17, Багой. (1/1)

История большей частью состоит из войн и сражений, может потому я не хочу вспоминать о них. Обмолвлюсь лишь о битве при Гавгамелах, и то, только потому, что был ранен. Когда, самый разгар жестокой резни, управляя отрядом телохранителей, почувствовал сильный удар в плечо, от которого потемнело в глазах. Дротик брошенный умелым воином, вошёл глубоко в тело, лишая правую руку силы. Вскрикнув, я на всем скаку шлёпнулся с лошади. Прямо в жёлтую пыль, взбаламученную ногами сражающихся. Торчавшее из плеча древко, переломилось и в горячке я попытался вырвать его, не понимая, опасности истечь кровью. Никто из моих гоплитов не видел ранения командира, все продолжали активно наступать, образуя вокруг тебя плотные полукольцо. Возясь с копьём, и подвергаясь опасности быть затопанным конями, добитым врагом или просто умереть, от раны, все же не стал звать на помощь. Ты был слишком далеко, вёл македонцев к победе, а моя смерть это только смерть одного солдата, коих немало оставалось на полях жестоких битв. Мимо проскакали последние всадники, сбоку наступала грозная фаланга, слышались хриплые выкрики командиров, и вдруг невероятное успокоение сошло на меня. Бросив попытки избавить от дротика, я закрыл глаза и весь отдался шуму битвы. Слушая как содрогается земля, как храпят усталые лошади и изрыгают проклятия наши доблестные щитоносцы. Все теперь шло мимо меня, дрожало, искажалось, становилось нереальным. Наверно, вот так и умирают, подумал я, что ж видно пришло моё время. Лёжа на спине, погруженный полузабытьё, слушал и слушал, словно это была последняя ниточка связывающая с миром. ?Любимый, мы расстаёмся. Я выполнил клятву данную тебе в детстве, и был твоим непробиваемым тылом, твоей стеной, сундуком с тайным замком от которого потерян ключ. Я, и никто другой хранил в себе тебя – нежного, слабого, тебя - неуверенного, мятущегося, тебя - трусливого и злобного. Я один знал тебя настоящего, и никому не раскрыл своего секрета?.К ночи голос битвы стих, грубое острие разрезавшее мышцы, и обездвижившее руку, препятствовало вытеканию крови и потому я смог продержаться так долго, до тех пор пока меня не нашли вышедшие на поле собиратели доспехов. Вчерашние земледельцы, решившие присоединиться к армии в надежде немного подзаработать в период межсезонья. Они не участвовали в сражении, но выполняли одну из главных ролей – собирали раненых, добивали врагов. И по ходу, грабили, богатых покойников. Мой золочённый шлем с белым оголовьем, изрядно выпачканный и искорёженный заинтересовал жадных до добычи людей, два пера – знак высшего командования, подсказали, что лежащий рядом солдат не простой ратник, и даже не аристократ, а кто-то ещё выше. Бросив срезать украшения с доспехов павших воинов, мародёры сосредоточились на мне. Как я и говорил, они не были опытными и потому первым делом: упершись ногой мне о грудь, один из них, верзила с рыжими космами, рывком вытащил застрявший дротик. Я заорал как безумный, кровь хлынула заливая в одно мгновение землю и руки глупых помощников.- Скорее, несите к Филиппу.Филипп был твоим лучшим врачом, вот уже пять лет его искусство спасало жизни безнадёжным раненым.- К Филиппу, - почесал за ухом, один из грабителей, - видать ты большой человек при Александре. Ну, будь по твоему.Сняв с одного из товарищей плащ, соорудили нечто напоминающее носилки и едва ли не бегом поволокли меня в лагерь. Успели. Хотя я прочувствовал раненым плечом все ухабы и неровности дороги, скрипя зубами, ругая самыми последними словами неосторожных спасителей. - Ерунда, - отмахнулся Филипп едва взглянув на мою рану,- вон, пусть Аксимус зашьёт, и выбросите его из палатки, у меня есть более важные раненые.