Глава 3. Фарфоровый болванчик (1/1)

- Английская королева имеет право объявлять войну;- Английская королева имеет право отправлять в отставку правительство;

- Английская королева имеет право распускать парламент;- Монархия в Англии по сути номинальна и выполняет традиционно декоративную функцию.

●◦●◦◦●●◦◦●◦●

За причудливым сплетением металлических звёзд мелькает силуэт.– Возвращайтесь к себе! Мне никто не нужен! – тот, кому принадлежит нежный голос, явно на грани истерики. – Забирайте свои подарки! Забирайте свой товар! Я ничего не хочу!Англия за козырёк поправляет фуражку с кокардой и усмехается. «Не хочет», ну да! А ничего, что подсел на опиум уже лет как сто, ещё до начала британских поставок? Наоборот поблагодарил бы: больше не приходится самому таскать контрабанду через хребты Тибета.

Англия с силой дёргает колечки ручек, и красные двери с решётками из кованых звёзд распахиваются. Боком стоящий посреди комнаты Китай оборачивается и, увидев лицо вошедшего, рушится на колени – как подрубленный. Длинные, не заплетённые в косу волосы рассыпаются по плечам, путаются змейками меж складок шёлковой рубахи.– Ты, ару...– Разумеется, я, – Англия снимает с плеч сумку и осторожно опускает её среди раскиданных у чайного столика подушек. – А кого ты сегодня ждал с гостинцами? Францию с Португалией? Или Германию? – фуражка приземляется на сумку.– Никого.

Китай слабо дёргает головой, и Англии, занятому крест-накрест перетянувшей его форменный мундир перевязью, чудится, будто с прошлой встречи азиат похудел ещё больше.– Принёс? – вопрос звучит безжизненно. Раскосые глаза не мигая следят, как длинные пальцы пробегают по ряду металлических пуговиц, как соскальзывает с угловатых плеч ткань камзола.– Конечно, – Англия аккуратно расправляет снятый мундир и вешает его на подлокотник дивана. – Ты уже хочешь?Он устраивается на сидушке и принимается за ботинки.– Нет, ару! – в голосе Китая горделивый гнев. – Я ничего от вас не хочу, ару! У меня всё-всё есть!– Ну, да, – Англия хитро щурится, поднимая взгляд. – Всё, кроме русских мехов, испанского серебра и шкур морских котиков, я помню. И ещё опиума, – уголки тонких губ взмывают вверх. Ах, до чего же хорошо босиком!

– Что поделаешь, Яо, с запасами серебряных монет у меня возниклинекоторые трудности...«...после того, как Испания поддержал ублюдка в борьбе за независимость и перестал мне их ввозить». Настроение моментально портится, и Англия в приступе отвращения откидывается на спинку дивана. Выпирающие из-под рубашки лопатки ударяются об изукрашенное перламутром дерево. Англия неуловимо морщится: больно. Чёрт подери, и правда больно, так что лучше совсем не думать о мелком свободолюбивом недоноске. Тем более в жизни Англии и без него полно интересных событий – вот как сейчас, например.

Англия поднимается и сразу наступает на плетёную циновку. Прохладные стебельки впиваются в подошвы, порождая слегка болезненное удовольствие. Англия по инерции напрягается и тут же с наслаждением выгибается назад, оглядывая комнату. Ему давно знакомы эти гобелены, фарфоровые вазы, статуэтки божеств. И даже роспись на стене – бамбук и алые соцветия сливы – уже не вызывает прежнего восхищения. А вот среди декоративных вееров точно появились новые: с пунцовыми пионами и ещё один с парой летящих аистов. «Возьму себе с птицами», – решает Англия, любуясь пушистыми мазками перьев.– Красиво. Мне всегда нравятся твои рисунки,– произносит он вслух.– Забираешь, ару?– Покупаю, – Англия смотрит свысока. – Я купец, а не вор.– И поэтому вы с Францией разграбили мой дом?Англия хмуро возводит глаза к кремовому потолку, а потом подходит к Китаю и усаживается рядом. Аккуратно берёт его за кончик подбородка, принуждая поднять лицо, и проводит подушечкой пальца по скуле и дальше, мягко вдоль линии губ.– Это был не грабёж, а обычная компенсация за наши военные расходы. Я ведь пытался договориться с тобой по-хорошему. Если бы ты сам отказался от политики изоляции и открыл порты для моих товаров, как я и просил, войны бы не было, – Китай отвечает рассеянным взглядом, словно смотрит сквозь. Англия нежно улыбается, очерчивая уголок маленького рта. Давнее пристрастие к опиуму не прошло бесследно: постепенно для Китая всё теряет смысл, становится безразличным. Англия осторожно убирает с карих глаз мягкие пряди, заправляет их за ухо. Целует с правой стороны лба, и спрашивает, не отрываясь от тёплой пульсирующей кожи:– Так хочешь?– Нет, ару, – Китай щекочет Англии щёку, опуская ресницы. Сам наклоняется вперёд, сильнее прижимаясь к чужому лицу. – Но ты всегда можешь заставить меня.– Ну уж нет, – Англия тихо смеётся. – Я за свободную торговлю и не стану укуривать тебя опиумом насильно, даже не жди.Он касается губами трепещущих век, дотрагивается языком до колючих ресниц, иони подрагивают сильнее. Запускает ладонь в гладкие волосы на затылке и чуть отклоняет Китай от себя, придерживая второй рукой за поясницу. Тот подчиняется с отчуждённой покорностью.Англия улыбается, вблизи рассматривая истощённые, но всё ещё миловидные черты:

