Мастер и Маргарита (1/1)

Холод, которым повеяло с набережной, заставил меня поежиться. Без зазрения совести я посмотрела на часы и поняла, что время позднее. Пора откланяться и честь знать. Тем более что мой визави после того, как я обидела любимую книгу всей его жизни, был немногословен, если не сказать вообще онемел. А невербальные обиды с надутыми губами меня жуть как угнетают. Да, я тоже не подарок, не надо было так открыто проявлять враждебность к Колфилду и всему, что с ним связано. Возможно, не будь я сама Колфилд, то и вся эта канитель вокруг ?Ржи…? воспринималась бы проще. Вот так плавно я соскользнула с тропы угрызений совести к оправданиям себя любимой, а потом и к обвинениям Фредерика. Ведь если бы он не начал, то я не закончила бы спор неприятным монологом об отсутствии достоинств в творчестве Сэлинджера. Мне тоже знакома эта детская обида. Сколько раз самой говорили, что и мои любимые книги – пустышки, но я же не цепляюсь за что-то исключительно из светлых ностальгических чувств? Если бы это было так, то моей любимой книгой до сих пор была бы одна из серии о волшебнике из страны Оз. Может, я недостаточно стара для сантиментов? Я улыбнулась и хмыкнула. Этого еще не хватало, в двадцать с лишком думать о старости и привязанности к памятным вещам.– Я опять испачкался? – подал голос Фредерик, отрываясь от очередного мороженого. Тогда как я остановилась на первом, и то нецелом, благодаря Бегбедеру же, он, наверное, и сам потерял им счет. Если верить его автофикшенам, то считать ему и не надо, наркотики сжигают все лишнее.– Нет, все в порядке, – заверила я после того, как тщательно осмотрела его.– Тогда, наверное, подумал об очередной, как ты считаешь, глупости.– Не хотела бы читать чужие мысли, – улыбнулась в ответ, – скорее всего, я там порядочная стерва. – Тогда что же?– Это были мои собственные глупости.Он изобразил крайнюю степень удивления, мне аж захотелось подобрать его челюсть с пола, а потом пнуть хорошенько под зад, чтобы не передергивал.– Да, за мной тоже водится этот грешок, как и многие прочие. А сейчас всплывет еще один. Мне бы очень хотелось сбежать засветло, чтобы пешком дойти до квартиры.– Я всегда готов вызвать юной леди такси, если причина побега не опостылевшее общество старого ворчливого мужика.Скорее молчаливого, подумала я, но на сей раз решила не дерзить и признаться еще в одном смертном грехе, имя которому тщеславие, кажется. Плохо я ходила в католическую школу. Настолько, что в конечном итоге мои родители смирились с тем, что их дочь не получит должного религиозного воспитания, и наша общая жизнь стала намного проще.– Нет, дело не в этом. Просто хочу сжечь калории, наеденные за ужином. Кажется, я проявила слишком большой фанатизм по части кухни.Фредерик рассмеялся в голос, а я смерила его нехорошим взглядом. Хотела как лучше, получила как всегда.– Ты серьезно… – все еще давясь смехом, произнес он, – да ладно, только не говори мне, что… – я скрестила руки на груди, ожидая, пока вспышка спонтанного веселья угаснет, – ты из этих, которые сорок килограмм при росте метр семьдесят и считают калории в съеденном лучше, чем деньги в кошельке любовника.– Не вижу ничего смешного в том, чтобы следить за своей диетой. Не побоюсь сделать встречный выпад и спросить, сколько ты тратишь на кремы, дорогой парфюм и стилиста, который придает твоей стрижке и бороде вид ухоженного бомжа. И раз уж мы коснулись материальной стороны вопроса, то я не считаю чужие деньги.– Шах и мат. – Бегбедер поднял руки, признавая поражение. – А что, если у меня есть предложение получше, как спалить твой злосчастный ужин. Он прекрасно раструсится на танцполе.