15. Сисигамбида (1/1)
Битва при Иссе, войдёт в историю. Не сомневаюсь. Двигаясь по побережью и подчиняя себе малые города, ты, не имея гигантского персидского флота, властвовавшего на морях, решил взять измором непобедимых мореходов, отрезав им порты. Наши немногочисленные корабли, запертые в узких бухтах, груженные продовольствием и оружием, не могли и носа показать из укрытий пока галеры Дария бороздили морские волны. Вынуждаемые грабить местное население, мы опустошали без жалости ранее богатейшие равнины. Каждый солдат, по моему приказу, имел за плечами мешок в котором хранился небольшой запас еды – валеное мясо, сухой хлеб, немного оливкового масла, на бедре висел бурдюк с вином. Принуждённые брать не всегда хорошую воду, из рек и озёр, мы доливали её хмельными напитками, и все равно многие мучились от болей в животе и поноса. Ты не знал сомнений, вёл тридцать пять тысяч пехоты и всадников, числом пять тысяч, узкими горными ущельями, намереваясь выйти к тыл армии Дария, которая согласно донесениям наших лазутчиков двигалась навстречу. Порой приходилось преодолевать морские заливы, берег был сильно изрезан и чтобы сократить путь, мы шли прямо по воде. Часто уровень её доходил до шеи, тогда, подняв над головой мечи и копья, македонское войско упрямо ползло по дну моря, вперёд, на встречу с судьбой. Было бы неправильным сказать, что в нашем войске не было наёмников, конечно были. Греческие гоплиты, фессалоникийская тяжёлая конница, рядом с македонцами шли недавние враги, а теперь охочие до грабежа иллирийцы и фракийцы, последние, предпочитали спины коней, пешему строю. Разношёрстная армия тем не менее оказалась сплочённой и тут я приписываю себе большую часть заслуг, ведь, пока ты занимался выбором места для встречи с Дарием, я изо дня в день разбирал многочисленные претензии разрозненных отрядов, мирил вспыхивающие ссоры, казнил если надо, зачинщиков. Я рыл колодцы, строил временные лагеря, прокладывал дороги, одним словом, не давая своим инженерам роздыха, делал все для продвижения войска вглубь страны. Следил за сохранностью оружия, и как всегда верховодил в обозе. Вот здесь мой авторитет был непререкаем, ни одна шлюха не могла раздвинуть ноги без моего ведома, ни один купец продать лишний каравай хлеба, любое неповиновение каралось. Временами, ты отвлекаясь уходил в горы поохотиться, любил пострелять юрких лис или загнать кабана, на глазах всех армии упражнялся в беге за колесницей, вспрыгивая в неё на полном ходу. Оставшись наедине, я частенько выговаривал тебе за излишнюю беспечность.- Так нельзя, Александр, на тебя смотрит столько глаз, а ты как мальчишка, как глупый простолюдин носишься в войлочной шапке на перегонки с Гектором, сыном Пармениона. Ты несерьёзен!На моё ворчание, ты неизменно отвечал, что-то вроде того:- Ты слишком скучен, филэ. Сидишь, чуть ли не до утра над своими пергаментами, шуршишь ими, что грамотей. Перестань, давай лучше заседлаем Буцефала и твою лошадь и умчимся куда подальше, развеемся!- Придёт время и мы будем отдыхать, но не сейчас! Пойми, у Дария пятнадцать тысяч конников, а число щитоносцев, вообще не исчислимо! Его бессмертные, разрывают людей голыми руками! Колесницы с острыми косами на осях, режут ноги, точно ножи входят в разогретое масло! А ты …- А ты зануда! Ну иди ко мне, я заставлю тебе забыть о тревогах.