Он был прав, даже уплывая сознанием от большой потери крови, я не представлял для великого лекаря интереса, с такими раненьями может справиться и кто пониже. Аксимус оказался толстым, дурно-воняющим мужиком с женскими пухлыми ладошками. Приказав промыть мне рану вином, и здесь я опять орал, да так что охрип под конец, навалился всей массой и искусно тыча иглой враз свёл края рваной раны, стягивая её крупными стежками.- Шрам останется, зато не сдохнешь.Напутствовал, почему-то в этот момент я вдруг заревел как ребёнок, может из меня выходил Фобос, а может смог отпустить от себя ожидание смерти, к которой серьёзно приготовился. Боги давали ещё один шанс, и их посланцем стал этот толстяк с гниющими зубами. - Будет, будет, вот дела одни ругаются, другие вопят, третьи поносят самого Зевса и даже Александра. Все вам ещё жить, да жить!Приговаривал обмазывая рану мёдом из пузатого кувшина стоящего неподалёку.Потом пришёл Феликс, оказывается он несколько часов искал меня среди убитых, увидев друга сидящего у врачебной палатки, всплеснул руками от радости.- Гефестион! Боги спасли тебя.- Боги? Пожалуй! Я даже знаю как зовут одного из них – Аксимус!Феликс ничего не понял, да и не хотел понимать, вместо этого взвалив к себе на спину поволок к палатке, и уже здесь сам осмотрел ранение, перевязал плечо чистым полотном. Я прикрикнул.- Дай вина, не разбавляй.Молча протянул мне полный килик финикийского поила. Я пил долго, передыхая между отдельными глотками.- Победа за нами?! Дарий мёртв? - Куда там, снова сбежал! Говорят, ускакал из-под самого носа Александра, даже свою накидку будто бы оставил в его руках. Кобыла была необычная у царя, резвая – страсть! У неё жеребёнок в селении остался, так вот как только ей дали волю, так она и помчалась как стрела, никакому Буцефалу за ней не угнаться!- Значит все без изменений, сколько ещё продлиться наш марафон, бег за непостижимым царем Азии?- У нас говорят, Александр хочет идти за ним, налегке. Армию гонять не хочет, и правильно! Пора отдохнуть, а еще говорят в Вавилоне роскошные кровати и красивые женщины, и много сладкой еды.- Опять Вавилон? Я бы все отдал чтобы сейчас очутиться в нашей Пелле, на рынке или около гимнасия. В доме учителя Аристотеля.Выслав Феликса задремал, Гестия неслышно двигаясь омыла мне ноги и укутала тёплым одеялом. Затеплила у изголовья ароматную лампу с смолой кедра. Ты явился только на второе утро, громогласно споря с Кратером, ворвался в палатку и удивлённо посмотрел на меня.- Филэ, а ты чего валяешься? Я тебя ждал на совете и вчера искал весь вечер, тебя где носило?- Я был здесь!Раздражение, а скорее желчность ответа тебя обескуражили, ты застыл с открытым ртом переваривая в голове ответ, а затем широко улыбнулся.- Вот я дурак, не догадался посмотреть в самом привычном месте. Ты ранен? Молча отогнув одеяло, показал пропитанные гноем и засохшей кровью бинты.- Прости, не знал! Мне не доложили! Ты слышал, Дарий ушёл от нас! Я гнался за ним несколько часов, думал схвачу, но ведь ушёл, мерзавец. Как вода сквозь ладони - вытек! Нет, я не привык к такому исходу, завтра же выезжаю на его поиски. Ты лечись, не здесь конечно, я хочу, чтобы ты отправился прямиком в Вавилон и подготовил город к моему возвращению с пленным Дарием. Надеюсь твоё плечо не воспрепятствует моему приказу.- Ты даже не сваришь мне свой знаменитый бальзам?- Тебе же он не нравился, ты называл его ослиной мочой. - А ты все равно варил его, при ранениях гораздо лёгких.- Ты прав, что же с нами стало, филэ? Прости, прости любимый, я совсем мало уделяю тебе внимания! Эта изматывающая гонка за Дарием, армейские заботы, сделали твоего возлюбленного чёрствым, клянусь… впрочем, иду варить бальзам! И попробуй его не выпить, сам поить буду!После твоего отъезда, я честно вырыгал лекарство, в услужливо подставленный тазик, всегда возимый с собой верной Гестией. До конца дней, так и не узнал, что ты клал в него: какие травы, порошки или что-то вообще непонятное.