В этой сказке с самого начала все было через жопу (1/1)

Да, любопытство — бич.Смущает всех оно,На?горе смертным рождено.Примеров — тысячи, как?приглядишься малость.Забавна женская к?нескромным тайнам страсть,Известно ведь: что?дорого досталось,Утратит вмиг и?вкус и?сласть.?Синяя борода? Шарль ПерроМРФ [Вальсирующие во тьме] — Мои новые чёрные крыльяРоксана шла к покоям дочери, изо всех сил пытаясь успокоить заходящееся в болезненном стуке сердце.Мозг девушки, словно в горячечном бреду, отказывался анализировать события прошедшей ночи.Ведьма свернула в очередной поворот, нервно повела по щеке дрожащей ладонью.Интуитивно понятно, что Малекит в случившемся не виноват. По крайней мере, намеренно Царь не мог поступить столь бессмысленно глупо. Из недолгого, но насыщенного знакомства с ним ясно исходило, что дроу даже короткого взгляда не дарит без причины. Каждое слово, каждый жест мужчины осмыслен, каждый поступок наделен двойным, если не тройным смыслом. Тогда зачем он признал свою вину?Роксана облизнула и поджала губы.Все началось еще раньше… Скорее всего, Але’ррет признал только то, что не сумел вовремя пресечь беду, отвести ее. В таковом случае — что же творится в Ином Пространстве? И как решить вопросы там, если вход туда не-дроу воспрещен? Он же не пойдет один?Королева оступилась и схватилась рукой за стену.Он пойдет один. Это было видно по его глазам. Ему никто не нужен…Нет, на Совете нужно сделать что угодно, лишь бы уговорить Малекита взять с собой помощь. Себастьяна, Аррафира. Как-то обмануть портал. Его нельзя пускать туда одного…И нужно извиниться… За брошь, за такой несвоевременный разговор. Как только в голову пришло подойти к нему в такую минуту… Но ведь она хотела поблагодарить, показать, что ей безмерно важно то, что он сделал для нее, хотелось поддержать. А получилось все с точностью до наоборот… Но разве могла она оставить столь драгоценную вещь у себя? Он почему-то желал оградить ее, и он оградил… Но брать часть чужой души навсегда… Разве это можно было расценить, как подарок? Как можно было признать это подарком, когда еще несколько дней назад Царь Свартальфхейма был самым упрямым и злым врагом Асгарда? А тут вдруг в подарок — душа… Зачем он сделал это? Почему ей? Почему он, рассудительный, сильный, тут же уничтожил фамильяр? Если принять слова Себастьяна за истину, то…Роксана остановилась, закрыла рот ладонью, часто заморгала, уставившись себе под ноги.То Великий и Ужасный Малекит Але’ррет через несколько дней знакомства просто и без изысков отдал ей часть своей души.Королева крупно задрожала и осела по стене на пол, укрывая голову руками.Зачем? Как понимать этот начисто лишенный логики жест?! Но ведь у Малекита все до зубовного скрежета логично… Что он хотел этим сказать, но не успел, не смог… не захотел? А что можно сказать, даруя свою душу кому-либо?Девушка побледнела как полотно. Перед глазами возник образ лежащего под нею мужчины, нежно перебирающего пальцами ее волосы. И беркут, закрывший ее своим телом, потерявший свои крылья… И лицо Але’ррета, когда он с ледяной, невозмутимой яростью медленно, силясь причинить как можно больше мук, расчленял на куски напавшего на нее оборотня.Какой бред… Как же это может быть, когда этого быть никак не может?Роксана отняла руки от лица, перевела дыхание, стала подниматься на ноги; сердце стучало и выло уже где-то в ушах.Значит, есть что-то еще. Значит, он хотел, чтобы она поверила в то, что небезразлична ему, или чтобы поверил кто-то еще, например, Локи. Позлить Бога?Зачем? Как нелепо для Царя, какая глупая шутка. Это могла бы сделать она сама, да даже Лофт, Шилен… Для Але’ррета это так… просто и нескладно. С его мудростью, с его опытом, с его знаниями. Да даже если не брать в расчет это — у этого ненормального дроу такая замысловатая натура, такая многогранная душа, такое сложное, бездонное сердце, они просто не позволят ему так поступить. Она же видела его глаза, когда он повернулся к ним, видела их выражение… Почему же она узнала в них его смерть и такую боль, что хоть на всех раздели ее — не перенести и не выжить?Тогда почему он так на нее смотрел? Почему ей показалось, что она подняла револьвер и выстрелила в него, не шелохнувшегося, не отведшего глаз, в упор. И почему ей стало так больно, будто она этим выстрелом ранила и себя? Как такое вообще может быть? Откуда возникло это дикое, безумное, лишенное всякой логики желание — кинуться ему на шею и обнять так, чтобы снять с него эту печать смерти или уж сгинуть вместе с ним? Как можно пожелать подобного?! Обнять Малекита?! Снова почувствовать его невозможный аромат, его тепло?