Укрываясь одним шерстяным одеялом, мешая пот и кормя одних и тех же блох, мы тем не менее были счастливы. Моя рассудительность и твоя харизма, взаимно дополняли друг друга, да, в те времена мы были отличной парой, не знаю кого теперь подберёшь на моё место, я бы рекомендовал Эвмена или Пердикку, последний будет предан тебе до конца. Впрочем, я отвлёкся. Итак, мы миновали невысокие горы, перебрались через речку под названием Пинар, с илистыми пологими берегами, рассчитывая углубиться в незнакомые земли, как вдруг получили известие о том, что Дарий обошёл нас и вот-вот ударит в тыл. Из оставленного два дня назад, небольшого городка прибежал грек, находившийся там из-за ранения в голову. Ночью персы атаковали небольшую группку наших союзников, перебив всех больных и ослабевших. Воин, не помню его имени, протянул мне обрубки своих рук, замотанные окровавленными тряпками.- Смотри царь, как персы поступили с твоими людьми, чтобы мы никогда уже не смогли взять оружие и сражаться!Ты стоял покачиваясь и широко раздувая ноздри, верный признак начинающегося бешённого раздражения.- Ты будешь отомщён, друг, - решив взять на себя решение, громко воскликнул я.Стоящие вокруг македонцы зашумели, выкрикивая проклятия персидскому царю.- Молчать! Я сначала подумал, что твой гнев обрушился на некстати загоготавших солдат, но нет, раскрасневшись, ты повернулся ко мне.- Кто ты такой, чтобы принимать решения за царя? Иди, командуй в обоз! Считай стрелы и чини катапульты! Вон пошёл!Все замерли, никто не мог поверить, чтобы ты обругал меня, а уж тем более, отослал от себя. Не веря происходящему, я неловко поклонился и быстрым шагом пошёл прочь. Меня сопровождало неловкое молчание, но, стоило отойти, как разговоры возобновились и ты уже совсем иным тоном начал говорить с военачальниками. Феликс бывший всегда рядом, участливо спросил, что ему делать. - Ничего, все как обычно, давай-ка действительно проведём учёт наконечников для стрел, мы же не хотим чтобы они кончились в самый неподходящий момент.- Гефестион, на тебе лица нет. Ты смертельно бледен!- Ничего, вот увидишь, завтра Александр пришлёт за мной и все будет просто отлично.- Сомневаюсь, когда он гаркнул на тебя, я аж присел от страха. И многие тоже, казалось здорово перепугались.- Вот тебе и храбрые воины, а что будет когда они увидят персидских мечников? Обгадиться? Тогда может повернуть назад и сбежать, пока не поздно?Феликс знал, что в моменты душевной боли я становлюсь жутко несносен и ругаюсь самыми грязными словами, употребляя крепкие выражения, поэтому не стал раздражать, а молча протянул бурдюк с вином.- Выпей, легче станет.- Благодарю!Я ошибся, тебя хватило ровно до рассвета, кутаясь в серый простой плащ, ты разыскал меня сидящего на телеге и перебирающего стрелы.- Шесть тысяч триста сорок пять, шесть тысяч триста сорок шесть, ой, сломанная, шесть тысяч триста сорок семь…- Гефестион!- Не мешай! Собьюсь. Шесть тысяч триста сорок восемь, шесть ты…- Гефестион! Хватит! Я погорячился! Да перестань ты, считать эти проклятые стрелы! Приказываю остановись!Выпустив из рук ясеневое древко, я поднял глаза.- Зачем ты так?- Ты первый унизил меня! Я один решаю, как поступать, почему ты всегда лезешь вперёд! Над нами смеётся половина армии, дескать, я скоро уже и слова собственного иметь не буду, все решает Гефестион!- Я лишь хотел… - и слезы покатились из глаз, всхлипнув, неловко попытался их вытереть. – Прости! Я … я люблю тебя, просто твой блеск ослепляет меня и тогда, я как слепец крушу все что попадается.Мягко оттерев слезы своим плащом, ты улыбнулся, погладив по плечу. - Прощаю, филэ. Впредь не забывай своё место и все устроиться само собой. Кстати, я тут размышлял о персидских колесницах, мы действительно сможем придумать нечто, для защиты от них.?При приближении стрекочущей повозки, воины должны быстро перестроить, разойдясь в стороны и пропуская оную мимо себя. И как только колесница минует первые ряды ударить ей в тыл, копьями?!