путешествия, — вяло выбрасывал слова Дьявол.— ?Чтобы все здоровы были?… — дроу улыбнулся скучающему лицу Демона, — ?чтоб в семье не хворали?, ?чтоб беда мимо прошла?, ?любовь и здоровье, а все остальное приложится?…— И? — Себастьян, явно утомившись, потер пальцами лоб.— Ты не понял, — Темный склонился вперед. — Для кого-то из них счастье — это отсутствие горя! — потрясенно прошептал он. — Просто… отсутствие горя… Как же бредово это звучит. Представь, какими уставшими, несчастными, разочарованными они сталкиваются со смертью? Встречая утро в Юсальфхейме, Асгарде, да даже в Аду, задумывался ль ты хоть однажды, какой рассвет видят в своих окнах они? Какими глазами?— А ты когда-нибудь задумывался, что чувствуют навозные жуки по утрам? Или водомерки? — рявкнул Михаэлис.— И тем не менее водомерок демоны не считают изысканным блюдом, так ведь? — Вэл едва заметно улыбнулся. — Значит, отличаются все-таки люди от жуков?— Спроси своего отца, демона, пожирал ли он когда-нибудь души? — на манер дроу расплылся в холодной улыбке Дьявол.— Ты меня лучше спроси, пожирал ли души я, — невозмутимо прервал До’ррет. — И ответ мой будет: да.— Вы в себе разберитесь сначала, — Себастьян махнул рукой, — это напоминает мне местную зоозащиту: шуба из песца — это кровопролитие, а курица в кисло-сладком соусе — это необходимость.— К счастью, таких мук мы не испытываем, — тихо рассмеялся дроу. — Ах, ну конечно, венценосные жрут исключительно мерзавцев, — кивнул Дьявол.— Исключительно, — кивнул Вэл’ас, — и то… если на нашей дороге замешкаются. Мелочь, к примеру, растеряют, лапоть слетит.— До’ррет… — Себ даже склонился вперед, — ты понимаешь, с кем ты говоришь? Я — Дьявол. Я — Владыка Преисподней. У меня выбора не было с определением в профессии, к психологам меня не водили. Это у вас: сегодня Владыка Востока, завтра Кайзер западного тапка… Чего ты хочешь от меня? Чтобы я перестал быть Дьяволом? Это как? Ты понимаешь, что несешь пьяный бред?— Я помню, что обещал мне отец, когда выдергивал из моих метаний, — До’ррет пожал плечами. — Я очень хорошо запомнил. Он разбил оконное стекло, показал на серую стену и сказал, что я смогу убрать тупик. И этот, и любой другой. И что мое нытье никому не поможет. А потом вложил в детские руки меч.— И куда ты этот меч решил направить? — лицо Себастьяна не выражало абсолютно ничего.— В ту ночь я направил его на Але’ррета, он был моим первым противником, — дроу опустил взгляд. — И был избит так, что не мог ходить две недели. По-моему, я дня два даже не дышал, — не подымая глаз, Вэл улыбнулся.— Хороший урок, — процедил Михаэлис, — не прыгать на тех, кто заведомо сильнее.— Хороший урок, — ясные фиалковые очи поднялись к смартфону, — временно не прыгать на тех, кто пока сильнее. Мне было четырнадцать лет, — разведчик замолчал, задумчиво коснулся нижней губы. — Скажи, кто все-таки убил Орофера? Ты или Дэв’Ирэт?Себастьян неслышно распахнул губы.— Если ты, то как? — Вэл перевел дыхание. — Сильно страдал отец Трандуила? Ты понимаешь, Дьявол, о чем я говорю? Дьявол, отогнавший от умирающей Юсальфхеймской Королевы бесов. Дьявол, полюбивший ее сына. Сохранивший его. Не хитри, выбор тебе знаком. Просто за него каждый раз приходится дорого платить.Мужчина внезапно осекся, опустил взгляд в стол, поднял его, уже потяжелевший, угрюмый, странный, на прищурившегося демона.— Опомнился, эльф? — тонкая, злая улыбка-лезвие полоснула с экрана смартфона.— Спираль истории, — среброволосый налил себе водки. — У местных ходит легенда о том, что вся история ходит по спирали.— Местные верят, что если открыть зонт дома, то можно прогневать домового, — Себастьян с едва видимым усилием вернул лицу благодушный вид. — Как говорится, черная кошка перебегает дорогу траурной процессии — покойнику не будет удачи. Что ты пригорюнился? — Я вспомнил один давний диалог… из книги воспоминаний Малекита, — дроу облизнул губы, медленно выпил водку.— О чем? — Михаэлис улыбнулся.— Об Ашхелоге и Малеките… — Темный, опустив ресницы, смотрел в стол, о чем-то думал.— С тебя капает злоба, страх и кровь… — прервав молчание, тихо заметил Себастьян. — Неужели ты способен так сильно впечатляться? Что ты вспомнил?— Я очень люблю Аррафира, — подняв голову, откровенно признался Вэл’ас. — Я прошу тебя сейчас, закончим с Мидгардом, разойдемся. Держись от меня как можно дальше.— Кем ты возомнил себя, дроу, раз считаешь, что стоишь моего внимания в дальнейшем? — усмехнулся Дьявол.— Я еще не бросил тебя, а ты уже истекаешь обидой, — До’ррет с нежностью поглядел на демона. — Просто сохрани в памяти те лучшие моменты, все дни и ночи, что мы провели вместе.— Перво-наперво, что я сделаю, когда ты, наконец, оставишь меня в покое, — это лоботомию, — пообещал, охотно кивая, Себастьян. — Оставь моргать ресницами, нечисть, я еще тут, — утешил Вэл и откинулся на спинку стула.— Что-о это-о… — выкатив глаза, улыбнулся острой улыбкой Михаэлис.— Квашеная капуста, — двумя пальцами закидывая в рот щепотку солений, До’ррет зажмурился. — Больше я тут ничего жрать не могу. Но капуста…— Я звоню Малекиту, — обеспокоенно заугрожал демон.— Давай, — вяло дожевывая снедь, равнодушно кивнул своенравный царевич. — Звони!