2. (1/1)

Всю жизнь, сколько Дзирт помнил себя, он знал, что он особенный. Мало того, что он?— принц Дома До’Урден, сын грозной и искусной Матери Мэлис, ему ещё и предстоит особая судьба. Какая именно, он не представлял. Вирна, его обожаемая наставница, на робкие или упрямые расспросы то отмахивалась, вырастешь?— узнаешь, то могла рыкнуть, что если один мелкий ленивец немедленно не сделает всё, о чём решил ?забыть?, то никакой судьбы у него не будет. Змеи на её хлысте выразительно шипели, и всё же чаще она его не наказывала.Обычно ему нравилось думать, что он отличается от других. Что ни у какого другого мальчишки нет таких глаз (говоря это, Вирна смотрела на него так, что почему-то становилось страшно и весело), что никому другому не доверили наводить порядок в часовне, как она говорила, в сердце Дома. Но когда сестра уходила, Дзирт чувствовал себя ужасно одиноким. И невольно думал, что согласился бы стать не таким особенным, лишь бы не быть одному. Но всё, что ему оставалось?— тайком прокрадываться на балкон и смотреть за жизнью других дроу. Взрослый бы не пролез между украшениями балкона, но мальчик пока что мог там протиснуться. И сейчас, затаив дыхание, как разведчик, наблюдающий за ужасными наземниками, он следил, как играют его сверстники.Четверо мальчишек даже не подозревали о наблюдателе. Самый высокий из них как-то хитро закрутил одежду, чтобы казалось, что у него женская грудь. Он взял в руки палку, видимо, изображавшую хлыст. Дзирт закусил губу, сдерживая смех?— могли бы додуматься навязать на палку какие-нибудь ленты, да хоть собственные пояса. Остальные трое вежливо поклонились, даже прижали уши, как будто к ним действительно подошла жрица. Дзирт не слышал, что они говорили, но судя по угодливым позам и жестам, каждый из них пытался привлечь к себе внимание ?женщины?. Наконец, ?жрица? бесцеремонно притянула к себе одного из мальчишек. Избранник поцеловал ?ей? руку, двое других отошли в стороны, старательно косясь на удачливого соперника.А Дзирту пора было исчезать отсюда?— послышались шаги кого-то взрослого.Очень тихо, почти бесшумно он пополз обратно. Если его здесь увидят… Что будет тогда, мальчик не успел даже представить.—?Стоять! —?холодный мужской голос показался ужасно громким. Дзирт послушно выскользнул из-под каменных узоров и замер. Попасться было страшно, но в чём-то интересно. До сих пор его ни разу тут не ловили.Заметивший его мужчина усмехнулся.—?Что ты тут делаешь?—?Хотел посмотреть, как они играют,?— искренне ответил Дзирт.—?В ?выбери меня?, да? —?взрослый поморщился,?— Дурацкая игра.—?Почему? —?конечно, мальчишки выглядели глупо, особенно ?жрица?, но Дзирт так хотел сыграть с ними.—?Нет ничего хорошего в женском внимании.Дзирт сморгнул, не понимая, как мужчина может такое говорить. Разве может существовать Дом без женщин? Разве мальчики и даже взрослые мужчины выживут, оставшись без своих наставниц и защитниц? При одной мысли, что Вирна больше не придёт, ему хотелось заскулить от ужаса.—?Когда ты подрастёшь, ты это поймёшь,?— сказал незнакомец, и это прозвучало так похоже на любимую фразу Вирны, что Дзирт невольно улыбнулся,?— А теперь беги. Иначе встретишь здесь кого-то страшнее меня.Дважды просить не пришлось?— мальчик исчез быстро и бесшумно. Вирна даже не узнала о его вылазке, зато впечатлений Дзирту хватило надолго. Оставшись один, он представлял себе играющих мальчишек, а потом настоящую жрицу и троих мужчин.Например, Бризу?