В ночь примирения, мы нашли не только это решение, ты говорил о стратегии молниеносного удара, о бронированном щите из тяжёлой конницы, о греческих фалангах и их разворотах, в какой-то момент я понял – секс перестал быть для тебя отдохновением. Больше снисходя к моим запросам, ты время от времени задумчиво ласкал мои губы или раздвигал бедра. Я спрашивал Феликса, умолял сказать честно - я подурнел? Огрубел? Перестал быть желанным? Посвящённый в мою интимную жизнь, друг, как мог успокаивал, клялся, что прекраснее никого не видел, но, как можно доверять пристрастному взгляду. Успокаивая себя, я твердил - это временно, вот разобьём Дария, и мой Александр вернётся! Потом я узнал, что в одну из отлучек ты употребил девку из обоза, поймал и … и приказал не болтать. Обычная такая деваха, смуглянка. Я убил её, ножом перерезал горло, не из ревности, из боязни ненужной беременности. У нас уже есть Геракл, незачем плодить ублюдков.Вранье! Я был в бешенстве, и когда тело несчастной вынесли из моей палатки, голова едва держалась на лоскутах кожи. Я разрезал даже позвоночник. Согласно донесениям лазутчиков войска Дария, оказались всего в дне пути от наших тылов, вот здесь и пригодилась тактика мгновенного маневрирования, за несколько часов ты сумел развернуть армию и выстроить её в фронт на берегу реки. Здесь в узком пространстве между скалами, решил ждать коронованного противника, с одной стороны Исский залив, с другой – горы; огромная персидская армия оказалась зажата в естественных тисках и не смогла воспользоваться численным преимуществом. Хотя, на каждого из нас приходилось до десяти вражеских воинов, все что они могли, так это только тесниться, толкая друг друга и проклинать неудобную диспозицию. Дарий не был глуп, он даже попытался выманить нас на открытую местность, и там дать бой, обрушивая мириады мечей на македонские щиты, но, вспомнив, как были побеждены меды, я склонил совет не поддаваться на провокации персов и засесть в ущелье. Мы ждали Дария пять дней, он медлил посылал разведчиков, советовался с опытными сатрапами и все же решился. На наше счастье. На исходе шестого дня, показались острия копий и развёрнутые штандарты племенных соединений. Земля гудела и сотрясалась от множества вступавших по ней ног. Македонцы слегка струхнули, послышались голоса о возможности заключения мира, тем более, накануне гонец привёз лестное предложение. Мы читали его вдвоём, соединившись головами. В послании Дарий отдавал тебе все греческие провинции на азиатском берегу и руку своей дочери Статиры, отменной красавицы. - Он предлагает мне стать его сатрапом, весьма щедро! Ты не находишь?!- Сатрапию – тебе? И что ты с ней делать будешь?- Не знаю, наверное, отращу бороду, наберу евнухов, устрою гарем! Ты станешь любимым наложником.- Э нет, я на такое не пойду. Я воин и моё место на спине взмыленной лошади с мечом в руках, а шёлковые персидские шаровары и золотые браслеты пусть носят изнеженные слабаки.Ты рассмеялся и порвал письмо.- Раз мой филэ говорит - нет, так тому и быть. Завтра мы дадим бой, и разобьём Дария. Останься Гефестион.- Я и не думал уходить.- Странно, мне показалось, впрочем, вздор, все вздор. Позови Пармениона, Кратера, Клита и других, сам будь поблизости.Совет, на котором опытный полководец намекал на ночное сражение, привёл тебя в ярость.- Я не полуночный вор и не краду победы, пусть Дарий увидит мою мощь.- Так и будет, Александр, - я мягко улыбнулся, показывая всем, что разговор окончен, и когда последний советник покинул палатку, приблизился. Обнял, успокаивая. Сникнув, ты мягко ткнулся носом мне в плечо и застыл.- Хоть, ты понимаешь все значение завтрашней победы?!- Конечно, Александр! Завтра мы пробьём золотые ворота Азии и вступим туда, где ещё ни разу не был ни один македонец. Твоё имя останется в веках.