— А об чем я толкую-то… — хрипло выдали за соседним столиком, — вот горбатишься, как раб на галерке, на… пыжишься-пыжишься, кредиты-х*едиты, на… а пошто?!! У Степаныча вона ажно две микроволновки было, на… а утюгов — не счесть! Штук двадцать!!! А все одно сгинул, утюги родственнички растащили, ево, на, даж схоронить не поспели…. а прок, Серега, в утюгах-то им какой?!! Какой прок в утюгах этих долбаных, на?!! — мужик горько расплакался над миской с оливье.Себастьян склонил голову набок, напряженно закусил щеку, пристально поглядел в До’ррета, согласно кивающего и указывающего куда-то в сторону.— Это ни о чем не говорит! — рявкнул Дьявол. — Пьяная истерика смертного, когда он вдруг понимает, что ещё лет пять, и его с фонарями на том свете искать будут!Вэл’ас мрачно ухмыльнулся собеседнику и без слов ухватил новую порцию ледяной капусты.— У Вас прямо талант семейный, — помолчав, хмуро заметил Себ, — выводить меня из себя.— ?Люблю тебя и ненавижу, уйди куда-нибудь поближе?… — ехидно улыбнулся дроу. — Жениться тебе надо, — Михаэлис прищурился. — Мигом попустят и политика, и думки бредовые. Когда ты женишься, До’ррет?!— Я не могу жениться сам, — еще ядовитее ухмыльнулся царевич, — мне нужна женщина. — И явно не шибко простая.The Color Of The Night — Lauren ChristyСебастьян помолчал, отодвинулся дальше, посмотрев куда-то в сторону, навострил уши.За столом, располагающимся по самому центру кабака, лихо пировала компания из десятка мужчин. Большинство из них находилось уже в крайней степени алкогольного отравления, а потому горланило так, будто уже и зима минула, и мартом свалилась на несчастный Уренгой слякотная весна.Вэл’ас взял в руки пачку, легонько щелкнул пальцем по низу, зубами поймал вылетевшую сигарету. Прикурил, снова откинулся на спинку стула, сложил ногу на ногу. Опустил лавандовый взгляд в стол.— Ну ладно уж, не ломайся, девочка! — расхохотался один из мужиков, протянул руку к талии совсем молоденькой официантки.Девушка поджала дрогнувшие губы, шагнула в сторону.— Вы счет просили, господа, — склонив голову, вежливым, но твердым тоном напомнила она.— Да ты приплюсуйся в счет и принеси нам, что ж, думаешь… — второй невероятный котище, смачно икнул, скосил сальные глаза на ноги обслуги, — денег нет? Ты за кого нас… принимаешь?! Михаэлис закатил глаза, почесал левую бровь.— Прошу, — официантка склонилась к столу, оставляя папку с чеком рядом с опрокинутым графином водки, потянулась было к посуде, но тут же громко вскрикнула. Ее, замешкавшуюся, грубо ухватив за плечо, опрокинул на свое худое, костлявое тело первый сибирский ловелас.— Пустите! — девушка завертелась в руках, но и крика ее в душном вареве хохота, рыгающего шансона, дешевой светомузыки слышно не было.Себастьян взглянул на До’ррета, все так же смотрящего в стол, тихо курящего сигарету. Мужчина, не мигая, гипнотизировал рюмку водки, склонив голову, задумчиво поглаживал нижнюю губу.— Ох, и упрямая, упрямство бабе ни к чему! — ржали за столом. — Давай с нами, хоть на баню посмотришь, в бильярд поиграешь…. киями… муах-ах!!! — мужики даже захрюкали, давясь дымом и гоготом.Дьявол вытаращился на безмолвного дроу, с растерянностью глянул в сторону, снова вгляделся в делающего затяг царевича.?Да что ж… — Себастьян заалевшими глазами сканировал хладно-прекрасное лицо Малекитова сына. — Аррафир бы уже… ходил по колено в крови… А этот равнодушный, как снег за окном… Разве не первое желание мужчины — защитить честь женщины? Ах… почти чистокровный дроу… ну конечно…?Себ, сам того не замечая, презрительно скривил губы. Отвернулся.— Вызови полицию, Влад! — крикнула девушка, под юбку которой уже полезли скользкие руки альфа-самцов.— Кристина, хозяин не велел… — бармен шагнул с ноги на ногу, — тут счет такой, что…Вэл’ас стряхнул пепел в рюмку, повернул голову в противоположную сторону, коснулся взглядом иссушенной осы.— Я никогда не прибегал к таким суждениям, но всякое бывает в первый раз, — Михаэлис склонился вперед, опершись локтями на колени, — я не верю, что ты имеешь хоть какое-то отношение к крови, которая течет в Юсальфхеймском Короле.Дроу едва заметно улыбнулся, затянулся дымом. И в то же самое мгновение кабак прошил жуткий поросячий визг. Вэл улыбнулся еще шире, медленно повернул голову к зале, выпустил через нос сизые клубы.Девушке явно надоел пьяный цирк, и она, использовав второе свое оружие после красоты, со всей дури вмазала высоченной шпилькой в стопу удерживающего ее успешного и уверенного.Самец, утратив фарт, сложился пополам, с хорошего замаха ударился лбом о столешницу, скатился на пол.Михаэлис, дернув ухом, быстро перевел взгляд на Темного, нахмурился.— По счету-с! Извольте! Заплатить! Господа! — рявкнула красотка, оправляя юбку, делая короткий шажок от стола.— Ах, по счету тебе заплатить? Будет тебе счет! Управляющего зови! — побагровел от злости прежде молчавший гость. — Менеджера, кто тут у вас вопросики решает?Уже через минуту у стола на полусогнутых стоял молоденький мальчик, оставшийся в эту ночь за главного.— Заказ не тот! — гавкал на обслугу мужик. — Ваша сотрудница неверно приняла информацию! — он икнул. — Блюда не те, водка не та!— Но вы же все согласились взять, откушали… — бледнел менеджер.— А что делать прикажете? Новый год себе портить? Праздник поганить из-за целки, что двух слов связать не может?! — негодующий поднялся с места. — Но мы так сами себе думаем: ежели накосячила, то и платить за весь счет будет она. Я вашего директора знаю, учтите. А вот вы понятия не имеете, видимо, с кем говорите?! Кто я, в курсе?! — этот явно выпивал меньше всех, да и, судя по всему, пришел в кабак по каким-то другим соображениям…— Пьяное животное, которому крови охота? — подала дрожащий голос девушка.