Это все его глаза…Королева медленно убрала с лица волосы и выпрямилась. Царю было тяжело, он убил своего друга, он потерял свою армию, которую ему пришлось уничтожить своими руками. Ей захотелось его поддержать. После пережитого в голову лезет всякая чушь, сдобренная фантазиями явно контуженного воображения. Или все это какая-то немыслимо бесчеловечная игра, в которую он, вечный игрок с выдумкой и завидным стажем, хочет втянуть ее — практиковавшуюся только на смертных пешках. И чем эта игра может закончиться — неясно. Но, принимая во внимание противника, стоит рассчитывать только на сокрушительный проигрыш. Потому каждый шаг должен быть сродни тому, что она бы делала на минном поле…Роксана подошла к дверям и, тихо приоткрыв их, шагнула в полутемные покои дочери.Ольга Романовская — Колыбельная— Шилен? — Ведьма прикрыла створки и обернулась к постели, на которой, сложив ноги по-турецки, сидела принцесса. — Как ты?— Заходил папа, — девушка посмотрела на мать. — Сказал, что все хорошо, что вы сумели победить, что завтра будет Совет.— Да, мы наказали жуликов, — Королева попыталась улыбнуться, но, вспомнив мертвого Ашхелога, опустила глаза; помолчав и взяв себя в руки, Ведьма радостно продолжила. — А про Эрмета знаешь? Он, оказывается… — Как там Малекит? — Шилен оборвала речь на полуслове. — Я знаю только то, что он жив.— Он… он… — Роксана неловко пожала плечами, распахнула губы, — он не виноват в случившемся, Шилен. Хотя твой отец уверен в обратном.— Но ты согласилась с отцом, так? — принцесса медленно встала с постели. — Ты поддержала обвинение?Колдунья с удивлением и даже страхом поглядела на дочь.— Шилен, я его жена, я Царица Асгардская, я не могла унизить его достоинство, прилюдно пойти поперек…— О, да, дипломатия! — девушка глухо рассмеялась, и Роксана похолодела от ужаса: дочь смотрела на нее с таким презрением, которого она никогда прежде не видела. — Я промолчала, — Ведьма вновь собралась. — Завтра будет Совет, завтра мы выслушаем друг друга, разложим ситуацию по полочкам, и я уверена, что дружно поймем, насколько твой отец заблуждается. Но не в споре, не пятная его ум, его гордость, понимаешь? Все знают, что терпением Локи не отличается, что он скор на выводы. Все посмеются и забудут.— И Малекит забудет? — Шилен при всей своей неопытности, при всем своем неразумном еще ребячестве и максимализме говорила сейчас так лаконично, просто и до жути правильно, что мудрая Королева снова едва сдержала болезненный вздох.— Шилен… — Роксана перевела дыхание и заговорила очень сдержанно, спокойно, стараясь не слышать воя обливающегося кровью сердца. — Малекит — мудрый мужчина. Вряд ли его сильно удивила наша тупость… Завтра он придет, мы поговорим, и, если Локи не попросит прощения за свой срыв, это сделаю я.— И ты уверена, что после всего… он к вам явится? — принцесса снова рассмеялась и махнула рукой так, будто перед нею была не мать, а неразумный ребенок.Ведьма отвернулась и сделала пару шагов в сторону. Замерев у камина, она легонько повела рукой по полке, словно утирала невидимую пыль.— Он придет… — Королева обернулась к дочери. — Он не может не прийти. Насколько я понимаю его… Если он не явится, то позволит Локи подумать, что тот прав. Але’ррет никогда в жизни не пройдет мимо того, чтобы не ткнуть глупца в его глупость, — девушка нежно улыбнулась.— Или он придет, чтобы еще раз увидеть тебя, — хмыкнула Шилен и, скривив губы, посмотрела на мать.— Что? — Роксана широко распахнула глаза и уставилась на принцессу.— Ладно… — девушка махнула рукой и поднялась с постели, — пока вы там развлекались, у меня была масса времени, чтобы подумать… — Шилен задумчиво тронула пальцами новый балдахин над постелью — Себастьян выбрал для нее типично лихолесский светло-серый шелк. — Господи, я ведь никогда ничего подобного не чувствовала, мама… И никогда бы так точно, просто и легко не смогла бы тебе об этом сказать. Но это уж скорее от обреченности…— Родная, ты о чем? — Королева тихо опустила руку, прижала ее к животу.— Я о том, что я не очарована, не влюблена, меня не одолела страсть, — принцесса невесело улыбнулась своим пальцам, перебирающим полог, — я полюбила. Это не идет ни в какое сравнение с тем, что я испытывала раньше. Он — весь мой смысл, он — каждый мой вздох, каждый удар моего сердца… Я для него сделала бы все… Сказал бы убить — убила, сказал бы оставить Асгард, дворец, вас и пойти за ним — пошла бы! — Шилен обернулась, и Роксана увидела в глазах дочери слезы. — Ты представляешь, насколько сильно я люблю его, что смогла бы отказаться от матери и отца?Роксана медленно осела на кресло, стоявшее у камина, опустила голову.