- Как и твоё, мой филэ.- Нет, слава выбирает одиночек, я всего лишь один из многих, и удивлюсь, если наш Каллисфен упомянёт моё имя, разве, только в контексте – ? иногда он призывал Гефестиона, если хотел потрахаться?.Шутка удалась, ты наконец рассмеялся, напряжение понемногу отступило, а к утру от вечернего беспокойства не осталось и следа. Собранный и резкий, откинув полог палатки вышел подобный сверкающему Аполлону, с ходу забрасывая сильное тело на Буцефала. Золотой шлем с алым плюмажем развевался на ветру. Оруженосец подал щит Ахиллеса и длинный дротик, оглянувшись на меня, ты отсалютовал левой рукой и ударив коня пятками поднял его с места в галоп. Феликс спросил, буду ли я участвовать, где моё место. - Во главе гетайров, сегодня ночью Александр назначил меня их командиром.Подошедший слуга протянул шлем, точную копию твоего, с такой же оскаленной львиной пастью и удобными застёжками под подбородком, два брата близнеца эти шлемы различались лишь цветом конских волос на гребне: у меня они отливали серебристо-белым против твоих алых. Два орлиных пера, знак высшего командования, и багровый гимантий, через плечо. - Гефестион, постарайся выжить.- Не переживай, если что, хватай самые дорогие мои украшения и беги.Так прозаично я расстался с единственным дорогим другом, и выбросив из головы думы о будущем, поскакал следом за тобой.Описывать подробно сражение?! К чему? Все и так знают. Персы ударили в самую середину фронта, выпустив мириады стрел понеслись на нас в боевых колесницах, рассчитывая с ходу смять первые ряды и посеять панику у остальных. Никанор, командующий гоплитами, не растерялся, подготовленный к подобной тактике отдал команду разомкнуть ряды и пропустить боевые повозки в тыл, там где их уже ждали, воины с длинными копьями. Лучники и метатели дротиков стоящие позади возниц не успели сделать ни одного броска или выстрела, как оказались пронзёнными бронзовыми наконечниками. Предоставленные самим себе, колесницы, влекомые обезумившими лошадьми, понеслись прочь к горам. Видя неудачу, невозможность с ходу расстроить наши ряды, Дарий двинул тяжёлых пеших воинов в доспехах, с плетеными щитами. Особо он рассчитывал на греческих фалангистов, наёмные войска, чаще всего определяющих успех сражения. Они врезались в нас, вгрызлись, точно дикие звери, но, мы выстояли, Парменион преодолевая яростное сопротивление греков не отступил ни на шаг, как в прежние годы будучи доверенным полководцем Филиппа, служил тебе честно. Подвела фессалоникийская конница, вот кто дрогнул под напором персов, смешались и стали отступать, левый фланг понемногу начал отгибаться назад, иллирийцы и смешанные племенные орды визжа от бессильной злобы, от осознания возможного поражения выскочили вперёд, давая всадникам немного очухаться, после сокрушительного удара и спасли положение. Легкие луки критских стрелков, работали пока хватало стрел; гораздо более меткие, нежели персидские они поражали воинов за сотни шагов, пробивная мощь, этих лучших в своём роде стрел, пронзала насквозь доспехи из плотной материи пропитанной смолой и клейким соком молочая. И пока середина персидского войска ещё вела жестокий бой с солдатами Пармениона, а левый флаг оправлялся от удара, ты рванулся обходя войско Дария справа, поскакал во весь опор вдоль фланга, оттягивая на себя конные войска прикрывавшие элитные ряды бессмертных, ждущих своего часа. Ведомые непонятной тактикой, персы пытались догнать нас и тем самым необдуманно оголили ставку царя, вот тогда ты и выполнил то, о чем мы спорили весь вечер и чему я был ярый противник. Резко развернув коня, ворвался в открывшееся пространство, смял конницу противника не успевшую так быстро перестраиваться как мы, и ударил в тыл. Да, несомненно, битву при Иссе будут разбирать на уроках истории и военной стратегии, впервые, ты выбился из общего правила и придумал нечто из ряда вон выходящее. Клин имевший во главе самого царя, как меч вошёл в спину персидскому войску, разрубил его, сея панику.