Михаэлис улыбнулся.— Да? — мужик поднял брови. — Думаешь? — Антоха, давай! — подначивали его с мест. — Совсем холуи распоясались!— А я думаю, — продолжал Антоха, — что ты или немедленно заплатишь за наш счет… сколько там, — он подтянул к себе папку, — триста двадцать тысяч всего… или встанешь перед нами на колени и принесешь извинения, или вылетишь отсюда вот прям ща.Менеджер взглянул на опешившую официантку. Зарплата девушки едва ли покрывала четверть названной суммы. А учесть мать-инвалида и сестру, находившуюся на иждивении…— Кристин… — главный склонился к блондинке. — Извинись…— Извиниться за то, что не дала себя изнасиловать? — испытывая явный ужас, злость, обиду, едва скрывая дрожь в голосе, прошептала официантка.— Времена, деточка, такие нынче, — плотоядно ухмыльнулся первый, тот, что уже оправился от удара. — Принимай позу, а я на память тебя… — он взял со стола смартфон.— Кристин, где ты сейчас работу найдешь?! — громко зашептал менеджер.Девушка плотно поджала губы, опустила глаза, кулачки ее вцепились в бедра, по швам, добела сжимая тонкую ткань юбки.— Про мать подумай! — шептал коллега.Endure the silence — Myrath— Ать, бедняжка, у ней горюшко в семье… ты прям из сказки к нам сюда, в Уренгой свалилась?! — заржал второй. — Сестра старшая по еб*лу не хлещет метлой?! — Тих-тих, пацанва, ща принц придет!!! — остерег, повизгивая, третий. — Пи*ды нам даст!— В панталонах таких цветастых, дутых, — фантазировал первый, — поднизом — лосины блестящие! И плащ-плащ, в зубах роза, в руках шпага!!! Кристиночка, чо? Мы ждем? Или принцы в Уренгой не ходоки?!!— Вставай на колени! — оборвал веселье трезвый. — Считаю до трех. Раз. Два.Колени дрогнули, отвернув голову, Кристина начала медленно оседать на пол. По лицу ее потекли крупные слезы.— Нет, все-таки это не то золото, за которое стоит продавать честь. Особенно, если кроме чести за душой ничего нет.Себастьян перестал видеть картинку, погрузившись во тьму пиджака, но низкий, бархатный голос Вэла расслышал очень хорошо. Покачал головой.До того, как колени девушки коснулись пола, ее под локоть кто-то подхватил, легко вздернул вверх.Товарищи за столом замерли, рассматривая высоченного мужика в слишком уж дорогом костюме; накинутом на одно плечо, на манер плаща, черном пальто. Вместо шпаги у незнакомца из-за кожаного пояса торчала рукоять пистолета. Да и глаза у него были какие-то… странные… спьяну даже показалось, что светились эти глаза призрачно-душным сиреневым огнем.— Дайте-ка… — одной рукой удерживая Кристину за руку, второй он вынул из ее волос украшение — веточку ели — закусил ее белым клыком, обернулся к русичам. — Хоть немного похож, м?— Ты… чо бл*… чо бл*… ты чо бл*… — осевший на стул мужик заерзал, подымаясь с места.— Хртьфу! — ?принц? плюнул на стол ветку, вынул из внутреннего кармана несколько банкнот, в которых посиневший менеджер с перепугу насчитал миллиона четыре российских рублей.Банкноты взмыли в воздух над пирующими.Из недр пиджака нахала раздалось что-то среднее между хрюканьем и сдавленным смехом.— Хлеба еще себе закажите, побирушки! Даже на таксо останется, — жалостливо улыбнулся незнакомец. — Гуляй, рванина, от рубля и выше! Пойдемте, — перехватив руку девушки за запястье, он быстрым шагом направился к выходу.— Слышь, братишка. Тормозни-ка, базар есть… — главнюк прыгнул с места. — А чо ты рамсишь-то? Давай с тобой четко познакомимся.— Попадалово… — поднялся и тощий с телефоном. — Ты вообще кто по жизни? Ты обзовись сначала.— Чё волосы такие длинные? Ты чё не пацан?! — тявкнул третий, театрально-?незаметным? жестом пряча за спиной бутылку.— Ваше Высочество… — тихо забубнил телефон, — всем списком богов прошу, успокойтесь…— Ребят, так вас уже не видно, — запихивая рыдающую девицу в какую-то дверь, лениво обернулся нахал.— Откуда, на, не видно, на?!! — подскочил первый.— Из могилы, которую вы себе копаете, — прищурился принц. — Бездарно копаете. Бездарно живете и жрете, бездарно бухаете. Бездарно трахаетесь, дохнете бездарно, бездари. Всё, видимо, бездарно на Руси. Всё! — он внезапно махнул рукой. — Легли, на! Рванувшие к нему мужики скопом рухнули на пол, чудно зацепившись-запутавшись в откуда-то взявшихся под столом новогодних гирляндах.— Если у вас не хватает соображения или образования самим понять, то, наверное, надо слушать, что говорят умные люди.Вэл чуть склонился вперед, прикрыл глаза, сосредотачиваясь на чем-то своем. А когда лавандовые очи, подернувшись алыми всполохами, распахнувшись, вновь коснулись брыкающихся по полу мужчин, те, на секунду замерев, завизжали таким резаным ором, что Влад, вышвырнув едва подобранные деньги, комично прыгнул за барную стойку.До’ррет выпрямился, потеряв интерес к орущим, развернулся к служебке.— Кристина, уважаемая, на колени Вы сможете встать только перед своим будущим мужем! — восточно-колоритно отчитывал неразборчиво рыдающую девицу Кайзер. — Или передо мной. Мужья обычно не против. Но чтоб перед этими нищими гоблинами да за плошку селедки?!!— Ч-что-о В-вы-ы-ы несе-е-ете-е!!! — захлебывалась слезами девушка в подсобке.