Глава 33. (1/1)

Телефон трезвонил не переставая, делая короткие паузы между дозванивавшимися и снова заливаясь громкой трелью. Это ужасно бесило Ромку, отвлекало от обиды на весь свет и от жалости к себе. Как? Ну, как можно было искренне поверить в полное одиночество и ?никомуненужность?, если на дисплее каждые несколько минут высвечивалось новое имя? Звонили бабочки, рыбоньки, пташки и киски, интересовались доступом к его телу. И всем этим Верочкам, Ниночкам, Лизонькам и Викусям было совершенно по барабану, что за окнами ночь, что Малине сейчас не до них, что ему мерзко, гадко и пьяно. Он бы отключил мобильный, если бы сообразил, как это сделать, но он уже ничего не соображал, его ввинчивало в подушку, тошнота подступала к горлу, и словно в калейдоскопическом круговороте перед глазами из темноты возникали какие-то яркие обрывочные то ли воспоминания, то ли видения…Вот Катя в прокурорском кресле зачитывает обвинение:—?Вы, как несмышленый ребенок, до сих пор мстите всему миру за свою детскую обиду. Вы бросаете женщин, потому что в далеком детстве вас бросила красивая девочка Селена, и вы до сих пор боитесь быть брошенным. Вы настолько не мужчина, а мальчик, что готовы растоптать остатки женского самоуважения, только бы потешить свое больное, непомерно раздувшееся эго.И вот уже конференц-зал, Жданов читает какие-то документы, а он, Ромка, вбегает веселый и жутко довольный.—?Что это у тебя на щеке? А-а-а-а… Это же Викуся свой след оставила,?— Андрей достает носовой платок и начинает стирать губную помаду со щеки Ромки.—?Она меня, между прочим, бросить хотела, а этого я допустить не мог. Я должен был ее вернуть, а потом сам от нее уйти. Я всегда бросаю баб первым! Понял?..А вот Лина Зайцева, бледная и зареванная, смотрит ему в глаза, как собака, которую хозяин пинками гонит из дому, и лихорадочно рвет одну бумажную салфетку за другой.—?Ты хотя бы объясни, я не понимаю. Что произошло, что я не так сделала? Что случилось за эти три дня?—?Ничего не случилось, Линочка. У нас был чудесный роман.—?Тогда почему? Что со мной не так?—?С тобой все так, ты просто прелесть. Но я же не скрывал, что я непостоянен, правда? И ты изначально была согласна на легкий флирт. Так ведь?—?Да.—?Тогда какие ко мне претензии? Все было замечательно, но все закончилось. Помнишь, у Островского: ?Любил тебя, теперь люблю другую??—?Я поняла. Вот теперь я все поняла! —?вскрикивает Лина, вытирает слезы и лицо ее перекашивается от боли и злости. —?Ты вернул меня неделю назад для того, чтобы бросить, так? Не мог пережить, что это я решила положить конец нашим отношениям, тебе необходимо было уйти первым, верно?—?Нет, Линусь, ну, что ты! Какая чушь.—?Поклялся в вечной любви, наобещал с три короба, и я поплыла,?— девушка неумело размахивается и бьет неожиданно больную пощечину. —?Ты же знал, что рушишь мою карьеру, умолял отказаться от дефиле в Нью-Йорке, и я отказалась. Просил бросить Германа, и я бросила. Ты же знал, что я хочу семью и детей. За что ты со мной так, Ромочка? —?он молчит. —?Подонок,?— бросает Лина и уходит. Идет не как всегда, не красивым модельным шагом, а тяжело, по старушечьи шаркая ногами, и ему почему-то сейчас очень тяжело это видеть.?Катька была права?,?— пронеслось вихрем в остатках сознания, и Ромку начало выворачивать наружу. Неясно только, от перепоя или от отвращения к себе… Видно, все-таки от излишков возлияния…Словно прожектором выхватывает из темноты Пушкареву, уже одетую в судейскую мантию. Она бесстрастно и сурово читает его обвинительное заключение. И он уже не понимает, действительно ли Катя говорила такое, или это его пьяное подсознание подсовывает ему то, что Катя только могла бы сказать:—?Вы настолько инфантильны и безответственны, что трахаетесь, не задумываясь о последствиях. Я бы еще поняла это, будь вы семнадцатилетним юнцом, в этом возрасте гормоны перекрывают разум, но вам, Роман Дмитриевич, почти тридцать, физиологически вы давно прошли пубертатный период и вряд ли сходите с ума от нетерпения. Вывод один: вы всё также думаете не головой, а головкой, стало быть, вам как было пятнадцать лет так и осталось. И вы убийца, Роман. Да-да, вы?— убийца. Вы избавились от троих своих родных детей, угрожая помешать карьере их матерям и, откупаясь от них деньгами и обещаниями. А Николь? Вы помните Николь? Или ее вы предпочли забыть, чтобы даже мимолетно не переживать, не думать, сколько ее детей вы убили, оставив женщину навсегда бесплодной?—?Они вовсе не были ни маленькими девочками, ни даже подростками,?— кричит Ромка, или ему только кажется, что он кричит, а на самом деле его выворачивает наизнанку,?