Глава 21 — По льду (1/1)

Англия встречает Дамблдора настоящей осенью. Студенты Дурмстранга не видят такую осень семь лет, а учителя, наверно, всю жизнь. Шуршащие золотые листья усыпают скамейки, бегут по улицам вслед за горожанами, кружатся в вихре ветерка, который кажется игрушечным после сбивающих с ног снежных бурь.Люди торопливо шагают по коридорам и залам огромного дворца — сентябрьского Лондона — и не замечают его красоты. Альбус и сам когда-то считал этот город каменным болотом, где не видно ничего, кроме смога и туч.Чемодан остаётся в ?Дырявом котле?, на кровати номера, оплаченного на выходные. У Альбуса совершенно вылетело из головы, что это в Дурмстранге выходные начинаются в пятницу, а в Англии сегодня рабочий день. Элфиас до вечера будет занят в министерстве. Ничего не остаётся, кроме как отправиться фланировать по улицам в одиночестве.На середине моста на Альбуса накатывает такая невыносимая тоска, что идти дальше становится невозможно.По Темзе плывёт одинокий жёлтый лист. Куда его отнесёт течение грязной воды? Неведомо ни ему, ни реке. Не знает и Дамблдор, какие водовороты его закружат. А может, он и вовсе пойдёт ко дну? Он совершит убийство. Пророчество не обещало, что его не бросят сразу же в тюрьму.Вполне вероятно, что его ждёт та же судьба, что и отца. Когда-то Альбус убегал от мыслей о нём: в учёбу, в обязанности старосты, в боль, которую причинял себе сам. А теперь должен пройти по тому же пути. Они оба преступники. Является ли любовь достойным оправданием если не перед судьями, то хотя бы перед собственной совестью?Смогла ли любовь к Ариане защитить отца от иссушающего душу мрака Азкабана? О чём думал отец, умирая?В Дурмстранге, рядом с Геллертом, Альбус почти не задумывался о последствиях своего будущего деяния. Но вряд ли Геллерт захочет навещать его в тюрьме. Дементоры — не самое приятное общество.Дамблдор изо всех сил сжимает собственное запястье, но боль не приносит прежнего облегчения. Когда он успел так сильно полюбить Грин-де-Вальда? Первого сентября, когда он увидел красивого студента на корабле, это ещё не было любовью. Альбусу просто понравился красивый, хорошо одетый юноша. Неизвестно, заметил ли бы он Геллерта, если бы тот надел форму, как и все остальные. Альбус точно не думал о любви, когда впервые кончил, представляя, как Геллерт над ним издевается. Фантазия могла подбросить и образ Шульца с его проклятым Непреложным обетом. Первый разговор в библиотеке… В тот день Альбус счёл Геллерта неплохим собеседником. А потом что-то произошло. Оказалось, что он знает про Геллерта едва ли не больше, чем про своего школьного друга Элфиаса или даже про родного брата. Поездка в Аргентину окончательно затянула удавку на шее Дамблдора. Невозможно по-настоящему знать Геллерта Грин-де-Вальда и не желать всей душой положить к его ногам и магический, и магловский миры.Ноги несут Дамблдора куда угодно, но только не обратно в ?Дырявый котёл?. Там, в маленькой комнатке, придётся снова остаться один на один с осознанием, что Грин-де-Вальд (вполне обоснованно) не доверяет Альбусу и не желает его знать.***— Не могу поверить, что это говоришь ты, — Элфиас со стуком опускает на деревянный стол тяжёлую стеклянную кружку сливочного пива и утирает губы рукавом, — я не узнаю тебя, Альбус. Прежде ты и помыслить не мог о подобном. Убить женщину только из-за того, что так велит стеклянный шар! Что с тобой сотворили?Подавив желание огрызнуться, Дамблдор заказывает себе новую порцию. Он же только что всё объяснил! Как Элфиас может не понимать?— Я могу не разбираться в прорицаниях, но в них разбирается мисс Изольдоттир. Она подтвердила, что моё вмешательство необходимо. Это обеспечит лучшее будущее для волшебников, — напоминает Альбус, стараясь сохранять дружелюбный настрой.— Моё мнение ты знаешь, — поджимает губы Элфиас, — я в ваших тёмных делах не разбираюсь, да ещё и твоя клятва неразглашения… Я постараюсь посодействовать тебе на суде, если смогу повлиять хотя бы на что-то. Не думаю, что я быстро вырасту в должности. В случае, если тебе удастся сбежать, я готов помочь с укрытием. Боюсь, это единственное, что представляется возможным пообещать. Не проси меня о снисходительном отношении к преступлению. Злодеяние останется злодеянием, как бы я ни ценил нашу дружбу.