За спиной дроу, катаясь меж стульев, пятеро взрослых мужиков, припадочно матерясь, плача и зовя мам, пытались сорвать с себя… нет, уже не мигающие лианы гирлянд, но самых настоящих чертиков. Черных, как смоль, воняющих сажей и серой, с махонькими остренькими рожками, ухоженными копытцами и задорно приподнятыми хвостишками. Беда состояла лишь в том, что, кроме оступившихся братанов, более никто горячечную и сулящую экстренную госпитализацию живность-то и не наблюдал.— Черти! Черти бл*дь! Черти бл*дь! Черти!!! — Выпей водки! Выпей водки! Выпей-выпей водки-водки!!! — блеяли чертяки, прыгая по уже обмочившейся братве.Себ, потормозив на той стороне от вечеринки, свернул шею, медленно поднял глаза к потолку, уже совсем серьезно нахмурился. Не меняя позы, скосил взгляд к верещащему телефону. Все Себастьяновы черти абсолютно точно были ?дома?. Мужчина плавно выдохнул, облизнул пересохшие губы.Иллюзия присутствия… И как же ты… это сделал…— Да что ж… да как же… — не разглядев из-за слез мужчину, Кристина взбрыкнула было на выходе из подсобки, но на плечи ее уже лег старый пуховик, в руках оказалась сумка, а сама она каким-то чудом стояла на морозе, у лестницы, ведшей к парковке. — Прекратите… безобразничать! Откуда у нее в голове всплыло-то слово такое нелепое, ?безобразничать?, несчастная в истерике даже понять не успела.Примерно в похожих чувствах на другом конце города сидел напротив погасшего смартфона Владыка Преисподней. Ибо впервые советы Себастьяна были не то чтоб не нужны… но пришлись совершенно не к месту. В отличие от буйного, страстного Аррафира, живущего порывами сердца, идущего за эмоциями на поводу, нуждающегося в постоянном контроле, брат его оказался существом с такой трезвой и холодной головой, что надежно держала верх над сердцем. Этот и себя контролировал, и всех, до кого мог дотянуться. Причем контролировал не совсем, как выяснилось, традиционным способом. У уренгойского принца вдруг обнаружились навыки иллюзиониста, гипнотических атак. И, похоже, его иллюзии имеют несколько иную природу, нежели колдовство Мелькора или Локи. Иллитид? А это уже совсем плохие новости… Видимо, Малекит слишком серьезно в свое время подошел к селекции потомства и мешал кровь с только ему присущими бесстрашием и отбитостью. Жить долго не планировал, желал оставить после себя того, кто превзойдет все сущее, сохранит созданную Царем империю? Только как такое возможно?! И почему это выясняется в какой-то нелепой потасовке во всеми позабытом Мире, а не… Как удалось выдрессировать убийцу, что тот ходит ручным пуделем на поводке у отца? Черт, он вышел из истории, не обагрив руки человечьей кровью, не поведя и бровью на их выпадки. Так отмахиваются от насекомых, от надоедливых комаров. Может, и были люди для До’ррета чем-то вроде бесполезных паразитов? И он разумно рассудил, что тратить время на спор с низшей формой жизни — не его полета развлечение? Тогда к чему вел разговор о Преисподней и перерождении? Зачем все-таки вступился за смертную красотку? Им движет его собственная философия? Не смущает, что она идет вразрез со всеми устоями и традициями, даже логикой?! Или все проще, и грешен дроу обычным мужским голодом?Себастьян растерянно ухмыльнулся, прислушался к темноте.Романс — Елена КамбуроваКристина обернулась, широким махом рукава утерла нос и глаза, взглянула перед собой и обмерла.Да какие там сказки… Перед нею высилось нечто потрясающее, недоступное даже самой смелой фантазии. Нечто глядело на нее сверху вниз, и в чуть раскосых глазах существа вихрями вился теплый фиалковый ветер. Дохнуло снежным порывом, и девушку обдало терпким ароматом горячего песка, кожи, пыльной древесной горечи и… южного солнца? Да откуда ж тут солнце?!Второй раз за вечер у Кристины подогнулись колени.— Вэл… — не удержавшись, тихо заговорил скрытый мобильник. — Ты сейчас сделаешь так же плохо, как делал твой отец. Я это уже видел. Ты или туда, или сюда. Ей-Богу. Сколько можно заставлять своих женщин жрать цветы?!— К-кто В-вы… — не слыша ничего, не различая ни звука кругом, одними губами спросила у томных фиалковых глаз официантка.— Что сделало бы Вас счастливой? — взгляд ее сам собою сошел к тонким, изящно очерченным губам мужчины, произносившим сейчас какую-то несусветную глупость.— Любовь… — одурело выдохнула она, чуя, как подминаются у нее грузом колени, — если бы мама поправилась… Если бы сестренка смогла поступить в вуз… стать… человеком…Мужчина опустил чудные глаза. И девушка только сейчас смогла хоть как-то сосредоточиться, с жадным восторгом, изумлением, страхом она принялась разглядывать умопомрачительно красивое лицо незнакомца, кожа которого в призрачном свете фонаря светилась потусторонним, едва заметным снежным сиянием.— Водить умеете? — не подымая взгляда от туфелек стоящей в сугробе красотки, уточнил странный тип.— Д-да… в-вроде…Такая ерунда, в самом деле, приключилась, но с ним не хотелось спорить, оскорбляться, ?выступать?. Он явился и попросту задавил собою любой порыв к типично-женскому сопротивлению. То ли так выглядит зверь, которого называют ?настоящий мужчина?, то ли повстречалась Кристина этой ночью с колдуном. И первое, и второе одинаково маловероятно.Ее снова ухватили за руку, потащили в сторону, пиликнул брелок, а сама она грохнулась прямиком в теплый кокон водительского сидения чужой машины. В руке оказались ключи.