2. Цветок Судьбы (1/1)

Рынок рабов был полон. Последний рейд Юсуфа бен Моктара и его кайи Сакр-аль-Бара увенчался ошеломляющим успехом, и теперь могучие мускулистые мужчины уходили за пару десятков монет, а прекраснейшие женщины: белокожие европейки, смуглые берберийки, маленькие хрупкие амхарки — становились собственностью новых хозяев за цену столь низкую, что даже нищие могли позволить себе приобрести жену или наложницу. Но Сакр-аль-Бар, прозванный Ястребом Морей и Мечом Веры, не обращал на них никакого внимания. Ибо среди прозваний его было и другое — Сакр-аль-Бар Целомудренный. И не ступала нога женщин в его гарем, пусты, неприютны были комнаты, где по обычаю обитали женщины.Сейчас Ястреб Ислама шел по рынку в сопровождении Юсуфа бен Моктара и двоих могучих нубийских телохранителей с гладко выбритыми головами и лицами, словно изваянными из эбенового дерева. Путь их лежал к лавке оружейника, лучшего в этих и прилежащих землях, ковавшего драгоценный синий металл. Металл этот звался булатом, он не тупился, не щербился и рассекал камень, как масло. Дороги были услуги мастера, но работа стоила той цены, что он запрашивал. И Сакр-аль-Бар шел, чтобы забрать заказ, сделанный месяц назад: два меча, для себя и для своего друга и начальника Юсуфа, которого полюбил и которому открыл сердце для дружбы ещё в те дни, когда оба они были гребцами на испанской галере.Путь их был спокоен, но у самого конца ряда, где торговали рабами, молодая девушка оттолкнула скованными руками толстого торговца и бросилась вниз, к ногам Сакр-аль-Бара, который был немало удивлен этим. Девушка судорожно вцепилась в его одежды, подняв посеревшее, но прекрасное, словно лилия, лицо.— Сжалься, господин мой, купи меня для себя или для своего друга, подобного льву, — выдохнула она, глядя на пирата широко раскрытыми глазами. – Ты, быть может, не помнишь уже, но два месяца назад мои руки исцелили твою рану, нанесенную отравленным клинком. Вспомни, о повелитель!Глаза Ястреба теперь полыхали густой яркой синевой. Он неотрывно смотрел на девушку, а потом наклонился и поднял её, набросив край своего плаща на её голову. Другой рукой он отцепил от пояса мешочек с монетами и швырнул жирному торговцу.— Здесь сто филиппиков, — властно произнес он в застывшей тишине. — Я выкупаю эту рабыню.Торговец, не надеявшийся выручить за девушку и половины этой суммы, с поклоном огласил, что Сана Цветок Орана продана за сто филиппиков Сакр-аль-Бару. Юсуф, хорошо помнивший историю с отравленным кинжалом, подозвал одного из нубийцев, вручив ему измученную, плачущую от радости девушку, и велел со всей осторожностью отнести в дом Ястреба и препоручить заботам управителя. Затем положил руку на плечо своего спутника, который хотя и выглядел спокойным, но в душе его бушевало пламя.— Не думал, что увижу её здесь, — тихо сказал Сакр-аль-Бар, когда они перешли на оружейные ряды. — Она ведь была богата, изнежена. Сана, Цветок Орана, единственная дочь своего отца… Судьба.— И она спасла тебе жизнь, — Юсуф слабо улыбнулся, — за одно это я готов благодарить Аллаха и отдать ей всё, что имею.Вечер сгустился, на небесном своде, темно-синем и прозрачном, словно воды чистого озера, засияли яркие звезды. А в доме Сакр-аль-Бара зажглись свечи и светильни.— Хорошо, что ты решил переночевать у меня, — улыбнулся Ястреб. — Мне было бы не слишком уютно тут сейчас.— Боишься маленькой девчонки? — рассмеялся Юсуф.Прислуживавший им молодой сирийский раб торопливо убрал чаши, в которых были поданы охлажденные плоды и замороженный фруктовый сок. Затем Юсуф велел ему позвать новую рабыню.— Танец прекрасной девушки — лучшее завершение вечера, — сказал он, — а тем паче такой, как Цветок Орана.Отмытая, благоухающая драгоценным ароматом Сана вошла в комнату, где ждали её новые хозяева. Девушка казалась ангелом, сошедшим с небес, так нежны были её черты, так плавны и грациозны движения, и столько теплоты и нежности светилось в больших темных глазах. Она поклонилась мужчинам, приветствовав их.— Всевышний да благословит вас, владыки доблести. Чем ваша раба может услужить вам?Сакр-аль-Бар бросил ей круглую подушку.— Присядь и поведай нам, какие злые силы бросили тебя в рабские оковы? Что произошло?По лицу девушки прошла судорога боли, но Сана быстро овладела собой. Подобрав тончайшие одежды, в которые её облачили по приказу Юсуфа, она изящно присела на подушку. Длинные её волосы вместе с покрывалом ниспадали тяжелыми волнами на ковер, и вся хрупкая тоненькая фигурка являла собой ту нежную покорность, что молва приписывала женщинам Востока.— Это всё вторая жена отца. После его смерти она стала любовницей моего жениха, прибывшего в наш дом помочь с погребением и последующими делами. Вдвоем с ним они решили избавиться от меня, как от владелицы всего имущества, что отец по своей доброте оставил мне. Тот, кого я звала женихом, обвинил меня в неверности, а Дамара отобрала все одежды и драгоценности и отправила в те комнаты, где обычно жили низшие служанки и рабыни. Там я прожила несколько дней, исполняя самую грязную работу, а потом в ночи в дом ворвались какие-то люди, набросили на меня покрывала и завернули в них так, что я не могла пошевелиться. Я потеряла сознание от страха и духоты, а очнулась в грязной хижине для рабов. Нас пригнали на рынок рано поутру, и хозяин успел распродать большую часть своего товара.