Сдавайся. Иди ко мне. Сколько же можно ждать? (с) (1/1)

Говорили: бесполезно,Не дотянешься, не сможешь.Будь хоть сотню раз железной,Хоть сними с себя же кожу,Дуй на цветик-семицветик,Башню выстрой из развалин —Никому ещё на светеЗвёзды в руки не давались.Никому — и всё тут. Слышишь?Так что даже не пытайся.Не карабкайся на крышу,Не тяни навстречу пальцы.Отыщи чего попроще —И живи в глуши уездной.Можешь плакать, если хочешь,Только это — бесполезно.Хочешь, спорь, а хочешь, требуй,Свят закон и непреклонен....Я стою под тёмным небом,Звёздыжгутмоиладони.? Дарёна Хэйл, 2018Trevor Morris — Trespasser — Lost Elf ThemeМалекит шагнул в залу для мечников и обомлел: слуги, трясясь от страха, спотыкаясь и падая, выволакивали в смежную залу тела убитых дроу. Всего беглым взглядом Царевич насчитал порядка двадцати трупов мужчин. Пять из них он знал лично, и уж в чем-в чем, но в бою они мастерством отличались. Але’ррет поднял взгляд на стоящую в центре зала девушку. Откровенная черная броня, что больше показывала юное тело, нежели скрывала его, собранные в высокий хвост белоснежные волосы, пустой колчан за плечом, поломанный лук в левой руке, окровавленный кинжал — в правой. Темная, увидев своего Принца, склонилась в низком поклоне. Красоты она была неописуемой, но убийственной.А он помнил ее совсем девочкой, которую давным-давно вызволил из рабства иллитидов. Забрал в Мензоберранзан, устроил житье, учил поначалу владению кинжалами. Заметив редкую меткость, вложил в руки первый лук. А потом что-то пошло не так… Словно ясный, блестящий топаз, душа ребенка медленно, но верно теряла свою небесную чистоту, на глазах ?шла? легкими трещинами, и Малекит не мог с этим ничего поделать. Она, почуяв за собой силу, опеку Принца и До’ррета, обнаружила в себе такие крайние черты эгоизма, гордости и жадности, что ошалели оба. Вэл’ас взбесился до такой степени, что готов был разорвать Т’ризз’Эре собственными руками. Разорвать-то был готов, но, хорошо изучив пятитомник по демонической дипломатии, написал два заявления: одно на имя Принца демонов Малекита Малхиры Сатана, второе — на имя Царевича дроу Малекита Але’ррета из Дома Рилин’Вирр. В которых просил официально снять с него всякую ответственность за деяния юной особы. Дальше шли сноски мелким почерком, в которых красочно пояснялось, что будет, если его нижайшую просьбу не удовлетворят. Просьбу снисходительно удовлетворили письменными ответами. Двумя. От имени Принца демонов и Царевича дроу. Однако прилагалось и третье письмо… за подписью Владыки Нового Мира Свартальфхейма Малекита Але’ррета. В котором на простом и интуитивно понятном языке цвергов разъяснялось, что Владыка думает о безграмотно составленных просьбах До’ррета и куда советует тому засунуть свои смешные сноски. Когда Вэл, прочитав послание, дрожащею рукою отложил его в сторонку, гонец точно такой же трясущейся рукой грохнул ему из тележки на стол приложение, написанное очень, очень мелким почерком… шестой том по демонической дипломатии, исправленный и доработанный. И приглашение на переэкзаменовку по конфликтологии.— Это учебная тренировочная зала Академии, Т’ризз’Эре, — очнувшись, тихо произнес Малекит. — Что в словах ?учебный? и ?тренировочный? твоему пониманию не доступно?— Моему понимаю не доступно, как земля Мензоберранзана может порождать таких слабаков, — нагло ухмыляясь, девушка подняла фиалковый взгляд на Царевича.— А ты, стало быть, санитар земли мензоберранзанской? — странно улыбнулся Демон, делая несколько шагов вперед.— Я работаю с тем, что есть, — девица развела руками. — Пользуюсь тем, что предложено. И пользоваться буду. Сюда все пришли добровольно, разве нет?— Повелись, я бы сказал… — мужчина подошел вплотную к Т’ризз. — Да и погорели. Я уже советовал, но посоветую еще: сделай упор на умении, а не на обнаженке. Вдруг попадется нечто устойчивое к твоим прелестям?— Разве такое может быть? — красотка томно выгнулась, якобы забрасывая лук за спину. — Мимо никто еще не прошел. Кроме Вас, разумеется, — она поджала губы. — Но это, так понимаю, исходит из истории нашего знакомства? Надеюсь, со временем пройдет.