— такую высокую, сильную. Что должен чувствовать тот, кого она подзывает к себе? Наверное, гордость.Мальчик мечтательно взглянул на одну из статуй часовни. Она стояла на полу, и когда Дзирту становилось страшно в одиночестве, он сворачивался у её ног, как прижался бы к Вирне. Вот бы эта статуя ожила и позвала его к себе! Или даже схватила за плечо и притянула, как делает женщина с понравившимся мужчиной.Он не понимал, почему Закнафейн так злобно отзывается о женщинах. Общение со взрослым всё равно тянуло Дзирта как магнитом, и он прокрадывался на балкон уже не ради чужих игр, а для редких и драгоценных разговоров, но иногда слова мастера оружия его пугали. Почему дядя Зак говорит, что мужчины?— рабы женщин? И что жрицы опасны для любого мужчины? Вирна ведь тоже жрица, и она может как следует пройтись хлыстом?— так, что вся спина горит и болит, и кажется, что тебе теперь всегда будет так ужасно, что больше никогда-никогда не будет хорошо. Он тогда лежал, зажмурившись, и старался стерпеть боль молча или хотя бы всхлипывать очень-очень тихо. Вслушивался, как злобно шипят змеи и как Вирна ходит туда-сюда по часовне. А потом звучал вопрос ?Ты понял, за что наказан??. И Дзирт, забыв про боль, выдыхал: ?Да?. Он знал, что сейчас сестра подойдёт, отрывисто скажет ?Давай спину протру. Тебе шрамы ни к чему?, и холодная вода или какой-то эликсир смягчат боль.Закнафейн говорил о свободе и о праве самому выбирать свою судьбу, и слушая его, Дзирт иногда представлял себя одиноким странником, сражающихся в дальних неизведанных пещерах с чудовищами и пробирающимися к Мензоберранзану наземниками. Но ещё сильнее он мечтал о той, кто заметит его таланты и позовёт его к себе. И разве такое внимание?— это несчастье и рабство? Это счастье, это невероятная удача, всё равно, что паук, пробежавший по тебе. Даже когда он уползёт по своим делам, ты ещё долго ощущаешь его когтистые лапки и думаешь, что сама Ллос взглянула на тебя через эти восемь глаз.Но как же после этих разговоров хотелось стать девочкой. Чтобы вообще никогда никого не бояться, чтобы сражаться и колдовать. И не стать шлюхой. Ни Закнафейн, ни Вирна не объяснили, что это такое, мастер оружия только коротко пояснил ?игрушка женщин?. Почему-то Дзирту представлялось, как жрицы перебрасывают друг другу какого-то бедолагу.Пришедшему в часовню Риззену мальчик искренне обрадовался. Обычно взрослые не обращали на него внимания, а этот мужчина зашёл не для молитвы, а чтобы поговорить с ним, с Дзиртом. И он был такой красивый. Дядя Зак, при всей своей ненависти к женщинам, сам был похож на женщину, а в Риззене не было ничего женского. Дзирт невольно подумал, что, когда вырастет, хотел бы говорить таким шёлковым голосом и так изящно поправлять одежду. А ещё так мягко, так нежно улыбаться. Закнафейн обычно хмурился или поджимал губы, иногда криво усмехался. Риззен был совсем другим.А ещё он хвалил дядю Зака. Говорил, какой тот смелый… и что Дзирт сможет стать таким же. Быть почти что девушкой, даром что родился парнем. Ведь Закнафейн фехтует как женщина и ведёт себя почти как женщина.Когда Риззен замер и словно бы похолодел, мальчик вскочил на ноги, разворачиваясь к неведомой опасности. Ведь ему, будущему самоцвету богини, что бы это не значило, в часовне нечего бояться. Столкнувшись взглядом с Вирной, он сморгнул, не понимая, что происходит. Неужели Риззен так боится её?Сестра ничего объяснять не стала. Бросила ?