Throw caution to the winds (1/1)

Умирают мои угнетенья, Утоляются горести дня, Только Ты одинокою тенью Посети на закате меня. Александр Блок Окно того отеля в который они поселились, с длинным красивым названием, не выходило на достопримечательности, как это часто бывает. Оно показывало всю красоту обычных жилых кварталов. И если встать пораньше движение этого бурлящего котла виднелось во всей красе. В такие моменты понимаешь насколько же люди похожи, и как сильно они отличаются. Местные жители были решительными, но в тоже время неспешными, давая себе время прийти в себя и свыкнуться с мыслью о предстоящем рабочем дне. Трепет в груди был лёгким и воздушным, едва заметным, как пушинка. Ей вдруг представилось словно она героиня одного из Фицджеральдовских романов. Кто-то, вроде Розмари Хойт, ожидающая приключений и новых поворотов своей судьбы. Песни Ланы Дель Рей, сейчас звучащие по радио одна за другой с их тягучими ретро мелодиями её почти в этом убедили. Кто-то сбоку тихо сопел на соседней кровати и Фрейя с удивлением обнаружила, что понятия не имеет с кем именно её поселили. Она четко помнила, что заселились они сюда временно, а большую часть съемок проведут в каком-то загородном доме в полярно противоположной стороне от того места где они находились сейчас. А вот кто лежит под чертовым одеялом она просто забыла, как и предпочла бы забыть о том, что побывала в объятиях Генри Кавилла. Фрейя была уверенна, какая-нибудь его фанатка непременно дала бы ей по лицу. А Тини в своей насмешливой манере сказала бы ?Пока в мире существуют смертельные болезни, ты смеешь разбрасываться такими словами. Можем поменяться местами, я с радостью перекрашусь в белый?. Но её не было. Был только темный локон Ани, показавшийся из-за простыни. Фрейя всегда была невероятно придирчива к деталям, принимая во внимание малейшие различия между людьми. Поэтому она вдруг стала совершенно точно уверенна, что это она( ну и ещё Аню выдал голос, не слишком особенный сам по себе, но такой же несвязный, как вчера) Ей вдруг захотелось, как самой вредной и строгой учительнице начать лекцию о здоровом образе жизни, влиянии алкоголя на нервную систему и общее самочувствие, потому что выглядела Аня совсем плохо, почти так же, как она сама, за день до того, как узнала, что получила роль. —Я пойду пройдусь. Аспирин на тумбочке. Хорошо, что вместе со строгими нравоучительными взглядами, жизнь в Оксфордшире привила ей невероятное чувство такта. Не сказать, чтобы исключительно все англичане звавшие себя потомками тех самых ?аристократов?, времён викторианской эпохи, поголовно обладали этим несомненно жизненно необходимым качеством. Но её мать не смотря на устаревшую идеологию о том, что ?девушка всегда должна оставаться леди?, учила её терпимости и уважению к чужим поступкам и словам. Воздух сухой и морозный обжигал кожу своим ледяным дыханием. Фрейя уже пожалела, что вышла на улицу накинув только лёгкую ветровку. Положение немного спасал действительно тёплый свитер, странная для неё, невероятная бодрость и желание поскорее осмотреть местные особенности. Фрейя не была одной из тех людей, кому действительно было некомфортно в одиночестве, но иногда, в редкие минуты такого желания, почти безудержного и идущего прямо от сердца, ей это было необходимо, как и каждому человеку. Обычно в компании она вела себя легко, раскованно, без проблем поддерживая разговор. Но сейчас, в новой обстановке, среди кучи незнакомых людей, считала, что выглядела хуже неловкой школьницы перед толпой старшеклассников. Ассоциация так себе, чересчур стереотипная и муторная, чтобы воспринимать её серьёзно. Но Фрейя, имея малый жизненный опыт, могла сравнить свою жизнь сейчас с исключительно этим событием. Но судьба её не любила, или просто не хотела к ней прислушиваться, считая, что диктовать собственные правила куда увлекательнее, чем подчиняться чужой воле. —Фрейя, милая— пронзительная, уже ставшая узнаваемой фраза, невольно выедала уши. Почему, когда Лорен появлялась рядом с ней, всё вокруг катилось кубарем превращаясь в один сплошной хаос? Её жизнь, будто издеваясь стала совсем циклична. Обязательно появлялось какое-то событие, выводившее её из душевного равновесия, а иногда, более того, ещё и заставляло понервничать. Она повернулась стиснув зубы, ей не хотелось здороваться или перекручивать в голове вчерашние события, как