— Дарственная в бардачке. Впишите свое имя. Дома горячую ванну примите. И никогда больше не продавайте себя. Ни за какие деньги! — дверца захлопнулась.И он просто пошел. Пошел вперед один, в ночь, без авто, в костюме своем, в пальто, так и позабытом на плече. Вьюга метала длинные серебряные волосы мужчины из стороны в сторону, сплетая густо-невесомую его гриву с нитями снега.Кристина, как была, скукожившись в брошенной на кресло позе, с вытянутыми на ладони ключами, уставилась на руль автомобиля. ?Инфинити?, — поведала ей баранка. Несколько ее уренгойских квартир.С полминуты девушка сидела, словно ее контузили, а после снег, запорошивший туфельки, начал таять, неприятными ручьями потек по колготкам, прямо в прохудившуюся стельку.?Так не бывает, так просто не бывает. Это же… чудо новогоднее? Откуда он такой свалился? Зачем? А если это тот случай, когда судьба дает шанс? Если, ну вдруг, сказки не лгали, если может такое быть? Если в дрянной кабак взял да и упал волшебный принц? На твоей улице перевернулся грузовик с неземными мужиком?! Как же он пошел-то теперь?! Куда?! На чай хоть пригласить… Машину отдать…Что за глупость, сон, что ли… Мамочки, как красив… как Бог…?— Постойте!!! — вьюгу разрезал звонкий женский крик. Отчаянно просигналил автомобиль.Мужчина обернулся. К нему, проваливаясь в снег каблучками, бежала растрепанная официантка.— Я говорил, — тихо заметил из кармана Михаэлис.— Постойте!!! Пожалуйста!!! Вэл раздраженно качнул головой.— Все же не так просто, да?! — она подбежала к нему, запыхавшаяся, замерзшая, раскрасневшаяся. — Ведь все не так просто, верно?! Куда Вы уходите? Я угощу Вас чаем! Вы ведь не можете после всего уйти! Ну, вот так уйти… Как можно просто так уйти… — огромные зеленые глаза, подернутые пеленой слез, с обреченной мольбой глядели в бледное лицо дроу.— Сядьте в машину, — глухо попросил он.— Я не верю, что это всё случайность! — она шагнула назад. — Считайте, что я сошла с ума, что хотите думайте обо мне! Но не может, просто не может в этом мире все быть так примитивно! Вы ведь пришли откуда-то… — она не нашла слов. — Вы ведь нездешний… Вы не можете появиться, спасти, бросить потом…— Так что же… разорваться мне? — иронично подняв бровь, холодно, надменно ответил неправильный принц. — Сядьте в машину. Вы… смертная. Простудитесь.Как-то так вышло, но справа от девушки вырос внедорожник. Однако ведь пробежала она довольно много…— А Вы… — забираясь в авто, но не прикрывая двери, Кристина подняла растерянный взгляд на опершегося на крышу машины мужчину. — Я не могу принять такую… — промокшие туфельки неловко коснулись коврика у педалей. — Зачем Вы… Я бы Вас хоть чаем напоила… правда, сестренка маленькая у меня, но она смирная, добрая девочка… — почему-то снова полились слезы. Откуда были эти слезы, зачем, не от обиды же за подарок, не от того, что мужчина явно отказывался от общения, не от пережитого на работе. Наверное, вся усталость прожитых малых лет легла на плечи девушки неподъемным грузом, и только сейчас, в такую странную встречу хлынула эта ноша прямо из сердца соленой водой.Четверти демонической крови хватило Вэл’асу с лихвой, чтобы прочесть душу сгорбившейся перед ним смертной. Он, закрыв своим телом от ветра дверной проем, сложил руки на крышу, поглядел прямо перед собой. А потом она сорвется на кого-то — грех гнева. Откажет кому — гордыня. Полюбит есть ночью арахисовое масло — чревоугодие. Да и уже грешит… просто рассматривая его лицо. Прелюбодейка.— Уходи, — лишь ему слышимо прошептал Себастьян.До’ррет задумчиво ударил пальцами по металлу, помедлив, все же залез в карман, отключил сотовый.…и будет мучиться в адовых застенках вечность за вечностью вместе с убийцами, насильниками, лжецами.Уходить…Он взглянул вниз, и в этот момент девушка, крупно вздрагивая плечами, подняла на него свои теплые, травяные глаза.А что теперь? Уже полюбила. По-взрослому, отчаянно, безнадежно. Красивая. Для смертной, для сибирской дыры этой… Одинока, не по годам одинока… словно льдом спрятана в этом одиночестве, и едва ощутим уже жар юного сердца сквозь глухую наледь безысходности. Чем же она пахла? Раньше? До того как пропиталась вонью изводящих ее демонов? — Шустрая какая… — мужчина устало улыбнулся, опустился на корточки перед испуганно дернувшейся блондинкой. — Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — Я… я… не думала… — пропустив шутку мимо ушей, млея от откуда-то взявшегося тепла, прошептала Кристина, — но я могла бы помогать Вам… Вы ведь, наверное, какой-то руководитель… раз… можете… а я знаю три языка… почерк каллиграфический…Ну конечно… ковылем и полынью… степью. Серебряным шелком, ветром, свободой. Долгой, красивой, печальной песней. Взмахом птичьего крыла. Светлой грустью…— …фантазия отменная, — подтвердил Вэл, но взгляд его как-то погрустнел, коснувшись жемчужных волос собеседницы. — Однако ко мне не стоит.— Почему?! — девушка накрепко поджала губы.— Понимаешь… дело в том, что я мудак, — расстроенно, но честно признался До’ррет.Кристина несколько секунд ошалело глядела ему в глаза, губы ее начали расплываться в истерической улыбке. — М? — дроу сам улыбнулся, но взгляд его против прилагаемых им сил, все же спустился к стройным ногам девушки.— Ну Вы же мужчина… понятное дело, что… мудак… что ж тут… удивительного… — закрывая рот ладонью, выдавила блондинка.