А потом Аллах послал мне счастье увидеть твоё высокое чело. И я бросилась к твоим ногам в надежде на то, что милосердие и доброта не дадут продать меня какому-нибудь грязному сыну преисподней, который сделает меня подстилкой для своих друзей.— Об этом можешь не волноваться, — криво улыбнулся Ястреб, тронутый до глубины души повествованием бедняжки. — Здесь ты в безопасности, и никто не прикоснется к тебе против твоей воли. Отныне я велю почитать тебя как мою сестру, в остальном же предоставляю тебе свободу выбора. Ты можешь найти себе супруга по вкусу и желанию, того, кого захочет твоё сердце.От него не укрылся быстрый восхищенный взгляд, который девушка бросила на Юсуфа. Сердце отчего-то больно сжалось, протестующе стукнувшись о ребра.— Но прежде, чем покинешь нас, дай увидеть твой танец, о Цветок Орана, — улыбнулся Юсуф, — ибо ты так добра и красива, что, кажется, не сможешь причинить зла и сделать подлости.Сакр-аль-Бар бросил на него внимательный взгляд, заметив, что голос мавра дрогнул. Глаза Юсуфа были влажны от непролитых слез, и раненое сердце англичанина без труда распознало схожую рану в сердце аравитянина.С поклоном поднявшись, Сана позвала юного слугу, ждавшего за дверью, и дала ему какое-то поручение тихим голосом. Парень кивнул и помчался выполнять указание. Скоро он вернулся с небольшим свертком, в котором лежали маленький бубен и полоски кожи с прикрепленными к ним бубенчиками. Обернув запястья и щиколотки, Сана взяла бубен…Удар, снова удар. Медленно, словно биение сердца. Затем все меньше паузы между ударами. Тонкие пальцы вытанцовывали на туго натянутой буйволиной коже. С каждым ударом голова девушки откидывалась назад. Бедра угловато подергивались, но движения их становились всё более плавными. Ритмичное постукивание пальчиков о бубен вызывало некое подобие транса, как у Саны, так и у обоих мужчин. Так или иначе, они не могли оторвать взор от изящной изгибающейся фигурки. Сана кружилась, распространяя волны страсти, словно плотный густой кокон окутывал её с головы до ног. Её танец был столь же пленителен и обворожителен, как и она сама. Плавные мягкие движения пышных бедер, изгибы, сладкая дрожь, от которой у обоих мужчин заныло где-то внутри. О, недаром Сана была прозвана Цветком Орана. Она училась танцам у рабынь, которые в изобилии были в услужении у её матери, и наложниц своего отца. Жизнь в гареме была скучна, и обучение хоть как-то разнообразило её. Танец же создал и тело девушки, гибкое, нежное и соблазнительное, сделал крепкими её бедра и гибкой — талию. И теперь, танцуя перед двумя красивыми мужчинами, Сана понемногу открывала им тайну сладострастия и магии. Но вот изменилась тональность, и теперь это был прекраснейший и развратный ?Огненный цветок?, который исполняли единицы искуснейших танцовщиц, обучавшихся этому чуду многие годы. С каждым ударом бубна и колокольчиков принималась одна из поз — словно завороженные, смотрели мужчины на то, как вначале резкие, нарочито угловатые движения и жесты перетекают в нечто, чему дано было название ?Огненный цветок?, но описания не было. Ибо человеческий язык был слаб, чтобы описать всю изысканную, тягучую, волнующую страсть, которой был переполнен этот танец. Покачивая бедрами, приблизилась Сана к двум своим повелителям, по-особому наклонила голову, метя ковры пышной гривой густых, блестящих, как выглаженный шелк, волос. Но вот последний стон бубна, последняя дрожь прекрасного тела — и девушка простерлась перед ними в немом молчании. Никто не посмел прервать его: Сакр-аль-Бар, как и Юсуф, словно языков лишились. И когда заговорила девушка низким, звенящим, словно пески Матери Пустынь, голосом, они внимали ей, как внимали бы божественному посланнику.— Танец открыл мне истину, — произнесла Сана, и в глубине её темных глаз засияли далекие огни, — о двух сердцах, разбитых женщинами. И ваша рабыня лишняя здесь, где есть любовь и дружба двух достойнейших мужей. Ни одна женщина не встанет между вами, лишь Разрушительница Миров и Разлучительница Собраний. Воистину так, о, мои владыки. Так будьте же вместе, пока небесам не будет угодно разлучить вас. Ибо даже день с любимым лучше, чем Вечность с нелюбимым.С этими словами девушка уронила голову на сложенные руки и словно бы уснула. И прошло немало времени прежде чем Юсуф, испуганный и, тем не менее, ощущающий себя странно легким и воздушным, осмелился набросить на неё покрывало и уложить на подушки. Сакр-аль-Бар не двигался. Его потрясение было так велико, что он потерял дар речи. В молчании смотрел он на тусклое пламя светильни, готовое угаснуть. Слова Саны пробудили в нем нечто, доселе дремавшее, странное, и он был бы удивлен, если бы узнал, что Юсуф испытывает похожие чувства. Всё это было слишком для его рассудка.— Ложись спать, брат мой, — сказал ему Юсуф, укладываясь сам по другую сторону, подальше от спящей девушки, и положив свой кинжал между их телами. — Утро принесет нам свет. Быть может, тогда мы сможем понять, как быть нам дальше. Ложись, мой возлюбленный брат, и да пребудет с тобой милость Аллаха Всесильного. А я вознесу ему молитву и хвалу о том дне, когда Судьба сделала меня пленником испанцев и посадила на скамью подле тебя.