Осуждение сквозит в каждом его жесте: он едва заметно качает головой, разглядывает тающую пенку на пиве, чтобы не смотреть в глаза. Дамблдор откидывается на стуле и усилием воли заставляет себя не сжимать подлокотник так сильно. — А что до Геллерта, мне кажется, он просто боится, что близкий друг снова предаст его. По крайней мере, исходя из того, что ты рассказал, неприязни он к тебе точно не испытывает. Да и с чего ты взял, что роман с Рагнаром может возобновиться? — голос Элфиаса звучит так, будто он пытается извиниться. — Ты писал про их танец, но я не очень понял, почему это проблема.— Ты просто не видел, как они танцевали! — Альбус хватает пиво и делает несколько больших глотков, прежде чем продолжить. — Готов поклясться, они это делали не впервые. Рагнар будто знал, куда Геллерт захочет его повести в следующий момент. А как он льнул к Геллерту! Так не танцуют, если не хотят соблазнить.— Погоди, — чешет подбородок Элфиас, — ты описываешь, как вертелся вокруг него Рагнар. Но ведь Геллерт не отвечал на его знаки внимания?Дамблдор падает лицом на руки и, жмурясь, как от боли, снова прокручивает в голове то злополучное занятие секунда за секундой. Рагнар подошёл. Грин-де-Вальд на него посмотрел без единой эмоции на лице, взял за руку, начал вести… правильно и чётко с точки зрения техники, но, пожалуй, безразлично. Без страсти, свойственной танго.— Ты прав, — благодарно улыбается Альбус, выпрямляясь, — он не реагировал. Но когда я подошёл к нему, он был так взвинчен! Я бы подумал, что разозлил его, но потом… он обнимал меня за талию. Так танго не танцуют. Он таскал меня по залу, как аргентинскую шлюху, и заверял, что между ним и Рагнаром ничего нет.— Что в таком случае тебя беспокоит? Он поступает, как вполне заинтересованный в тебе человек. Дружище, не принимай близко к сердцу то, что в отчаянии говорит такой молодой юноша, — Элфиас протягивает руку через стол и кладёт Альбусу ладонь на плечо, — вспомни себя в его возрасте. Ты считал самой большой трагедией в жизни то, что никогда не сможешь стать другом обожаемому тобой старосте Когтеврана. Вспомни: ты говорил о вечной кровной вражде между нашими факультетами и всерьёз страдал из-за этого!Альбус заливается смехом, расплёскивая пиво. Подумать только, каким смешным и нелепым он был всего пару лет назад! Он верил, что студенты Гриффиндора и Когтеврана будут по разные стороны баррикад даже спустя много лет после окончания школы. И ведь именно из-за отчаянного желания поразить ?недоступного возлюбленного? он и решил стать преподавателем!— Тебе стоит как можно раньше вернуться в Дурмстранг. Будь рядом с Геллертом и помогай ему по мере сил. Подкрепи свои слова действиями, уверен, Геллерт это оценит, — подытоживает Элфиас и поглядывает на карманные часы. — Был рад с тобой повидаться, но я должен идти. Хозяйка комнаты, где я живу, не любит, когда я поздно возвращаюсь.Поднявшись, он достаёт кошелёк и хочет начать отсчитывать монеты, но Альбус убеждает его, что заплатит сам: жалование в Дурмстранге даже у начинающих преподавателей выше, чем у младших служащих министерства магии, а душевный подъём, который подарил Элфиас, не имеет цены.***Плату за оставшиеся две ночи Альбус оставляет на постели, а после хватает чемодан, из которого толком ничего не доставал в Лондоне, возвращает ключ от комнаты и шагает в каминный портал, созданный специально для него. Проход за его спиной захлопывается. Дороги назад в ?Дырявый котёл? не будет: такие порталы уничтожаются сразу, как только через них возвращаются обратно. Но Альбусу и не нужно назад, в Британию: его место здесь.Дамблдор выходит из камина в холле, отряхивает мундир и с блаженством вдыхает полной грудью. Как же не хватало в Англии этого вездесущего хвойного аромата, серых, но тёплых стен замка! В этих каменных коридорах Альбус потерял своё сердце и уже не сможет уезжать спокойно, не забрав его с собой.