пластинку. Фрейя действительно не думала о себе слишком уж много, чтобы считать свою персону настолько важной, но вчерашняя ночь заставила её слегка выпасть в осадок. Я не успела и двух слов ему сказать. А ты уже с ним флиртуешь? Не флиртует она. Совершенно ясно, что Фрейя Аллан, которая выглядит так, как будто час назад сбежала с уроков, воспитанная и благоразумная, в школе, хорошая и примерная девочка совершенно точно и неоспоримо не делает этого. Какая разница что там думает пьяная, едва знакомая ей Аня? Ведь верно же? —Доброе утро, как ваши дела? —Я в красивом городе полном памятников архитектуры. Рядом со мной чудесные люди, я уже в предвкушении начать работу, лучше и быть не может. Не хочешь с нами позавтракать? Если у тебя конечно не было других планов—Фрейя прищурилась подсознательно пытаясь избежать происходящего. У неё действительно были планы. Но разве выделиться сейчас станет лучшим решением? Она лишний раз докажет, что неспособна существовать в таком взрослом, опытном коллективе. Фрейя не хотела, чтобы её воспринимали несерьёзно, в конце концов она такой же член команды, по сути просто наёмный работник, которому ужасно повезло с должностью. Тогда почему её бросает в жар? Почему сердце стучит так неравномерно быстро, а пульс ощутимо подскакивает? Она стеснялась и действительно выходила из зоны комфорта, буквально ощущая всю свалившуюся на неё ответственность. Эти дурацкие, никому ненужные остатки юношеского максимализма шептали ей, что после всех этих случайностей, съёмочная команда наверняка о ней не лучшего мнения. С другой стороны говорил голос разума. Он отчаянно кричал, что ей пора перестать принимать каждый косой взгляд на собственный счёт. Они сидели не в ресторане. Это было тихое уютное местечко, маленькая кофейня неподалеку от отеля. В этом районе жили люди в основном обеспеченные, те что могли позволить себе бригаду личных шеф-поваров, так что утром здесь было практически пусто. Подобные заведения в основном и выигрывали за счёт приезжих туристов, людей которые были просто проездом, или ребят среднего класса, которым раз в несколько лет могли оплатить дорогую командировку, но они имели не пробивную позицию в привычке вечно экономить. У них был совершенно другой случай, большинство имело приличный заработок, просто дело было то ли в том, что они принципиально хотели отделиться от всего мира и побыть в уютной дружеской обстановке, без неуместного помпезного шика, как было в прошлый раз. Или просто не хотели, чтобы их рассекретили раньше времени. Её посадили в уютное кресло рядом с большим имитационным камином. Генри сидел практически напротив, все вокруг оживленно беседовали и один лишь он, будто не разделял, бушующее, неутомимое веселье, озадаченно рассматривал книги принесённые вероятно в качестве уютного дополнения сотрудниками. Фрейя предательски закусила губу, вспоминая сколько уже проблем и щекотливых ситуаций успела доставить этому человеку. Голос в голове, на этот раз, предательски пытался заставить её перестать пялится. И голос был не её. В качестве амплуа собственной совести, она всегда представляла разумную и женственную Тини. Она даже если бы и оказалась в убийственно невыгодном положении всё равно бы нашла выход, как обернуть его в свою пользу за считанные секунды. В ней было то, что люди называют ?женской смекалкой и хитростью?. И хотя многие люди любили Фрейю за присущую ей наивность и честность, она была слишком эмоциональной. Порой до абсолютной глупости. Сестра бы сейчас громко и раскатисто над ней посмеялась. Нет, правда, определенно пора перестать так смотреть. А то ей богу, она наверняка со стороны похожа на Анастейшу Стил или другую на первый взгляд совершенно невзрачную героиню, а по факту настоящую озабоченную. Генри перевел своей взгляд с книги на неё и их глаза случайно встретились. Он всегда считал, что подобный контакт чаще всего безмерно утрируют и романтизируют. Люди смотрят друг на друга постоянно, иногда делая из этого полноценные конфликты и недопонимания, им кажется, что они действительно, могут таким образом, что-то по ним прочитать, но Генри в это не верил уже лет, наверное, десять. Он вообще не помнил тот момент, когда жизнь вопреки всем мечтам, целям и планам стала вдруг такой обычной, нет, он не жаловался, предпочитая ценить происходящее вокруг, в конечном итоге это куда лучше, чем заранее