Он потерял веру. Потому что обрел уверенность (с) (1/1)

Действительность стала меняться. Необъяснимо все?стало странным, запутанным. Словно туман проник всюду, и?все потеряло смысл. Как?будто люди заблуждались в?чаще и?забыли, кто?они и?что ими?движет. Но?тщетно искали цель, чтобы жить дальше.Вильма ЛиорентеСоль — постоянный спутник потерь. Когда мужчины льют кровь, женщины льют слёзы. И то и другое одинаково солоно. Так уж заведено.?Пленники Раздора?Johann Sebastian Bach — АдажиоАррафир в сопровождении удерживающего его Себастьяна оказался на пороге высоких врат Юсальфхеймского дворца. Светлый Эльф шагнул было к дверям, но на мгновение замер, прислушался, принюхался и, высвободившись из рук Михаэлиса, обернулся кругом.— Мой Король? — у демона была сейчас одна задача — побыстрее сложить измученное тело Илтаара в постель, влить в него вина и усыпить. Но, судя по всему, Король не разделял настроений бывшего слуги.— Тихо… — Аррафир обернулся еще раз, разглядывая полный тишины и спокойствия пейзаж: туманный лес через поле, редкие сторожевые огни на стене, часовых, старательно пытающихся не встречаться взглядами со своим Владыкой.Пошатываясь, придерживаясь рукой за крепостную стену, но, как всегда, неслышно Светлый пошел вдоль нее, ведя пальцами по еще теплому, будто ?свежему? камню. Взобравшись по лесенке наверх, Король закусил щеку.На стене, свесив ноги к полю из бойницы, спинами к замку сидели пьющий вино из кувшина Эффирэт и задумчивый Вассаго. Индарам был сплошь покрыт кровью, доспехи на нем обратились скорее в лохмотья, рядом с эльфом лежал его меч. Вассаго выглядел, как всегда, безупречно: чист, идеально одет, густые рыжие волосы, правда, в этот раз необычно собранным хвостом лежали на левом плече мужчины.Аррафир еще раз внимательно рассмотрел безмятежный ночной пейзаж. Ничто, ни одна травинка не говорила о том, что в Юсальфхейм пришла беда. Если бы не металлическо-сладкий запах крови, что навязчивым туманом висел над лесом, полем, дворцом…— Прошу прощения, что прерываю вашу идиллию, — Илтаар поджал губы. — Что здесь было?Эффирэт поперхнулся вином и склонился вниз со стены, откашливаясь и смахивая выступившие слезы.Вассаго лениво обернулся, но, увидев стоящего позади Короля Себастьяна, вздохнул и, как и его друг, поднялся на ноги.— Ты красиво мог сделать?! — Михаэлис прищурил глаза.— Поверь, я сделал еще очень даже ничего… Учитывая, что пришел только через два часа, — рыжеволосый попытался скрыть улыбку.— Эффирэт! — Светлый протянул руку и, ухватив подопечного за шиворот, приблизил к своему лицу, — я жду!Лишняя морока и переживания подкосили Аррафира, и он, так и не выпуская из захвата друга, накренился в сторону.— Докладывай уже, — не выдержал Себастьян, подхватив Короля, отцепил его пальцы от камзола Индарама.— Мой Король, — Эффирэт опустил голову, — ничего не предвещало, сидели мирно. К третьему часу откуда ни возьмись повылезали какие-то страшилища… То ли эльфы, то ли гарпии, львы, кабаны с человечьими лицами, пара отрядов дроу… муспельхеймцы, ваны…— Сколько? — сквозь зубы процедил Аррафир, бледнея как снег.— Сложно сказать, — Индарам поднял глаза к небу, — тысяч двести…— Сколько погибло моих? — уточнил голос Короля, став ниже, опаснее.— Двенадцать… — воин опустил голову.