Малекит улыбнулся еще шире, закатил глаза, вновь сверху вниз уставился на девушку.Field (Lev Knipper Cover) — Evgeny Grinko— Когда-нибудь на твоем пути может появиться что-то, мимо чего ты не сможешь пройти. В чем завязнешь по уши. Что перевернет твою жизнь вверх дном. Да и тебя вместе с нею. Но всегда помни, Т’ризз’Эре, — Але’ррет отстранился. — Это может оказаться наказанием. Соответствующим твоим делам. Судя по твоему послужному списку, — Малекит качнул головой на трупы дроу, — прилетит тебе ?счастье?, Т’ризз’Эре, — не поднимешься и костей не соберешь. И это не сказка про бумеранг. Это гармония в чистом виде. Повторяю, на каждую силу найдется своя сила. На предательство — свое предательство. На ложь — ложь покрупнее, побольнее. И на твою отравленную стрелу придется чья-то стрела. Одним словом, — он легонько коснулся острого уха замершей девушки пальцем, — тебе осталось только ждать, самоуверенная ты моя. Живи и жди. Когда тебя, жрущую бедняг без угрызений душевных, сожрет существо посовершеннее.— Тем интереснее, — темная сглотнула, выдавила яркую ухмылку. — Я только в том смысл и вижу — в поединке двух совершенных существ. Не себя ли Вы имеете в виду, Царевич? — она улыбнулась еще нежнее. — Может, я Вас всю жизнь ждала и искала именно Вас? Вы — мое вдохновение и источник силы. И мы похожи как две капли воды. К чему бегать?— Т’ризз’Эре, — Але’ррет сделал шаг назад. — Я уже сейчас, не вытягивая подробностей твоих фантазий, скажу: ты вложила в меня не то. Тебе была нужна головокружительная картинка-мечта, ты выбрала меня, как наиболее подходящего по данным. Сама выбрала. Сама придумала схему взаимодействий. Красавица, ты же сама и расстроишься, когда поймешь, что я не подпадаю под образ и, самое забавное — подпадать не собираюсь. Я, к сожалению или счастью, вне твоей схемы вообще. И вдохновением для твоих талантов являться никак не могу.— Смешно, — девица фыркнула. — Вы — и вдруг не подпадаете. Скорее всего, Царевич намекает, что Т’ризз’Эре его не достойна? Я — первый душегуб Мензоберранзана. Меня вожделеет каждый первый дроу в городе.— Достойна для чего, Т’ризз? — улыбнулся мужчина. — Для войны, для постели, для пиров? Вполне потянешь ношу.— Для… — девушка осеклась, затравленно снизу вверх посмотрела на Принца.Сказать было нечего… Как и когда отважную убийцу ?переклинило?, она бы и сама ответить не смогла. Но, увы, за плечами остались, как оказалось, несмываемые грехи, о которых Демон был осведомлен. И которые бы, конечно, лишь распалили интерес рядовых дроу. Но вот этого мужчину, что оказался для нее важнее всех прочих, судя по всему, оттолкнули. И смотрел он на нее так… обидно. Со смесью усталости и омерзения в улыбке.— Для… — снова повторила она.— А больше у дроу развлечений нет, — Малекит расстроенно развел руками. — Хорошо, что ты, как истинная илитиири, проповедуешь презрение к каким бы то ни было привязанностям, да? Во главе угла — выгода и здравый смысл. Не загоняйся, — сжалившись, Але‘ррет сделал шаг вперед, положил ладонь на острое плечо собеседницы. — У тебя успешная, хорошо устроенная жизнь. Перспективное будущее, — он вновь жалостливо улыбнулся. — Станешь матроной, как и хотела, купишь богатый дом в районе Нарбонделлин. Я лишь рекомендовал, чтобы ты чуть смахнула с себя самоуверенность. Не пляши на чужих костях так явно. Черт уж с ним, со смыслом в жизни, хотя бы в смерти должен быть смысл. Эти парняги, — он повел головой в сторону, — были неплохими бойцами. Могли сослужить хорошую службу на войне. А слегли по твоей прихоти, по причине дурного настроения Т’ризз’Эре. — Хорошо, — Т’ризз качнулась, обмякла под рукой мужчины. — Я поняла. Я сделаю так, как Вы того хотите. Могу ходить на тренировки с деревянными кинжалами.Paradise Lost — Host— Не надо, — Малекит резко убрал ладонь, отвернулся и пошел прочь. — Ты не поняла, — на ходу продолжил он, — не имеет значения то, что хочу я. Важно, чтобы этого хотела ты. Прогиб засчитан, но не оценен.— Мне не нужен дом в районе Нарбонделлин! — прошипели ему в спину. — Какая разница, что я говорила раньше?!!