Тут грязно, помой пол? и вывела Риззена за руку. Дзирт усердно принялся за работу?— нервно подёргивающиеся уши Вирны намекали, что лучше сестру не злить. К её возвращению всё должно быть чистым.Когда через несколько дней он робко попытался расспросить, почему Риззен так боялся и что вообще случилось, Вирна отмахнулась хлыстом.—?Забудь! Он наговорил глупостей, но ты-то умнее его. Так что сейчас я проверю, как ты выучил геральдику Домов Мензоберранзана.Вычерчивая сложную символику, мальчик и впрямь почти позабыл о странном разговоре. Зато теперь у него появилась новая игра. Оставаясь в одиночестве, он представлял себя взрослым?— сильным и отважным как Закнайфейн. Только не таким злым. Они с Вирной уйдут разведывать дальние пещеры. Хорошо, всё же, что Дзирт не девочка?— он совсем не соперник своей сестре, а значит, она возьмёт его в странствия.Он зажмурился, воображая, как грозный хлыст Вирны обрушивается на жуткого монстра, пока сам Дзирт полосует врага клинками. Подыхающее чудовище едва не придавливает их обоих, но сестра вовремя отпрыгивает и оттаскивает Дзирта. И смотрит на него тем своим особым взглядом, от которого становится тепло. Потом они ночуют в логове побеждённого монстра, засыпают, тесно прижавшись друг к другу. Проснувшись, Вирна наверняка усмехнётся?— ну и выглядим мы, хуже последних браэринских нищих. Дзирт рассмеётся, а потом заметит что-то блеснувшее и найдёт в глубине логова сокровища и артефакты, оставшиеся от тех, кого сожрало чудовище. Или, может, кто-то давным-давно спрятал их здесь и поселил монстра в пещере, как стража. Они вернутся домой с богатой добычей, и даже Мать Мэлис не будет гневаться за то, что её дочь и сын ушли бродить по неведомым краям. Она будет гордиться Вирной, и им тоже. И Закнафейн увидит, что Дзирт никому не игрушка, он умный и опасный воин, помощник сестры.Думать о таком было всё равно, что левитировать, когда ты уже хорошо научился. Ты взмываешь под потолок часовни, и у тебя захватывает дух от того, что если ты упадёшь, наверное, разобьёшься насмерть. Но ты знаешь, что не упадёшь.Заговорить об этом он рискнул далеко не сразу. Нужно было выждать, когда Вирна будет особенно довольна его успехами, и только тогда спросить:—?А я скоро буду взрослым?Сестра так резко развернулась к нему, что мальчик даже вздрогнул. Ему почудилось, что её кожа пылает. Но она не злилась, она просто глядела на него. И змеи тоже не шипели.Ответила она не сразу, но голос её звучал спокойно.—?Знаешь, ты уже достаточно взрослый.—?Чтобы выйти отсюда? —?выдохнул Дзирт, не решаясь напрямую сказать ?чтобы уйти с тобой в странствия??.Вирна насмешливо дёрнула ухом. Мальчик закусил губу, пряча улыбку?— как же они с Закнафейном похожи, даже такими мелочами. И это сходство почему-то ему нравилось.—?Чтобы начать учиться чему-то полезному. Ты неплохо рисуешь… думаю, рукодельничать у тебя тоже получится.—?Рукодельничать? —?одними губами переспросил Дзирт. Он думал, что сестра заговорит о фехтовании или о магии?— знатному мужчине нужно уметь или то, или другое. Но вышивки, тонкое искусство, доступное далеко не каждой. Пожалуй, никогда в жизни он так остро не ощущал, что особенный, избранный. И никогда так этому не радовался.—?Учти, если не будешь стараться…?— зловеще протянула Вирна. Мальчик склонил голову?— не из страха, даже не из покорности, а потому что сейчас иначе скрыть улыбку никак бы не вышло. Он талантливый, сестра это сама говорила. А значит, он быстро научится.—?И ещё,?