— Шилен, он погубит тебя…— Знаю, — девушка помолчала, — знаю теперь, что ко мне он никогда не испытает никаких чувств. В его мыслях только одна женщина. Не думала, что на дроу распространяется этот идиотский закон единственной привязанности.— Если верить истории, дроу вообще не способны любить, — Ведьма усталым жестом убрала с лица волосы, поглядела на дочь. — Это противоречит их природе.— Однако ж, что имеем, то имеем, а точнее — не имеем, — улыбнулась Шилен. — Для него существует только образ Шанайи… И он верен ему так глубоко и обреченно, что поделать с этим ничего нельзя.— Откуда же ты знаешь? — Роксана пожала плечами. — Ее нет в живых уже тысячи лет.— Я видела, — принцесса отвернулась, — мой дар стал моим проклятьем… Видела, как его с нею связывает незримая серебряная лента, лежащая под броней на левом его запястье…— Ты видела ее дух? — Королева встала с места и направилась к дочери. — Она рядом с ним?— Я вижу ее дух каждый день… Я просто не знала… Я только вчера поняла… — Шилен поджала задрожавшие губы. — Но это невозможно… Никак невозможно, — по щекам девушки потекли беззвучные слезы. — Как же мне смотреть на него? Относиться, будто он… отец?!— Тем лучше, — Ведьма подошла ближе и попыталась обнять принцессу. — Да что же это?! — Шилен рванулась назад, с ненавистью и болью глядя на собственную мать. — Господи, как же нам теперь…— Успокойся, — Роксана сделала еще шаг вперед, — успокойся! — кому она говорила это, точно нельзя было и сказать, потому что в голове у Королевы носился туда-сюда самый настоящий ураган мыслей, а в груди от растерянности, разочарования, какой-то дикой боли заходилось в бешеном бое сердце. — Если он связан с нею, то это только к лучшему… Ты же знаешь, скольких он погубил… Чудо, что ты вовремя все поняла, что осталась цела…— Неужели ты не видишь?! — девушка сама прыгнула к матери, ухватила ее за плечи, — как ты можешь быть так слепа?!— Да я вижу! — Королева мягко оттолкнула дочь. — Вижу, что с его появлением все понеслось в тартарары! И я веду речь не о войне! Но ты — моя дочь! Ты сильнее любого мужчины! Даже если он переломает внутри тебя всё, ты выстоишь, потому что по-другому никак нельзя! Потому что все, что у тебя есть, — это гордость и честь!— Да тебе ли меня учить чести?! — Шилен усмехнулась и с вызовом поглядела на мать.— Не поняла… — Роксана приподняла брови.— Я видела, какими глазами ты смотрела на него! — принцесса, в тихой истерике забыв об инстинкте самосохранения, ступила ближе к матери. — Я видела, как ты лечила его! Как он глядел на тебя! Как ты опускала глаза! И это при живом-то муже?!! — Шилен… — Королева поджала губы.— Ты его хочешь! Не говори мне, что нет, потому что ты солжешь! Какая уж тут честь, когда под взглядом другого мужчины ты бледнеешь, будто тебе шестнадцать лет! — принцесса, хоть и прекрасно знавшая теперь всю подоплеку такого поведения дроу и Асгардской Владычицы, все равно остановиться уже не могла: слишком сильна была ее личная обида и боль. — Отец любит тебя, а ты таешь под взглядом другого!Покои разрезал звук звонкой пощечины.Шилен схватилась за скулу и шатнулась от матери.— Не смей! — Роксана опустила руку, — не вздумай срывать на мне свой гнев. Мне хватило твоего отца! Я предупреждала тебя, что этот мужчина опасен. Я говорила тебе о его репутации, говорила, что даже минуты его общества наедине довольно для того, чтобы погубить честь юной девушки. Говорила, что перед его обаянием не устоит никто! Я не упоминаю уже о том, что, если уж он изъявит интерес, — дело сразу решено… Но ты не послушала… Ты все же пошла к нему, пошла одна… А вернулась, уже оставив у него свое бедное сердце… Я не знаю, не представляю даже, что это за женщина была — Шанайя, как она смогла связать его, пробиться под все его щиты! Может, с тех пор он мстит всему женскому роду за эту свою единственную слабость. Но как бы то ни было, никогда больше не смей вести таких речей! Испытывать можно что угодно и к кому угодно! Нельзя оставаться равнодушной к по-настоящему красивому и умному мужчине! И, да, поверь, я тоже увидела и оценила и длинные ноги, и сногсшибательные глаза, и неприкрытую силу! Но первые и самые главные чувства между людьми — это доверие и уважение! Умение хранить верность! Не похоть, не страсть, не любовь! Без доверия все это лишь слова! Только на доверии можно построить отношения — настоящие, прочные, вечные! Только понимая, что ты можешь развернуться к человеку спиной и потом не увидеть в ней нож. Я доверяю твоему отцу! Твой отец доверяет мне. Точка.Королева сделала шаг назад, шатнулась, ей вспомнился брошенный рукой Лофта, летящий в нее тяжелый дубовый стол. Роксана упрямо мотнула головой и немигающим взглядом уставилась на бледную Шилен, на щеке которой расплывался яркий след от удара.