18. Рассвет (2/2)

- И что было дальше, урод? – глухо прорычал мужчина. Он стоял все в той же позе, словно позабыл, как надо двигаться.- Что дальше? Это долго рассказывать. Слишком долго. Например, как ?случайно? я направил Аобу в комнату к Белю именно в тот момент, когда прислал тому письмецо о Кольцах. С Аобой вообще было довольно легко. Скажешь ему: ?Фас!? - и он уже несется хватать добычу. И даже не думает, зачем ему кто-то что-то сказал. Он и о Кольцах Кике проболтался с первого раза. Кике вообще счастливчик. Я намеревался постоянно их сталкивать, пока этот боксер-недоумок не расскажет тому о Кольцах. Или вот еще! Как я подстроил, что в ночь Церемонии Энмы у вас каким-то чудом закончился кофе. А Энма хорош! Надо же было так шуметь, что вы тотчас кинулись к нему. Да и Дино отыграл на все сто! А всего лишь и надо было, что припугнуть его фотками с секретаршей! И с каким наслаждением я раскапывал информацию о тебе! Даже прослезился! Не дать, не взять, а целая сказка о маленькой принцесске, потерявшей целое королевство! Наверное, было больно, когда тебе всаживали под ногти иголки. Также, как и Занзасу, когда ты вбивал его череп в асфальт. Хотя… ты ведь об этом забыл, правда? – не удержался от сарказма Мукуро.- О чем он? – тем же глухим голосом спросил Цуна Директора. Та лишь глубоко вздохнула и ответила:- Мукуро прав. Лет двадцать назад ты учился в этой Школе. Тогда в Вонголе шла бешенная борьба за место наследника босса. Вас было двое претендентов: ты и Занзас. Как-то раз во время школьной перемены вы устроили драку. В результате Занзас умер. Ты раскроил ему череп и бил, не переставая, пока не растер его в порошок. Не самое приятное зрелище. По Правилам тебя наказали Учителя: после Суда ты попал в зал пыток, откуда до и после тебя никто не уходил живым. Но ты каким-то чудом выжил. Тебя подобрал японский турист, отдыхавший здесь, в Чехии. Не знаю, как так получилось, что о тебе никто не сообщил нам. Скорее всего, тебя отнесло далеко течением. Поэтому этот японец оформил на себя опекунство и вывез тебя в Японию. Дальше ты и сам прекрасно знаешь. Из-за шока ты потерял память.

- Потерял… память… - тихо повторил Цуна. А потерял ли? Все его непонятные вспышки ярости, морок, наступавший во время драки, сумасшедшая ненависть ко всему живому… Разве это не объясняется простым и горьким чувством потери всего, что было в жизни маленького подростка, отчаянно сражавшегося за место под солнцем в клане? Разве не это стало виной загубленных им жизней? И кто был тому виной? Он сам или Школа, навязавшая гнусные Правила тем, кто еще не познал добра, но уже принял сторону тьмы? Или семья мафиози, что создала – нет, не ад – свой темный мирок, заполненный ядовитым смрадом убийств и жестокости? Савада прикрыл глаза. Он чувствовал, как что-то темное рождается в нем, что-то уродливое пытается вырваться на свободу. Нечто, чему он еще не дал имени, но что уже вызывало в нем же самом отвращение. Гадкое чувство медленно заполняло его существо, отравляя каждую клеточку. И лишь когда оно попыталось взять контроль над его разумом, врач понял: это жгучая, неистовая ненависть. Ко всему, что происходит. Ко всем, кого он знает. К этому жуткому мирку Академии святого Николаса.- Допустим, это правда. И что ты хотел с этого получить, мразь?- Допустим? Ты еще сомневаешься в этом? Как бы тебе не хотелось оставаться чистеньким, от правды не уйдешь. Ты и есть последний кровный наследничек Вонголы. А ты знаешь, что случится, если все об этом узнают? Ты даже представить себе этого не сможешь, настолько узколобый ты человек! Потихоньку раскрывать информацию о твоем маленьком секрете – это тоже часть моего плана. И он сработал! Ты только посмотри! Посмотри на этот хаос! Посмотри, что я сотворил! Поверь, это не то, что можно сделать, немного приложив усилий! Я отдал за это жизнь! Свободу! Совесть! Я продал все, что у меня есть! Все, что имел! И я не отдам тебе Кольца только потому, что у меня не те гены. Кольца мои по праву! Уговор был таков: если я смогу сломать эту систему, то я забираю Кольца, так? Верно?