— Видишь ли… — Темный через плечо с усмешкой взглянул на изо всех сил сжавшую в ладонях кинжалы девушку. — Это работает так: кто-то говорит, а кто-то в это время слушает. Я имел счастье тебя слушать.— Мне больше не нужен дом в районе Нарбонделлин!!! — отчаянно шагнула к мужчине темная. — Мне достаточно Вас!— Есть такое понятие — ?красные флаги?, — Принц улыбнулся. — Сам придумал.— Что за ?красные флаги?? — Т’ризз остановилась на полушаге.— В общении, — неохотно пояснил Але’ррет. — Я всегда даю интересному мне существу шанс быть откровенным и последовательным со мною. И наблюдаю… покажет ли он мне три красных флага… Три осознанные лжи. Три продуманные сказки. Как только рассказана последняя — я оставляю за собою право без объявления войны сочинять в ответ. Это в духе демона-дроу, не так ли? Сколько сказок рассказала мне ты, Т’ризз? — не дождавшись ответа, Принц пожал плечами и пошел прочь.— Малекит!!! — окрик темной зазвенел в пустом коридоре Академии. — М? — дроу остановился, обернулся.— Вы не останетесь на ночную тренировку? — Т’ризз’Эре сделала несколько ?ватных? шагов к Принцу.Высокие двери Мили-Магтир открылись, в коридор, весело переговариваясь и бряцая оружием, навстречу Малекиту шла толпа из вечерних учеников.— На них тренируйся, — хмыкнул, помолчав, Але’ррет и, развернувшись, быстрым шагом покинул Академию.Все же успев, к своему разочарованию, услышать последнее шипящее: ?Надеюсь, ты будешь так же страдать!?. Дроу, идейно противостоящие мировому иррациональному катаклизму, фразу ?любовь — это страдание? воспринимали, видимо, слишком буквально. И понимали как: причини как можно больше боли своему избраннику, навлеки на него все возможные беды, если получится — устрой долгую и мучительную смерть. Так что ?плюнуть? в след обожаемому объекту: ?чтоб ты сдох!?, ?желаю помучиться!? — было делом вполне понятным. Доверять они были не способны, уважали кого-то другого — с колоссальным трудом и клейким оттенком зависти. В отягчающий анамнез можно было добавить излишнюю самовлюбленность, вплоть до нарциссизма. Потому редкие, но фатальные случаи влюбленности у темных эльфов расценивались как постыдная хворь, что очень надолго могла вывести даже уважаемых и заслуженных иллитиири из строя. Но дроу не были бы дроу, если б при малейшем подозрении на патологический процесс в мозгах они не бежали с кошелем золота к иллитидам, те же за сходную цену форматировали бедолагам эти самые мозги начисто.Однако Т’ризз’Эре очень отличалась от среднестатистического дроу. Убирать из памяти Малекита она даже не думала. Все, чего ей хотелось, — это сгубить его максимально мучительным образом. И в этом она уже кое от кого не отличалась… Не думала она и о состоявшемся когда-то диалоге с Принцем. Однажды он застал ее в состоянии, близком к обмороку от ярости. Демон удержал ее тогда, в прямом смысле — перехватил руку, держащую кинжал. И сказал очень спокойным, выдержанным тоном: ?Месть — блюдо шеф-поваров. Не умеешь готовить, Т’ризз’Эре, не начинай. А то может выйти, что желала испортить чужую жизнь, а испортила свою?.Она, разумеется, повиновалась. Растаяла в то утро в его речах. Обещала оставить затею… Ну а вечером пришла в себя. Так что… хороший повар с годами вышел. Когда-нибудь и Принцу сготовит подходящее блюдо…Something to Remind You Live — StaindСумерки уже опускались на окрестности Наиттиль. Пора было уходить. Короткая разведка, которую он сам себе объяснял дежурной необходимостью, окончилась весьма информативно. Мир был жив. Более того, высшие эльфы обрели-таки бессмертие. Не коснулось это, конечно, нескольких предыдущих поколений, однако даже они старели медленно и вполне терпимо для глаза. Темный выступил из глухой рощи к небольшой, но бурной горной реке и, замерев на мгновение, шагнул назад, задержал дыхание. На полянке между лесом и пенными волнами речушки плясали эльфийки. Их было семеро, еще двое сидели на камне у самых вод. Все белокуры, светлоглазы, все стройны и легки. Но он мгновенно выхватил взглядом одну, что, уютно опустив босые ноги в холодную воду, склонилась над нею, и волосы ее, распущенные, волнистые, касались пенных вихрей стремительной реки. И платье, белое, белое как снег намокло почти до пояса… и обнимало стройные ноги девушки прозрачными складками.