Глава 32. (1/1)

Сознание возвращалось очень медленно и не сразу, а поэтапно…Вначале Катя почувствовала резкий и неприятный запах аммиака, дернулась всем телом, стараясь убрать нос от этой вони, вскрикнула от острой боли в правом голеностопе и снова провалилась в небытие. Следующее пробуждение было еще менее приятным: мало того, что боль в ноге никуда не исчезла, так еще и на лицо капали какие-то горячие брызги. ?Господи! Где я и что случилось??,?— подумала Катя и, как ответ на невысказанный вслух вопрос, услышала мягкий, тёплый, участливый и чем-то знакомый женский голос:—?Слава Богу, очнулась. Ты прости ее, дурочку, Катенька. Она всего неделю здесь работает и ей первый раз доверили поговорить с родными. Вот она и ?поговорила?,?— чья-то ухоженная рука с нежной бархатной кожей на ладони погладила Катю по голове и лбу.—?Мамочка?! —?едва слышно прошептала девушка, распахивая глаза, но взгляд почему-то не фокусировался, плавал размытыми кругами, как и мысли, которые никак не удавалось собрать в стройный ряд. Интуитивно она чувствовала, что упускает что-то самое важное, а вот что, никак не могла вспомнить.—?Я очень надеюсь что так и будет, девочка, что я смогу стать для тебя и мамой, и даже мамочкой, а ты будешь мне дочкой о которой я всегда мечтала,?— горячая капля снова упала Катюше на щеку.—?Маргарита Рудольфовна? —?Пушкарева мгновенно все вспомнила, дернулась, попытавшись сесть и снова упала головой на подушку застонав от боли. —?Что с папой?—?Не волнуйся, все хорошо, операция уже заканчивается.—?Как заканчивается? Мне никто не говорил, что она началась.—?За это та дуреха, которая тебя до обморока довела, и извинялась. Они совсем замотались, и девица забыла тебе сообщить, что Валерия Сергеевича взяли на операционный стол.—?Да Бог с ней, это сейчас не самое главное. Узнать бы, как папа. Вы не знаете, как он?—?Знаю. Он хорошо перенес операцию, только что здесь был анестезиолог, сказал, что уже шьют, и что папа твой еще сутки будет в искусственной коме, что это самые важные сутки. Ты не волнуйся, скоро должен прийти оперирующий хирург и всё-всё подробно тебе рассказать.—?А что со мной? Где я? Почему я почти ничего не вижу? И нога… Почему она так болит?—?Потерпи, девочка, тебе сделали обезболивающее, скоро станет легче.—?Я потерплю. Но что случилось?—?Ты сознание потеряла, упала, разбила очки, лицо поранила и ногу в щиколотке то ли сильно подвернула, то ли сломала. Сейчас мы в травматологии, я добилась, чтобы тебе дали отдельную палату, они же сами виноваты, что ты пострадала. Правильно?—?Меня что, оставят в больнице? Нет-нет, я не могу…—?Не переживай, мы ждем снимки. Потом врач решит, что делать, накладывать гипс или повязку, и ты свободна. Господи, и за что на нас навалилось все сразу? —?На щеку Кате упало еще пару капель.?Плачет,?— наконец сообразила Пушкарева. —?Бог мой! Андрюшина мама плачет, жалея меня. Это невероятно?. И такой теплой волной накрыло Катюшу, что даже боль стала успокаиваться.—?Маргарита Рудольфовна, а как вы оказались тут, в больнице? Почему не дома, не спите?—?Как я здесь оказалась? Ну и вопрос! —?Марго отчего-то занервничала. —?Захотела быть рядом с тобой, вот и приехала. Что здесь странного? Еду вон тебе привезла, ты же нам не чужая. Или, может быть, я тебе чем-то мешаю? Хочешь, чтобы я ушла?—?Господь с вами, Маргарита Рудольфовна. Я очень рада, что вы приехали и безмерно вам благодарна за заботу. Просто волнуюсь за вас, вот и все. Простите, если я вас чем-то обидела, я не хотела. —?Катюша прикоснулась к руке будущей свекрови, хотела погладить, но почувствовала легкую дрожь ее кисти и одернула руку. —?У вас дрожат руки. Я вас расстроила? Вы нервничаете? Извините, и спасибо, что вы сейчас со мной. Мне одной было бы очень страшно.—?Ну, что ты, Катенька, нисколько ты меня не расстроила, и нечего извиняться. Вот глупенькая. А руки дрожат, так это от страха. Я за тебя испугалась, когда увидела, что ты без сознания.На самом деле, Ждановой было отчего нервничать, и вовсе не просто так она появилась в больнице, но рассказывать об этом Кате она не стала. А все ее дурацкий язык, он один был виновником переживаний, это из-за него у Марго до сих пор дрожали руки…***Часов в девять вечера позвонил Андрей, сказал, что идет на поправку, что его не сегодня так завтра выпишут, что как только ему разрешит врач, он сразу прилетит, что соскучился и ждет встречи. А еще спросил:—?Мам, как тебе Катюша?—?Хорошая девочка, чистая, светлая и очень добрая,?— одобрила его выбор Марго.—?Ты с ней поладила? Да, мамуль?—?Поладила, сыночка, все нормально.—?А папа? Он ее не обижал?—?Ее обидишь! Ромка с Кирой попробовали в аэропорту, так она их обоих в два счета на место поставила, и с таким достоинством, словно она королева.—?Ну, папу Катенька на место ставить не станет, промолчит, а потом плакать будет. Ма, скажи отцу, что Катя очень ранимая, нельзя ее обижать. Пусть лучше меня пилит, когда прилечу.—?Да не обижает Павел твою принцессу. Между прочим, они и не виделись почти.