— Пи*дец, вы кривые… — выдохнул Светлый и шатнулся назад, к Михаэлису. — Они застали нас врасплох, — пытался объяснить Эффирэт, — мы вино по бочкам разливали. В принципе, и убило-то первый десяток эльфов, придавив обломком потолка от снаряда баллисты. Прилетело…— Вам еще не прилетело… — Аррафир развернулся и начал спускаться по лестнице, — вам завтра прилетит, когда я просплюсь. Как таким оружие в руки давать?! Год у меня поле вспахивать будете… — эльф обернулся, полные усталого гнева синие глаза скользнули по лицу Индарама, — чайными ложками…— Вас разозлило, что против двухсот тысяч погибло… двенадцать? — Вассаго широко распахнутыми глазами смотрел на измученного, но все еще хранящего царственную осанку Илтаара.Король было обернулся, но Себастьян, увлекая эльфа за собой, через плечо сухо бросил:— Ступай в Ад! Кто там разгребает такой поток душ?— Баел, — развел руками Вассаго.— Ты оставил кедр распределять тысячи душ? Восхитительно, — Михаэлис обернулся, — утром приду и проверю. Советую меня не расстраивать.Демон и Эффирэт, оставшись наедине, поглядели друг на друга.— Что там с ними было-то? — Индарам снова уставился на двух удаляющихся мужчин.— Видимо, что-то серьезное, — Вассаго оправил камзол и свистнул, подозвав своего волка. — Прощай.— Постой, — воин сделал шаг к мужчине, протянул руку, но тут же опустил ее, — спасибо, что пришел…Рыжеволосый демон обернулся к эльфу и, усмехнувшись, сверкнул лавандовыми глазами:— ?Спасибо? не выстанывает мое имя, умоляя не останавливаться, — по-своему перефразировал Вассаго и вместе с волком растаял в воздухе, оставляя опешившего Эффирэта в одиночестве.Индарам, уставившись в одну точку, часто заморгал, растерянно обернулся кругом и, почесав затылок, кому-то изрек:— Вино пойду разолью… Надо вино разлить… — с третьей попытки подобрав какими-то размякшими пальцами свой меч, эльф направился прочь. Через десяток шагов, упершись носом в закрытые двери сторожевой башенки, мужчина мотнул головой и пошел в нужном направлении — к лестнице вниз. — Пид*рас рыжий, — неуверенно негодовал в ночи подсевший голос светлого эльфа.Third Realm — Love Is The DevilАррафир отказался и от еды, и от вина, и от купания. Отринув помощь Михаэлиса, Владыка Юсальфхейма успел собрать военачальников и лекарей в патио дворца, где коротко, но вполне ясно раздал тихие, но оттого лишь более впечатляющие пи*дюли подчиненным. После он сам едва дошел до постели, куда и рухнул, как был, — окровавленный, полураздетый, в сапогах.Себастьян, оставив Короля на пару минут, вернулся с чашей, наполненной каким-то горячим, ароматным напитком. Подойдя к ложу, демон аккуратно присел на краешек и тронул плечо прикрывшего глаза, казалось, спящего эльфа.— Нужно выпить, — не получив ответа, вовремя припомнив, что он уже не является дворецким, Михаэлис поджал губы, потянулся вперед, ухватил мужчину левой рукой под шею и голову и приподнял его в постели, — нужно выпить!— Что это? — с трудом фокусируя взгляд на чаше, тихо спросил Аррафир, переводя уставший взгляд с серебряного кубка на Дьявола.Себастьян улыбнулся, уже зная реакцию своей души на последующее объяснение.— Отвар из… трав, — улыбка мужчины стала еще шире, — одолень-травы, нечуй-ветра, страшного хмеля, кочедыжника, имперской лаванды и вербены.— Коче… что? — на губах измученного Аррафира появилась хоть и слабая, но улыбка, синие глаза встретились с насмешливым каре-красным взглядом демона.