– Продам тебе порцию вещества, только когда сам попросишь.Китай приоткрывает рот, вслепую ловя горячее дыхание. Англия опять смеётся и склоняется ниже. Скользит языком по сухой и податливой мякоти губ, сглатывает, в сотый раз распробывая вкус. Последние века у Британии было более чем достаточно любовников, а Китай и без того слишком яркий, уникальный, чтобы приесться быстро. Но сейчас Англию влечёт к нему другое... страх. Липкий, животный страх перед тем, что уже происходит с собственным телом. Но всесильный Империя ведь не может бояться подобных вещей, правда?Англия изо всех сил прижимает азиата к себе, и сквозь прохладный шёлк проступают тонкие рёбра – Китай такой худенький, ещё немного и рассыплется, поэтому нужно успеть дотронуться до него любым способом. Англия невесомо касается обветренных губ своими и языком проходится по шершавой коже, по скользким зубам, собирает влагу с нёб. А потом жмурится и легко проскальзывает внутрь, в мокрый жар рта. Китай совсем крохотный в его объятиях, такой послушно-мягкий.На его рубашке всего три пуговицы, и Англия на ощупь находит их, не разрывая поцелуя. Пальцы пробегают по ткани, с силой ведут по плечам, и шёлк тихо спадает, шелестя. Англия ладонью давит на смуглую грудь, и собственная кожа, даже покрытая лёгким загаром, кажется ему вычурно-бледной. И почему-то ему это нравится, как всегда.Китай покорно ложится на циновку, и Англия нависает сверху, тугие стебли хрустят под его локтями и пальцами. В вороте сорочки проскальзывает серебряный крестик. Зрачки азиата расширяются, следя за движением блестящего маятника.

Англия хмурится, замечая под острой ключицей след от засоса. Брезгливо спускается ниже, ведёт губами по косточкам рёбер. Чужое сердце размеренно стучит в груди, зелёные глаза находят новый синяк... Англия отрывается и вновь целует Китай в губы, испытывая при этом уже почти отвращение.

Он не станет спрашивать, под кем азиат был прошлый раз, не станет...