В Дурмстранге близится время отбоя. Студенты в парадной форме и студентки в вечерних платьях сползаются, усталые, к жилому корпусу. Дежурные по этажам раздают им зелья в склянках и требуют пить немедленно. В полном недоумении Альбус ищет глазами Радко и натыкается на…Рагнара.Ведущего под руку едва переставляющего ноги Геллерта.Геллерта Грин-де-Вальда, который что-то шепчет Расмуссону на ухо, смеясь.Альбус моргает и боится сделать шаг в сторону, будто стоит посередине покрытого тонким льдом озера. Грудь словно пронзает длинной острой раскалённой спицей. Нет. Нет. Нет! Как такое могло произойти всего за несколько часов?!— Геллерт Грин-де-Вальд! — кричит сквозь слёзы русоволосая девчонка, которая выбегает в холл, подхватывая рукой длинную юбку, и держит палочку наготове. — Стой, или я убью тебя!— Русана, не надо! — тянет её за руку подруга, спешащая следом. — Пойдём отсюда. Умоешься, отдохнёшь. Плюнь на этого идиота.?Какого чёрта здесь происходит?? — окончательно перестаёт что-то понимать Альбус.Рагнар сотворяет стул и осторожно сажает на него Геллерта.— Стоять я при всём желании не могу, — посмеивается тот и вальяжно растекается, будто на кресле, — а с вашей стороны, фройляйн, крайне невежливо нападать на безоружного. Второй раз за вечер.?Сколько он выпил? — Альбус всматривается в его раскрасневшееся лицо. — Его же исключат из школы!?— Ещё шаг, и я атакую первый, — цедит Рагнар и нацеливает палочку на девушку, — не посмотрю, что ты девчонка и что ты младше. Лучше бы ты вообще обходила Геллерта и меня десятой дорогой.— Да идём же, не делай глупостей, — подруга пытается забрать у Русаны палочку, но ничего не выходит.— Ненавижу тебя! — выкрикивает Русана и утирает лицо, ещё больше размазывая растёкшуюся тушь. — Столько лет ты изводил меня, а я всё терпела, как дура! А теперь… как ты мог?! Что я тебе сделала?! Как ты можешь так изводить меня?Она топает каблуком и зло сверкает глазами. Можно подумать, что Геллерт на её глазах расправился с её семьей и любимой собачкой.Грин-де-Вальд лениво закидывает ногу на ногу и смеётся в кулак:— Фройляйн, вам представить список, что вы мне сделали? Должен ли я его заверить фамильной печатью??Да что же у них произошло?? — Альбус вмешался бы сам, но преподавателю ни один студент ничего не расскажет. Остаётся молча наблюдать. Подобрав свой чемодан, Дамблдор отходит в сторону и старается слиться со стеной.— Почему ты не говорил мне, что помолвлен?! — взвизгивает Русана, и её волосы встают дыбом. — Я любила тебя с третьего курса! Я так старалась сделать всё, чтобы ты был счастлив! Разве я заслужила такое подлое предательство?Геллерт чуть не падает со стула от смеха, но Рагнар придерживает его за плечо.— Мы с тобой даже не встречались. Я прямо тебе говорил, что ты мне не нравишься, — голос Грин-де-Вальда вдруг становится трезвым и серьёзным. — Ты хочешь услышать это ещё раз? Хорошо, я скажу. Ты мне противна. Меня выворачивает от отвращения, когда я смотрю на твою рожу или слышу твоё лягушачье кваканье. Что там должно было сделать меня счастливым? Твоя манера платить старшекурсникам, чтобы они меня по четыре раза в год избивали за то, что я с тобой не танцую? Да я лучше Изольдоттир поцелую в жопу, чем тебя за руку возьму. Не нравится, что я так говорю? Тогда оставь меня в покое.— Сукин сын, — бормочет под нос подруга Русаны и обнимает её за шею, — ну, пойдём уже. Он только и умеет, что ругательствами бросаться.— А про Изольдоттир ты зря. Я ей всё расскажу. Вылетишь из школы до каникул, — Русана позволяет себя вести, но в её голосе заметна твёрдая решимость.Геллерт встаёт, опираясь на руку Рагнара, и убредает в жилой корпус, не замечая Дамблдора.Сейчас Грин-де-Вальд уйдёт. Поднимется на свой этаж, наверняка не без помощи Расмуссона. Ему будет всё равно, отчислят его или нет. Потому что он сможет уехать в Норвегию, к родственникам Рагнара, глёгу его бабушки и пушистому норвежскому коту. А к Альбусу он не вернётся больше никогда.Всё не может закончиться вот так. Нельзя позволять Геллерту исчезнуть без следа, раствориться в тумане этого непонятного вечера!