— Папоротник, — Михаэлис склонился ниже и, преодолевая легкое сопротивление, все же приложил к губам Короля кубок, осторожно наклонил чашу, вливая содержимое в рот эльфа, — точнее, его цветок. Невиданной красоты огненный цветок, распускающийся только один раз в год… Хорошо, что ты сохранил мои запасы…— И что со мною будет… — онемевшим языком уточнил Илтаар, не успевая даже понять, откуда взялось странное чувство тепла и покоя, полившееся от губ к шее, к груди, рукам и ногам. Голова Аррафира качнулась в сторону, мягко склонилась на ладонь Себастьяна, осторожно проследовала вместе с нею на подушку.— Беспомощностью не воспользуюсь, — улыбнулся Михаэлис, укрывая тело Короля теплым покрывалом. — Себастьян! — эльф с надрывом в шепоте окликнул уже поднявшегося с постели и сделавшего шаг к камину демона. — Узнай… кто из… них…Дьявол обернулся, прямо посмотрел на Илтаара и спокойным, тихим голосом стал называть имена:— Амарор, Маэдлор, Элрилир, Лирондил, Глерилад, Лоррафад, Форанир, Меэглил, Керилир, Лифанейл, Фефанеф, Карафир. Карафир и Глерилад погибли в бою, оттягивая на себя дроу…Аррафир медленно прикрыл глаза и перевернулся на спину. — У Элрилира… осталось… двое сыновей… — одними губами, горячо, словно в лихорадке, бормотал Илтаар, — у Маэдлора дочь… Амарор потерял… своего сына и… погиб сам… Карафир… — шепот перешел в тяжелый, горький хрип и резко оборвался.Себастьян сделал было шаг к постели, но замер и, переведя сбившееся дыхание, бесшумно покинул покои — Король потерял сознание.Alp Yenier?—?Sevdam Alabora — Zeynep G?khanЛоки, Роксана и Эрмет появились в разрушенной башне Хеймдалля. Бог в абсолютном молчании сделал пару шагов к привычному месту Стража, остановился на полпути, резко развернулся и направился ко дворцу по наведенному им ранее ледяному мосту.— Эрмет, — через плечо глухо бросил Верховный, — организуй строителей…— На это уйдут годы, — Изенре спешился с коня, тяжелым взглядом рассматривая ущерб.— Уж чего-чего, а времени у нас полно, — уже с моста огрызнулся Лофт, прибавляя шаг.Воин взглянул на Ведьму, что стояла как вкопанная и не мигая смотрела на свои руки.— Моя Госпожа, Вы себя плохо чувствуете? — мужчина сделал шаг к девушке и склонился над нею.— А? — Роксана, словно выпав из забытья, подняла большие глаза на вана. — Нет, спасибо, — совсем невпопад ответила она и неловким, заторможенным движением поправила волосы.Эрмет улыбнулся.— Садитесь, я довезу Вас, — Изенре уступил место, пропуская Колдунью к коню.— Да мне… — Королева повела в воздухе рукой, будто хотела смахнуть и Ямана, и Эрмета.— Сейчас, — воин аккуратно подхватил девушку и усадил ее на крылатого жеребца. — Такое бывает… — ван взял коня под уздцы и повел его к мосту, — Вы оправитесь, слишком много событий за невозможно краткий срок.Яман был теплый, живой, от гривы животного исходил пряный, убаюкивающий аромат; Ведьма склонилась вперед и, вцепившись пальцами в жесткие пряди, легла на шею зверя, прикрыла глаза.— Я ничего не понимаю… — тихо покачиваясь в такт неспешному шагу Ямана, прошептала Роксана, — я не понимаю… Что со всеми нами происходит…— Я тоже, — Эрмет тихо рассмеялся. — Действую по наитию… Мне казалось, я убил своего коня, погиб сам…— Вас спас Себастьян… — Королева едва заметно улыбнулась. — Не постигаю, что же у него в душе.— Думаю, лучше не знать, — Изенре взглянул на девушку и вздрогнул: она уже открыла глаза и пристально смотрела на него.— Эрмет, тебе нужно решить — оставишь ли ты нас ради престола Ванахейма? — Ведьма уставилась в лед, что серебрился под копытами коня.— Я не желаю престола, — воин нахмурился. — Я всегда был рядом с вами. Смысл моей жизни — беречь вас. Я не политик. Я убийца.