Его руки сами сжимают Китай за талию, потом распускают пояс штанов и забираются внутрь. Ногтями впиваются в сухие поджатые ягодицы, притягивают к себе, и Китай послушно выгибается навстречу. Даже в этом жесте он так изящен, монолитен, словно плавный мазок туши. Аккуратная дорожка засосов вызывающе темнеет от его левой ключицы до правого соска...Франция, снова Голландия, Португалия, Германия, кто-то ещё из европейцев, участвующих в торговле опиумом... Англия не хочет спрашивать, чьи губы оставили на теле Китая эти метки, под чьими прикосновениями азиат извивался в прошлый раз.Англия нервно расстёгивает пряжку своего ремня и рывками стягивает форменные, с красными стрелками по бокам брюки. Потом спускает длинные кальсоны, и одежда падает рядом, а циновка врезается в колени. Китай сам приподнимает бёдра, помогая стащить с себя хлопок штанов.Кто это был, кто? Европейцы или Россия, оказавший Китаю помощь, но при этом навязавший ему свои претензии на землю? Ведь всё же это был он, он, а не... Не Америка, верно? Глупый сосунок, ввязавшийся во взрослые игры с наркотиками. Дрянной мальчишка, которого и следовало бы поставить на место, да никак не выходит. В последнее время гадёныш явно возомнил о себе слишком многое...Англия медленно ведёт по телу Китая руками, разглаживает прикосновениями кожу. Ну же... Обхватывает ладонями его щёки и снова целует. Ну же, ну же... Покрывает поцелуями тонкую шею, и Китай сам цепляется ему в плечи, перебирает волосы, скользит по груди. Давай же.. И Англия облегчённо прикрывает глаза, наконец ощущая тёплую тяжесть в паху. Он опять прижимает мужчину к себе, чувствуя, как неохотно нарастает собственное возбуждение. Член Китая слабо подрагивает, извивается у его бедра, и то, что испытывает сейчас сам Англия – не столько желание, сколько ноющая боль. Всего лишь крепнущее чувство дискомфорта, от которого просто придётся избавиться. Что же, он ещё может ощутить хотя бы это.Опиум высасывает жизнь. Опиум притупляет ощущения. Опиум поглощает любые инстинкты, даже этот. Опиум исподволь превращает в мертвеца.Но Англия не согласен. И поэтому он крепко стискивает свой вставший член ладонью и направляет его Китаю меж бёдер, отстранённо чувствуя горячее колечко мышц. Азиат расставляет ноги шире, подаётся навстречу, позволяя медленно, с усилием погрузиться в себя. Судорожно вдыхает, отворачивает лицо и жалобно морщится на полу. Больно.Им обоим немного больно, вот так, без подготовки и смазки. В первую секунду Англии даже хочется отстраниться, только бы не чувствовать нежной кожей головки сухое, неподатливое анальное отверстие. Почти омерзительно. Нолучше испытать боль и отвращение – чем не испытать совсем ничего. И неохотно, инстинктивно раскачивая бёдрами, Англия осознаёт, что собственная битва за мировое господство уже превратилась для него в борьбу с собой. С повторяющимися финансовыми кризисами. С разрозненным английским обществом. С этим политическим, экономическим, моральным опиумом – и с самым настоящим клейким веществом, по капельке вытягивающим его жизнь.Англия заставляет себя толкнуться глубже и, прикрыв ресницы, ощущает,как вокруг него стягивается нежная плоть. Тугие, грязные, сладкие объятия, до дрожи. Англия рвано вколачивает себя, по-прежнему не испытывая почти никакого удовольствия. И лишь мучительное, болезненное напряжение всё ширится, расползается по его телу к ногам, животу, груди, захватывает всего целиком. Бесконечные толчки напоминают глупые гимнастические упражнения, не приносящие ничего, кроме мышечной усталости. Хочется уже поскорее закончить, но у Англии пока не хватает сил, и он продолжает. Погружается в чужую плоть, врывается, чувствуя, как она всё охотнее поддаётся. И Китай сдавленно стонет сквозь зубы, вдруг притягивая его к себе за шею. И Англия понимает: тот тоже отчаянно пытается хоть что-то почувствовать. Доказать самому себе, что пока ещё жив.

Англия с шипением выскальзывает наружу. Морщится, ощущая внизу гадкий дискомфорт и, приподняв Китай за плечи, грудью опрокидывает его на чайный столик. Опять проникает между ног, загоняя себя обратно. Закусывает губы, ощущая вокруг себя влажный жар. Виски и спину щиплют бисеринки пота, колени давно затекли. Взгляд бесцельно мечется по комнате. Напряжение расплывается, наливает тело тяжестью, и выхода нигде нет – лишь сбивчивые движения и дикое желание прекратить. И боль в локтях, которыми он упирается в лакированную поверхность стола.Кончики пальцев, поясница, плечи – всё немеет, но удовлетворения не наступает. И Англия мучительно вбивает себя в Китай, надеясь, что всё вот-вот завершится. Напряжение становится невыносимым, он сотрясается и – всё же кончает, пока его мир растекается горячим шаром. Вот только удовольствия не приходит, лишь оглушительная, разрушающая пустота. И, пытаясь восстановить дыхание, Англия знает, что ему теперь делать.Бессильные и влажные, они ещё долго лежат укрывшись шёлковым покрывалом и курят. Маслянистый комочек опиума медленно тает в курительной трубке, Англия прикасается губами к чубуку и улавливает привкус Китая, который только что делал затяжку. И всё растворяется, рассеивается, пропадает как дурной сон. Из настоящего остаётся лишь лёгкая дымка, окутывающая комнату, тяжесть в голове и такая приятная, тёплая сонливость. Кажется, даже во время секса они с Китаем не испытывают того же единства, что сейчас. Язык становится неподъёмным, будто набухает. Англия откидывается на пёстрые подушки, устремляет взгляд в темнеющий потолок и обнаруживает, что больше не жаждет ничего. Лишь новый глоток опиума, чтобы раствориться в нём уже без остатка. И мужчина снова вдыхает.●◦●◦◦●●◦◦●◦●

