Фригольд (1/1)

Артура раздражало абсолютно все.С утра, например, Леночка щебетала по телефону умильным голоском, сыпала ласковыми обращениями вроде ?котик?, ?рыбка? и ?зайчик?, а один раз даже – ?милый утеночек?. Обозреватели и редакторы разделов прониклись духом наступающего католического Рождества, хотя никто из них ранее в католической вере замечен не был, и следующего за ним Нового года – в офисе уже гуляли подарки от ?тайного Санты?, в конце рабочего дня под разными предлогами стреляло шампанское, в курилках бурно обсуждали, кто в чем пойдет на корпоратив, кто куда поедет на зимние каникулы и чем закончится роман Аллочки из бухгалтерии с дизайнером Федором.И Артур не мог винить сотрудников в беспечности, ведь клиенты тоже не подавали признаков жизни. Большая часть владельцев бизнеса улетела в теплые края, все сделки по продажам рекламы отодвинулись на вторую половину января. И даже так называемые ?лидеры мнений?, которые обычно страстно отзывались на любой запрос, лишь бы показаться на глянцевых страницах, сейчас интервью давали неохотно, грезя зимним Будапештом или Бали. Да большинство интервью в следующий номер было уже написано, проверено и сверстано.Словом, дух праздника и безделья витал повсюду. Артур запретил есть мандарины в офисе, зато разрешил нарядить елку, чем редакция тут же с восторгом занялась.Сам Артур мандарины не пробовал и елку не наряжал, а заливал в себя крепкий кофе и писал тематический план номеров на следующий год, игнорируя радужные круги перед глазами.В обед в офис величественно плыла Виолетта Георгиевна, богемная дама из театральной тусовки, традиционно снабжавшая редакцию билетами на балет, оперу и спектакли. В Большом давали ?Щелкунчика?, и Виолетта заливалась соловьем, расхваливая свежее исполнение партии Дроссельмейера. Она уже познала прекрасное и теперь советовала всем сделать то же самое. Запах ее крепчайших духов заполнил не только офис редакции, но даже лестничное пространство с первого по четвертый этаж, полностью погасив даже цитрусовые ароматы. Леночка сразу же начала чихать и чесаться, у дизайнера Федора щеки покрылись красными пятнами.Билеты на ?Щелкунчика? разлетались, как горячие пирожки на ярмарке в морозный день, но Артур и безо всякого балета чувствовал себя персонажем гофмановского романа.Конечно, когда он – после обвала в горах – проснулся посреди ночи с бешено колотящимся сердцем, на его настенных часах не сидело золоченой совы с кошачьей головой или судейского советника в желтом крылатом сюртуке. Однако рухнувшего с виадука поезда Артуру было достаточно – спасибо, вполне достаточно!Он прочитал много материалов про осознанные сновидения, чтобы понимать: пользы здоровью от них ждать не стоит. Здесь нарушалась фаза быстрого сна, которая отвечала за ассоциативные связи, переработку дневных образов и их распределение в долговременную память и условную ?мусорную корзину?. В случае осознанных сновидений этот процесс искажался – с одной стороны, часть реального дневного опыта, не будучи переосмыслена во сне, утрачивалась, а с другой – непогашенные активности копились тяжелым балластом, который приводил к спутанному дневному мышлению. К тому же мозг теперь был обременен двойной ношей: к реальным сценариям, на обработку которых и так не хватало времени, добавлялись новые, сонные, с успехом выдававшие себя за подлинную жизнь. В конце концов это истощало психику и затрудняло распознавание, где сон, а где реальность.Чтение легенд о Неблагом дворе покоя не добавило. Правда, тут Артур не завидовал и самому Имсу: неблагие фейри не жаловали людей, и нужно же было Локи так удачно пошутить, чтобы один из них влюбился в человека. Причем в человека, который ничем особенным из толпы не выделялся. Теперь, повидав настоящих чудес, Артур мог признать, что он всего лишь среднестатистический мизантроп, и к этому качеству не прилагалось гения Ницше, Канта или Шопенгауэра. И таланта Гофмана или По к стремлению прорваться за врата реальности – тоже не прилагалось.Он был серым, как маленькая мышь, но его зачем-то отметили дважды: темный фейри – своей любовью и могучий языческий бог – даром своей магии. При этом странным образом от такой участи Артур ощущал себя еще ничтожнее. Вдали теперь маячили безумие и полнейшее отвращение к жизни, если он будет продолжать в том же духе.А он будет продолжать.Вне всякого сомнения, он будет продолжать.Дойдя до этой мысли, Артур, после долгого рабочего дня без сил лежавший в кресле, подтянул к себе по столу лампу и через всю комнату швырнул ее в стену.***Мандарины купить все-таки пришлось.