- Македонцы! Македонцы сзади!Катился крик по головам персов, доблестные воины дрогнули, побежали. Воспитанные на победах Кира и Артаксеркса, солдаты, о непобедимости которых ходило столько легенд, спасались. Бросив копья и мечи. Закрывая головы от ударов, смешавшись, отступили в горные перешейки, мечтая только об одном - спасти собственную жизни. Блещущие золотыми доспехами ?бессмертные? оказались на деле ещё худшими воинами чем простые мечники, набранные их родственников царя и проводящие время в пирах, изнеженные дворцовой жизнью, гибли сотнями. - Дарий!Безумно орал ты, пробиваясь к колеснице царя, стоящей на небольшом холме. Покрытый кровью павших персов, в разорванном плаще и смятом шлеме, принявшим на себя несколько сокрушительных ударов, неуклонно поднимался к нему, круша всех кто пытался заступить тебе дорогу. Не видя, как отрываешься от основных войск.- Клит! Останови его, Клит!Кричал я, пытаясь пробиться и соединиться с тобой. Слишком много врагов! Слишком мало времени!- Клит!Топор мелькнувший над любимой спиной, готовый вонзиться и навсегда покончить с царём македонским отскочил вместе с рукою перса. Клит успел, спас тебя и дал мне возможность дышать, жить, сражаться. Иногда я спрашивал себя: чтобы я сделал не успей Клит в последнее мгновение, наверное, верный нашей клятве, завершил сражение. А уж потом предался печали. Согласно обычаю принёс жертвы, обмыл вином, завернув тебя в золотые ткани, возложил на костёр. … и остался там. Я сгорел бы в пламени того костра. Как поступишь ты, не знаю, впрочем, меня это мало волнует. Надеюсь, поручишь похороны тому же Пердикке, я был благодарен.Впрочем, мы отвлеклись.Ты пробивался все ближе к ставке Дария, конница во главе с Филотой и Клитом, смогли окончательно оттеснить "бессмертных" и взять тебя в плотное кольцо телохранителей. Я сражался в основной массе гетайров. Казалось исход боя предрешён, но, здесь произошло нечто неожиданное. Будучи на расстоянии одного броска, ты, выхватив дротик у одного из солдат бросил его, поражая возницу персидского царя. Древко задрожало, буквально на расстоянии ладони от великого правителя, и тогда он сбросив тело раба, взмахнул вожжами разворачивая колесницу, давя своих слуг, бросился вниз с холма. Не веря тому, что, царь может покинуть войско, ты трижды пытался достать удаляющегося Дария, чуть ли не грудью бросался на копья отступающих персов, прикрывающих бегство своего господина. Дарий был на расстоянии одной стадии. Даже меньшее! Мы все горели желанием пленить его, оттого, слишком далеко отошли от своих и последние ряды персов грозили сомкнуться, давя неосторожных македонцев. Кто-то должен был сказать это. Кто-то, кого ты бы не казнил за измену, за спор с царём, за самоуправство.Кто?- Остановись Александр! Оставь его! Пусть уходит!- Дарий! Трусливый шакал! Вернись! Сражайся, как мужчина! Иначе я заклеймлю тебя позором!- Александр! Надо вернуться!- Ни за что! Мы поймаем его! Персия будет наша!- Нет! Нас всех перебьют, мертвецам Персия ни к чему!- Глупец, слабак, продажная тварь! Последние эпитеты уже относились ко мне, ведь в данный момент я подскакав к тебе, загораживал собой отходящие с боем войска персов. Не взирая на ругательства, льющееся с родного языка, сдерживал порыв Буцефала бросится следом.- Называй как хочешь, но я все равно не позволю!- Желаешь смерти?! Филэ?! Я казню тебя перед войском! Пусти, дрянь!