— Я никогда не предам твоего отца, пока он хранит мое доверие. — Мама… — Шилен отняла руку от лица.— Но он никогда меня не предаст. После всего, что было… Он никогда не предаст… Все, что стряслось с нами — просто результат сильного потрясения.— Мама, ты не понимаешь…— О, я как раз начала понимать. Если ты права, если Царь взялся теперь за меня, решил втянуть и меня в принятые в его мире игрульки, то я дам тебе полюбоваться на проигравшего Малекита.— Да ты ведь уже проиграла, мама… — Шилен опустилась на постель и, уступая тихой истерике, рассмеялась.— О, нет… — Роксана немного подумала и подняла на дочь блестящие глаза. — Ты ошибаешься. А теперь вставай, идем.— Куда? — принцесса нехотя привстала с кровати.— Ты врач или ты где? — Королева открыла дверь и жестом пригласила к выходу. — Работы у нас с тобой до глубокой ночи. Там раненых — половина Асгарда. Отработаем, вот тогда можно будет пораспускать сопли и удариться в жалость к себе, поняла?Skillet — SalvationВесь оставшийся день, весь вечер Роксана провела в кое-как восстановленном лазарете. Шилен она отпустила ближе к закату, сама оставалась с целителями до глубокой ночи. Дело было не столько в том, что число покалеченных асов не убывало, вопреки стараниям Королевы и бешеной скорости ее работы, сколько в отчаянном состоянии самой Ведьмы — только так она могла хоть немного абстрагироваться от того ужаса, что катился на нее с неумолимым ускорением. Выглядело, конечно, все так, будто девушка, видя несущуюся на нее лавину, просто поплотнее куталась в пуховичок. Но и сообразить хоть что-нибудь поумнее возможным не представлялось.После полуночи в лазарете показался Локи. Найдя свою жену, Бог встал рядом с постелью больного, на которой сидела перевязывающая его Роксана.— Как дела? — Лофт пристально посмотрел на опущенное лицо Ведьмы.— Невеселы дела… — девушка приподняла раненого аса, накидывая через плечи и спину новый тур ткани. — У тебя?— Нашел Хранителя, — Верховный переступил с ноги на ногу.— Кого?! — Королева с удивлением поглядела на мужа.— Фандрала, — Бог улыбнулся. — Господи… — Роксана выронила из рук оставшийся бинт.— Угу… — ас виновато свел брови, — он только разок глянул на миры, так его трижды вырвало. Сидит в башне на табуретке, за голову держится, стонет… Просит отослать его в тысячелетнюю командировку в Ётунхейм.— Ну, с другой стороны… — Ведьма поджала губы, — кто, если не он…— Я ему так же объяснил, — Локи улыбнулся, — он привыкнет. Хеймдалля поначалу тоже сильно тошнило.Повисла краткая тишина, будто между ними встал невидимый призрак Стража…— Пойдем спать, — мужчина снова оглядел лазарет и сверху вниз посмотрел на задумчиво перебирающую в руках бинт жену. — Завтра рано утром Совет. Трибунал. После — похороны.— Локи, — Роксана аккуратно положила бинт на постель рядом с собою. — Никакого Трибунала не будет, — ореховые глаза поглядели в похолодевшее лицо Бога. — Давай не будем закапываться больше, чем мы уже закопались?— Ты о чем, родная? — ас улыбнулся, но такой ледяной и мертвой улыбкой, что у девушки по хребту побежала толпа мурашек.И снова перед глазами встал образ того Лофта, что с обезображенным от ярости лицом несся к ней с занесенной рукой…— Я о том, — Ведьма интуитивно поднялась с койки, чтобы хоть как-то уравнять рост, — что Малекит не может быть виноват. Что ты никогда в жизни не докажешь ни Себастьяну, ни Аррафиру, ни Эрмету, ни Трандуилу обратного. И, да, я тоже считаю, что Царь невиновен. Процесс только уронит Асгард в глазах других миров. А мы получим такую ?ответку?, что кости не срастутся и к Рождеству, если вообще кости останутся. Локи, это не ?одной деревушкой больше, одной меньше?. Тут категории-то несколько иные.— Ты опять? — Лофт смотрел на жену медленно краснеющими глазами.— Что я опять? — девушка приподняла бровь. — Вдумайся, почитай первоисточники. Я вот успела порыться в архивах. Под началом дроу столько кровожадного отребья, которое нужно ?кормить? свежей кровью, что нам и не снилось! Почему же тогда столько тысяч лет к нам приходили только небольшие войска? И так редко? Тебе не кажется, что у Малекита просто назрел кризис в отношениях с подчиненными? Что он слишком отвлекся на нас и упустил из виду свой собственный мир?— Что с тобой стряслось, мать твою?! — Бог сделал шаг назад и привычно растерянным жестом развел руки. — Ну уж чтобы ты ставила мне палки в колеса, перечила мне?! Что ты несешь?!— Если припомнить, то знакомство наше началось именно с этого, — хладнокровно ответила Королева, — или забыл прилетевшую пару раз в лицо доску? Я не изменилась ни на йоту. И я пытаюсь уберечь тебя от позора.