— Нет… — одними губами прошептал Малекит и зачем-то рвано махнул рукой перед собою.Дернувшись в сторону, он отвел алый взгляд, нахмурился, попытался шагнуть прочь. Но и ноги его не несли, и всего его вывернуло костьми наружу, едва он повторил попытку. Насилу не взвыв, Але’ррет прикрыл заслезившиеся глаза, глубоко вздохнул, рванулся еще. На этот раз почти оставив какой-то невидимый, нелепый ?капкан?. Но, очутившись на свободе, он тут же обернулся, сделал четыре шага вперед, к поднявшей голову эльфийке.— Не надо, — дроу качнул головой. — Даже не вздумай, подлая… — неслышно взмолился он ей.Девушка, заметно забеспокоившись, резко подскочила с места, махнув тяжелым подолом платья по воде, обернулась к лесу. Малекит затравленно попятился назад.— Шанайя! — кликнули из смеющегося хоровода.— Нет! — едва не проскулил дроу, хватаясь рукой за шею.— Да? — Блондинка обернулась к подругам.Але’ррет закрыл глаза, стиснул зубы. Стоило оно того? Тысячи лет обходить мир стороной, засылать Вэла, Диса, запрещать им вести речь о королевской семье? Невидимой рукой отводить войны. Сбивать прицел Ллот, охочей до светлой крови. Думать днями и ночами, как там его утопленница, сколько ей сейчас лет, какие у нее волосы, как она ступает по светлой земле, огорчает ли ее что-то, в чем она нашла себя? Тысячи лет без происшествий… Но занесла нелегкая… Приспичило самому посмотреть на спасенный Юсальфхейм. Посмотрел?Да нет. Таких совпадений не бывает. Просто пришло время…Царевич упрямо мотнул головой, вскинул тяжелый взгляд на Шанайю. Совсем взрослая. Безумно красивая. Легкая. Нежная. Светлая…Малекит посмотрел себе под ноги. Вытянул перед собою руки, взглянул на дрожащие пальцы. Медленно-медленно поднял голову; страшные глаза, с узким, по-кошачьи вытянувшимся зрачком, утопавшем в крови, в черно-бордовом мареве дикого пламени, вгрызлись-впились в растерянное лицо эльфийки. Воздух у ресниц мужчины зашелся ребристыми переливами-волнами… Странная Тень, рванувшись из-под стоп мужчины, расползалась вокруг него, топя в своей смоляной пасти изумрудный мох, нежные цветы, поползла и вверх, по стопам, щиколоткам Темного Эльфа, обжигая кипятком, ?обваривая? кожаные сапоги.Тихо. Тихо-тихо.Але’ррет сжал кулаки, закрыл глаза, задержал дыхание, сделал несколько шагов назад, ?утаскивая? с несчастного мха и Тень, и обожженные побуревшие куски земли.Ничего не произошло. Ничего не происходит. Ничего не произой…Правильно все делал. И надо просто делать то же самое.Дроу мотнул головой, оттянул пальцами удушающую ?петлю? высокого воротника.Она же Светлая. О чем речь.Темный открыл глаза, неслышно перевел дыхание, осмелился вновь поглядеть на звонко, неприятно вопящих девиц. Его подопечная села на землю, прислонилась спиной к большому камню. Подле нее, опустившись на колени, плела венок прислужница.Все его тело заныло-застонало, едва не выгнуло навстречу этой женщине. Але’ррет беспомощно вцепился левой рукой в ближайшую березу, пальцами продавив в стволе глубокие отметины.А речь о том, что, похоже, ему пи*дец… Малекит, не веруя самому себе, поднял брови, нахмурился, вновь уставился в землю. То чувство тоски, что он испытывал все это время, вдруг, за какие-то доли секунды, переросло в столь оглушительное желание коснуться, что у взрослого мужчины подогнулись колени. Это было впервые. И это оказалось до окоченения страшно. Наверное, если он снова не подымет на нее взгляд, не увидит ее лица, то просто подохнет. И он, испугавшийся, ошалевший, поднял взгляд. И подох. Потому что ничего красивее не видел в своей жизни, потому что именно эти черты лица оказались для него неповторимыми. И чуть асимметричные брови, и запавшие щеки, и несчастный, забитый взгляд блестящих глаз. Каких глаз… Огромных, бездонно-синих. Он с трепетом вспомнил, что так цветет Царь-трава. Наверное, они у нее голубые, небесно-голубые, как и у остальных, но боль, внутренняя грызня сделали их аконитово-сумрачными, а взгляд этих глаз — неподъемно-тяжелым. И Але’ррет с содроганием осознал, что готов сложить к ее хрупким ногам все миры, лишь бы она никогда больше не смотрела кругом себя этим страшным, не по возрасту страшным взглядом. Он глядел на девушку и понимал, что его, горячей лапой ухватив за глотку, душит желание… Неодолимое, безудержное, животное… желание подойти к ней, подхватить на руки, оторвать от грязной земли и закрыть собой от всего, что травит ее чистую душу. Как когда-то давно он закрыл ее от летящей на них сели. В груди у дроу что-то мелко задрожало-заболело, он тяжело сглотнул, машинально провел ладонью по ?