- Оставайся на месте, безумец! Клянусь Гефестом, ещё шаг и я подниму на тебя меч!- На меня? Предатель, персидский шпион! Враг, взращённый мною у самого сердца!Дав знак Клиту стащить тебя с коня, и держать в медвежьих объятья, полностью доверившись опытному воину, я с гетайрами бросился уничтожить оставшихся воинов, пытавшиеся хоть как-то противостоять озлобленным поражением врагам. Добивая сопротивление, выкинул из головы то, что меня ждёт после боя. Хотел одного, закончить наконец битву.И я её закончил. Оставив после себя поле усеянное мёртвыми и ранеными, кричащими от боли. Приказал, подбирать своих и добивать персов, проводил довольным взглядом ряды лекарей с длинными ножами из обоза, сноровисто взявшихся за дело. Сегодня будет много разговоров, ведь, мы сокрушили непобедимое войско Дария. Принеся на алтарь победы, не слишком много крови. Триста македонцев.Триста!Тогда как персов по нашим подсчётам погибло около десяти тысяч!Такого ещё в истории не было, приказав историку записать обо всем произошедшем в деталях, не упуская даже мелких подробностей, особо выделить таких колоссов как Парменион и его сыновей Филоту и Никанора, подвиг Клита, ещё раз обошёл поле сражения. Вдали чернел брошенный обоз царя Дария, разгорячённые схваткой солдаты быстрее меня добрались до него и сейчас оттуда доносились жалобные крики насилуемых женщин и визгливые завывания слуг.- Пусть. – Решил, - они это заслужили. Пусть наслаждаются.- Гефестион! Как поступить с семьёй царя?!- Какого царя?Не понял я речи одного из телохранителей.- Царя Дария?! Шатры его жены и матери, вот-вот подвергнуться разграблению.- О, нет! Бери всех кого можешь собрать и беги туда, я тоже буду, скоро.Как я мог забыть о самом главном, убежав, Дарий бросил самое главное – свою семью. Царскую семью! Представив, что могут сделать наши солдаты с утонченными царскими жёнами и дочерями, вскочил на свежую лошадь и карьером помчался в обоз. Успел, посреди плачущего и орущего бедлама, как на островке стояли покрытые плотными парчовыми занавесями шатры, нежно-синего цвета с золотыми узорами.- Выставить охрану.Указав, где расставить воинов, принялся носиться вокруг временных жилищ, криками и пинками отгоняя особо ретивых, охочих до золота и женщин. - Убью каждого, кто приблизиться, более чем на пятьдесят шагов. Меч, недавно побывавший в битве, бурый от пролитой крови угрожающе поднят над головой. - Гефестион! Это был Гарпал, по причине недавней раны не участвующий в битве, пришёл мне на помощь. - Доверься мне, я послежу за порядком. Клянусь всеми богами, не допущу грабить царские шатры. Мои люди, а их больше сотни, будут стоять рядом с твоими, пока Александр не решит судьбу пленников. Отдохни, ты едва на ногах держишся.- Друг мой! Я отплачу тебе однажды, за эту услугу. Действительно, устал смертельно, битва закончилась три часа назад, а я ещё и дух не перевёл, устраивая неотложные дела. Благодарный Гарпалу, с трудом забрался на лошадь и медленно поехал к твоей палатке, сил не оставалось и если бы меня там ждал предательский удар кинжалом, не свернул бы с пути.- Сколько тебе заплатили? Говори, изменник! Ты бросил мне в лицо.- Перестань орать глупости, Александр, Деймос властвует над твоим сознанием. Мы были в окружении и продолжи преследование, рисковали бы жизнями! Нас перебили бы в горах!Ты, только что вернувшись с экстренного совета полководцев, казался невероятно зол и раздражён. К тому же успевший изрядно нагрузиться вином. Не переодевшись, в грязном хитоне и рваном плаще, расхаживал по палатке, желая выплеснуть на кого-то своё разочарование. - Не Деймос сдерживал меня, угрожая мечом. Я должен казнить тебя за предательство, а вместо этого, вынужден слушать жалкие оправдания!