— Да ты и позоришь меня!!! — Лофт, не выдержав, быстро шагнул к жене и навис над нею с высоты своего роста. — Ты — мой позор, раз позволяешь себе защищать изменника! Мне казалось, я доступно объяснился с тобою, что из сказанного ты не поняла?!!— Боюсь… — Роксана отступила назад, ухватилась рукою за тумбочку за спиной. — Боюсь, я совсем ничего теперь не понимаю, Локи…— Так ты подумай!!! Мозги-то раньше были, не?! Или золотыми побрякушками да яркими глазами размягчились?! — Бог усмехнулся и, резко развернувшись, быстро пошел прочь. — Чтобы через час пришла в мою постель!— Я не приду в твою постель, — пробормотала Королева и опустила голову.— И черт с тобой! — рявкнули уже из коридора.Лазарет, все это время таивший дыхание, зашептал разными голосами; ас, перевязанный Ведьмой, тихонько тронул ее за платье.— Госпожа, не переживайте, Бог… он… — мужчина замялся, — всегда был… не очень сдержан…— Я знаю, — Роксана поглядела на раненого. — Поверь, я знаю, отдыхай.— Но ведь, если так подумать, то сильно похоже, что Проклятый Малекит все это устроил…Королева снова обернулась к нему и, помедлив, резко махнула рукой, бросая сквозь зубы шипящее заклинание на запрещенном языке дроу; ас болезненно застонал и мгновенно погрузился в глубокий сон.Тина Кароль — НоченькаЕще через три часа расстроенная, вымотанная Ведьма, пройдя по широким коридорам мимо царских покоев, вошла в свой личный кабинет, сплошь состоящий из стеллажей, шкафов, заставленных сосудами, склянками, коробками с травами и книгами. Легким движением руки Роксана зажгла дальний факел на стене, шагнула к небольшой софе у окна и, рухнув на нее, закрыла глаза.И тут же на нее с новой силой повалились все чувства, что она так упрямо отгоняла от себя весь день. От растерянности до жуткой боли. Разобраться в этом разнонаправленном вихре было совершенно невозможно, как и ухватить хоть одну ?концевую? ниточку хоровода лихорадочных мыслей.Помочь Шилен было невозможно, Королева прекрасно понимала, что Малекит, сам того не желая, сгубил ее дочь. Ну не верилось ей, что дроу сознательно давал принцессе надежду, и пусть Шилен ничего толком не рассказала о своем ночном визите в Свартальфхейм, очевидно было, что Царь и пальцем ее не тронул, нарушив, кстати, все писаные и неписаные ?приличия? дроу… И теперь уже никакими разговорами и заклинаниями сердце несчастной вылечить было нельзя… Если только не вмешается добрый Дьявол Себастьян. Но, судя по последнему их общению, Михаэлис внезапно иссяк на добрые дела для их семьи…Даже Эрмет, вечный спутник принцессы, бесшумная ее тень, оставил ее теперь… И никого в этом винить было нельзя. Жизнь сворачивала в какой-то абсолютно беспощадный вираж, и не покалечиться, если не убиться в нем, не представлялось возможным…А бедное сердце Ведьмы подсказывало, что дальше будет только хуже, что рано или поздно судьба их всех столкнет лбами, и будет много, очень много крови…И после всего, что навысказывала матери Шилен, легче Роксане не стало. Королева запуталась в себе и в ситуации еще пуще. Если и правда то, что Малекит до сих пор связан со своей женщиной, то его фамильяр-душа не вписывался уже ни в какие рамки логики, приличия и смысла. И уж точно в них не вписывалась, как ни верти, его болезненная реакция на возвращенный подарок.Роксане казалось, что она, пуская слюни, сидит над детской игрушкой для трех лет и, как обезьяна, пытается в круглую выемку вставить квадратную фигурку. Причем видит, что формы разные, но упрямо тычет пластмасской в отверстие, потому что ?так должно быть?.А ?должно было быть? следующим примерно образом: Але’ррет обожрался на балу лихолесских ягод, сошел с ума и в своих действиях отчета себе не отдавал. Но спасительная теория тут же терпела сокрушительный крах. На умалишенного Царь Свартальфхеймский в последнюю их встречу не сильно походил; больше того, казалось, что именно тогда он был максимально собран и каждую секунду их общения держал под особым контролем. Да, был сильно расстроен, даже убит… Но он явно чего-то ждал от нее, а она не оправдала…И вот тут выходила уже полная херь: Роксану это неведение, это алогичное и неправильное чувство вины с той самой секунды буквально загоняло в гроб, не давало ни дышать, ни сосредоточиться толком на чем-то, кроме тех остекленевших лавандовых глаз, в которых через мгновение вспыхнуло взбешенное кровавое пламя…Хотелось сделать очень просто: заставить Фандрала портануть ее во дворец Свартальфхейма, найти там Малекита, прижать его к стенке… Королева приоткрыла глаза и не мигая уставилась в потолок, на котором плясали неровные блики от факела.