О шёпоте предков (Куджин/Готай, Гулла) (1/1)

Воинственность орков не знает границ?— Гулла впитала это знание с молоком матери, с раскатистыми возгласами отца, что с готовностью поведывал ей о подвигах их народа.Орки, что недавно враждовали чуть ли ни со всем Асханом, теперь стали друзьями со многими народами?— или, по меньшей мере, союзниками. Топоры и копья их заточены всегда против демонов Шио, но живут вдали, в отчуждении на равнинах Ранаара?— не забыты ещё прошлые обиды, чтобы подле людей и иных рас селиться.Гулла в свои восемь со свирепым воем бросается на ровесников в шутливом бою, демонстрирует лучшие качества и побеждает практически всегда?— взрослые орки одобрительно гудят, поднимая оружие вверх. Иного они и не ждут от дочери хана Готая?— и будут счастливы, ежели дочь действительно переняла воинственный нрав отца своего, ежели когда-нибудь она станет их вожаком.Однако свободное от тренировок время юная Гулла проводит в пропахшей травами и дымом костра палатке матери-шаманки. В настоящие битвы Готай дочь еще не берет, мол, рано ей ещё на полях брани кровью истекать.Такая яростная и крикливая в поединках, переступая порог материнской палатки Гулла становится особенно притихшей?— здесь всё пропитано духом таинственности, здесь слышен едва различимый шёпот духов-предков. Шёпот, нарушать который настоящее святотатство, непочтительное отношение к предкам, что хранят их народ и предупреждают обо всех бедах.Гулла в почтительном молчании садится напротив костра, немигающим взором, в котором легко проглядывается восхищение, взирает на мать. Казалось, Куджин совершенно не ведает и не слышит, что кто-то пришёл к ней,?— нараспев произносит она загадочные речи, поднимая руки к небу и закатывая в исступленном экстазе глаза. Гремят ее браслеты и массивное ожерелье, коим сокрыта грудь шаманки, а воздух пропитан дымом и смолой.Юная воительница взирает на танцующую мать, затаив дыхание и прислушиваясь к бренчанию ее украшений в надежде различить среди них шепот предков, с которыми сейчас общается Куджин. Но ничего больше не слышит, из-за чего в душе ее зреет отчаяние и сомнение на грани благоговейного страха?— неужели предки считают её недостойной?..Кончен шаманский танец, и только теперь Куджин внимательно смотрит на притихшую дочь сверху вниз?— мягкая улыбка озаряет лицо шаманки.—?Я не хотела тебе мешать,?— тихо произносит Гулла, почтительно склоняя головой так низко, что густые рыжие волосы в отсвете костра кажутся настоящим пламенем. Куджин хрипло усмехается, кидая в огонь пряные листья, из-за чего тот вспыхивает яростнее:—?Я слышала, как ты вошла, Гулла. И разве можешь ты мне помешать, дитя моё?В мягком голосе Куджин лишь искренняя материнская нежность. Ей издавна поведали духи, что их с Готаем дочь станет величайшим ханом орков?— передана ей будет отвага отца и мудрость матери. Первое уже проявлялось достаточно ярко, из-за чего Готай особенно гордился?— и гордилась, конечно же, Куджин.Гулла в отчаянии смотрит на мать, пока та лукаво улыбается уголками губ?— она отчаянно хочет последовать по стопам матери, хочет вобрать ее мудрость и также четко понимать слова предков… но они упрямо молчат?— или же сама Гулла глуха, она не понимала до конца.—?Они опять с тобой говорили, да? —?стараясь не выдать своего волнения, упрямо вопрошает малышка. —?Отец-Небо и Мать-Земля?—?Всегда говорят они со мной,?— пожимает плечами Куджин, на что Гулла раздраженно трясёт головой:—?Это не ответ! —?в глазах рыжеволосой воительницы уже стояли злые слезы, но только что звучавший резко голос становится полным отчаяния и безысходности. —?Я ведь чувствую, что они здесь. Я уже разбираюсь в травах и могу лечить не хуже тебя. Тогда почему они молчат, мама?.. Что я делаю не так, как угодно предкам? Они злы на меня?Куджин с сожалением смотрит на девочку, сидящую возле костра. Орки, разумеется, народ воинственный и шрамами, полученными после битвы, те особенно гордились. Однако каждая шаманка умела врачевать, а Гулла с малолетства проявляла равный интерес не только к битвам, но и травам, помогая нередко Куджин разбирать запасы и одновременно запоминая, какое растение от чего помогает.Гулла готовилась стать одновременно и вожаком своего народа, и шаманкой, ей в равной степени нравилось ремесла и отца, и матери. Однако как бы ни разучивала девочка призывающие танцы, как бы ни силилась запомнить как можно больше после посещения шаманской палатки, не могла услышать глас Матери-Земли и Отца-Неба.Пока что.Куджин, звеня украшениями, садится на колени напротив дочери и ласково приподнимает ее лицо за подбородок?— улыбается так искренно и говорит совершенно честно:—?Ты ещё слишком юна, чтобы слышать их, дочь моя. Но верь: не оставят тебя в трудный час предки наши! —?Гулла задумчиво хмурится, но речам матери внимает с благоговейным трепетом. —?Когда ты подрастешь, глаза твои станут зорче, а слух?— острее. И тогда сможешь ты видеть знамения и волю Отца-Неба и Матери-Земли в каждом дуновении ветра, в каждом крике птицы…Шаманка медленно встаёт, вырастая над сидящей дочерью, и отрешенно машет головой:—?Но пока твоё время ещё не настало. Наберись терпения.Куджин знала: настанет день, когда Гулла воссияет подобно солнцу, светящему на небе. В ней гармонично сочетаются ярость орков с великой шаманской мудростью, но пока…Пока она ребенок. А потому пусть радуется и дерется в шутливых битвах с ровесниками, прежде чем такая ноша возляжет на ее плечи.