— Мы все убийцы… — Роксана зажмурилась и уткнулась лицом в гриву Ямана. — Возможно, — Эрмет едва заметно улыбнулся, — но, чтобы править, нужно обладать еще и дипломатическим даром. Умением договариваться. Мне проще выколоть оппоненту глаза и заставить его их сожрать.— В этом ты похож на Аррафира, — неожиданно рассмеялась Королева и снова повернулась к воину.— Это сравнение — честь для меня, — шутливо поклонился Изенре.— При этом он — благородный, справедливый, обожаемый подданными Король… За него каждый из них, не задумываясь, отдаст последнюю каплю крови, — Роксана задумчиво смотрела на вана. — Эрмет, тебе не место здесь… Мы губим тебя. Ты, словно птица в клетке, хищная птица, привязанная тонкой нитью к своему узилищу… — девушка отвернулась: воспоминания о беркуте больно резанули по измученному сердцу, — или ты не желаешь расставаться с Шилен? Я пойму.— С Шилен? — ассасин удивленно приподнял брови и посмотрел на Ведьму. — А что с нею?Колдунья обернулась к воину, полагая, что он шутит, но на лице мужчины застыло искреннее недоумение.— Мне казалось… — Роксана чуть нахмурилась, — мне казалось, что ты… к ней… неравнодушен, но из-за своего положения… ты… не мог заявить о своих чувствах…Изенре замер, останавливая ненароком и Ямана, снизу вверх уставился на Королеву уже с выражением легкого шока в карих глазах, губы воина медленно искажала не то растерянная, не то сочувствующая улыбка. Такое ощущение, что мужчина жалел Ведьму, решив, что от неприятностей у нее слегка помутился рассудок.— Простите, Госпожа, если я дал повод так себя понять, — Эрмет погладил шею коня, — я не желал Вас оскорбить и поселить сомнения в своей преданности Вам. Но к принцессе у меня не может быть никаких чувств, кроме искреннего уважения, почитания и восхищения.— То есть, ты ее… — совсем растерялась Роксана, которая прекрасно помнила все взгляды, которыми он смотрел на ее дочь, тот особенный трепет и ту особенную нежность, что меняли резкие, ловкие жесты мужчины.— Моя Госпожа, — Изенре улыбнулся и снова пошел вперед, увлекая за собой жеребца, — во мне больше ванахеймской крови, которой покойная матушка наградила меня сполна. Я, как и все мужчины моего племени, — самум. Пустынный ветер — сухой, горячий, сильный… Появляющийся из ниоткуда, сметающий все на своем пути, удушающий, иссушающий… Уходящий в никуда Красный Ветер. Я не могу быть привязан к чьему-то сердцу.— Но ты привязан к нам, — уже ничего не соображающая Королева подняла голову. И тут ей вспомнились пространные слова Себастьяна о любви… Колдунья поджала губы и опустила взгляд.— Вы сотворили невозможное, — Эрмет вновь остановился и, шагнув чуть ближе к девушке, наклонился, коснулся губами мыска ее кожаного сапога; карие глаза снизу вверх посмотрели на Ведьму. — Вы подарили мне семью и доброту, которых у меня никогда не было.— Иди сюда, — Роксана сглотнула колючий комок в горле, протянула руку, подзывая воина встать еще ближе, когда он выполнил приказ, девушка склонилась в седле как можно ниже, обняла мужчину за шею, одарила долгим материнским поцелуем его макушку, густые, чуть вьющиеся волосы. — Подумай, Эрмет, о том, что я сказала тебе. Выбери судьбу, для которой ты был рожден, красный мой ветер. Ты всегда будешь нужен нам. Здесь будут рады тебе днем и ночью, когда бы ты ни вернулся. Но сейчас ты необходим своему народу. — Разве я могу что-то изменить? — ассасин уставшим взглядом поглядел на Госпожу.— Подумай об этом, — посоветовала Колдунья и отвела глаза.