- Разрушить и подчинить Школу, - вклинился в разговор Реборн.- Подчинить? Да если бы вы сюда не позвали этого рыцаря справедливости, то я мог бы управлять им всю его жизнь! Я разрушил ее! Я разрушил эту Школу! Никто из Королей не выйдет сегодня отсюда целым и невредимым! Никто не будет им больше доверять после случившегося. Завтра с утра ни одно Насекомое не склонится перед ними с почтением! И это сделал я! Поэтому верни мне то, что мое по праву!- Ну что вы медлите? – с каким-то ехидством спросил Цуна. – Покажите ему уже эти побрякушки.

Лар осторожно покосилась в сторону Реборна, тот едва заметно кивнул ей. С силой женщина отодвинула тяжелое резное кресло, а затем неожиданно легко соскочила с него. Сейф находился в правом углу, вмонтированный прямо в шкаф. Металлический скрежет наполнил собой тишину в комнате. Женщина обернулась. В ее руках находился аккуратный черный кожаный ящичек. Торжественно поднесла она его к столу и с помощью миниатюрного серебряного ключа открыла. Завороженно, не отрывая взгляд от прекрасного зрелища, парни сделали шаг вперед. Мукуро неосознанно протянул руку вперед. Вот она, его цель, его мечта, заветный инструмент достижения его желаний. Сделай шаг – и возьми. Забери себе. Унеси в свою маленькую, темную берлогу с искрящимися в темноте мониторами, с кривым потолком и разноцветным абажуром лампы. Остался всего один шаг. Один шаг. Один…- Это то, чего ты хотел? – раздался в тишине голос врача.

- Что? – все еще не пришедший в себя от завораживающего блеска украшений переспросил школьник.- Это то, чего ты желал? То, чего ты добивался? То, за что заплатили своими жизнями столько людей! Скольким бы сломал судьбы, чтобы забрать эти куски золота? Сколько крови пролил? Скольких унизил, обидел, оскорбил, уничтожил? Скольких? Скольких тебе еще надо будет убить, чтобы владеть этими гребанными цацками? – Савада наступал на обомлевшего ученика. Темная ненависть, на миг отступившая, вновь обернулась бешенным потоком, струящимся по венам, превращая своего хозяина в чудовище. Цуна всеми силами сопротивлялся этому. Но обмануть свою сущность невозможно. Он подскочил к подростку и врезал со всей силы так, что тот отлетел на несколько метров и врезался в стену.

- Поднимайся, тварь! – Савада подскочил к нему и пнул. – Так ты говоришь, что создал этот хаос? И все эти смерти на твоих руках?! Выродок! Какие-то побрякушки этого стоят?!- Стоят! Еще как стоят! Даже если бы мне пришлось стереть всех в порошок ради них, я бы не остановился. Я пойду на все, что угодно, чтобы заполучить их!

Подросток поднял взгляд на врача. И тот вздрогнул. Едва сдерживая огонь ненависти и ярости, на него уставились разноцветные глаза: красный и синий.