Прижать его к стенке… И спросить, собственно, какого х*я он устроил, и что ему от нее нужно? Неужели в нем настолько нет совести, что он может вот так, походя, разбрасываться душой направо-налево, лишь бы творить одному ему понятную интригу?Ну допустим, что у Царя совести, как понятия, вообще нет. Что, кстати, очень логично — ибо он и демон, и дроу.И там, и там обычно, когда ребенок демонстрировал малейшие признаки совестливости, поступали еще хлеще, чем с уродами в Спарте.?А Малекит на урода не смахивает…? — давно позабытый внутренний голос услужливым козлиным дребезжанием заставил девушку свернуться на софе в клубочек и тихо застонать.Не смахивает, сука. Да и само существование такого странного Дьявола-Себастьяна ставит под сомнение квалификацию отборочной комиссии по ту сторону жизни.Но все же, если исходить из абсолютной отбитости Але’ррета, принять на веру то, что он лжет, не краснея, не отводя глаз… То куда девать слова ни разу не оскорбившего себя ложью Михаэлиса? Про ?дар?, про то, что и Малекиту отвергнутая душа больше не нужна, про то, что они его могут больше не увидеть?Никуда эти слова не деть, ни к чему их не пристроить… И вывод оттуда только один — она не просто обидела дроу, она оскорбила его, она его… отвергла?!Роксана снова перевернулась на спину и, широко распахнув рот, зажмурилась.И в эту тему легко укладывается спасение Шилен, особая пытка для соблазнившегося ее плотью оборотня, брошь-душа и тот стальной, холодный крик, который стал началом всей этой страшной войны: ?Локи, закрывай ее!?.Это все дико, непонятно, настолько неправильно и странно, что… сильно походит на правду… Кружными, кривыми путями Малекит желал, чтобы она сделала именно этот вывод. И что-то предприняла.Не знал мудрый дроу только одного, списав Шилен со счетов, он не принял во внимание ее дар. Не мог знать Царь, что она видела его любовь к другой женщине. Солгать принцесса не могла — Ведьма видела в ее глазах самое глухое отчаяние. Значит… Значит, он настолько хитер и силен, что заставил поверить в свою ложь даже Себастьяна. Да только… зачем?Не похож был Малекит на заигравшегося плейбоя. Нет, слухи о его похождениях были широко известны. Да только, в отличие от того же Аррафира, почему-то только слухами они и оставались. То есть, как таковых восторженных прижизненных отзывов не наблюдалось… Мол, даже под действием проклятия он умудрялся соблазнять попавших в его поле зрения женщин. Но никогда не брал их силой, никогда не охотился и не искал авантюр такого рода. Скорее, походил на ленивого паука, затаившегося в своей норе, в которую несчастные приходили по своей воле, но после их никто и не видел, и не слышал. Синяя Борода какой-то…?Откуда тогда слухи берутся?? — тоном Капитана Джека Воробья поинтересовался внутренний голос.Вот же бред…Роксана распахнула глаза и уставилась в потолок.Сколько она уже так пролежала, девушка даже не поняла. Оглянувшись на погасший факел, Ведьма зажгла новый огонь и присела.Традиционно — вопросов больше, чем ответов. И, что характерно, все ответы — еб*анутые.Понятно одно — никакого Трибунала состояться не должно, перед Малекитом следует извиниться. Таскать этот невменяемый груз вины она долго не сможет. И, если получится, то с ним нужно успеть поговорить… Спросить в лоб, что он имел в виду и чего от нее хотел. Чего хотел… Вспомнилось лежащее под нею большое, напряженное тело, горячие руки, скользящие по спине, волосам, длинная нога, прижимающаяся к ее бедрам, мягко разводящая их…Королева подскочила с места и, споткнувшись, неловко ухватилась рукой за спинку софы.Так, ну… можно и не спрашивать. Какая разница-то, с другой стороны??Многие знания — многие печали…? — с важностью проблеял внутренний глас и тихо заржал.Это же сколько мы там с ним… пролежали?! Почему мы с ним вообще лежали?!!Роксана в ужасе вцепилась в свои волосы. Тогда, в бою, после всего, она как-то сбилась и не анализировала произошедшее, но этой ночью думалось отчего-то очень ясно…Похоже, Шилен права… Их друг к другу невыносимо тянет. И завтра во всем этом нужно будет поставить деликатную, но жирную точку.Ведьма взглянула на часы и охнула — стрелки указывали начало пятого утра…Но не так страшен был поехавший крышей Малекит, как сошедший мозгами с резьбы Локи. Девушка устало опустилась на место и, согнувшись, уткнулась лицом в колени.Guns N' Roses — This I LoveНет, подобные вспышки ярости, скоропалительные и порою безумные решения, неприкрытая злоба не были для нее новостью. Это водилось, судя по всему, и до нее, и уже при ней. В этом и заключался весь Бог Лжи. В Лофте каким-то совершенно непостижимым образом сочетались острый ум, трепетная, тонко чувствующая душа, глубокое, сильное сердце, особое, слегка извращенное чувство справедливости, редкая, даже уникальная придурошность и откровенный садизм. В итоге выходила сумасшедше обаятельная, вечно веселая, крайне позитивная, но застенчивая няша с руками по локоть в крови. Эдакая рогатая хищная лань. Но лань эта кровожадная, в силу несочетабельных компонентов характера, постоянно находилась в поиске приключений и, не находя их, срывалась на всем подряд.