Глава 10 — Is stytta (1/1)

Преподавательская спальня заливается светом. Приходит ещё одно утро. Такое же, как вчерашнее и как все другие. Хульда рывком садится на кровати и привычным усилием воли принуждает своё тело немедленно встать, чтобы начать собираться. Если долго лежать, в голову могут полезть лишние мысли, от которых потом вообще не захочется никуда идти. Сделать разминку. Почистить зубы. Снять ночную рубашку. Надеть форму. Уложить волосы. Положить в карман волшебную палочку. Взять посох и выйти.— Доброе утро, профессор Изольдоттир! — окликает её профессор Игнаци. — Как хорошо, что я вас встретил! Вчера двое первокурсников сорвали мне факультатив по зельям. Они устраивали свои фокусы и не замолкали целый час! Я хотел сразу вам сообщить, но не нашёл вас в кабинете прорицаний. — Первокурсники? — поднимает бровь Хульда, не поворачивая головы к коллеге. — Вы должны сами научить их уважать вас. Я не смогу быть рядом с вами всегда. Как вы поступите, если у вас не будет возможности попросить меня о помощи?— Но вы здесь, — растерянно улыбается Игнаци.— Сейчас — да. ?Однако все мы смертны, профессор?, — хочет добавить Хульда, но вовремя заставляет себя замолчать. Это будет звучать слишком жалко.— Вы, профессор Игнаци, представляете школу Дурмстранг. Лучшую в мире школу магического боя. Вы не имеете права прятаться за юбкой женщины.— Понимаю, — вздыхает Игнаци. Хульда не замечает, как крепче стискивает зубы. Она могла бы понять, если бы преподаватель заклинаний в самом деле был тюфяком. Но тюфяку не попасть на работу в Дурмстранг. Так почему она должна решать ещё и его проблемы?Открывается дверь во внутрений дворик, и утренний морозный воздух обжигает обветренные щёки. Уже несколько дней подряд Хульда забывает по утрам намазать лицо маслом.— На сегодняшней тренировке вы сразитесь со мной, профессор Игнаци, — приказывает она.Профессор не выглядит по-настоящему напуганным. Как и положено преподавателю Дурмстранга, он не боится дуэлей. Не должен бояться и учеников.Утреннее построение. Гимн школы. Зарядка. Небо заволакивает тяжёлыми тучами, ветер свищет ещё безжалостнее. Директор Шульц уходит в замок, и через несколько минут в небо взмывает огромный орёл. Изольдоттир позволяет себе на несколько минут остановиться и посмотреть. Каждый раз ей немного страшно: а вдруг сегодня ураган окажется слишком силён, и директора в облике орла унесёт слишком далеко? Что тогда с ними всеми будет? ?Профессор Шульц сильнее любой непогоды, ничего с ним не случится, — напоминает себе волшебница, — не на что там глазеть?. Но отвести взгляд получается не сразу. Каждое сражение с метелью по-новому величественно. Это завораживает.Во время дуэли профессор Игнаци поначалу только защищается, судорожно вцепившись в посох обеими руками. Изольдоттир выходит из себя и атакует настоящим боевым заклинанием, которым можно снести голову, если противник не увернётся. Ингаци успевает уклониться, но его шапка обгорает.— Ах, вы! — восторженно восклицает он. — Ну, я вам задам!И наконец нападает сам. Хульда не ошиблась, он не безнадёжен.На вторую дуэль Изольдоттир вызывает Грин-де-Вальда, чтобы мальчишка не расслаблялся. Хватит с него поблажек: вчера подрался с утра, а вечером явился в жилой корпус через полчаса после отбоя. И ни за одно нарушение Хульда не стала его отчитывать: профессор Дамблдор довольно убедительно настаивал на том, что в долгосрочной перспективе это сыграет на руку их общему делу — предотвращению катастрофы. Грин-де-Вальд слишком скрытен. Если план Дамблдора поможет развязать ему язык, пусть. Однако Изольдоттир твёрдо уверена, что ничего не выбивает дурь из головы лучше, чем дисциплина.Грин-де-Вальд будто ждал этой дуэли. Атакует первым, едва дожидаясь сигнала к началу, и совсем не уделяет внимания обороне.— Не машите посохом, как птица крыльями, господин Грин-де-Вальд, — делает ему замечание Изольдоттир и выбивает оружие из рук. — Если бы мы с вами дрались всерьёз, вы бы были уже мертвы.Студент молча поднимает посох и снова остервенело бросается в бой. Его глаза горят ненавистью. Должно быть, ненависть — единственное чувство, на которое он способен. Память вновь подбрасывает Хульде сцены допроса об отношениях с Рагнаром Расмуссоном. Если Грин-де-Вальд так поступал с тем, в кого был влюблён, что он сделает со своими будущими врагами? ***В кабинете директора Шульца, в уютном полумраке глаза Хульды почти перестают болеть. В такие минуты больше всего хочется переместить сюда кровать из преподавательской комнаты и поспать час или два. Или хотя бы опереться спиной на стену и ненадолго опустить потяжелевшие веки. Изольдоттир встряхивает головой и заставляет себя выпрямиться. Не время для таких мыслей.