Лавандовые глаза метнулись к покрасневшему от жара лицу собеседницы.— Вас запорошило совсем… — не выдержав мужского взгляда, она протянула руку, с несвойственной ей храбростью коснулась покрытых снегом серебряных волос незнакомца.— В эту секунду я думаю лишь о том, как хочу развести тебе ноги и войти в тебя, — нарушив сказочный момент, четко и прямо сказал Вэл.Рука девушки дрогнула, заторможенно отнялась. Кристина задержала дыхание, полные обиды глаза уставились на собеседника.— Но как же… стыд какой…— Стыд не дым, глаз не ест.— Нельзя… так говорить…— Можно. Только так и нужно, — он резко встал. — Особенно, когда ты смертный. Экономит массу времени.Crazy Kiya Re (OST "Dhoom: 2") — Sunidhi ChauhanНарастающее по канонам всех любовных романов напряжение внезапно оборвалось истошным визгом двух спецмашин.От неожиданности Кристина подпрыгнула на месте и непременно б ударилась макушкой о крышу, если б Вэл, быстро отвернувшись от авто к дороге, не протянул руку назад и не поймал голову девушки большой ладонью.— Какая ж ты растяпа все-таки… — рассматривая визжащий транспорт, задумчиво прошептал дроу.Из первой, желтой с крестом, машины выгрузились трое рослых мужиков, одетых в белые халаты, один из них, видимо, самый хилый, все же нацепил на плечи распахнутую дубленку, а на башку - мятую ушанку.Оглядев местность, фельдшер увидел До’ррета, раздраженно шмыгнул носом:— Мужик, у кого здесь черти завелись? Темный нежно улыбнулся, чуть склонил голову в приветствии и плавным жестом указал на двери кабака:— Пятеро клиентов, на каждом по трое чертей. Но Вы не беспокойтесь, черти маленькие, проблем не доставят.Мужик очень внимательным, присущим только неврологам и психиатрам взглядом просканировал рожу говорившего, его внешний вид, тачку за спиной, застрявшую в тачке бабу, расслабившись, переглянулся с товарищами.— Пятеро… — он шмыгнул еще раз, залез обратно в машину, достал резиновую дубинку. Не дожидаясь коллектива второй спецбригады, граждане, поскальзываясь на снегу, направились в ресторацию.— Их, что же, теперь… в дурку, что ль? — едва ворочая языком, пробормотала Кристина, взглянув в развеселившееся лицо незнакомца, курьезно хлопнула ресницами.Уступая медикам в оперативно-тактическом превосходстве, открылась-таки дверь второго автомобиля, и с пассажирского сидения прямо в сугроб грузным мешком рухнуло тело первого работника Министерства вытрезвления. Кристина было дернулась из машины, но легкое движение мужского бедра опрокинуло ее обратно.— Так-с… — открылась дверь со стороны водилы, и в морозную ночь, смачно плюнув в снег, вышел второй мужчина. — Э, граждане! — увидев парочку, блюститель деловито подпер рукой бок. — В каком направлении скрылись неизвестные черти?— Они еще не скрылись, — вкрадчиво поведал Вэл’ас, — ждут в помещении кабака, чтобы разобраться в конфликтной ситуации.— Разберемся! — гавкнул специалист, громко хлопнув дверью, в одиночестве направился к заведению.— Разобраться бы не помешало… и давно… — под нос пробормотал До’ррет. — Совсем от рук отбились.Не прошло и пяти секунд, как нетвердый шаг мужика оборвался, и он медленно обернулся к сдавленному шепоту, доносящемуся из-под его ж машины.— Где роги, а где вообще копыта – разобрать невозможно… — бормотал товарищ по министерству, елозя руками под брюхом тачки, — малой, ты как туда забрался, иди обогрею…— Серег… — друг прищурился, — Серег, ты чо? — Кирюха, тут пи*дец… намотает же на колесо бедолагу, подмоги черта вынуть…Кристина подняла огромные глаза на спину незнакомца.Кирюха медленно взглянул на среброволосого мужика, что уж, как оказалось, глядел на него, досадливо покачивал головой и противненько-пролетарски цокал языком. В подозрительно-ярких, неестественно-фиалковых глазах товарища прям звенел негодованием вопрос: ?И на это я налоги в казну отчисляю?!?. Пьяно икнув, мужик сделал шажок назад.— Серега-а-а…— А? — из-за служебной машины вышел под красивые хлопья снега большой розовый фламинго, под правым крылом которого бился натуральный черт, в перьях левого застрял электрошокер. — Че? — раззявив черный клюв, птица вылупилась на коллегу. — Бл*. — Согнув одну ногу во всех возможных местах, подтянув ее к брюху, Сергей удовлетворенно крякнул.— Кирилл Вадимович, ну вот Вы вроде умный человек, с высшим даже образованием… Кирилл Вадимович заторможенно обернул превратившееся в маску ужаса лицо вправо. На перилах ресторанной лестницы сидела в призывной позе и болтала ногами лиса. Лиса сказочная, в телогрейке, цветастом платке, подвязанном аккурат под мохнатой мордочкой, красных сапожках…— …вот Вы, насколько я осведомлена, не умеете водить гражданский самолет? И не водите… А почему эта логическая цепочка обрывается на алкашке, Кирилл Вадимович? — продолжала лисица, укоризненно тряся башкой. — Ведь пьете-то Вы еще хуже, чем летаете.— Лису в зоопарк сдадим, но вот куда девать черта? — резко поинтересовалось фламинго, оказавшееся позади товарища. — Что думаешь, Кирюх? Может, себе оставим?Распахнулись двери кабака, на крылечко вышел взмыленный санитар, прикурил было сигарку, но, тут же выронив ее, взревел, отшатнулся назад — к нему на руки с драматического разбега запрыгнул коллега по смежной специальности. Заливаясь горячими слезами, обхватил медика за шею, уткнулся ему в плечо и затрясся от рыданий.