- Зачем? Для чего? Что ты этим добьешься? Хочешь силы? Хочешь власти? Хочешь, чтобы тебе подтирали задницу банкнотами? Что ты хочешь?- Да просто хочу жить с тем, кого люблю! – взорвался Мукуро. – И больше ничего, - тихо добавил он. Внезапно он почувствовал прохладу на щеках и с удивлением обнаружил, что это слезы. Его слезы.- Что? Повтори, что ты сказал? – мужчина остановился, занося ногу для очередного пинка.- Такому как ты этого никогда не понять. Не понять, что чувствуешь, когда хочешь быть с кем-то рядом, но тому и дела до тебя нет. Когда тебе надо быть изворотливым, чтобы просто выжить. Когда, добывая себе кусок хлеба, приходится продавать себя в вечное рабство. Ты когда-нибудь испытывал это? В твоей жизни были хоть один момент, когда ты подыхал с голоду, а никто не подал тебе даже помоев? Поэтому не тебе мне указывать, что можно, а что нельзя. Я к чертям спалю этот мир, если понадобится. Если это поможет мне стать ближе к нему. И если надо будет убить тебя, я сделаю это без раздумий.Глаза парня сияли также, как и разноцветные камушки в Кольцах. В них больше не было страха или гнева. Они светились решимостью, смелостью и надрывающим сердце отчаянием. Цуна больше не мог выносить этого жуткого взгляда хилого, худого подростка с хрупким телом и болезненной бледностью. Мужчина подошел к коробке. Никто не решался нарушить тишину.- Что будет, если я приму их? – спросил Савада.- Вы больше никогда не сможете быть только врачом. Вам придется отречься от своей прошлой жизни и жить по правилам нашего мира. До конца своих дней, - ответила ему Лар Милч.

Цуна всматривался в содержимое коробки. Оранжевый, красный, голубой, синий, фиолетовый. Всего пять. Пять кусков золота, оправляющих маленькие капельки разноцветного сияния. Утонченное произведение ювелирного искусства. Сияние их ярче, чем больше тьмы сгущается вокруг них, чем злее сердце, владеющего ими. И дело вовсе не в том, что им не везет с хозяевами. Наоборот, это зло, живущее рядом с ними, ради них, постепенно отравляет того, кто их носит. Но даже в самую темную ночь сквозь облака всегда к земле стремятся лучи света, чтобы вывести путника, чтобы помочь ему вернуться. Для этого нужно лишь не отвергать тьму, не нужно бояться тьмы, нужно принять ее, понять, слиться с ней. Тогда глаза твои смогут увидеть луч. Тогда ноги твои смогут выйти на дорогу. Ведь тьма похожа на дикое животное, недоверчиво скалившееся на незнакомца. Но вглядевшись в нее, позволив вглядеться в себя, ты поймешь, что нашел того, кто поможет тебе найти истину. Потому что тьма, отвергая, приближая свою смерть, всегда стремится к свету и никогда не может его достигнуть…- Чем больше ты вглядываешься во тьму, тем больше тьма вглядывается в тебя, - горько усмехнувшись, процитировал Цуна.

- Вроде у Ницше было о бездне, - поправил его Реборн.- Не суть, главное – идея, - согласился мужчина. – Что я могу с этим делать?- Можете оставить себе, а можете отдать тому, кому доверяете. Определенных условий нет, главное, чтобы они приносили пользу семье, - отозвалась Директор.- Что ж, я приму в себя эту тьму. Я заберу с собой ваш груз.

Цуна осторожно вытащил кольца из бархатного плена коробки.

- Эй, как тебя там, Мукуро? – позвал он школьника. – У тебя остались хотя бы крупицы совести? Если да, то вот, возьми, - мужчина бросил в сторону подростка кольцо, но не удержал в руке, и уже два колечка полетели к ногам побежденного. Цуна замешкался, но решил оставить все как есть. Не портить момента. – Возьми их и исправь, что натворил. Только теперь ты будешь весь с потрохами принадлежать мне. И если мне хотя бы на миг покажется, что взялся за старое, я выну из тебя твои кишки и заставлю их сожрать. Как тебе такая сделка?- Да пошел ты! – Мукуро отвернулся от мужчины. Он не стал смотреть тому вслед, не стал наблюдать за закрывающейся дверью. Сейчас ему было больно. Настолько, что он даже не мог ничего сказать. Он проиграл. Проиграл во всем. Его не выбрали. Он не получил Кольца. Тот, кого он все эти годы жаждал, никогда не будет рядом. Он раскрыл все карты, и теперь одно-единственное слово Савады – и его убьют. Медленно, с извращенной жестокостью. Выход, конечно, есть. Можно убрать Саваду и забрать Кольца себе. Можно даже не забирать Кольца, а просто стереть надоедливого мужика с лица Земли. Выход есть. Но Мукуро потерял самое важное: желание. Не было больше сил двигаться дальше. Не было больше мочи создавать планы и плести интриги. Хотелось просто умереть. Подросток потянулся за побрякушками. Ради этого дерьма он разрушил свою жизнь! И не жалел об этом.