Лилию увезли в больницу, и Артур, поколебавшись несколько дней, все же к ней поехал. Ему сказали, что женщина пережила микроинсульт, видимо, в результате какого-то сильного шока, и временно потеряла способность говорить. Нарушения речи, объяснял Артур врач-невролог, часто являются последствиями даже микроинсультов, как и сильная слабость, которую сейчас испытывает Лилия, и заторможенные реакции, и проблемы с памятью. Однако, по его мнению, здесь имела место психологическая немота, то есть немота как результат потрясения, а не органического поражения мозга, поэтому прогноз был благоприятный. Как только психическое состояние придет в норму, скорее всего вернется и речь.Артур подумал, что эти вероятностные оговорки ничего хорошего не несут, однако доктор имел вид бодрый и уверенный, говорил убежденно. Артур же не очень разбирался в неврологических заболеваниях, как и в заболеваниях вообще.Он надел белый халат, прошел в палату, придвинул к кровати Лилии стул и сел. Пакет с мандаринами и букет подмороженных роз неловко поместил на тумбочкуЛилия смотрела на него вполне осмысленно и даже слегка улыбнулась, когда он вошел. Артур ожидал увидеть страх, ярость, отвращение, но не обнаружил ничего подобного.Он тоже слегка улыбнулся.– Ваш врач внушает доверие: молодой, умный, современный, – бодро сообщил он – как будто она этого врача не видела, нашел, о чем сообщать. – Вы скоро поправитесь. И с вашей страховкой все в порядке. Уверен, вас будут с нетерпением ждать на работе.Что я несу, подумал он, разве я не уверен в том, что ей теперь совершенно наплевать на работу? Да и помнится, ни один коллега с ней даже кофе попить не удосужился. Наверное, все они заметили ее отсутствие, как замечают отсутствие функции: один винтик поломался, и вся большая машина начинает сбоить.Он был уверен, что с работы мандаринов и роз ей точно не принесут. Одиночество, вспомнил он расхожую шутку, – это когда некому забрать тебя из морга, все остальное – временные затруднения. Интересно, если бы и вправду речь шла о смерти, а после такого кошмара все могло случиться, стал бы Артур единственным визитером в морг?Артур намеренно не хотел касаться темы тульп, чтобы не будить кошмаров, но Лилия сама указала глазами на блокнот и карандаш, лежавшие на тумбочке, и, когда Артур дал их ей, криво вывела: ?Он жив??.Бесполезно было притворяться, что Артур не понимает, о чем речь.– Да, Имс думает, что в своем мире Георгин жив.?Правда, Георгин и там мог сильнейшим образом измениться?, – мысленно добавил Артур, но вслух, конечно, ничего говорить не стал. С другой стороны, надо полагать, что гончая Аннуна изначально не отличалась ангельским нравом. Черт знает по какому принципу Локи смешивал дичайшие ингредиенты в своем колдовском котле. Родственные души, что за бред.Если бы здесь был Имс, он бы нашел нужные слова, а вот Артур не умел утешать и поддерживать. Однако сидеть и молчать тоже не казалось хорошим вариантом.– Может, вам что-нибудь нужно, Лилия? Какие-то продукты, лекарства? Может быть, принести вещи из дома? Кто-то о вас заботится?Лидия скривила угол рта и написала большими косыми буквами: ?Нет?.Потом подумала минуту и еще что-то долго писала, а потом протянула Артуру бумагу и на минуту задержала его пальцы в своих, совсем ослабевших.?Плед. Здесь холодно. И полотенце с мишками, из комода. Крем для лица, он на комоде?.– Хорошо, – прочитав этот скудный список, кивнул Артур. – Хорошо, я принесу все завтра.В эту больницу хотя бы можно было ходить без отвращения. Со своими деньгами и страховкой Лилия могла позволить себе платную клинику с небольшим стационаром и одноместной палатой, где висели картины, цвели живые цветы, и кровать располагала ко сну, а не препятствовала ему. Артуру не пришлось смотреть на ходящих под себя старух и перекошенных стариков, чьи продавленные койки выставлялись в коридор за неимением мест в палатах. Здесь не было облупленных синих стен, ржавых кранов, текущих унитазов, не было окон с огромными щелями и самостийных курилок на лестничных площадках, откуда больных матом гоняли санитарки. Не было жестяных ведер с запахом хлорки и грязноватых душевых, обложенных белым колотым кафелем, не было выводка пронумерованных эмалированных тазиков подозрительного назначения, который всегда завершал чайник, пузатый и тоже пронумерованный.Артур очень сомневался, что такие условия пробуждают человечность. Еще больше он сомневался, что сам пробудил бы человечность у пациентов обычной городской больницы, явившись туда в своем пижонском пальто из шотландской шерсти. Впрочем, дело-то было вовсе не в пальто. Само его холеное лицо, непроницаемое, как стена, говорило о крайне слабой симпатии к роду человеческому.