пессимистичный настрой. Но даже его практичной натуре британского джентльмена не было понятно, что сейчас происходит. До этого ему совершенно точно казалось, что он знает многое и о себе, и о женщинах. Но Фрейя с которой они были знакомы от силы недели две с половиной, а нормально смогли поговорить по меньшей мере около одного единственного раза в самолете, точно ощущала себя рядом с ним неловко. Обычно ему нравилось чувство воспроизведенного им обольстительного эффекта. Генри знал, он нравился женщинам. И старался не злоупотреблять своим обаянием настолько, насколько это было возможно, тем ни менее не отрицая, что это весьма сильно влияло на его самооценку. Он не имел ни малейшего понятия, как у неё это выходило. Её лицо в один миг смущенное от нахлынувшего волнения, могло через секунды стать неумолимо уверенным. Это было трудно описать, но подобные люди будто светились изнутри, обладая в этот момент превосходством. Его чёрный большой американо стал постепенно остывать и Генри едва заметил, насколько до неприличия некрасивой выходила ситуация. Фрейя сидела, слегка нахмурив лицо. Маленькое и отточенное оно было безмерно сосредоточенным. —А я думала, ты гордишься своим британским происхождением и не предаёшь национальный напиток— все размеренные и занятые своими собственными делами и шутками, пока совершенно не замечали их взгляды, робко тянущиеся друг к другу. Он не мог сдержать улыбку, а она боролась с трепетом, зарождающимся глубоко в груди. Гулким и мешающим сосредоточиться. — Только по средам и пятницам. Лорен наконец было опомнилась и перестала флиртовать с другим парнем из их команды, моложе ее, кажется, лет на пять. Впрочем, никаких угрызений совести или душевных терзаний у неё по этому поводу не было. Остроумная миловидная девушка, которая вчера познакомилась с Фрейей, сидела слева на другом конце стола, единственная внушающая ей доверие, среди всех этих людей —Тебе что-нибудь заказать?— вот так вот легко и просто спросила Лорен в искреннем недоумении, как бы намекая, что Фрейя обладая собственной черепной коробкой должна была сделать это давно. Но она сама для себя непривычно мечтательная, казалось последние часов шестнадцать забыла о том, что есть нужно в принципе. Тот разговор в самолете и ночные огни, чьё отражение странно расплывалось в реке, да и сама сказочность города, никак не давали ей прийти в себя. Сознание непроизвольно уносилось в школьные годы, весело и задорно прокручивая кадры старых путешествий по Европе.Впервые за долгое время, окончательно расслабившись, она заказала себе горячий имбирный чай и странный торт с модным названием, но на самом деле это была немного другая интерпретация самого обыкновенного чизкейка. — Мне сказали, что ты вчера чуть не покалечилась, когда спускалась. Благо наш Кларк Кент оказался рядом, а то я бы ему не простила актрису в главной роли со сломанным ребром. Генри ожидал чего-то подобного, но ей богу, он почти поперхнулся. —Лорен. Его взгляд. Если бы Фрейю попросили описать его в этот момент, она бы наверное не смогла в полной мере передать словами, настолько он был противоречивым. Строгим, но в тоже время мягким и посредственным. —А что? Ты вот говорил, что изводишь себя диетами и тренировками исключительно ради ролей, я нашла им другое применение. Порой, он жалел, что годы идут настолько быстро. Будучи моложе, он непременно бы занервничал в подобной ситуации, случись нечто такое раньше. Он вообще не любил подобного рода шутки, по крайне мере когда он сам в них фигурировал. Хотя, честно признаваясь, ему следить за подобной ситуацией было бы действительно забавно. Фрейя была готова сгореть от стыда или, будь у неё такая возможность растворится в воздухе. Лицо Генри, такое же жизнерадостное, как обычно, сбивало её столку. Торт, который она минутой ранее считала маленькой радостью, теперь был словно поперек горла. Они оба прерывисто дышали не отводя глаза друг от друга, когда вечный смех, следующий за очередной не оригинальной шуткой прекратился, все наконец утихли. Они смолкли, словно к ним пришло понимание чего-то важного. Эмма Апплтон казалась единственным человеком, ведущим себя совершенно естественно в этой атмосфере буквально заполненной электрическим током. Джои Бетти, просто не въехавший в эту ситуацию буквально умолял её всем свои видом, пояснить, что тут происходит. Она прищурилась глупо улыбаясь и почувствовала какое-то совершенно немыслимое воодушевление. Эмма понятия не имела, как для себя пытаются это объяснить другие члены их на данной момент небольшой компании, но для себя, внутренне усмехаясь, она сделала все соответствующие выводы. —Знаете, вы ведете себя, как идиот!