Он был удивительно чутким психологом и безошибочно читал чужие мысли, но совершенно не мог разобраться в себе. Если в один день он постановлял целью уронить перед собою на колени все миры, то уже следующим утром начинал скучать и жаждал войны. Единственное, что могло толкнуть Бога к правильным выводам на свой счет, было нахождение у черты. Только перед лицом собственной ли смерти, или теряя близких, он мог признать свои чувства, определиться с судьбой и обуздать своих демонов. У него все было чересчур, все балансировало на грани фола. И только данное природой, влюбленное в этого сумасбродного, но обаятельного Бога вечное Везение всегда шло с ним рука об руку, оберегая и спасая его в самых немыслимых обстоятельствах, позволяя танцевать этот безумно красивый танец на лезвии меча.Да, он стал куда спокойнее за последний век, жертв его интереса стало меньше… Но, то, как он повел себя в отношении своей жены, те слова, коими он одарил за глаза свою дочь… Роксана упорно гнала от себя мысль, ставшую совершенным убеждением и откровением — он может поднять на нее руку. Почему-то, как и все мидгардские бабы, она какое-то время была уверена, что уж она для него является чем-то особенным, и при ней он обязательно изменится, станет лучше, что ее-то карающая длань взбешенного Бога никогда не коснется.Но, собственно, чем она особенна? И почему должна стать для него неким мифическим исключением? Выходила она замуж не за зашуганного геймера и не за трепетного лихолесского принца. А за мужчину, за которым упорно вился кровавый след по всем мирам, о жестокости которого говорили полушепотом и по углам.Происходи все это на какой-нибудь кухне в Подольске, Роксана в тот же вечер швырнула тот злополучный стол в голову нахалу, забрала дочь и ушла к чертям из семейной жизни с легким сердцем, позвонив Карине и очередной раз поведав ей, какие все мужики козлы.Потому что и в ней были минусы, например, болезненная гордость, которая такого обращения стерпеть бы просто не смогла.Но Роксана Леонидовна была не в Подольске, она была бессмертной, она была замужем за Асгардским Богом.Роксана Леонидовна была в сказке.А это только в человеческих сказках — добро всегда доброе, а зло всегда злое. И концовка зефирно-неопределенная: ?Жили они долго и счастливо!?. В этой сказке с самого начала все было через жопу.Озабоченные сексом и кровью светлые эльфы-содомиты, невменяемые скандинавские божества, оживляющий всех направо и налево Дьявол, Темный Эльф, спасающий миры от своей же Тьмы.Соответственно, и понятия ?любовь?, ?вечность? и ?верность? обретали в этой сказочке совершенно иное звучание. А вернее — они обретали свой настоящий смысл.То есть вот это вот все: ?— Милая, я тебя люблю! — И я тебя, тебе три сардельки или две?? уже здесь бы не прокатило.Господи, а как хорошо было бы… ?Вон, посмотри, Марусе Илья купил пятнадцатый ?айфон?, а ты мне даже занюханный ?седьмой? в кредит брал! Ты меня не любишь, что ли, совсем, а?! Сука!?.Роксана глухо простонала и, подняв голову с колен, уставилась заслезившимися от напряжения глазами в стену.?Ну пойди, — подал мысль внутренний голос, — сейчас к своему и попроси ?айфон?, чо ты убиваешься??Ну это вариант… По крайней мере, Локи будет ржать, это точно…Королева уставила локоть на колено и оперлась подбородком на ладошку.Это все лучше, чем пытаться подъехать к нему с пространными извинениями, да и потом, за что ей-то извиняться?Никогда бы в жизни, ни к кому другому она бы не пошла, не чуя за собою вины… Но Роксана слишком хорошо знала Лофта, чтобы чувствовать, как ему сейчас одиноко и плохо. И слишком любила его, чтобы позволить своей гордости измываться над их отношениями. В конце концов, кто-то из двоих должен быть чуточку мудрее и пластичнее… Наверное, во всех женщинах терпения и понимания больше, чем в любом из мужчин.Королева поднялась и, поправив платье, тихо вышла из кабинета.Миновав коридор, подойдя к царской спальне, девушка чуть подумала и неуверенно толкнула тяжелые двери. Впервые в жизни она входила в эти покои нехотя, даже с каким-то страхом.