Кряхтя, Мукуро попытался подняться. Теперь боль стала осязаема. Месяцы, проведенные взаперти, бессонные ночи и отравление кофеином и энергетиками дали о себе знать. Тело больше не слушалось своего хозяина, ребра явно были сломаны, ноги разъезжались, не в силах больше выдержать вес тела. Потребовалась целая вечность, чтобы вновь оказаться на ногах и медленно, придерживаясь за стену, побрести к выходу. Кольца же уютно устроились в кармане, и теперь к собственному весу прибавилась тяжесть кровавых украшений.- Эй, Мукуро! – окликнул его Реборн. Все это время они с Лар молча наблюдали за потугами школьника, но не спешили помочь, боясь задеть и без того растоптанную гордость Рокудо. – Помнишь рассылку, что ходила по Школе? Что-то вроде ?Удивительные события? или как-то так? Знай, только в твоем письме была ссылка на драку между Савадой и Занзасом.Мукуро промолчал. Лишь мягко улыбнулся и, едва кивнув, покинул кабинет Директора.***Сложно было продираться к себе сквозь бесконечный поток битв. Хаос, царивший повсюду, созданный им самим же, пугал. Сейчас для взбунтовавшихся фанатиков, напичканных наркотиками, Мукуро был идеальной мишенью. Он не смог бы дать отпор, даже если бы очень захотел. Он устал. Ему было больно. Ему хотелось спать. Хотя бы просто лечь. Расстояние до комнаты в общежитии казалось просто непреодолимым. Но сначала надо было дойти до ближайшего туалета. Из-за слез косметика попала в глаза. Щипало нещадно, а потому мысль добраться до источника воды затмевала собой все другие.Он шел, не торопясь, придерживаясь за холодную шершавую стену. Поднимался жар, из-за чего иногда он останавливался, чтобы прижаться горячим лбом к заветной прохладе. Суматоха, царящая вокруг, будто бы и не касалась его самого. С удивлением Мукуро отметил про себя, что его не замечают. Он добрался до конца коридора, ввалился в окрашенную белым дверь и рванул к рукомойнику. В туалете не было света, даже печальное сияние луны сюда не попадало. Памятуя о расположении раковин, Рокудо на ощупь добрался до своей цели. Пара минут – и уже легче дышать. Глаза перестало щипать, но осталось противное чувство потяжелевших ресниц. Почему-то сейчас парень был даже благодарен тьме за то, что она скрыла от него отражение вездесущих зеркал, что висели над раковинами. Он живо представил себе изможденное, осунувшееся, обтянутое сероватой кожей лицо с острыми выступающими скулами, с черными разводами вокруг глаз от потекшей туши, с синими, почти белыми узкими губами с растертой на них сиреневой помадой. Одна радость,больше не нужно будет ?косить? по гота. Эта часть плана Мукуро никогда не нравилась. Поймав себя на мысли, что даже в этой ситуации он пытается найти что-то полезное, школьник расхохотался. Хохот его больше напоминал истерический плач. Сломанные ребра тут же отозвались острой болью. Согнувшись пополам, Мукуро еще долго пытался прийти в себя, издавая в тишине пустого туалета полустоны, полувсхлипы, полусмешки.Прошло бесконечно много времени, прежде чем он вновь смог подняться. Оставаться в здании Школы было опасно. Поэтому вновь побрел он по заливаемым яростью битвы коридорам, по широким лестницам, вниз, к самому выходу. Свернув в очередной рукав лабиринта, Мукуро понял: настал и его черед. Прямо посреди дороги, трясясь всем телом, стоял подросток, чуть ниже ростом самого Рокудо. Стоял и смотрел, как обычно смотрят гиены перед тем, как напасть. Дернувшись с места, он подлетел к раненому и врезал тому прямо по ребрам. Мукуро взвыл. И к вою этому добавился безумный хохот нападавшего. Резко перешедший на визг. Чья-то рука подхватила сошедшего с ума фанатика и с силой приложила об стену. Еще раз. И еще. Пока тот не перестал трепыхаться.Мукуро осторожно поднял глаза на своего спасителя. И задохнулся воздухом. Над ним, презрительно глядя, возвышался тот, ради кого он был готов уничтожить весь мир. Какая жесткая ирония! Парень тут же собрал в кулак всю свою волю, всю свою гордость и поднялся на ноги.- Убирайся отсюда, - ледяным голосом проговорил спаситель. – Тебе нечего здесь делать.- Почему же нечего? Как создателю этого, мне любопытно, чем же все закончится, - Мукуро попытался придать своему голосу беззаботности, но пережитое за вечер отразилось и на нем. Он устал.- Создатель? Ты?- Чему ты удивляешься? Ты же сам просил меня, добыть Кольца. Помнишь? Таков был уговор. Я достану Кольца, а ты станешь моим. Смотри, что у меня есть, - Рокудо вынул из кармана два перстня. – Гляди, Кея, они почти мои. Правда, пока только два, но у меня еще будет возможность, будет много возможностей. Нужно только чуть больше времени.- Ты действительно веришь, что я продам себя за какие-то кольца? – презрительно усмехнулся Кея.- Но ты обещал мне, - проговорил Мукуро, сам не веря в свои слова. Он знал, что все так и будет. Что он продаст свою собственную жизнь, отдаст все, что имеет, а взамен не получит ничего. Руки его повисли, не в силах удержать больше веса кровавых перстней. С тихим мелодичным звоном упали они на пол. – Правда, о чем это я? Ты же наследник какой-то там семьи. Вы же слишком гордые, чтобы смотреть на таких, как я. Вы же просто дерьмо, пытающееся что-то из себя строить!Руки уже судорожно рылись во внутренних карманах, являя миру самое любимое оружие гения интриг. Три металлические трубки легко превратились в длинный трезубец. Кея смотрел и не понимал, как тот, кого он знал так долго, за кем наблюдал так тщательно, может превратиться в совершенно незнакомое ему существо. Как взгляд, обожающий, восхищенный, может переполниться такой злобой и ненавистью. Парень был ранен и изможден, но неожиданный прилив сил позволил ему не только встать на ноги. Легко оттолкнувшись, Мукуро сделал первый выпад. Тихий, быстрый, точный. Кея едва успел отпрыгнуть. Раньше Рокудо никогда не оказывал сопротивления, позволяя себя избивать и надоедая своими признаниями в любви и предложениями заняться сексом. Он был скушен. Он был одним из тысячи, разве что более упертым, чем остальным. А сейчас он вызывал интерес. Позабыв о том, что перед ним слабый, уставший человек, Хибари с азартом вытащил излюбленные тонфа и встал в боевой позиции. Он уже не брал в расчет шаткие шаги и дрожащие руки своего оппонента. Настичь и загрызть до смерти! В его жизни не было других развлечений. Как ни странно, Мукуро оказывал ему яростный отпор. Он блокировал все удары металлических трубок, да и пару раз его острый трезубец едва не оставил кровавые следы на лице Кеи. Король упивался битвой. Наконец-то, он смог найти того, кто был ему ровней, кто мог даже на краю гибели драться до конца, не прося о помощи или снисхождении.