Шульц листает чей-то отчёт, хмурит редкие светлые брови и наконец поднимает глаза, слишком молодые и сияющие для такого напряжённого лица:— Ты подумала, кто сможет занять твою должность?— Я предлагаю профессора Эдера, — докладывает Изольдоттир.— Преподавателя дуэльного мастерства? Не знаю, — Шульц подпирает голову рукой и стучит пальцем по столу, — он слишком молодой.— Его уважают ученики. Я считаю, он справится.Изольдоттир делает полшага к камину. Тепло успокаивает.— Преподаватели дуэльного мастерства очень заняты охотой и дежурствами по этажу, — Шульц переводит задумчивый взгляд на стол. — Охотничьи обязанности я смогу распределить между остальными. Голодать мы не будем. Но кто будет дежурить в его смены? Только не говори, что профессор Дамблдор. Дежурный должен ещё проводить тренировки для студентов своего этажа.— Дежурить вместо него может профессор Добрев, — Изольдоттир старается говорить чётко и без эмоций, но к горлу снова будто подкатывает ком, — он хорошо с этим справлялся. Профессор Добрев может не делать сложные упражнения сам, если нога ему не позволяет, только наблюдать за студентами.— Ты его спросила? — сухо усмехается Шульц. — Мне кажется, он начал привыкать к спокойной жизни преподавателя трансфигурации. Впрочем… Напомни, ты когда умрёшь?— В начале апреля.Пророчество сказало ей это два года назад. И всё равно Хульда, похоже, не успеет разгрести свои дела. Впрочем, разве времени может быть достаточно?— Плохо, — поджимает губы Шульц, — если бы до каникул оставался месяц, я бы ещё протянул один… А это точно нельзя как-то отсрочить? Может, ты погадаешь ещё раз и увидишь какие-то детали?Хульда закрывает глаза, медленно выдыхает и переступает с ноги на ногу. Директор в самом деле считает, что она сама хочет умереть и не собирается противиться этому? Она сделает всё, чтобы прожить хотя бы один лишний день. Вот только любая вештица знает, что от предначертанного не убежишь.— Я постараюсь призвать видение ещё раз.— А что там с Грин-де-Вальдом? Ты говорила, у Дамблдора какие-то новые идеи насчёт него?— Профессор Дамблдор предлагает простить господину Грин-де-Вальду несколько нарушений школьной дисциплины и дать ему понять, что именно профессор Дамблдор убедил меня не наказывать его. Предполагается, что это заставит господина Грин-де-Вальда считать профессора Дамблдора своим союзником.— Я тебе давно говорил, что ты с Геллертом перегибаешь палку, — Шульц откидывается назад, и уголки его губ на долю секунды дёргаются вверх, — я тоже за соблюдение правил, но иногда твои методы… Он ведь ещё ребёнок. Сегодня ты его опять чуть не убила. Вот зачем ты полезла с ним драться утром? С ним правда помягче бы немножко. Так, а как Дамблдор собирается сказать Геллерту, что повлиял на тебя, не раскрыв лишнюю информацию?— Вы считаете, в революции, которую он может возглавить, не пострадают дети? — хмыкает Хульда. — Профессор Дамблдор хочет сказать господину Грин-де-Вальду, что я видела, как они беседовали, и попросила у него совета.— А ты сама что об этом думаешь? — директор берёт в руки следующий отчёт и лениво пролистывает.Он всегда задаёт такие вопросы, когда не хочет лично принимать решения.— Я думаю, что это может быть целесообразно. Мы должны попробовать все способы остановить господина Грин-де-Вальда, — отвечает Изольдоттир и сжимает тонкий посох так, что ногти впиваются в ладонь. — Однако иногда мне кажется, что профессора Дамблдора больше беспокоит благополучие господина Грин-де-Вальда, а не предотвращение войны.— Вы будете отлично работать в паре, — смеётся Шульц. — Ты будешь злым надзирателем, а он — добрым другом. Не забудь только иногда пугать Геллерта без согласования с Альбусом, чтоб он не забывал, как ему повезло встретить такого приятного человека. Если это всё, ты можешь идти.***Заклинание скрывает кабинет прорицаний от лишних ушей. Профессор Дамблдор расслабленно устраивается на одном из студенческих стульев, как на кресле. В выпускнике Хогвартса что-то изменилось. В нём больше не видно робости, а глаза сверкают хитростью. С одной стороны, это хорошо. Юноша осваивается и начинает проявлять интерес к своему заданию, предлагает неожиданные решения и, судя по взгляду, сегодня снова узнал что-то полезное. С другой стороны, от его уверенности не понятно в чём Хульде становится как-то не по себе.— Докладывайте, — приказывает Изольдоттир и замирает около учительского стола.— Я говорил с господином Грин-де-Вальдом о семье. Он рассказал, что его отец интересуется политикой и что отца он недолюбливает. Я думаю, это можно использовать, — сообщает Дамблдор.