Немного оправившись, во главе потрёпанной армии, на хромающем Рыжем, к исходу весны медленно приближался к Вавилону. Синяя керамическая плитка ворот богини Иштар блестела на солнце как чешуя пойманной рыбы; львы, диковинные грифоны и звери с змееподобными хвостами свысока разглядывали нас, словно решая, чего ожидать от диких македонских племён. Меня все принимали за Александра, золотой плащ и подремонтированный пышный шлем способствовали обману простодушных жителей покорённой столицы. Это не был парадный въезд, хотя мы и двигались по ?дороге божественных процессий?. Скорее, воины влились во внутренности крупного мегаполиса как стадо усталых животных, ища себе логова для ночёвки. Жадные до новых впечатлений, мы с интересом поглядывали по сторонам. Отмечали необычные дома с узкими окнами, террасы, увитые плющом, апельсиновые деревья в маленьких садиках. Храмы, величественный зиккурат Мардука, покровителя Вавилона. Ты, перед отъездом, заклинал меня не притеснять персов, отдать под размещение солдат только дворцы принадлежащие Дарию. Потому я и двигался без подсказки извне, к гигантскому строению, с покатыми крышами из красной черепицы – признаку царского достоинства.- Там и будем размещаться, - устало указал вперёд, боль в плече отдавалась пульсирующими импульсами и единственное чего я хотел, где-нибудь отлежаться.Стоящие на крыльце пернатые быки с головами царя, пустыми каменными глазами уставились на меня в упор. Было что-то ужасающее в их гранитной неподвижности. Мощь, исходящая от поднятых над головами крыльев, пугала. Мне показали на выбор несколько покоев богато украшенных, утопавших в золоте и слоновой кости, в одном из них я заприметил широкую кровать, с богатым резным изголовьем. - Все! Дальше не пойду, пусть командиры размещают солдат как им вздумается. Но, если будут воровать, грабить царские сокровища перевешаю всех, без жалости. Феликс проследи.Друг кивнул, и быстрым шагов вышел. Наконец-то у меня есть где отдохнуть, раскидав одеяла взгромоздился на пуховики, утопая в них чуть ли не целиком. - Хорошо живут, персы! Единственная мысль пробежала и потухла, когда смыкая веки я отключился от всех жизненных забот.Проснулся от того, что кто-то неподалёку громко всхлипывал, жалобным плаксивым голоском. Стараясь не задеть больного места, повернул голову на звук и увидел толстого евнуха в пёстром халате, с бабским красным лицом. По дряблым щёкам старого слуги, текли обильные слезы. - Прекрати!Неведомый плакальщик вздрогнул и попытался закрыться рукавом. - О добрый господин. Простите, недостойного целовать следы ваших ног, Саида.Почему он здесь и где Феликс и почему так ноет рана?! Пытаясь с ходу решить несколько задач, с трудом приподнялся, не показывая какое страдание мне причиняет любое движение.- Почему ты ревёшь?- Это ведь кровать царя царей, и повелителя многих народов, великого царя Дария! Здесь он принимал любимца и проводил ночи закона, с женой. Покрывала этой кровати священны, вы же скомкали их и перепачкали кровью. Об этом я плачу, видя какие порядки приходят на смену величественному прошлому.Спорить с расстроенным стариком не входило в мои планы, и потому я строго велел ему убираться восвояси. Болело все тело! Сон не принёс желанного облегчения, найдя в соседней комнате маленький фонтанчик, напился простой воды черпая её горстью. Заметив при этом, что на дворе уже вторая половина дня и солнце находиться в зените. Сколько же я проспал? Почти два десятка часов? Многое могло измениться! Держась за нудящее плечо, выполз в коридор крикнул Феликса. Друга на месте не оказалось, вместо него ко мне бросились сразу несколько македонских телохранителей и персов, желавших выполнить любую прихоть.- Пусть приведут лекаря и через час жду всех тетрархов к себе, с отчётом о размещении.- Что прикажет господин делать с гаремом, великого царя?- Распустить! Не хватало мне кормить ещё полтысячи бездельниц.Служители переглянулись явно озадаченные моей неприкрытой грубостью.