Уже прощаясь во дворе замка, Королева обернулась и, посмотрев на удаляющегося всадника, несмело окрикнула:— Эрмет! Ты веришь в то, что Малекит подстроил все это? — девушка повела рукой, указывая на разрушенные стены дворца.— Нет, — коротко ответил мужчина.Устроив Ямана в стойле, воин хотел было покинуть конюшню, но его внимание привлек едва слышный шорох в дальнем углу постройки. Вынув один ятаган, Изенре крадущимся бесшумным шагом подобрался к последнему стойлу и, с ноги распахнув створки, ворвался внутрь, вскидывая оружие, приставляя его к голове того, что затаилось среди рулонов сена.Мужчина замер — острие его меча застыло напротив худого, мокрого от слез, но горделивым жестом вскинутого маленького лица, широко распахнутых черных глаз. Детских глаз, в которых от детства не осталось и следа.Перед ассасином на полу сидела девчушка лет пяти, тонкая, совсем нескладная для своего возраста, на правой скуле ребенка красовался грубый кровоподтек, в руках дите с трудом удерживало кривой ванахеймский кинжал.Эрмет пару раз моргнул и аккуратно сделал шаг назад, но свой клинок так и не опустил.— Я сдаюсь тебе, — хрипловато сказал воин, выдавливая улыбку, с ужасом осознавая, что еще миллиметр, и он бы убил ребенка. — Помилуешь? Смотри… — Изенре осторожно развел руки в примиряющем жесте.Девочка встала на тощие ножки, двумя руками удерживая кинжал перед собою. Изенре сжал зубы — вид у нее был затравленного волчонка, который скорее умрет, чем сдастся. — Ты одна здесь? — ван ступил еще два шага назад, давая ей пространство и хоть какое-то чувство безопасности. В памяти вдруг возникла картина: он, уходя от преследования, на полном скаку влетает в ветхую лачугу, разнося к чертовой матери хрупкие стены домика, опрокидывая мебель. Оглядывается, а покрытый соломой пол всплошную залит кровью, в которой вязнут мощные копыта Ямана; у входа лежит мужчина, разрезанный на пять частей; на нищей постели — мертвая полураздетая женщина с задранным до талии платьем, покрытыми кровью бедрами… Он разворачивается, толкает коленями жеребца — шум погони совсем близко, с площади уже доносится дробный топот копыт… Но слышит неуловимый шорох из-под второй кровати. Чертыхнувшись, слетев с коня, он бросается к ней, падает на колени, отбрасывает полог и видит наставленный на него кинжал, а за ним — мальчишку лет пяти с искаженным злобой и болью лицом, закрывающего собой маленькую девочку, беззвучно рыдающую, свернувшуюся на полу в серо-черный клубок…— Где твой брат? — узнав и кинжал, и девчушку, еле выговорил Эрмет.— Зарезали… — не сумев сдержать задрожавшие губы, с трудом выговорил ребенок, но тут же вскинул острый подбородок.Изенре тихо опустился на корточки. Карие глаза долго и слишком пристально смотрели в черные, обрамленные слипшимися от крови ресницами.— Как твое имя? — выдавив улыбку, изменившимся, налившимся уверенной сталью голосом спросил ван, спокойно протягивая руку и, коснувшись лезвия, без усилий опуская изогнутый клинок.— Амина, — девочка поджала губы, несмело спрятала кинжал за спину.— Амина, твой брат отомщен, — Эрмет поднялся, — вся твоя семья отомщена.Мужчина шагнул назад, развернулся и пошел прочь из конюшни.— А ты кто? Ассасин оглянулся на выходе — выбежавший из стойла ребенок робко стоял посреди залитого лучами рассветного солнца широкого коридора. Ван еще раз скользнул тяжелым взглядом по почти прозрачной в этом свете фигурке девочки, ее израненным босым ногам, смятой соломе под ними, поднял потемневшие глаза на все еще зажатый в тонких пальчиках кинжал.— Я твой Король, — просто сказал Эрмет и вышел на улицу.