Изольдоттир кажется, что он мысленно потирает руки, предвкушая реализацию каких-то новых замыслов.— Что вы предлагаете? — холодно интересуется Хульда.— Я думаю, стоит ему показать, как приятна жизнь без отца, а значит и без политики, — с энтузиазмом начинает Дамблдор. — Его отец никогда не покидал с ним Германию. Вы не будете против, если я в следующие выходные немного попутешествую с господином Грин-де-Вальдом? Я отвезу его в какую-нибудь интересную страну, которая совсем не похожа на его родные места. Он сможет увидеть своими глазами, как интересны другие культуры. Пожалуй, будет лучше, если мы покинем Европу, ведь к европейцам он привык. Когда я совершил после школы кругосветное путешествие, это помогло мне взглянуть на мир совсем другими глазами. Изольдоттир опускает глаза на свои туфли. Когда-то она тоже хотела отправиться в кругосветное путешествие, но муж запретил ей. А когда мужа не стало, странствия больше не влекли её.— Исключено, — отрезает Хульда. — Если господин Грин-де-Вальд покинет школу на выходные, он пропустит три факультатива и девять тренировок.— Верно. Он пропустит занятия, — заговорщицки улыбается Дамблдор, — и поймёт, что я не сотрудничаю с вами, а также способен договариваться с директором без вашего ведома. Вернувшись, он окажется вынужден заниматься дополнительно в подвальных комнатах для отстающих. Проникнется неприязнью к вам и будет с теплотой вспоминать поездку в моей компании. Я полагаю, это подтолкнёт развитие нашей с ним дружбы.Хульда ещё раз прокручивает в голове всё, что сказал юноша. Что-то в этом замысле ей кажется странным, но она не может определить, что именно. Изольдоттир нужен взгляд со стороны, чтобы разобраться.— Я подумаю над этим и посоветуюсь с профессором Шульцем. Пока продолжайте слежку и готовьтесь к посвящению.***Небо над озером темнеет. Настоящие ночи в сентябре не приходят, но сумерки уже осенние, тяжёлые, а не летние, прозрачные.— В основном к завтрашнему всё готово, — докладывает профессор Эдер, — хищную нечисть мы прогнали, только мелкая бегает, но её дети без нас распугают. Мы, конечно, под боком будем, если что, посты распределили. Я лично у воды дежурю, спрячусь в пещере.— Кто проводит инструктаж для старшекурсников? — уточняет Изольдоттир.— Профессор Добрев. У него доходчивей получается. В прошлом году тоже он проводил, и мы наконец обошлись без утопленников.— Я бы хотела, чтобы вы тоже присутствовали на инструктаже, — требует Изольдоттир.Эдер кивает и улыбается своим мыслям. На Хульду накатывает желание оставить этому мальчику его молодость и предложить на пост заместителя директора кого-то другого. Но Добрев со своим больным коленом не потянет такую работу, а остальным не хватает авторитета.***12 сентября 1898 г.ДурмстрангЗдравствуй, Рубен!Боюсь, это письмо придёт к тебе только несколько дней спустя, но всё равно хочу тебя поздравить. С днём рождения, дорогой!Вместе с письмом я высылаю тебе подарок: старую книгу балканских сказок. Надеюсь, она не покажется тебе слишком детской и хотя бы немного порадует. Я смеялась до слёз, листая её.У меня дела идут своим чередом. Завтра в школе будет посвящение первокурсников. Обещаю, я сразу же после него напишу тебе, чем на этот раз старшие напугают младших.Надеюсь, тебе снятся хорошие сны.Целую. МамаДрожащими пальцами Изольдоттир складывает письмо и запечатывает. Преподавательскую спальню снова наполняет запах сургуча. Сургучом пахнет каждый вечер Хульды. Ни на одно письмо она не получит ответ. Из северной тюрьмы для волшебников, Алглейми, нельзя писать. Не просто так она называется ?Забвение?. Многие волшебники в самом деле быстро перестают слать письма родным, которые не могут ответить.Хульда разворачивает пирог, который принесла из столовой, достаёт палочку и одну за другой наколдовывает двадцать три свечи. Поджигает, а после привычно задувает сама. Как и год, и два года назад.Есть не хочется совсем. Снова одолевают раздумья: кто будет писать Рубену, когда её не станет? Можно заранее написать много писем и попросить сестру отправлять их. Но сколько писем нужно? Сколько Рубен может прожить? В её роду многие доживали почти до двухсот лет. Изольдоттир доедает первый кусок, гасит свечу и ложится спать. Ноги мёрзнут даже под тёплым одеялом. Говорят, так бывает со старухами, но Хульде нет даже шестидесяти, по меркам вештиц она совсем девочка. Волшебница опускает руку и проводит от колена до ступни. Кожа остаётся ледяной. Себя своей магией толком не полечишь, да и лекарский дар у неё почти не развит. ?Завтра зайду в больничный корпус?, — в который раз обещает себе Изольдоттир и проваливается в сон без сновидений.