солнечному сплетению?.Так не бывает. Это нелогично, это абсурдно. Это противозаконно, в конце концов! Дроу. Демон. Суккуб. Неужели кровь Ашхелога взяла да и устроила такую подлость?! Нет. Не может быть такого, потому что…Девушка подняла взгляд к лесу, коснулась рукой щеки. Опустила дрогнувшие ресницы.…может. Потому что может.Малекит дернул головой влево, тут же закатил глаза к сумеречному небу, клацнул зубами, уперся взглядом под ноги, уставил руки в бока.Вот. Ей-то хорошо, она и не знает… выйдет себе замуж, детей нарожает. И славно. Какое ?славно??! Мало веков провел, таращась в карту Юсальфхейма?!! И это тогда ты сомневался… А сейчас получил, ставь подпись свою, будь добр. И что хорошего ей с ее ?радужным? грядущим? Когда она придумана была для тебя. Ты же не слепой, видишь — сидит, как потерявшийся звериный детеныш.Ну а ты-то, конечно, свет в оконце!!! Демон-дроу с еб*нувшейся Королевой. С Тьмою под ногами. Ты даже сексом с нею заняться не сможешь, чтобы она не померла на рабочем месте!!!Значит, не будет секса! Не в сексе счаст…Малекит внезапно позорно провалил сеанс самоубеждения, укрыл лицо ладонями, оскалился и глухо-глухо, протяжно-протяжно взвыл.Как интересно получилось… Пришла беда, откуда не ждали… Ты куда? Э! Стой!!!Но Але’ррет, оборвав истерику, уже использовал демоническое заклинание невидимости и быстрым легким шагом выходил из леса. Так же мягко и невесомо ступая по траве, не тревожа нежных цветов под тяжелыми сапогами, пошел к склонившей на колени голову эльфийке.Остановись! Ты меня не слушал?!! Ты Темный! Она — Светлая. Мы подарим друг другу гармонию.Ты еще несколько веков будешь ходить под Ллот.Значит, буду ходить по Ллот.В тебе Тьма и Пустота!!! В ней Свет и Жизнь.Ты ее убьешь, придурок!!!Нет. Я научу ее жить.Баллада плюща — Ирина БогушевскаяКогда он, полный решимости, приблизился к двум девушкам, у него непривычно подогнулись колени.— Но у тебя муж и сын, — повторила эльфийка, сидящая рядом с Шанайей. — Как ты можешь говорить такие вещи?Малекит прикрыл глаза, на автомате прошел несколько шагов, весь как-то обмяк и, не удержавшись на ногах, осел по другую сторону от принцессы, прислонился спиною к камню.— У меня муж и сын… и царство, — сухим, бесцветным тоном проронила девушка, нервно оглянулась кругом себя. — Это должно сделать меня счастливой? Муж, которого мне назначили. Сын, который родился по плану. Царство… Как ты думаешь, милая, что не так с Юсальфхеймом?— А что с ним не так? — красавица подняла взгляд с венка на свою принцессу. — С ним все прекрасно!— А не кажется ли тебе это странным, Асфера? — Шанайя усмехнулась.Малекит отнял ладони от лица, с трудом, заторможенно повернул голову на девушку. Сверху вниз пустыми прозрачными глазами уставился на ее макушку.— Я тебя не понимаю, Шая, — эльфийка пожала плечами. — Юсальфхейм процветает, мы не знаем войн, как в иных мирах…— В этом и соль, дорогая, — Шанайя помолчала. — Тебе не кажется это подозрительным? Мы словно… хранимы чем-то… У нас не бывает ни голода, ни битв… ни разу после потопа на нашу землю не ступала нога врага…— Даже если так, — подумав, ответила собеседница. — Разве это дурно?— Это не дурно, — принцесса нервно улыбнулась. — Но это не заслуга наших родителей, не моя заслуга или заслуга Халлаона. И я не верю в то, что это дается бесплатно.— В смысле? — не поняла Асфера.— В коромысле… — Шанайя помолчала. — Жизнь крайне гармонично устроена, друг мой… Кто-то платит за нас своей кровью. Значит, где-то она льется ведь, Асфера, ты понимаешь это? А мы не знаем. Мы чтим богов, мы чтим Одина, мы чтим наших предков.