— они сами должны были задумываться о последствиях. Разве нет?—?Да, конечно же да! Но разве с вами можно было предугадать, когда принимать таблетки? Нет! Вы брали их, как наложниц, когда вам хотелось, при этом, никогда не соглашались натягивать презерватив, заявляя, что секс с резинкой пресен и безвкусен? И не вы ли шептали им на ухо: ?ничего не бойся, я буду аккуратен??—?А может, они специально залетали, чтобы женить меня на себе, это вам в голову не приходило?—?Особенно Николь и Карина, умоляющие вас не заставлять их делать аборт, обещающие, что никогда о себе и ребенке не напомнят, только карьеру им не нужно губить,?— саркастически сказала Катя-судья, затем откашлялась и продолжила:?— Хватит время тянуть, приговор вынесен?— вы инфантильны и безответственны. Виновны!—?Ведьма! —?заорал Ромка. —?Уйди отсюда! —?и даже туфлей швырнул в Пушкареву, но почему-то попал в стенку, а Катерина исчезла, как растворилась.?Нет, она мне такого не говорила,?— отдыхая от приступов рвоты и трезвея, подумал Ромка. —?Не могла Катя говорить ?трахаться? и упоминать ?головку?, а уж от слова ?презерватив? ее и вовсе бы перекорежило. Тогда что это сейчас было? Глюки??.Он тогда еще не понимал, он даже представить себе не мог, что Кате всё-таки удалось достучаться до его годами дремавшей совести, всё-таки удалось чуть-чуть пробудить её. Не знал Ромка и того, что это всего лишь первый и далеко не последний разговор с самим собой, что их ещё очень много будет, этих бесед один на один с собственной совестью. А может, хорошо, что не знал? Иначе постарался бы поскорее отмахнуться от такой неудобной вещи, как совесть, и снова наклюкался бы.Яркой вспышкой прорезало комнату, и Ромка замотал головой, стараясь отогнать это видение, не получилось. И он застонал…Теперь Катя, сидит в холле на стуле. Маленькая, сгорбившаяся, бледная и почти неживая. Глаза огромные, в пол-лица, в них боль, тревога и слезы, значит, что-то случилось…—?Ты поплачь, Катенька, поплачь. —?Андрей гладит Пушкареву по спине, затем обнимает и нежно прикасается губами к виску. —?Бедная моя девочка.—?Папа,?— начинает всхлипывать она,?— папа, папочка. За что, Господи? Почему он?В голове мега-болью взорвалась осколочная граната: Неужели Валерий Сергеевич умер? И Катя в больнице одна. Как? Ну, как он мог бросить ее, ожидающую операцию отца? Тяжелая горькая тягучая волна подступила к горлу, и Ромку снова вырвало, в этот раз желчью.Приняв ледяной душ, он выпил стакан воды с несколькими каплями аммиака, почистил зубы, оделся и пулей выскочил из дома. За руль не рискнул садиться, поймал такси и назвал водителю адрес больницы. Пока ехал, у него перед глазами все время стоял Андрей, гладящий Пушкареву по голове и спине и говорящий:?—??Он не мог тебя бросить в такой момент, Катенька. Он очень добрый и отзывчивый, поверь, милая?. И от этого виденья хотелось повеситься…***—?Маргарита Рудольфовна,?— доктор тронул Жданову за плечо.Она проснулась мгновенно, словно и не спала, а просто лежала с закрытыми глазами. Вскочила с дивана, двумя взмахами рук поправила волосы и испуганно посмотрела в глаза врача.—?Что-то с Валерием Сергеевичем? —?спросила она едва слышно, чтобы не разбудить Катюшу, накачанную снотворным, обезболивающим и успокоительным.—?Да,?— кивнул головой доктор. —?Очень плохая свертываемость, до сих пор кровит, на операции мы перелили ему порцию крови, но надо бы еще пару порций и одну про запас. А у нас нет. Вы готовы заплатить за частный заказ в банке крови или за вызов подходящего донора?—?Давайте выйдем и поговорим,?— Марго потащила врача за рукав в коридор и, только плотно закрыв за собой двери в палату, продолжила:?— Конечно готова, заказывайте кровь.—?Боюсь, просто заказать не получится, еще найти надо, у него довольно редкая группа.—?Ну, так ищите. Ой, погодите! Катя что-то говорила о переливании. Она готова дать…—?Она, может, и готова дать, но мы не можем брать у нее.—?Почему? Она беременна? Я так и знала!—?Ничего не знаю, насчет беременности, а вот гемоглобин у нее и так низкий.—?Тогда ищите! Ищите срочно.—?Слушаюсь,?— врач повернулся, чтобы уйти, но Марго остановила его.—?А как он себя вообще… Как его состояние?—?Ослаб, хорошо бы побыстрее найти донора.—?Все так плохо?—?Не совсем хорошо. Кстати, вы можете пройти в реанимационное отделение и там узнать подробности о состоянии больного.—?Спасибо. Марго зашла в палату, умылась, пригладила волосы, оставила Кате записку и пошла проведывать Валерия Сергеевича. Не успела она скрыться в лифте, как в двери Катиной палаты прошмыгнула чья-то фигура…