—?Почему? Папа что, игнорирует Катю?—?Нет, Андрюша,?— Марго постаралась побыстрее уйти от скользкой темы. —?У нас же Леночка, Катя ею занята, а у папы свои дела, да и чувствует он себя не очень, быстро устает, рано ложится спать.—?Ясно. Ну, ничего, вот я приеду, мы все сядем у камина и спокойно обо всем поговорим. Вот увидишь, папа тоже поймет, что Катюша?— это подарок небес, и полюбит ее. И с Ромкой Катя найдет общий язык, я в этом уверен. Они как раз сейчас выясняют с Ромкой отношения.—?Он что, с ума сошел? Нашел где разборки устраивать! Девочка и так вся в слезах, такое горе, а…—?Мама, что с Катей?! —?закричал Андрей таким голосом, что у Марго мурашки побежали по спине. Она спохватилась, да было поздно. Вот уж точно, язык?— это враг. А все потому, что давно они с Андреем не говорили так откровенно, так по душам. Вот она и расслабилась. —?Почему она в слезах, мама? Что за горе? Что случилось? Ее все-таки арестовали? —?он спрашивал и тут же сам себе отвечал:?— Нет, не может быть! Она же звонила мне много раз, и я ей звонил. Если бы она была в камере, это было бы невоз… Мама, скажи, что с Катей? Или я вылетаю первым же рейсом.Что было делать? Пришлось рассказать, взяв с сына честное слово, что он не полетит раньше, чем позволит врач.—?Сынок, ты не волнуйся, я сама сейчас поеду в больницу и прекращу все выяснения отношений.—?Пожалуйста, прошу тебе, побудь там с Катей. Сколько нужно, столько и не отходи от нее. Представляешь, как ей сейчас страшно и одиноко? Прошу тебя, мамочка. А Ромку гони! Гони взашей. Ладно?Что ей было делать? Сказала Паше, что едет в больницу, попросила его отвлечь Леночку, чтобы та ни о чем не догадалась, и поехала. И, надо сказать, слава Богу, что поехала.Выйдя из лифта на этаже операционных блоков, Маргарита нос к носу столкнулась с Ромкой, но он ее не просто не заметил, он даже на ее: ?Ромочка, подожди? никак не среагировал, выскочил на лестницу и бросился вниз, сломя голову. Разволновавшись, Марго поспешила в холл, чтобы расспросить Катюшу, что случилось. Однако, успела прийти лишь к моменту, когда та падала, потеряв сознания.***—?А мама? —?оторвал Маргариту от воспоминаний Катин голос. —?Она не знает, что вы сюда поехали?—?Нет-нет, не волнуйся. Мама не знает, что Валерия сегодня оперируют.—?И про кому не знает?—?Не знает, Катенька.—?Вы Пушкарева? —?в палату вошел немолодой врач и, судя по его усталому виду, это был не травматолог.—?Я! —?ответила Катя, моментально побледнев.Вначале он извинялся за недоразумение, потом долго-долго что-то объяснял какими-то совершенно непонятными словами, а затем и вовсе попрощался.—?Молодой человек,?— остановила его Марго,?— а теперь, пожалуйста, переведите свою речь на русский.—?Я тоже ничего не поняла,?— поддержала ее Катюша. —?Как прошла операция? Как папа? Он… Он будет жить?—?Операция прошла очень успешно. Я бы даже сказал, лучше, чем я рассчитывал. Сейчас у него стабильно-тяжелое состояние. И это хорошо, тут главное слово?— стабильно! Но не все зависит от врачей. Умеете молиться? Молитесь. Все станет ясно через сутки.—?А сразу человеческим языком сказать было нельзя? —?пробурчала про себя Марго.—?Простите, вы делали операцию? —?спросила Катя.—?Я.—?Спасибо вам большое.Еще через десять минут пришел травматолог, наложил тугую повязку, сказал, что перелома нет, но на ногу пару дней желательно не наступать, и Кате разрешили уйти.—?Ну что, девочка, поедем домой? Папе ты все равно ничем сейчас помочь не сможешь.—?Нет-нет, Маргарита Рудольфовна. Вы езжайте, а я останусь тут. Вдруг он придет в себя раньше? Или что-то понадобится, например, переливание крови.—?Вот упрямая. Ладно, спорить не буду, может, и хорошо, что ты до утра побудешь под наблюдением, все-таки ты теряла сознание. Решено, мы остаемся здесь.—?Мы? —?у Кати глаза от удивления стали огромными.—?Мы! И не спорь со мной. Палата наша, диван и кровать тут есть, так что спать есть где. Я схожу в реанимационное отделение, предупрежу, что мы тут, и попрошу информировать нас о всех новостях. А ты спи. —?Марго пошла к двери, но вдруг остановилась, обернулась и спросила:?— Катя, а ты не беременна?—?Я? Нет! А почему вы спрашиваете?—?Ну, ты сознание потеряла… И бледнеешь мгновенно. Вот я и подумала.—?Нет, я не беременна.—?А жаль, я давно внучку хочу…***Телефон трезвонил не переставая, делая короткие паузы между дозванивавшимися и снова заливаясь громкой трелью. Это ужасно бесило Ромку, отвлекало от обиды на весь свет и от жалости к себе. Как? Ну, как можно было искренне поверить в полное одиночество и ?никомуненужность?, если на дисплее каждые несколько минут высвечивалось новое имя? Звонили бабочки, рыбоньки, пташки и киски, интересовались доступом к его телу. И всем этим Верочкам, Ниночкам, Лизонькам и Викусям было совершенно по барабану, что за окнами ночь, что Малине сейчас не до них, что ему мерзко, гадко и пьяно. Он бы отключил мобильный, если бы сообразил, как это сделать, но он уже ничего не соображал...