Але’ррет медленно отвернулся, уставился куда-то перед собой.— При всем уважении — это богохульство, — подруга склонилась к девушке. — Так говорить — грех.— А я грешная, Асфера, — убито ответила Шанайя. — Что со мною можно еще сделать?! — она ухмыльнулась, Малекит, быстро обернувшийся на девушку, едва не охнул — ухмылка эта не была улыбкой светлого существа. Такие ухмылки он видел у павших ангелов, еще не обернувшихся в демонов. Нехорошая ухмылка…— Я не узнаю тебя, Шая, какая муха тебя сегодня укусила? — нарушила повисшее молчание девушка. — У тебя все есть. Успешный брак, прекрасное будущее.— По сути… — принцесса плавно подняла ладошку навстречу накрапывающему дождю. — У меня есть лишь сын. Мое счастье. Похожее на отца, — улыбка, едва появившись, стерлась с губ эльфийки. — Понимаешь… я люблю его, безмерно люблю, я буду хранить его, я за него жизнь отдам. Но он — копия отца. У него его повадки, жесты, его глаза, голос. Повадки-жесты-глаза-голос нелюбимого мужчины, Асфера. Он — жизнь спланированная, жизнь без права на ошибку. Он должен был родиться через определенное время от брака. И он родился. Славный, мужественный, умный мой мальчик, — Шанайя все же улыбнулась. — Но почему я не перестала быть одинокой с его появлением, скажи? — она поглядела на подругу. — Ведь я не должна чувствовать это звенящее, промозглое одиночество? Ведь не должно у меня появляться мысли, что я нахожусь на чужом месте? Что я не хочу жить?— Что ты говоришь-то такое?!! — Асфера бросила венок, кинулась к девушке, обхватила ее лицо руками. — Ну что ты говоришь-то, глупая?!!— Я не знаю… — Шанайя неловко улыбнулась, губы ее мелко-мелко задрожали. — Ну что я говорю, что?.. — она ласково положила свои руки поверх ладоней подруги. — Я плохая, да? Я разочаровала тебя? Я не достойна трона юсальфхеймского? Потому что все детство наивно полагала, что вырасту… дождусь и повстречаю родную душу. Отдамся только любимому мужчине, рожу ему ребенка? И с нежностью, с восторгом буду угадывать в нем черты любимого. Слышишь ли ты меня? Каково это, боги, впервые увидеть, как он наклоняет голову, как отец, как улыбается улыбкой отца, как… — она резко замолчала, грубо сорвала с себя объятия Асферы, отвернулась в другую сторону, уставилась полными слез глазами в пустоту……не ведая, что то была не пустота, но ошалевший незримый мужчина. Со страшными чернильно-кровавыми глазами, с мертвецки белым лицом и трясущимися руками.— Я ведь ждала, я искренне верила… А выросла в чужую жизнь, а точнее… меня в нее поместили, как в кадку, плотно крышкой закрыли, — помолчав, Шанайя перевела свинцово-тяжкий взгляд себе под ноги. — Хожу на прогулку по расписанию, принимаю пищу и пью воду по расписанию, по расписанию лягу под своего мужа, когда придет время зачать второго сына. И я больше ничего не знаю об этой жизни. Я думала, что знаю ее, знаю, как правильно. А этого ?правильно? или нет вовсе, или мне этого не суждено. Но, боюсь, это уже ничего не меняет для меня. Я — тень себя, Асфера. На всю вечную жизнь. Кровь во мне остыла. Знала бы ты, как это страшно, милая, как больно…— Вставай!!! — Асфера резко подскочила с места, ухватила промокшую принцессу за руку. — Вставай!!! Буря! Ты прогневала богов, Шая!!!Шанайя медленно моргнула, пришла в себя и усмехнулась. Внезапная, зачем-то разразившаяся из грибного дождя гроза, оказывается, вовсю металась по полю, едва не выламывая стонущий лес, вздымая чудовищные волны во всегда тихой речушке. С визгом рванули ко дворцу ее спутницы, выкрикивая что-то, но сквозь непрестанный гром услышать их все равно никто бы не смог.— Это боги прогневали меня. Уходи! — принцесса насмешливо махнула подруге рукой. — Уходи.— Бегом! — все прыгала вокруг нее трясущаяся девушка. — Шая!!! Быстро вставай!!!— Приказываю меня оставить в покое! — рявкнула эльфийка, подымаясь и отходя к реке. — Уходи во дворец.— Что я скажу принцу?! — взвыла перепуганная Асфера.— Что меня волки сгрызли! — через плечо бросила принцесса. — Но к зачатию следующего ребенка я приду строго по расписанию. Несмотря ни на что. Я традиции чту и долг свой перед народом и мужем осознаю.