Неожиданно Мукуро замер. Лишь сейчас Кея заметил, что из виска обозленного на мир подростка течет кровь. Развлечение закончилось. Но что-то не давало наследнику триады покоя. Может, любопытство? Каково будет сражаться с ним, когда тот будет в нормальном состоянии? Сможет ли тогда Кея победить того, кто может так просто, ради достижения цели, отбросить все? Опасный противник. Хитрый противник. Противник, что подготовит любую ловушку, пойдет на всякую гнусность, лишь бы добиться своего. Но отвращения Хибари к нему не испытывал. Парень нагнулся к поверженному сопернику и впервые вгляделся в его лицо. Сейчас оно было бледным, искаженным бессонными ночами, но вовсе не уродливым. Даже прекрасным. Кея осторожно стер кровавый подтек. А каков он будет с окровавленными губами? Или забрызганный его спермой? Только не покорный и счастливый, а с прожигающим ненавистью взглядом? Хибари редко отказывал себе в таких скромных удовольствиях. Что ж, это будет даже на пользу клану, приручить к себе подобного зверя. А если для этого придется взять половину его ноши… Кея никогда не боялся ответственности. Он поднял лежащего без чувств школьника на руки и уже собрался уходить, как заметил блеск в углу, где скромно лежали оброненные Кольца. Хибари усмехнулся. Пусть все будет по-взрослому. Он опустил свою ношу, подобрал перстни и осторожно надел их на безымянные пальцы правой руки. Мукуро – синий, а себе – фиолетовый. Ведь с этой игрушкой ему никогда не надоест играть!***Цуна устал. Устал драться. Времени, если верить часам было уже восемь утра. Впервые за все время в Школе не прозвучал звонок-побудка. Вместо него всю ночь тишину мрачного здания, построенного в готическом стиле, разрывали звуки идущих боев. Но сейчас все стихло. Лишь сверху изредка доносился звон разбитых стекол или грохот падающих предметов. Все шло к своему концу. Нужно было идти и помогать Луссурии наводить порядок в их своеобразном ?полевом? госпитале. Нужно было отнести в медкабинет учеников с тяжелыми травмами. Нужно было так много всего, а сил ни на что уже не было. Савада стоял посреди холла и глядел в окно. Над темной кромкой леса уже разливался розовым рассвет. Золотые лучики освещали край неба, удивительно чистый, без единого облачка. Взгляд мужчины упал на отражение. С ровной глади неразбитого оконного стекла на него смотрел мальчик-призрак – он сам, двадцать лет назад. И улыбался. Губы его медленно задвигались.- Спа-си-бо, - повторил за ним Цуна. И усмехнулся. Его прошлое попрощалось с ним и растаяло вместе с силуэтом фантома.