- Это правда, Александр, и кто же как не я, могу сказать тебе её.- Правда?! Правда, в том, что сегодня я мог стать царём Азии, а остался жалким македонским правителем. И кто мне помешал? Ты! Ты, который клялся в любви, у кого я засыпал на груди полностью доверившись. Уйди Гефестион, сейчас я очень зол и могу побить.- Снова отсылаешь? Сколько на этот раз продлиться моя опала? День? Час? Ты не можешь без меня, Александр, пойми это уже и смирись, я тот, кто тебе нужен, как воздух.- Нужен? Пожалуй!Удар в челюсть, резкий, сильный, свалил меня с ног. Усталый я не стал защищаться, или не хотел? Не могу вспомнить, почему я позволил избить себя. Чувствовал ли вину, не мог ли поверить в происходящее, повторяю, не помню, но в тот день ты отделал меня кулаками сильнее, чем все персы вместе взятые. А потом, изнасиловал. Уткнув лицом в пол взял сзади, как дикий жеребец, не заботясь о смазке, кусая в спину. Только к утру, я смог выползти из-под тебя, найдя немного вина, приглушить разрывающею боль внизу живота и поясницы. Ты спал, зажав в кулаках мои выдранные волосы и лоскуты хитона, спал на земле с открытым ртом, как ребёнок, громко дыша. Не желая показывать рабам избитого тела, я вымылся как смог, смазал самые глубокие порезы заживляющей мазью, найдя твой старый хитон, переоделся. Половина лица опухла. Губы почернели, один из глаз имел под собой огромный кровоподтёк, все это можно было списать на битву, поэтому не особо беспокоясь о внешнем виде, прихрамывая вышел из палатки, подозвав доверенного слугу, приказал помочь перенести тебя на ложе. Внимательно осмотрел твои раны, к счастью неглубокие, залечил их и накрыв одеялом, отправился к себе. Феликс как и прежде, ничего не спросил, только помог замазать ссадины театральным кремом, постелив мне мягкий тюфяк, отвёл на отдых. Я не спал, события предыдущего дня и ночи никак не отпускали во власть Морфея. Мучился и переживал. - Да, повелитель. Да, он в глубине палатки.Подскочив, протёр глаза, неужели все-таки заснул,? Ты вошёл, держа в руках довольно большой свёрток, вздохнув, положил около меня и присел на краешек ложа.- Виноват, прости. Повёл себя как злобный гамадрил. Тут вот, - и ты подтолкнул ко мне нечто завёрнутое в узорчатую ткань, - одеяние. Мать прислала, недавно, но перестаралась с золотом и украшениями. Хочу подарить его тебе, возьми и забудем обиды.Мог ли я возражать? Тогда - нет, и поэтому развернул подарок, найдя там тонкой белой шерсти плащи с богатой вышивкой, длинный хитон, опять с каймой из рубинов и гранатов, сандалии, тиснёной кожи молодого козлёнка и красивый золотой обруч на голову.- Это царское платье, мне носить подобное не полагается.- Злишься? Да?! Ты имеешь на это право, но прошу, искренне прошу, прости, клянусь такое никогда не повториться, я же твой любящий Александр.- Этой ночью я видел перед собой другого человека.Ты не зная, как ответить, не нашёл ничего лучше, чем: бросившись вперёд, обнять, прижимая и беспорядочно целуя в напудренные щеки.- Умоляю смилуйся, сердце моё! Только скажи, как я могу добиться прощения и клянусь…- Не клянись, я не сержусь. - Тогда надень мой подарок, хочу увидеть тебя во всем блеске!Глядя, как обнажаться мои избитые плечи и спина усеянная багровыми кровоподтёками, ты молчал, стискивая зубы. Я знал, в этот момент тобой владело полное раскаянье, ты давал себе сотни клятв больше никогда не причинять мне боль, ты ещё любил меня.- Ну и как? Похож я на царевича?- Ты похож на божество, мой Гефестион, подойди, я поправлю тебе застёжки и пояс.Любясь и радуясь примирению, расправил складки длинного плаща, разложив их со знанием дела на плечах. - Готов выйти?