— Безумная!!! — девушка отвернулась и бросилась наутек.Compassion — Ilya BeshevliА он встал и пошел прочь, не оборачиваясь, не оглядываясь, обещая себе, что никогда больше не коснется этого мира его нога. И горло его перехватило горячим колючим обручем, и жаркой волной бросилась к бледным щекам краска, и валилась под его ногами земля, и хотелось ему заорать прямо в это грохочущее небо, но он шел и шел, стиснув зубы, сжав в кулаки руки, поминая всех мертвых и живых богов, шел, пока не покинула его глаза прозрачная пелена ярости, пока не перестало биться в ушах отравленное сердце. Пока он не услышал чужих шагов за собою…Сбавив быстрый шаг, Малекит медленно обернулся назад и задохнулся… за ним, след в след, шла продрогшая, вымокшая до нитки эльфийская принцесса, и ноги ее, маленькие, ободранные о камни, порезанные травой, ступали в невидимые отпечатки сапог Темного Эльфа. Обняв себя руками, она брела, смотря только перед собой, и глаза ее, с дрожащими от растерянности, от горя зрачками глядели, казалось, только на Але’ррета.Малекит попятился назад, отвернулся, продолжил идти. Но руки его сами собою поднялись и укрыли дрожащими ладонями мокрое лицо. Он с силой повел по скулам, глазам, бровям, словно желал стянуть с себя кожу, ?зачесал? влажные пряди спутавшихся волос назад, откинул голову, уставился алыми очами в нависшее над ними, клокочущее бурей небо, подставил ему белое лицо, распахнул губы.И, еще сбавив шаг, развернулся к девушке, поджал задрожавшие губы в нежную улыбку, развел руки в стороны. Попятился-попятился-попятился, плавно протягивая правую ладонь попутчице, мягко ступая по мокрой земле, что под ногами его иссыхала лужами, мягким полотном начала стелиться под израненные ноги принцессы. Вместо ледяных потоков воды прогнавшее тучи небо легло поверх Юсальфхейма серебряной дождевой пылью, прозрачной, чуть теплой, рассыпающейся, висящей в самóм воздухе, легким бисером покрывшей траву, цветы, деревья, горы, кожу замершей, замедлившей шаг эльфийки. И на глазах у обалдевшей Шанайи медленно уходили грозовые облака, и тлел день, засыпая в изломах кроваво-синих гор, и туман, хмельной, сизый, ложился мягкой невесомой паутиной на лес, на вершину Наиттиль, на реку, окутывая молочно-пушистым покрывалом каждую травинку, каждый лепесток и камень. И вился под ногами этот полупрозрачный шелк, и зализывал раны, и сквозь дымный, пьянящий его чад зажигались повсюду распахнувшиеся цветы, лились многоголосой патокой красок по земле и прямо к исходящему янтарно-алым закатом горизонту неба. И дрожала в пене ласкового тумана нежная пудра сладкой цветочной пыльцы, и запела в нем бархатными опьяняющими голосами кровь деревьев и корней: мшистой древесной смолой; кожистыми листьями, фиалковыми цветами багульника, пряными, бальзамными, горькими; травянистым ароматом горечавки, луговым, медовым, с пронзительным криком свежих трав; винно-острым дыханием снежно-белых чаш дурмана, ядовитым, густым, невыносимо томным и тоскливым. И не было конца да края этой неземной ворожбе, и под чьими-то искусными пальцами вились-вились на урчащее волшебное веретено чарующие грезы сонного мака, усыпляющие, уносящие боль, прогоняющие своим жарким, пламенно-пышным цветом из сердца горе; и сладкий шлейф гроздьев малины, и гранатовый, пьяно-сливочный аромат костяники, поднявшей свои карминно-алые кисти к самому платью оцепеневшей, завороженной девушки. И плели под ее ногами туманные сети папоротник да лиловый вереск, и шептали ей что-то на своем древнем языке; и слизывали с прохладных стволов рябины несоленые слезы дождя чудные змеи с багряно-черною чешуей, и глядели они на нее со всех сторон своими колдовскими дымно-опаловыми очами…?Тяжко менi — Немного НервноМалекит остановился, опустил голову, застыла ?напротив? него потрясенная, переставшая дышать Шанайя. — Я опоздал.Мягкий, низкий мужской голос засочился сквозь теплое покрывало сказочного тумана, принцесса охнула от острой боли в груди, закрыла рот обеими ладошками, как подкошенная рухнула наземь, в прохладное ложе бархатного вереска.