Древние путешественники готовы были на всё чтобы попасть в этот город, считалось, что это одно из самых красивых мест средневековой Европы, а вы тухните тут. —Хочешь на экскурсию?—спросила Лорен, она была на грани от того, чтобы закатить глаза. —Именно. —Так бы и сразу сказала. *** Она казалась самой себе настоящей невежей. Здание, большое и красивое, возвышающееся над рекой Дунай, завораживало своей величественностью. Оно выглядело, как древний замок, изящно выстроенный для пиров и танцев, стремилось к средневековой французской архитектуре, словно вышедшее из романов прошлого века. Ей вдруг подумалось, что она с непременным удовольствием, сыграла бы в историческом сериале или фильме. Генри Кавилл был задействован в чём-то подобном и Фрейя гадала напоминают ли ему тонкие работы венгерских архитекторов о том периоде его жизни. Стыдно было признаться, но ей действительно нравились любовные романы, они будоражили фантазию и душу, да и учавствовать, быть погружённым в отношения литературных героев было гораздо проще, чем проходить все это в реальной жизни. Она порядком натерпелась от этих ?кавалеров?, которые не знали, что хотят от себя, не то, что от неё. Тем ни менее главная достопримечательность Будапешта оказалась всего лишь зданием парламента. Пафосным и шикарным зданием парламента, внутри которого проводили экскурсии. Как раз то, что нужно, чтобы отвлечься. А внутри всё действительно было, как в настоящем дворце. Потолки длинные и высокие, позолоченные со старыми реставрированными картинами, поражающими своей невероятностью. Дыхание перехватывалось от того невольного чувства причастия к истории. Экскурсовод говорил много и долго, а ещё очень быстро и едва разборчиво. Английский у него был британским, почти чистым, но без свойственных носителям языка сокращений, который они порой не гнушались использовать даже в официальной беседе. А она запомнила только одно предложение. ?Здание парламента является самым большим в континентальной Европе и признан визитной карточкой Будапешта?. Юность не давала покоя, так и хотелось сотворить, что-то безумное и абсолютно несвойственное для себя. Ты не трусиха, ты не трусиха, не трусиха.Эмма и Лорен выглядели очень заинтересованными, Генри скорее безразличным, а рыжеволосый Маркус, вероятно внебрачный сын Рона Уизли и Гарри Поттера, просто пытался снять всё, что можно было, пытаясь не упустить не одной детали, словно от того задокументирует он это место или нет зависела чья-то жизнь. Он был очень скромный и спокойный по характеру, сильно не проявляющий себя, Фрейя сама, как человек довольно стеснительный, пыталась с ним разговориться и найти какие-то точки соприкосновения, но, между ними словно не было совершенно ничего общего. Её юность и свежесть весеннего цветка, заставляли чувствовать робость, перед более опытными людьми, а для него эта была скорее отрешенность, привычное состояние и зона комфорта из которой он не стремился выходить, поэтому ей было вполне понятно, почему он выбрал их вариант: милая, спокойная экскурсия. Дело в том, что их коллектив, а вернее мнения в нём разделились на две части. Некоторые из них были за экстремальную поездку в горы, чтобы посмотреть на вечерний Будапешт с высоты. Кто-бы мог подумать, что брутальный Генри, как говорят его поклонницы ?насквозь пропитанный тестостероном?, предпочтёт их скучную консервативную компанию состоящую из женщин и Маркуса, которого скорее воспринимали больше, как призрака, чем, как человека. У Фрейи в жизни было только два типа подруг, одни, как Тини, дали бы ей в руки флаг с надписью ?