— Господин Грин-де-Вальд! — окликает его Дамблдор, пробираясь через холл. — Мне нужно с вами поговорить. Уделите мне, пожалуйста, несколько минут.— Кого ещё там принесло? — недовольно оборачивается Геллерт, и его глаза тухнут.Только на дне его синего взгляда темнеет жгучая обида.?Зачем я уехал?? — не может простить себя Альбус. Он, а не Рагнар должен был сегодня ставить на место Русану.— Профессор Дамблдор, я должен вас поблагодарить, — Рагнар прижимает Геллерта к себе за талию, чтобы не уронить, и протягивает вторую руку Альбусу, — я вспомнил, как вы учили меня применять трансфигурацию на дуэлях, и благодаря этому смог помириться со своим другом. Спасибо вам.— Обращайтесь, — Альбус пожимает его руку и из последних сил старается казаться приветливым, — могу я попросить вашего друга проследовать в кабинет трансфигурации?— Боюсь, Геллерт сейчас и до кровати сам не дойдёт, — Рагнар, прикрывая глаза, целует в волосы Грин-де-Вальда, внезапно решившего притвориться спящим. — Я передам ему утром вашу просьбу. Доброй ночи, профессор.— Все заходим в жилой корпус! — кричит один из дежурных по этажам. — Утром тренировка по расписанию! Не болтайтесь по школе, пейте зелья и ложитесь!Времени на раздумья не остаётся. Ещё мгновение, и Грин-де-Вальд будет потерян навсегда.Альбус делает глубокий вдох и решительным жестом кладёт ладонь на лоб Геллерта. Горячий. Как и в Сан-Лоренсо, когда Геллерт выпил слишком много.— У господина Грин-де-Вальда жар, — с трудом сохраняя внешнее хладнокровие, сообщает Дамблдор, — должно быть, он простудился. Господин Расмуссон, помогите отнести его в больничный корпус.— Это от вина, с ним бывает, — хочет отмахнуться Рагнар, но их слышит дежурный.Как они с проснувшимся вдруг Геллертом ни заверяют, что тот не болен, дежурный принимает сторону Дамблдора: ночь в больничном корпусе, в тишине и покое, не повредит. Если студент в самом деле здоров, утром он отправится на тренировку вместе со всеми, дольше необходимого его держать не станут.К огорчению Альбуса, дежурный уходит с Геллертом один, не позволяя их сопровождать: часы посещения пациентов кончились, и вештицы всё равно не пустят никого, кроме ответственных за этаж.***Дорогой Геллерт!..Мой дражайший возлюбленный...Господин Грин-де-Вальд...Альбус рвёт и сжигает очередной пергамент. Отвратительно. Он видел в книгах множество любовных писем, что ему мешает написать нечто подобное?От бессилия хочется сломать перо и разбить чернильницу, но Дамблдор открывает окно, прохаживается по комнате и заставляет себя снова сесть за стол.Я не знаю, как начать это письмо, господин Грин-де-Вальд, и не знаю, как правильно к Вам обратиться. Я признателен Вам уже за то, что вы читаете эти строки.Как часто мы не знаем, как нам следует поступить…Нет, эти рассуждения в стиле студенческого эссе никуда не годятся. Альбус наколдовывает себе ещё холодной воды в стакан и продолжает:Я не знаю, как начать это письмо, господин Грин-де-Вальд, и не знаю, как правильно к Вам обратиться. Я признателен Вам уже за то, что вы читаете эти строки.Я приношу свои глубочайшие извинения за то, что покинул Дурмстранг и позволил случиться тому, что случилось. У меня нет оправдания. Причиной этому трусливому бегству послужила моя слабость и глубина отчаяния, в которое я был повергнут, когда Вы приказали мне оставить попытки добиться Вашего расположения.Боюсь, я поступаю не более порядочно, чем Ваша поклонница: я вновь ищу встречи с Вами и возможности доказать Вам искренность моей любви. Обещаю, если Вы вновь откажете мне, просьб подобного рода более не последует.Вместе с этим письмом я вручаю Вам власть над моей судьбой: Вы вольны показать его кому посчитаете нужным, в том числе за пределами Дурмстранга, и скомпрометировать меня. Моя преподавательская карьера будет загублена навсегда.Желаю Вам лёгкого утра.С надеждой на то, что моя ложь о Вашем здоровье оказалась ложью,Ваш Альбус ДамблдорКонверт запечатан. Сова проваливается в чёрный прямоугольник распахнутого окна. Страха нет совсем. Хочется ждать завтрашнего дня как исцеления от долгой болезни.