- Во дворце находятся триста шестьдесят пять высших наложниц, пятьсот наложниц второго порядка, не считая их слуг и дворцовой обслуги. Прикажете всех выгнать за ворота?- Всех и побыстрее! И приведите мне хоть какого-нибудь лекаря, о боги. Моё плечо, сейчас разорвёт от боли!Не решаясь перчить Филалександру, персы бросились врассыпную, точно крысы разбежались по норам. Скрипя зубами, я опустился в широкое кресло и не скрываясь застонал. Плохо очень плохо! Моя голова словно в невидимом пламени. Мышцы, перекручивает как на прокрустовом ложе. Если я не приму небольшую дозу опия, боюсь не перенесу страдания. Найдя на столике заветную шкатулку, которую с недавних пор стал возить с собой неразлучно, выбрал два шарика и медленно разжевал их. Потом пришёл Феликс с неизвестным персом, уверявшим будто бы он лучший доктор во всем дворце. Тот осмотрели мою рану, что-то там проскребал, видимо вычищая гной и грязь и наложив новые мази туго забинтовал. Сразу полегчало, я даже с аппетитом поел предложенные блюда из мяса птиц густо пересыпанные шафраном с стручками недозрелого гороха. Выспавшись за день, скрупулёзно с каждым из командиров разобрал жалобы неизбежно возникающие при размещении войска на новом месте, уладил большинство из них, неугодных тотчас же наказал. Впрочем, все как всегда. Обычная серая рутина. Было далеко за полночь, когда последний македонец вышел, оставляя меня в одиночестве. Чтобы не коротать пустые часы бессонницы, решил прогуляться по дворцу. Медленно прохаживаясь по полупустым покоям, вышел в обширный зал ?ста колонн?, о котором когда-то рассказывал Тамаз. Вспомнив о невыполненном обещании, даже немного расстроился, но не настолько, чтобы это обстоятельство лишило любопытства. Приказав сопровождающим показать мне самые лучшие покои, при свете громоздких ламп обходил одну комнату за другой. Знавшие мой крутой нрав, македонцы не рискнули грабить царские покои, оставив здесь все на своих местах, так словно Дарий только вчера вышел отсюда. Бронзовые фигурки богов в остроконечных шапках и длинных юбках, расставленные на полках, отсвечивали выпученными глазищами, в руке одного из них я заметил кольцо, другой прижимал к себе мёртвого льва.- Гильгамеш!Почтительно отозвался слуга, на вопрос об имени этого богов. Он хотел ещё что-то прибавить, но я уже потерял интерес к пантеону чужих божеств, и принялся с удивлением рассматривать мягкие парчовые седалища и кресла. Золото здесь казалось не переводилось, оно главенствовало везде: на портьерах, в сосудах для благовоний, на спинках стульев, даже под ногами, где вкрапления драгоценного металла завивались в причудливые спирали между деревянных планок.- Дарий умеет ценить красоту! Не то что бы я хотел восхвалить великого царя, скорее удивляясь его чувству прекрасного, невольно воскликнул.- Дальше нельзя, дальше начинаются комнаты гарема. Это место священно, и всем, кроме царя туда вход воспрещён.- Разве я не приказал очистить покои?! Теперь они будут называться инженерным корпусом! И если вам не хватило духу выбросить царских приживалок, что ж видно это придётся сделать мне!В сопровождении нескольких персов, старых царедворцев, раздражённый невыполнением приказа, прошёл в самые сокровенные покои великого царя. Гигантские колонны взметнувшиеся ввысь, стройные, точно нераспустившиеся стебли лотоса, растущего у береговой линии Евфрата поддерживали потолок раскрашенный яркими орнаментами, зигзаги здесь чередовались со спиралями, человеческие фигуры в дорогих одеяниях с цепочками из играющих крошечных обезьянок. Утопая сандалиями в густых шёлковых коврах, я брёл посреди всей этой роскоши, уже не зная чем ещё сможет удивить меня сказочный дворец. В небольшом дворике, там, где потолок зиял идеально круглым отверстием, открывая царским жёнам, небо, журчал прелестный фонтанчик с львиными головками на бортиках. Мраморные звери смотрели скорее приветливо, нежели угрожающе, из пасти каждого текли тонкие струйки в глубокую синюю чашу бассейна. Везде, куда не падал взгляд, в плоских посудинах цвели гиацинты, источая тяжёлый сладкий аромат, от которого кружилась голова. Ничего подобного я не видел в Македонии, даже в покоях царицы. Хитрые персы дали мне время насладится прохладной дворика, промолчав, даже когда я наклонившись вымыл лицо и руки под хрустальными струями священного водоёма.