Жизнь одна?, а другие отчаянно отговаривали от того, что только что навязчивой идеей поселилось у неё в голове. Ей хотелось быть такой. Сильной и уверенной в себе, той, что прислушиваясь к чужому мнению, тем ни менее принимает собственное решение. Это был странный пустяк, который звучал скорее нелепо и забавно, чем как-то плохо. Генри раздражали экскурсии с раннего детства, ему нравилось изучать всё самому. Искать интересные факты, порой даже строить теории. Это ведь идиотизм высшей пробы, кидать в ребёнка с большим воображением сухими, голыми фактами. Он не понимал учёных, видимо потому, что был до мозга костей совершенно творческим человеком. Он думал, что любит совершать необдуманные, случайные поступки, его семья даже шутила по этому поводу( как же так, у секс символа, человека из стали, кризис среднего возраста) Но это, его, совершенно взрослого мужчины абсолютно вывело из колеи:Шёпот тихий и неловкий, с бодрой смешинкой и дрожащим голосом, аккуратный и напряженный. —Ты можешь меня сфотографировать? И вроде бы в этой просьбе, обычной, даже стандартной не было ничего такого, но он чувствовал какую-то странную бурлящую радость и гордость, ведь казалось бы тут рядом есть Маркус, прямо под боком, который точно не ошибётся и сделает идеальный кадр, а она просит его. Конечно, они рисковали обратить на себя внимание, а он как-то особо не маскировался. То ли люди попались слишком взрослые и понимающие, чтобы подходить, или он просто сильно изменился со времён своей последней роли в кино, которая, если признаться честно, была достаточно давно. —Мне льстит, что ты попросила именно меня, Фрейя Аллан. — Не советую тебе сильно обольщаться, я просто не забыла ту историю про оператора. —Разумеется. —Я думала ты скажешь, что-то вроде ?Да, меня сложно забыть?, а потом блеснёшь своей голливудской улыбкой, как в рекламе зубной пасты.— Зубная паста, что-то новенькое, обычно все шутят о рекламе ?Calvin Klein?— В костюме Супермена?— на нежном лучистом личике Фрейи появилась легкая озорная улыбка, они стояли рядом и казалось никто в мире не мог разрушить этот разговор. Он был тайным заговором между двумя людьми, которые вечно пытались поймать, найти, подловить друг друга, вывести на провокацию. Никто не собирался произносит этого вслух, но между ними был очевидный интерес, иначе не сказать, ведь не каждый день происходящие с тобой события сосредотачиваются на одном человеке. —В Костюме Супермена— он говорил спокойно, отвечая ей улыбкой на улыбку, взглядом на взгляд. От неё веяло лёгким цветочным ароматом, приятным и вполне свойственным девушкам её возраста. Незаметно отделавшись от основной толпы он действительно стал её фотографировать. Фрейя считала это полнейшим сумасбродным безумством, глупым и жалким предложением. Но он не отказался. Сначала она чувствовала себя очень зажато успев раз десять пожалеть, что предложила Генри Кавиллу нечто в таком роде, но давать заднюю было в любом случае поздно. ?Алланы сильные, они не сдаются?— повторяла Фрейя про себя, как мантру, заученные слова, которые однажды сказала ей мать во время какого-то очередного, детского конфликта. —Я хорошо получаюсь? —Как Афродита, мисс Аллан.— Эй, ну мы же договорились! Это правда больше не смешно.—Ты уверена? Фрейя напряглась, ей слабо верилось, что Генри может действительно жестоко раскритиковать чью-то внешность, даже не смотря на то, что по версии девяноста процентов девушек он выглядит идеально. —Да, разумеется.—Я надеюсь тебя это не обидит, мне кажется у тебя красивая улыбка и тебе идут искренние эмоции. Улыбайся почаще.Генри не понимал почему его вообще пробило на подобную сентиментальность, он всегда был мил и учтив настолько, насколько это было возможно, просто сейчас рядом с Фрейей, пусть и плохо ему знакомой, в неизведанной ранее стране, ему было, как никогда легко. Он не проверял социальные сети, его никто не узнавал, это было тёплое приятное ощущение ностальгии, тоски по тому времени, когда он, молодой и никому неизвестный актёр пытался забраться на вершину Голливуда. Стоила ли та вершина, тот вездесущий успех, тех милых маленьких радостей, которых он лишился? Тех самый, что сейчас были совершенно редким, ограниченным явлением? Генри не знал. —Спасибо.Она вся предательски в один момент стала розовой, а щёки почти поалели и он уловил эту нелепую улыбку на фоне огромных многовековых картин. И снимок этот, несмотря на всю свою простоту, неправильно выставленный свет, получился каким-то действительно особенным и запал им обоим в душу. —Ты им скажешь?— задумчиво глядя на Лорен спросила Эмма, смешно играя бровями и переводя взгляд на главного продюсера, а затем на Генри и Фрейю.—Боже, что ты там себе надумала, они недавно познакомились?Но Эмму обманывать было бесполезно, она итак всё прекрасно понимала. —Скажу, когда-нибудь, но сейчас это слишком смешно. Ты согласна? —Определённо.