Очутившись в едва освещенной комнате, Ведьма удивленно приподняла брови — в ней никого не было. Постель, наспех заправленная слугами еще с утра, так и осталась нетронутой. В соседней комнатке-купальне тоже Лофта не оказалось.Роксана обернулась вокруг себя, удивленно улыбнувшись, пожала плечами и вышла вон.Может, не спал? Работал с Фандралом? Или у себя?Королева резко изменила направление и, свернув в новый коридор, подошла к личным покоям Верховного Бога.Коснувшись ручки, девушка нахмурилась — дверь была приоткрыта. А ведь Локи, мучимый манией преследования, терпеть не мог приоткрытые двери. Помедлив, Роксана все же тихонько толкнула створку и вошла в полутемные покои; с губ Ведьмы слетел беззвучный облегченный выдох — здесь от постели осталось только название — подушки, покрывала разлетелись по ложу, балдахин опущен. Значит, все же Бог изволил проспаться… Услышав тихий всплеск из смежной со спальней купальной залы, Королева улыбнулась и бесшумно прошла к ней, встала в приоткрытых дверях и онемела.В огромной каменной ванне лежал Локи, откинув голову на подголовник, закрыв лицо руками. Но даже сквозь эти тонкие ладони она увидела, как катятся по вискам, как путаются в мокрых смоляных волосах прозрачные капли.Бог, почувствовав чужое присутствие, отнял руки от лица и задохнулся, увидев окаменевшую, перепуганную его слезами жену.— Уйди… — глотая слова скованным болезненной судорогой горлом, мужчина замотал головой, — уходи, прости меня…И Роксана сорвалась.Бросившись по мокрому полу к ванне, Королева склонилась над мужем, обхватила его голову руками и изо всех сил прижала к себе, покрывая его волосы короткими, жадными поцелуями.— Локи, Бог мой…— Прости меня… — Лофт вцепился в плечи девушки, уткнулся лицом в ее грудь, притянув через бортик к себе, уронил в воду, обхватывая ее, как мог, и руками и ногами, — прости меня! Прости…— Да за что?! — Роксана, сглатывая давящий горло комок нервов, вырвалась на секунду из объятий и ухватила ладонями красивое лицо мужчины, заглянула в родные зеленые глаза. — Бесценный мой, что ты?!— Прости… прости… — Локи, задыхаясь влажным дыханием, снова уткнулся лицом в шею Королевы, покрывая тонкую кожу дрожащими солеными поцелуями, — прости… Господи, любимая, прости меня… Я все исправлю!И следующий час они так и не смогли покинуть купель, и следующий час она ни поцелуями, ни ласками не смогла добиться от него никакого другого слова, кроме повторяющегося и повторяющегося надрывным шепотом ?Прости…?.И только один из них увидел, как в это утро доломался и померк между ними прежний Свет, и на смену ему пришла самая густая и холодная Тьма.Johann Sebastian Bach — SarabandeСовсем в другом мире, совсем в другом искажении в покоях Свартальфхейма уже тринадцать часов лежал на постели мужчина.Лежал в одиночестве, недвижим, не роняя и звука, не дыша, как был — в золотой крови убитого друга, в порванных доспехах, в обуви, не расставаясь со своими клинками. Серебряные волосы, подушки, покрывала насквозь пропитались и его темной кровью, сочащейся из незаживающих ран, стекающей из приоткрытого рта, из-под длинных прикрытых ресниц, из ушей.Он зачем-то упрямо боролся с засасывающей его Тьмою, с зовом собственной крови и его проклятых предков, требующим своего. Не было ничего более соблазнительного — сдаться, принять искажающую его судьбу, прекратить эти муки, славно сдобренные сверху вторжением иллитида. Обрасти, наконец, непробиваемой броней, стать тем, кем он и был рожден, каким был задуман природой, каким его все равно видели окружающие… Навсегда попрощаться с нечеловеческой пыткой, с грузом, который слетел бы с его сердца за одну ночь…Ведь и смысла бороться уже не осталось. Мягкая, теплая, густая Тень струилась по замершему в невыносимой судороге телу, по склеившимся кровью волосам, по обожженным пальцам, успокаивая, жадно обнимая, суля избавление от вечной тоски, бесконечного одиночества. Обещая такую силу, которой не было бы равных ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Обещая все взамен лишь одной измученной, истерзанной, отвергнутой души.Стоило только прошептать ?да?, и все бы мучения вмиг растаяли, не оставив о себе даже памяти.— Nau! Qua'lae*! — громко, внятно, пугающе холодно рявкнул, наконец, охрипший голос. — Vith'ir*… И словно это было последним усилием, словно это отняло все силы, голова эльфа безжизненно качнулась в сторону; Тень обиженно зашипела, выпустила едва видимые когти и поползла вниз, снимая с бездыханного тела остатки кожи, спаянной с броней; расслабившиеся, ставшие еще красивее, еще ослепительнее черты лица медленно светлели; с запекшихся, сухих, потрескавшихся губ слетел первый за все это время легкий выдох.Nau! Qua'lae (дроу) — Нет! Я не согласен!Vith'ir (дроу) — Пошли нах*уй