На возню выполз фельдшер в сбившейся на правый глаз ушанке:— Че? — он кивнул на законника в заботливых санитарских руках.— Патрикеевна за ним пришла, — мужик вздохнул. — Фламинго с шокером и черт.— А коллега его где?— Под машиной лежит, в сугробе.— Тоже грузи. А этих-то как пронесло… — фельдшер обернулся к паре у ?Инфинити?, поднес к губам стыренную бутылку пива. И замер столбом.На его глазах услужливый мужик сбросил плечом пальто, развернулся к крыльцу, сузил глаза. И из-за спины его, расходясь пушистыми серебристо-белыми волнами, вспыхнули девять длинных лисячьих хвостов.Сотворив над собою грандиозное насилие, радуясь, что рядом нету Малекита, Вэл’ас сексуально подмигнул медику, оскалился и томно повел плечиком.Мужик моргнул, взглянул на бутылку, медленно наклонился, поставил ее на ступеньку, осторожно поднял взгляд к черному внедорожнику.Там по-прежнему стоял незнакомец и, сложив руки на груди, внимательно глядел ему прямо в душу. Пальто все так же держалось на одном плече, а хвостов на этот раз обнаружено не было.Фельдшер прищурился. Незнакомец хмыкнул.— Слышишь, а ты чо-нить читал про лис с девятью хвостами? — стараясь придать своему голосу максимально равнодушный тон, выдавил медик.— У Патрикеевны хвост один, — заржал санитар.— Я не про русскую галлюцинацию, а вообще… — мужик что-то показал руками. — Для общего развития.— А… так эт… я про них смотрел клевый хентай, — заулыбался парень, — восточные твари, жуткие, но сексуальные до ужаса. Демоны, короче, на Востоке выдуманные. Кумихо звать. Трахают людей и жрут у них печенку.— Трахают?! — фельдшер торопливо отошел от бутылки с пивом, исподтишка глянул на невозмутимого мужика у авто. У типично-сибирского гражданина даже секунду выбор не стоял, чему больше ужаснуться: выгрызенной печени или зачислением в нетрадиционные ряды.Да, психологом Вэл’ас был отменным. И действительно, решать вопросы пытался не кровопролитием, а дипломатичненько.— А чо эт ты про лис-то тоже… — с подозрением уставился на коллегу паренек. — Ты смари… у нас тут сеня прям ?Вечера на хуторе… близ Уренгойки?…— Завались и тащи клиента в тачку! — рявкнул мужик, нервно два раза поклонился чудищу у ?Инфинити? и попятился за санитаром следом.— Послушайте… — подол пиджака тронули девичьи пальчики, — я точно помню… сколько пробежала от машины… не было гирлянд на полу… эти все… К-кто В-вы…Вэл’ас, с трудом сдерживая смех, обернулся, взглянул вниз. А у Кристины от широкой улыбки мужчины сердце застонало и подстреленной птицей упало в живот.— Вернемся к теме традиционного секса, — не в силах справиться с разъезжающимися губами, однако очень серьезным тоном опомнился бесстыжий принц. — Кристина, — он взглянул на наручные часы, — тебя устроит сказочный сюжет, в котором я останусь с тобою на два часа, а после бесследно исчезну? И ты меня никогда не вспомнишь, — насмешливые лавандовые глаза коснулись побледневшего лица блондинки. — Думай быстрее!!! — нетерпеливо-грозно рявкнул Темный.— Нет! — вырвалось у девушки, и всю ее неодолимой силой кинуло к мужчине. — Я не собираюсь забывать Вас! И не забуду! — руки метнулись вверх, в отчаянии ухватили отвороты пиджака. — Хватит издеваться! Неужели так сложно разрешить себе быть человечным?! Будьте Вы хоть на минуту такой бездушной скотиной, какой хотите казаться, разве ж бы Вы тратили на меня столько времени?!!— ?Нет?, — услышав заветное слово, Вэл улыбнулся еще шире, шагнул назад, да так, что Кристина, потеряв опору, жестко вывалилась из авто на покрытый талой водой асфальт. — Молодец. Если уж продавать жизнь, то стоит требовать достойные условия сделки. Прощай, кицунэ! — Не делайте со мною то, что сотворили с ними!!! — поднимаясь на колени, убито выкрикнула девушка. — Не смейте!!! Вы не предатель! Бог знает, что Вы такое, но Вы не забудете меня! — в голове ее помутилось, к горлу подкатила тошнота, однако она смогла протянуть руку в черные хлопья снега, в рухнувшую повсюду темноту. — Вот… я на коленях…Мама, ты знаешь… — Casual feat. Сергей Галанин, ХелависаВсе так же падал снег, разъезжались машины со спецномерами, валился из кабака народ. Одна Кристина Игоревна сидела полубосая в запорошенном внедорожнике, с недоумением глядя в документы на своих ободранных коленях. Вроде был какой-то мужик, что отбил ее у пьяниц, автомобиль вручил… Был же? Иначе что получается? Постойте! По номерам же пробить можно!!!Девушка радостно взвизгнула и прижала документ к груди, но тут же разгневалась:— Что за век безумный… служанки бегают за принцами, потерявшими инфинитульку…Однако шли часы, гнев сменился радостным ожиданием, ожидание — катящейся к исполнению надеждой, надежда к страху, разочарованию, обиде… Ни друг-гаишник, ни его коллеги из сопряженных ведомств так и не установили, кем была куплена дорогая машина. Еще большее удивление вызвало у них то, что крутое авто ни за кем, кроме нищей Кристины Игоревны Мещерской, никогда и не числилось…Не помнили в точности событий той ночи и товарищи по кабаку, и гости, которых девушке удалось сохранить в памяти. Ничем не примечательный, вроде как, был мужик, серый, неприметный, ?как все?… Но разве ?серый, неприметный? мог выдать на шару дорогущую тачку? Это уж точно… сама бы Кристина и за три своих жизни не купила подобное авто…Если бы кто-то следил за До’рретом, сейчас бы, наверное, тоже цокнул языком, припомнив и сложив пазлы из ?