- Отсюда начинается царство красоты!Интересно! Значит - вот эти узоры на коврах предназначались только для женщин? Не слишком ли много внимания персы уделяют глупым вздорным созданиям? А эти золотые сосуды и пуховые подушки на табуретах красного дерева? Удивительные тонкогорлые сосуды из необычного материала белого цвета, хрупкого и твёрдого одновременно. Все вызывало неподдельное восхищение, я даже забыл ненадолго свою миссию, и как глупый ребёнок не скрывая восторга таращился на роскошь персидского гарема.- Комнаты печали!- Что? Ох, я задумался!- Первыми мы пройдём комнаты печали, так называются покои отвергнутых великим царём наложниц. Это поистине самое грустное место в гареме, здесь предаются страданиям не угодившие чем-то повелителю девушки. Отсюда дорога только одна, после года томительного ожидания, если великий царь не признаёт её вновь, девушку душат и сбрасывают тело с стены. - Прескорбно, - вежливо вздохнул я, не слишком жалея неизвестных персиянок.Пройдя ещё немного, был едва ли не опрокинут неизвестно откуда взявшейся толпой, мне в ноги бросилось до полсотни женщин, с распущенными волосами и в ярких одеждах. Все как одна, распростёрлись на полу, голося, прося о снисхождении. Пришлось кричать, дабы переорать их вой.- Наш царь Александр дарует всем вам свободу, если у кого-то есть семьи или друзья, те могут сегодня же покинуть дворец, остальные пусть запишутся у евнухов, и мы решим их судьбу.Закончив, облегчённой вздохнул.- Надеюсь теперь они будут более сдержаны?- Безусловно, благородный господин, простите, женщины из нижнего гарема забыли как вести себя в присутствии царственных особ, мне за них стыдно!Перекидываясь ничего не значащими фразами, мы миновали ещё несколько богато убранных залов, забитых египетский громоздкой мебелью, креслами и лежанками из благородного кедра, расставленные в живописном беспорядке они создавали ощущение заброшенности и как следствие, небольшой тревоги. Слуги пояснили.- Мы вынесли сюда некоторые предметы, думая, что они понадобиться в обозе, но в суматохе забыли. Если вы позволите, мы поставим мебель на место.Я опустил подбородок в знак согласия, по ходу отобрав несколько табуретов для твоих покоев и два столика, показавшиеся мне весьма устойчивыми. Останавливались у подножия величественной лестницы спросил, кто живёт наверху.- Там покои царских жен и любимцев. Общей численностью пятьсот!- Пятьсот?! Против воли у меня ворвался удивлённый крик.- Как такое возможно?- Комнатки невелики, но зато богато обставлены! Чтобы наш великий царь мог в любой момент посетить приглянувшуюся ему женщину, и найти у неё желаемый уют.- Сколько же у него наложниц?- Мы уже говорили - триста шестьдесят пять! И каждая достойна царя! Терпеливо ожидая единственный день в году для желанной встречи.- Не завидуют я, Дарию, - вздохнул про себя, - бедняга небось совсем истаскался, выполняя кобелиный долг. А вслух спросил.- Выходит и детей немало у вашего правителя?- Законных всего трое, от нашей луноликой царицы Статиры! Остальных мы не считаем, сила чресл царя измеряется только потомками по прямой линии. Рассуждая, прошли несколько приоткрытых дверей. Обитательницы роскошных покоев отсутствовали, очевидно, находилось в обозе и были захвачены как трофеи ещё в битве при Иссе. Другие покои, запертые на засовы, казались обитаемы, не желая тревожить женщин, а количество золотых нор было огромно, велел передать им то, что уже сказал в нижнем гареме, горя желанием побыстрее отделаться от скучной обязанности.