– С тобой? – Я недоверчиво прищурилась. – Только если обещаешь не нюхать кокаин с суперобложки моей книги. – Откуда такие гениальные идеи? Кажется, я недооценил твое живое богатое воображение.– Судя по твоим полуавтобиографическим опусам, с тебя станется.– Вот мы и добрались до моих романов. Давай, Элис Колфилд, выскажи свое авторитетное мнение.– Заметь, на сей раз не я начала, но я закончу, сказав, что пару лет назад была от них в диком восторге. – Почти не обидела. – Так мы едем или нет? – Смазливой и слегка растерянной блондинке посчастливилось больше, чем именитому писателю бомжеватого вида, и первое же такси, которому я взмахнула рукой, остановилось. Фредерик галантно открыл передо мною дверь и, к неудовольствию водителя, уселся следом. Пестрая книга – источник раздоров оказалась между нами на сиденье. Никогда не любила большие сумки, в которых можно носить с собой полквартиры, а сейчас такая бы пригодилась. Забавно будет проходить фейсконтроль с книгой автора, придерживающего тебя за ручку.– Номер 56, значит. – Он открыл книгу на закладке с цитатами. – Вот какова была истинная причина недовольства. Значит, ты из тех истинных ценителей, которые знают роман лучше Булгакова?– Значит, ты из тех, кто предпочитает видеть в ?Мастере и Маргарите? сатиру на тоталитарный режим и находит удовольствие в поиске мертвых и забытых героев насмешек автора? – съязвила я в ответ.– А тебе больше по душе дьявольщина?– Нет, одержимых желто-черной символикой романа я тоже откровенно терпеть не могу. Желтый – цвет безумия, черный – смерти и дьявола. – Я позволила себе презрительно хмыкнуть. Как же хорошо, что до моей преподавательницы по литературе тысячи километров. Она бы уже вызвала отряд экзорцистов. – Если хорошо поискать, то в каждом романе можно найти тревожные знамения, а у Лагерквиста в ?Карлике? и вообще перевернуть все вверх дном, если забыть, что Борджиа пользовались желтым как цветом фамильного герба, а Чезаре обожал щеголять в черном. Мне противны обе грани и люди, упрямо видящие в романе лишь одну линию. А твоя Маргарита, которая улетает на метле, как в ?Гарри Поттере?? Если ты хотел показать себя ярым материалистом и флагманом эпохи потребления, почему было не пройтись по Достоевскому. Ах да, он не вписывался в хронологические рамки твоей книги.– Как тебя только твои друзья выдерживают? – спросил он, усмехаясь. Кажется, кто-то и сам начал находить садомазохистский кайф в моем обществе.А дальше последовал ад кромешный, по крайней мере, для меня. Люди, лица, коктейли – все мелькало с головокружительной скоростью. Он представлял мне моделей, критиков, его бывших коллег рекламщиков и еще чертову тучу народу. У Маргариты должна была быть железная выдержка, чтобы целую ночь принимать гостей, меня же сморило после часа общения с французской богемой ?под кайфом и в смятении?. Я скромно покинула пост по левую руку от Бегбедера и окончательно ушла в запой, чтобы воспринимать происходящее с достаточной толикой снисходительности. А потом меня понесло на танцпол, и очнулась я от этого круговорота слишком поздно. Или, если быть точной, рано.– Убегаете, как нечисть, с первыми петухами? – Фредерик неожиданно появился из толпы и схватил меня за локоть.– Неплохо было бы хоть немного оправдывать чаяния родителей и ходить на пары. А еще мне нужна твердая мотивация, чтобы дожить до конца пар. Думаю, недосып... – по правде говоря, я уже довольно-таки плохо соображала, и если бы меня не прервали, то не выдала бы даже самого жалкого оправдания очередной попытке побега, а потому твердо шла к выходу, стараясь думать о нагоняях от отца как о действенном методе дисциплинирования.– А что, если я подхвачу тебя после занятий. Это будет в счет?– Ты выпил не меньше моего и думаешь, что пошатываясь перед клубом в ожидании такси очень похож на твердую мотивацию?