— ему почудилось, или голос Вирны чуть дрогнул,?— взрослые дроу не лезут обниматься, понял? Ты уже юноша и не должен виснуть на женщине. Так нельзя.Когда Дзирт поднял голову, от улыбки не осталось и следа.—?Но я… мне не подходить к тебе?Часовня в один миг показалась ужасно холодной и пустынной.Секунду сестра в упор смотрела на него.—?Первым не лезь,?— она притянула его к себе, стиснула до боли, но Дзирт терпеливо молчал. Потом Вирна так же резко его оттолкнула,?— Держись как взрослый.С того дня сестра действительно его не обнимала. Могла потрепать по волосам, но не более того. И злилась, когда он пытался улечься спать хотя бы рядом с ней. После пары жестоких трёпок мальчик смирился. Взрослые дроу не нежничают, а он должен считаться взрослым, чтобы выучиться сражаться и уйти отсюда с Вирной.Если бы не новое занятие, он бы, наверное, всё равно тянулся к сестре, несмотря на жгучие удары хлыста. Но рукоделие надёжно отвлекало от тоски и одиночества. Дзирт быстро освоился с искусством вышивания, и вскоре вместо платков и обычных ниток, с которыми можно было практиковаться сколько угодно, распуская неудавшийся рисунок, ему стали приносить одежду, зачарованные нити, а то и катушку со священной паутиной. Тут уже ничего переправить было бы нельзя, нитки практически сразу врастали в ткань, чтобы изображения пауков или символы Дома были неизменно совершенны, но мальчика это только завораживало. У него было настоящее дело.Он вышивал и огромные картины, которые потом украсят часовню или покои Матери Мэлис. Дзирт слышал, как старшие хвалят его работы, и это подстёгивало мальчика ещё больше стараться. И даже если похвала не высказана, он успел, глянув искоса, заметить, с каким удивлённым восхищением смотрела Бриза на расшитое платье. Подслушал, как Майя фыркнула про одну из его картин: ?Я бы повесила её себе, но матрона наверняка заберёт?. Казалось, вместо того, чтобы искать сокровища в дальних пещерах, он создавал их сам.Ему всё равно порой было тоскливо?— Вирна проводила с ним всё меньше времени, и мальчик отчаянно скучал. Но сейчас одиночество уже не так пугало. Устроившись у ног своей любимой статуи или напротив неё, чтобы, подняв голову, видеть её лицо, Дзирт мечтал или размышлял, выписывая нитью по ткани очередной рисунок. И то, что сестра не приходит, не воспринималось настолько болезненно.?Она женщина, а женщины сильнее нас. Яростнее. Им трудно и скучно всё время жить в родной крепости. Даже мне хочется увидеть мир за пределами часовни, Дома, может, самого Мензоберранзана, а насколько ей было нестерпимо сидеть со мной? Конечно, она злилась?, он передёрнул плечами, вспомнив, как ему порой доставалось от Вирны, ?Теперь она появляется редко, зато не сердится. Может ничего не сказать, но я вижу, что она мной любуется и гордится. И если я буду стараться, когда-нибудь она возьмёт меня с собой?.На миг он зажмурился, подумав уже не о сестре, а о той, которая однажды его выберет. Высокой, сильной, опасной. Вирна говорила, что ему предстоит жить в храме Ллос и быть даром для жриц, Закнафейн предупреждал, что это самая ужасная участь, которую можно себе представить, но Дзирт не хотел ни перейти из одной часовни в другую, ни шарахаться от всех женщин. Ему хотелось принадлежать одной. Наверное, она будет жрицей, особо отмеченной в глазах Ллос, раз такова его судьба.Когда он взглянул на статую, прежде чем вновь приняться за работу, ему почудилось, что по каменным губам пробежала улыбка.