- А как поступить с наложниками, великого царя?!Я поперхнулся.- У него были и любовники?!- Вас это удивляет?! Почему? Всем известны прекрасные юноши танцовщики, с которыми царь любил проводить полуденные часы.- И много их?- О нет, не более сотни!- Угу, пожалуй я не буду смущаясь их покой и так же распущу всех по домам. Надеюсь на этом все?! К утру чтобы никого здесь не было, мои инженера и строители до сих пор ночуют на улице, пока ваши бесполезные приживалки пользуются всеми благами дворца! Распорядившись, хотел уйти, как вдруг обратил внимание на звук донёсшиеся из ближайшей двери, так словно что-то тяжёлое упало на пол.- Откройте!Персы бросились исполнять приказ, но дверь не поддавались, видно, с обратной стороны к ней были привалены тяжёлые предметы. Я даже крикнул своих телохранителей, приказав им немедленно выбить преграду. Мощные Теламонид и Аннарх, взяв наперевес тумбу из чёрного дерева с размаху ударили ею как тараном, разрушая нагромождения мебели. Крича и ругаясь, ввалились в узкую душную комнату. Под потолком, в петле бился человек, извиваясь как червяк на крючке рыболовства, в самодельной удавке сплетённой из тонких одежд.- Снять!Рослый Телемонид подставил плечо и приподнял самоубийцу, не давая ему окончательно задохнуться, Аннарх, подпрыгнув, чиркнул кинжалом по шёлковой верёвке. Юноша свалился к моим ногам, инстинктивно освобождая шею. Я все это время, стоял и молча смотрел на него сверху вниз, не желая помогать. Мне была противной сама мысль, уходить из жизни до срока отведённого богами и потому, в тот момент чувствовал только глубокое презрение, а никак не жалость.- Имя?Юноша с трудом прохрипел.- Багой.Обернувшись к сопровождающим с немым вопросом, я потребовал более обстоятельного ответа.- Любимец великого Дария. Танцовщик. Личный евнух. Багой показался мне безобидным, небольшое прошествие с ним, даже повеселило.- Евнух? Занятно! Хочу посмотреть!Персы ошеломлённо загалдели, передавая мои слова друг другу, что-то лопоча о безнравственности македонцев и это разозлило.- Немедленно!Один их сопровождающих боязливо подошёл к Багою и распустил завязки на его широких шароварах, стягивая многочисленные складки к коленями. - Расставь ноги!Уродство так поразило меня, что я приоткрыл рот, не зная как реагировать: смеяться или напротив жалеть несчастного перса! Там, где у каждого нормального мужчины были определённые природой органы, у Багоя остался только кривой красноватый шрам. И дырочка, для мочеиспускания, заткнутая золотым стерженёчком, не лишённым изящества. Не обращая внимания на нервничавшего перса, не удержался и прыснул в сторону.- Да, не повезло, друг. Не удивительно, что ты в петлю полез? Ладно, прикройся!Евнух начал быстро натягивать сорванные с него штаны, заливаясь алым румянцем стыда. Желая вознаградить его смущение, я протянул руку, погладил по потной голове.- Можешь уходить! Александр всех вас отпускает.- Мне некуда идти, господин. - Борясь со страхом прошептал евнух, опустив длинные ресницы, мило вздохнул. - Позвольте мне закончить, то что было прервано.- Такая смерть недостойна мужчины. Впрочем, мужчиной тебя назвать нельзя, бедное искалеченное существо. Вспомнив о данном обещании и обрадовавшись, что хоть часть данного слова смогу исполнить, спросил вроде как для порядка.- Ты говорят умеешь отлично развлекать на пирах, это правда?- Да, мой господин.Его голос тихий, но приятный, с гармонично звучащими согласными, нравился мне все большое и больше. И то, как он не раболепствовал и не ползал на коленях, выращивая себе содержание, так же способствовали тому, что я пообещал Багою покровительство. Обласкав и обнадёжив, приказал одному из евнухов остаться с юношей, чтобы он не приведи Дионис не повторил свою попытку и довольный собой, вышел.Глупец! Я должен был придушить его! Прямо там! Немедленно! И без жалости!