проколов? известного разведчика. Кто же еще мог ?всю ночь сидеть на голове у спящего Одина и жевать халву, утираясь божественными волосами?? Или так быстро и своевременно ?снять? с истекающего сердечной кровью Малекита нападавшую на него беременную ребенком Халлаона Шанайю на том треклятом Совете? Почему Царь, задыхаясь от боли, позвал именно Вэл’аса? В самом деле, в плаще ли Але’ррета таился хмельной, мучительно-томный сон, охвативший разум разгневанной Королевы? Внимательнее надо быть к мелочам… Проблема в том, что человечий мозг и без вмешательства свежевателя разума — такая себе система, а если уж ее еще и освежевали… Улыбнуться, одним словом, и простить.Так и жила с тех пор Кристина, с червем обмана под сердцем, с необъяснимой и ничем неутолимой тоской. Подарок ей, конечно, пришлось продать, хоть и рыдала она в тот день, ровно друга хоронила. Единственное, что сохранила девушка от чудной машины, — зеркало заднего вида. В него она смотрелась пустыми, убитыми глазами через год, когда ее все же покинула тяжко болевшая мать; через три, страшная, растерзанная, когда младшую сестру изнасиловали во дворе дома, очистив карманы бедняги от последних денег. Это зеркало видело через десять лет скромного, простого мужичка, который стал Кристине супругом и, наверное, даже любил ее. Видело двоих ее детей: забавных блондинистых пацана и девчонку. Слышало оно и громкий, заливистый смех Кристины Игоревны днем, и ее тихие ночные слезы. Немым свидетелем наблюдало, как красивая, страдающая душа обрастала дешевым гипсокартоном, как вера в справедливость сменялась тяжким похмельем, как легкая улыбка, покорившая в свое время демона-дроу своей чистотой, превращалась в устало-злой оскал. Да, жизнь лишила Кристину Игоревну невинности в лучшем ее понимании, а взамен дала то, что люди ее круга уважительно называли цинизмом и клыкастой мудростью. Как хорошо, что те же люди не понимали — восхищались они капитуляцией, а не эфемерной победой. ?Совершить зло легче, чем сотворить что-либо доброе?… А грубым стать проще, чем продолжать нести свой свет сквозь годы. Глупая безделушка следила за обычной, размеренно-нелепой для смертного жизнью, за редкими, короткими взлетами и долгими-долгими-долгими падениями. Проводило равнодушным слюдяным оком два крохотных гробика и один большой — ?взрослый?.Не увидело зеркало только одного: как оборвалась жизнь сорокалетней женщины при встрече хрупкого тела с мостовой под крышей двенадцатого этажа.Но видел это мужчина, незримой тенью демона-Хранителя стоявший позади Кристины на продуваемой всеми возможными ветрами крыше. Нет, он, конечно, не страдал от неразделенной любви, он не томился все эти годы мукой разлуки. Ибо очень любил работу и справедливость, потому от справедливой работы, коей было валом, его мало что могло отвлечь. А уж томиться он не любил в принципе. Но еловую ветвь, сохранившую касание смертной девушки, зачем-то держал при себе много лет. И стоял сейчас невидимый, заволоченный темнотой, прикрыв глаза, стопами чуя исходящее от настила тепло ног уже погибшей Кристины. И впивались в его ладонь ссохшимися колючими шипами иголки мертвой ели-проводника к замученной душе.Внизу выли люди, раздавались далекие вспышки камер, визжали сирены. И только Темный слышал, как воюют за отходящую душу демоны и жнецы. Девочке повезло, за красивой, горькой силой выползли самые отъявленные, опытные. Оценила бы Кристина Игоревна этакий сюрр? Страшно ей, непонятно? Конечно, страшно. Всем страшно. И непонятно.Мужчина развел руки, развернулся на каблуке, рухнул спиной с высоты. А через несколько секунд в призрачном полупространстве, на перекрестье всех миров стоял над размозженным, изуродованным человеческим телом огромных размеров серебряный лис. С ярко-алыми глазами, окровавленной шерстью, девятью необыкновенно-пушистыми хвостами, длинными тонкими лапами. В белоснежных клыках его теплилась крохотная, едва видимая, дрожащая рыжим огнем духовная сфера. — Боже-Боже… — из ниоткуда свилась вязкой смолой высокая тень, шагнула по трупам неправдоподобно быстро павших демонов. — Ты еще что такое? Как ты посмел отвлечь меня от… — принявший форму Себастьян поднял карминовый взгляд и на выдохе замер. — Кумихо?..Лис прижал уши, медленно-медленно подымались мохнатые губы зверя, обнажая длинные, острые клыки.— Выплюнь немедленно, Вэл! — гаркнул Михаэлис, выпуская шикарные черные крылья. — Из-за смертной суицидницы ты вздумал начать войну со мной?!Зверь тихо мотнул головой и сделал шаг вперед.***бей наотмашь, действуй наверняка, хочешь мира — значит, готов к войне. отыщи однажды среди зеркал то, что прежде, мешкая, прятал в снег, подбирай как будто ключи слова, не давай чудовищу долго спать — и врагов без жалости убивай, если осень снова пойдёт на спад. преступив прозрачную грань зимы, силу мрака пробуя на излом, ледяной водою лицо омыв, я приду брать хитростью — не числом. просто тень за правым твоим плечом, нервный шёпот, камень в резном венце, будет враг истерзан и обречён, если дашь мне имя, расклад и цель, чуть моргнёшь — столетия пролетят, никого не станет тебя сильней, я возьму за это всего пустяк — и начну являться тебе во сне. там, куда укажет твоя рука, мир погаснет — высушен, бел и нем… так скажи спасибо, что мы пока на одной сражаемся стороне.(с) ЁсимиРеванш — LASCALA