- И тебе спасибо, - проговорил мужчина и прикрыл глаза. Сейчас бы не заплакать. Только бы не заплакать. Этой ночью он принял свою судьбу. Он взял на себя ответственность за все, что произошло здесь. Произошло лишь для того, чтобы он попал в яркий и привлекательный в своей жестокости мир Тьмы. Не как Савада. А как Вонгола.Сзади послышались чьи-то шаги. Цуна обернулся. Пошатываясь, таща, придерживая за талию, Бьякурана, с лестницы спускался Хаято. За ним, тяжело дыша, шел Такеши. Двое самых близких товарищей.- У меня есть для вас сувениры, - улыбнулся им врач. Он заметил их раны, их усталость, но не могу заставить себя почувствовать жалость. Видимо, это чувство ушло вместе с его прошлой жизнью. Мужчина достал из кармана два перстня: красный и голубой – и торжественно вручил своим Шакалам.- Что это? – удивленно спросил Хаято. Получать от кого-то такие дорогие подарки для него было в новинку.- Так ты все-таки их получил, - хмыкнул Бьяку. Он все понял, как только увидел украшения. – Бери, что уж теперь. Бери его Хаято. Ты же хочешь всю жизнь следовать за своим Королем. Он тебе оказывает большую честь, отдавая одно из Колец.- Колец? Тех самых? – Ямамото тоже сбивал с толку подарок.- Да, тех самых. Могу сказать больше. Я принял их, так что придется вам двоим присоединиться после Школы к Вонголе. Есть возражения?- Возражения-то есть, но вы же их все равно не примете, - улыбнулся Ласточка. Ему предстоит долгий разговор с отцом, может быть даже отрубленный палец. Зато какой куш он сможет сорвать в будущем!- Не приму, - согласился Цуна. – Потому что теперь у меня начинаются крупные неприятности. Так вы со мной?- Да!Входная дверь с треском слетела с петель. В облаке поднявшейся пыли с трудом можно было разглядеть парня, разъяренно машущего мечом. Хотя по голосу все-таки узнали его сразу.- Врооооооой! Савада, ты сволочь! Какого ты отправил меня в город, а сам веселился здесь! Я теперь не успокоюсь, пока не засажу тебе по самые гланды! Слышь?! Где ты там?! Выходи, ублюдок! Защищать надо! Конечно! Хотел тут без меня веселиться! Выходи по-хорошему! Савада!КОНЕЦ