Часть 6. Победы и поражение плановой экономики (1/1)

Замер над полем сияющий ворон. В лучах зари, на едком утреннем ветру тело его?— оплывшее, запылённое годами мещанского быта?— налилось нежданной статью. Зыркнул вниз, оценил обстановку.Наотмашь взмахнул крыльями. Звеня, рванули из крыла три крепких вороных пера и вклюнулись каждый в свою цель.Воткнулось первое перо в тяжёлые, мясистые ворота.Бараш, которому была уготована роль стенобитного орудия, наклонился, убрал в рюкзак карандаш и бумагу. Взамен достал тонкие, чуть подернутые ржавчиной жестяные листы, выделанные из расправленных консервных банок. Листы обвились вокруг рогов, превратились в шлем?— такой, должно быть, носили аргонавты.Бараш потормошил землю копытцами, пригнулся?— и прыгнул вперёд, глядя на новые ворота налитыми глазами.—?Какой день! —?воскликнул он, хотя солнце, не успев еще коснуться земли, озарило только верхушки деревьев. —?Какой чуде-е-есный де-е-ень!Он с наскока влетел в увесистые створки. Те не шелохнулись. Сквозь гул в ушах Бараш различил ободряющий треск петель. Он мотнул головой и отмерял сто шагов для новой атаки.С восьмого или девятого удара?— от постоянного битья Барашу тяжело давался устный счёт?— ворота стали поддаваться, шататься, словно усталый зуб. Они не хотели падать, но на каждый приступ словно отвечали едва уловимым, немым обещанием: попробуй ещё, Барашик, может быть в следующий раз возьмёшь своё!***Второе перо воткнулось в солнышко?— то, что на заборе рисовали Крош и Нюша.Впрочем, если припомнить поточнее, рисовал в основном Крош. Нюша же тем временем незаметно нанесла под стену кучу земли. Кочка набралась до половины забора.На этот тактический холмик карабкался Лосяш. Памятуя о неудаче с компостной кучей, поднимался он аккуратно, вымеряя каждое движение. Ему не хотелось терять драгоценное время, но еще меньше он желал вновь оконфузиться.—?Да что ты там возишься! —?негодовала Нюша. —?А ну, полезай живо!—?Наука не терпит спешки,?— назидательно ответил Лосяш. Отвечая, он и вовсе перестал куда-либо двигаться: встал, выпрямился, важнецки приподнял подбородок. Всё потому, что умные слова требуют умной позы.Когда же Лосяш взгромоздился, наконец, на вершину, Нюша начала собственное восхождение. Она должна была залезть на рога и с них спрыгнуть на участок Копатыча. Эта часть плана давалась с трудом. Но мысли о значимости уготованной роли придавали сил. Ведь именно Нюше предстояло, пробравшись по участку, отпереть замки и открыть остальным путь.?Конечно, Бараш может сломать ворота,?— говорил Карыч перед штурмом. —?Но может и не сломать. А ты?— наше главное оружие, наша нежная сила. —?Карыч опасался использовать слово ?мягкая?, чтобы не угодить впросак и не задеть нюшиной полноты. —?Именно ты?— неведомая интрига нашего плана, роковая женщина, la femme fatale!?Нюшу всегда размазывало от заморского бубнежа, и этот раз не стал исключением. Она, для виду поломавшись (Карыч, конечно, предвидел это), согласилась (Карыч, конечно, предвидел это).Превозмогая себя и не обращая внимание на скрип учёных рогов, Нюша добралась до вершины. Выдохнула:—?Эх, щас я вам такую фефаталь устрою! —?и сковырнулась через забор, глухо хлюпнув оземь.***Третье перо воткнулось в сторожевую вышку.Совунья раскряхтелась, растормошилась, разбоченилась. Размяла затекшие плечи?— казалось, они поскрипывают от ветхости. Зажала в клюве выхваченный из ридикюля шприц.Эта часть плана была проста: спикировать на отвлеченного кутерьмой медведя и усыпить его ловким уколом, какие не раз применялись во время ?медовых срывов?.Совунья оторвалась от земли, поднялась чуть выше крыши и легла на ноющее крыло, пикируя вокруг участка. Полёт давался с трудом. Приходилось рассчитывать силы и помнить об отдыхе.Она, как и Карыч, увидела всё поле битвы.Вот кружится на месте Бараш. Он потерял ориентацию в пространстве от частых ударов головой.Вот опомнилась от падения Нюша. Встала, отряхнулась, направилась к воротам. Но вдруг отвлеклась, зыркнула в сторону, на близкую беседку, и, сменив маршрут, направилась к ней. И хотя сверху было не видно, что скрывается под навесом, Совунья разочарованно поняла, что Нюша не справится с открытием замков. Об этом красноречиво говорили звуки свиного чавканья.Совунья рассмотрела участок внимательнее. Беседка была не одна. Видимо, Копатыч расставил повсюду эдакие ?пищевые мины?. Столы с яблоками, морковью, капустой должны были задержать или вовсе остановить продвижение голодающих штурмовиков.—?Слишком уж умно для Копатыча, слишком уж предусмотрительно,?— услышала Совунья голос Карыча, оказавшегося поблизости. —?Сменим тактику! Используем численное преимущество. Будем лететь вдвоём. Я его отвлеку, а ты зайдёшь с тыла.Совунья кивнула: поняла.Они поравнялись: крыло к крылу?— и взяли курс на башню, с высоты которой Копатыч озирал участок. Но разлететься и осуществить запланированное не успели.Копатыч потянул рычаг. Из земли со скрипом и треском вылезли четыре тонкие, гудящие башенки. Бараш и Нюша могли бы узнать в их очертаниях те самые поливочные машины, которые Пин недавно сменял на телегу продуктов.Щёлкнуло, зашелестело, и четыре мощных струи ударили в тыл и фланги приближающимся крылатым. Совунья выронила шприц, сбилась с курса, отлетела.Карыч почувствовал, как водным ударом вывихнуло плечо. Он больше не мог удерживаться в воздухе. Махал крыльями через боль, чтобы хоть как-то замедлить падение. Но в итоге рухнул, едва не столкнувшись с забором. Лёжа на вязкой, зернистой земле, теряя сознание, он видел отступление?— нет, бегство своей импровизированной армии. В конце концов и его кто-то подхватил, бесцеремонно поволок прочь.Копатыч провожал отступающих взглядом. Он видел и виляющего из стороны в сторону Бараша, и непривычно, неестественно выгнутое крыло Карыча, и суетящихся Кроша с Лосяшем, и прихрамывающую, сетующую Совунью. Ежик и Пин, практически не задействованные в нападении, не бежали со всеми, а понуро брели каждый в сторону своего домика.Копатыч победил. Собравшись спускаться, он взглянул на взошедшее наконец солнце, глубоко вздохнул и размашисто вытер глаза от предательских слёз.