- Подожди. Хочешь сказать, что вот так, я пройду по лагерю?- Да, и все будут отдавать тебе почести, как мне!- Не слишком ли много чести?- Для тебя нет ничего ?слишком?, филэ, идём. Навестим наконец семью несчастного Дария. У палатки дежурил верный Гарпал, несмотря на поздний час, упорно стоял у входа, не доверяя важный пост даже своим подчинённым. Заметив нас издали, поклонился.- Обитатели шатра в безопасности, мой царь, я лишь распорядился принести им воды и немного хлеба. Жду ваших приказов.- Продолжай так же честно служить мне друг и сменись, отдохни. Я думаю никто не осмелиться обидеть женщин и детей великого царя, ведь я беру их под своё покровительство.Отодвинув тяжёлый полог вошёл, приглашая меня следовать за собой. Внутри горело несколько ламп, десять женских фигур усевшихся в круг, мерно раскачивались из стороны в сторону, ударяя себя по щёкам и негромко читали молитву. - Приветствуйте царя македонского, Александра. Крикнул Гарпал, но войти сам постеснялся. Быстро завесив полог, остался снаружи. Нас было двое и царский наряд, усыпанный золотом сверх меры, сбил несчастных женщин с толку. Сидящая в центре почтенная старуха, воя, кинулась мне в ноги, обнимая, запричитала на старо-персидским. Ты был не слишком силен в языках, потому ничего не понял из её воплей, я пояснил.- Эта женщина – мать Дария, Сисигамбида, она приняла меня за царя, и воздала положенные почести как победителю. Даже не знаю, как ей сказать об ошибке.- И не надо!Воспользовавшись услугами одного из слуг, евнуха, как я заметил, ты склонившись поднял дрожащую от страха, женщину.- Не переживай мать, ты все сделала правильно. Он тоже Александр, моя вторая половинка.Евнух передал твои слова, и тогда женщина издала пронзительный вопль, попыталась вновь упасть на колени, ты не дал, успокаивая, заботливо подвёл к переносному стульчику. Усадил, опускаясь рядом, поглаживая руку, на плохом персидском, заговорил.- Ваши жизни и ваша честь для меня так же важны как и собственные. Потому никто вас не обидит, и все будут воздавать царственные почести. Только скажи мне, почтенная мать, как я должен поступить с вами.Женщина немного успокоившись, лишь спросила о участи Дария.- Он храбро сражался, но был вынужден отступить.- Бежал?- Да, в горы. Надеясь собрать новую армию.Царица прошила тебя взглядом цепких черных глаз и отвернувшись, промолчала. Она постаралась не показать своего беспокойства, гордо сидела выпрямившись в спине. К ней подошла другая обитательница шатра, как мне сказал евнух любимая жена Дария, в длинной густой чадре и платье полностью скрывающим фигуру, тихо заговорила с тобой. Евнух пояснил.- Великая царица Сисигамбида и царица Статира принимают покровительство Александра и готовы отдаться под его защиту. Они лишь просят разрешения удалиться в изгнание.- Зачем?! - Не понял я. - Неужели они считают себя заложниками? - Согласно обычаям нашей страны, жить под одной крышей с новым победителем эти женщины могут только в одном случае, если царь возьмёт в жены царскую дочь. Прекрасноликая царица Статира отдаст Александру старшую дочь, которая достигла брачного возраста, но, только для законного брака.- Хорошо, - не думая о последствиях, брякнул ты и обернувшись пояснил. – Ну, раз у них так положено.Я согласно наклонил голову, сказав себе – время любовных безумств прошло, если я хочу сохранить своё влияние должен, подобно Дарию, отступить.Выйдя и направляясь к себе, решительно отклонил твои просьбы о совместной ночи, мотивируя тем, что ноют отбитые бока и мне надо немного отлежаться. На самом деле, хотел оставшись один, выдавив из сердца боль, подумать о новой жизни, ведь дорога на Вавилон теперь открыта и сказочный город ждёт нас.