Англия закидывает ногу на ногу и опускает длинные ресницы. Меланхолично обводит подушечкой пальца края чашки,делает глоток... Остатки прохладной горечи не вызывает особых эмоций, а больше занять себя категорически нечем. Заседание Королевской комиссии по опиуму всё тянется и тянется, и он принимается крутить на пальце крупный чёрный перстень. Камень красиво блестит в свете камина. Джефф Хёрст, консул в Китае, вдруг повышает голос, и Англия с надеждой поднимает на него взгляд. Неужели, наконец, заключительные слова?– Пока Китай остается нацией наркоманов, нам не стоит бояться, что эта страна превратится в серьезную военную державу. Эта привычка высасывает из китайцев жизненную силу.Все аплодируют, и Англия, отставив в сторону фарфоровые чашку и блюдце, тоже лениво ударяет в ладони. Улыбка юркой змейкой скользит по его тонким губам.

Теперь он, пожалуй, предложит парламенту запретить потребление опиума в собственной стране – и снова можно будет ни о чём не беспокоиться. А в Европе как раз потихоньку закручивается очень интересный конфликт, в котором можно исподволь стравить своих любимых врагов. Хм, будущее видится весьма насыщенным.

Зелёные глаза лукаво полыхают язычками камина. Всё опять становится идеально.●◦●◦◦●●◦◦●◦●

С 10-ого века опиум завозится в Китай в медицинских целях. В 17-ом веке Испания и Голландия начинают ввозить в Китай табак, причём голландцы добавляют в него опиум, считая последний лекарством от малярии. Население Китая воспринимает его как средство опьянения, и курение опиума набирает обороты. К середине 18 века Китай проводит политику изоляции, оставляя открытым для торговли с европейцами только порт в Кантоне (Гуанчжоу), а параллельно покоряет соседние восточные государства. Любые представители иностранных государств рассматриваются Китаем исключительно как представители вассальных государств — реальных или потенциальных. Торговля большей частью осуществляется на вывоз, Китай закупает в основном только русские меха, итальянское стекло и шкуры морских котиков (США). Единственная валюта, которую Китай принимает в качестве оплаты за свои товары – испанское серебро.Великобритания, экономика которой начинает падать из-за невосполнимого оттока серебра, ищет другой востребованный в Китае товар, и им оказывается бенгальский опиум. Пытаясь восстановить торговый баланс, британские власти просят Китай открыть для торговли порты.В 1793 году император Цяньлун отвечает: «Нам никто не нужен. Возвращайтесь к себе. Забирайте свои подарки!»

Великобритания начинает ввозить опиум контрабандой. Низшие слои китайского общества быстро подсаживаются на наркотик. Китайское правительство пытается остановить этот процесс, а британские купцы требуют принудить Китай к свободной торговле (свободная торговля подразумевает невмешательство государства. Появление товара обуславливается спросом на него).

В 1840—1842 годах Великобритания проводит в Китае первую опиумную войну. В результате Китай выплачивает огромную контрибуцию, передаёт остров Гонконг и открывает порты для английской торговли.

В том же году к берегам Китая подходит эскадра США из 4-ёх военных кораблей, и в виду угрозы Китай подписывает неравноправный торговый договор. Почти сразу китайские власти подписывают неравноправный договор с Францией.В 1856—1858 и 1860 годах Великобритания и Франция проводят в Китае ещё две Опиумные войны. В декабре 1856 — начале 1857 гг. в войне принимает участие американский корвет «Портсмут». В ходе военных действий британскими, а позднее британскими и французскими войсками, были разграблены ряд дворцов.В торговле опиумом с Китаем участвуют и другие европейские страны, главным образом – Германия и Португалия. Российская Империя, воспользовавшись положением Китая, навязывает два территориальных договора.В 1881 году в Китае проживает 369 183 000 человека, из них 120 млн. — наркоманы. Наркотик употребляют все слои общества. В Англии (и Уэльсе) в этот же период постоянными опиоманами являются 5% общества, но при этом потребление опиума (который входит в состав лекарственных препаратов) широко распространено. Он даже регулярно даётся некоторыми нянями детям дошкольного возраста в качестве очень действенного успокоительного. Употребление опиума в Шотландии и Ирландии ещё выше.Примечание автора: краткое описание Опиумных войн сделано на основании ряда интернет-энциклопедий и статей, которые подчас противоречат друг другу. Выводы о действии опиума на организм получены из интернет-ресурсов, в том числе из описания поставленного на себе Миклухо-Маклаем опыта (нет, он не пробовал секс "под кайфом", просто описал процесс курения). В целом, я могу ошибаться и в историческом, и в физиологическом аспектах, поэтому воспринимайте всё с долей скепсиса. И не курите – вот Англия с Китаем курили и чуть не обломали мне весь яой ^^