— Я ошибся… — глас дрогнул, Шанайя остекленелыми глазами смотрела в одну точку — перед собой, все сильнее прижимала ладони к губам. — Но, боюсь, это уже ничего не меняет для меня, — ?мелькнула? горькая улыбка, и поползли теплым дурманным медом по плечам эльфийки переливы чарующего голоса. — Ты больше не одна, Принцесса Юсальфхеймская. Истинно, я воевал с тобою века, а ты и не ведала. Этой ночью я, наконец, сдался тебе, я стал твоим. Всем, что имею, я сейчас клянусь тебе в вечной верности сердца. Безо всякой надежды на взаимность. Без каких бы то ни было иллюзий. Все, что ты видела до этого дня, — удушливый черный сон. Тебе снился сон, родная. И я пришел разбудить тебя. Посмотри вокруг, — Шанайя, сотрясаясь всем телом, вцепилась руками в мокрые волосы; голос, помолчав, хрипло продолжил, — позволь показать тебе настоящие миры, настоящую тебя. Хотя бы это мне позволь, Шанайя? Разреши стать твоим незримым, немым щитом.— Ч-что ты? К-кто ты? — заикаясь и стуча зубами, едва слышно прошептала эльфийка. — Явись… явись, пожалуйста…— Это окончательно испоганит и без того безнадежную ситуацию, — хмыкнул тоскливой усмешкой невидимый мужчина. — Перебор уже то, что я вижу тебя, поверь. Однако… — голос вновь стал серьезным, напряженным, — я задал вопрос. И он требует ответа. Такое правило, родная. Я понимаю, что всё это очень… что?..Принцесса, все это время смотрящая в землю, вдруг как-то вся подобралась, задохнулась, прижала руку ко рту, зажмурилась и изошла в немой протяжный стон.— Да что?! — растерянный голос зазвучал совсем близко.Девушка вскинулась, слепо крутанулась вокруг себя и чудом, безошибочно выбрав направление взгляда, почему-то отрицательно мотая головой, зашептала что-то неразборчивое.— Что? Я… — голос чуть отдалился и тут же оборвался. Собеседник услышал шепот сраженной воспоминанием принцессы.— ?Зверей любишь?? — рыдая, не веря себе, не веря уже ничему и сразу всему, повторяла Шанайя, ?слепыми? глазами вглядываясь перед собою, правой рукой силясь отогнать туман, прозрачную взвесь дождевой ?пыльцы?. — ?Ты знаешь, я люблю зверей?… Ты… Это был ты… был ты… мне не верили… Ну! Не молчи!!! Я вспомнила твой голос! Я не помню лица твоего! Где был ты?!! Явись! Не молчи!!!Mein Kommandant — Hanzel und GretylПауза затянулась, девушка дрожала всем телом.— Не уходи снова!!! — не выдержав, в отчаянии вскрикнула она.— Ответ, — хладнокровный голос, словно ледяное лезвие, рассек и мглу, и дождь и, кажется, саму принцессу напополам. — Четкий, однозначный ответ!!!— Да! — не медля и секунды не крикнула — надрывно заорала Шанайя, не успевая даже изумиться и тому, какая ярая злость вспыхнула в ее светлом сердце, и тому, какой жуткий голод скрутился горячечным узлом в ее животе, тому, насколько острым оказался страх потери. — Да!!!И остолбенела: на жалкое мгновение дождь перестал сыпаться на землю; застыли на жадном вдохе цветы, травы, деревья; замерла в вечном беге река… А потом всё это: густой аромат разнотравья, дым пьяного марева, рев понесшей свои воды речушки, голоса гор, пение звезд, жемчужно-бледный серп луны, ликование бархатно-черного неба — всё бросилось к ней, едва не сбив с немых ног. На шею, щеки, скулы легло мертвой хваткой нечто невидимое, ледяное, перекрыло дыхание, с силой запрокинуло голову девушки. И губ ее, распахнутых, дрожащих, мимолетно, едва ощутимо, но невыносимо мягко, невозможно нежно коснулось что-то жгучее, хмельное, мучительно-томное. От загривка по телу, к рукам и ногам, по каждой клеточке и в каждую жилу пополз, вибрируя, рыча, чужой тихий, долгий-долгий-долгий выдох…Колени у Шанайи подогнулись; сердце взвизгнуло, комком подскочило к горлу; вспыхнувшая чуждым жаром кровь хлынула в уши, перед глазами поплыли в сторону и лес, и искрящиеся дивным калейдоскопом цветы, и темные воды реки, и черно-синий излом гор. Девушка странно обмякла, повалилась на землю. Но не упала, а, причудливо взмыв в воздух, плавно опустилась на траву.— Ну вот и всё, — помолчав, изможденно вздохнул хриплый голос. — Мы в игре против всех, душа моя. Нужно выигрывать.