И желание посмотреть, как живет Лилия, продиктовало ему вовсе не милосердие.Домой к Лилии он пошел тем же вечером – она жила в одном из старых домов на Набережной Фонтанки. Парадное здесь сохранило следы былой красоты, хотя прекрасную изразцовую печку наглухо замазали зеленой краской, а резные металлические балясины лестничных перил, в рисунке которых еще можно было различить мастерски вырезанных мотыльков со сложенными крыльями, – покрасили в жуткий синий цвет.Артур поднялся на четвертый этаж по широкой лестнице неторопливо и спокойно, но чувствовал себя, как вор.Он быстро нашел и крем, и полотенце – очень мягкое, сливочного цвета, и плед – огромный и клетчатый. После этого он начал искать следы безумия – сам толком не зная, что ищет.Можно ли было найти признаки проявления в человеке большой Тени? Наверняка, если только они были очевидны: орудия пыток, садомазохистские приспособления, труды Алистера Кроули, трупики животных, принесенных в жертву, пентаграммы на стенах, фотографии людей с выскобленными ножом лицами и стертыми глазами, – словом, все то, что регулярно демонстрируют сериалы о маньяках. Если бы все было так просто. В конце концов, существовал интернет, следы деятельности в котором сегодня стало легко стереть.Однако ноутбук Лилии даже не был запаролен, а в обширной коллекции закладок нашлись только книги по финансам и эффективному лидерству да сентиментальные сериалы. Но о каком эффективном лидерстве могла идти речь, если человек не умел уговорить коллегу выпить с ним чашку кофе?Также Лилия, судя по всему, интересовалась модой: история браузера вывалила кучу ссылок на сайты гламурных журналов и репортажи с показов коллекций высоких брендов. Тут же присутствовали вязальные форумы, а около кровати на столике лежало в корзинке что-то, напоминающее недовязанный свитер. Хотя Артур скорее бы принял это за недовязанного слона. В вязании Лилия асом явно не стала, скорее всего, просто пыталась занять себя чем-то помимо работы. Артур подозревал, что ?слон? был заброшен с тех пор, как появился Георгин.Ценила ли гончая Аннуна тот факт, что ради нее забросили вязание? Интересно, что они вообще находили в общении друг с другом: Лилия и адский пес, притворившийся милым терьерчиком? Он нашел рисунки, явно изображавшие Георгина, в паре блокнотов в ящике стола. На комоде стояло несколько фотографий в нарядных рамках – везде Лилия в красивых платьях, явно на каких-то торжественных мероприятиях, но одна, всегда одна. Даже широкая улыбка не могла скрыть этого факта.Артур положил вещи в пакет, а пакет в сумку, и сел в кресло. Представить, что Лилия озлобилась, не понимая причин своего одиночества, казалось самым простым вариантом. Хотя озлобленность проявлялась бы и в жизни, прорывалась непременно, но никакой токсичности в Лилии Артур не замечал. Не было в ней ни зависти, ни тяжелого сарказма, ни хамства, замаскированного под шутку…Нападение пса на Лилию, когда тот стал порождением Тени, как раз Артура не смущало. Теневая сторона личности часто противоречила самой личности и росла в ответ на отторжение ею. Теневой двойник, разросшийся до размеров целого мира, вполне мог хотеть уничтожить своего бывшего носителя. В общем-то, Артур потому и подумал о Лилии.Чтобы выяснить это, ему надо было добраться до какой-то тайны, до самой глубокой травмы, вырастившей Тень, но эта травма могла быть любой. Кстати, во всей квартире Лилии не нашлось места ни одной фотографии родителей или родственников. В социальных сетях аккаунт тоже не выводил на страницы близких. Либо Лилия вычеркнула их из жизни, либо выросла в детском доме.Артур даже не мог пообщаться с ее друзьями, поскольку друзей у нее не было.С другой стороны, оставались те, кто умер: неведомые ему Борис, Лизочка и Вадик. Но и там все было таким же запутанным.Теперь Артуру стало остро интересно, почему все они погибли. Турисаз пробудил в нем интерес к полю чувств – полю, на которое он раньше никогда даже не заходил.Артур не хотел думать о том, чем закончился последний сон. Почему рухнул поезд. Да, буря в душе Имса – как мощного магического существа – сыграла в крушении большую роль, но Артур не настолько преуспел в искусстве самообмана, чтобы сваливать всю вину на него.Это его чувства обрушили поезд, мост, горы и небеса.Он и не подозревал, что на такое способен.***Пять дней прошло с крушения виадука Ландвассер, а врата оставались заперты.Имс тоже не откликался.Хотя Артур позвал его всего дважды. Он был очень зол, и причина злости для него самого оставалась загадкой. Разве его нарциссической душе не хотелось всегда, чтобы им любовались, чтобы каждый раз смотрели на него с трепетом сердца? Вот оно, отражение в глазах любящего: оазис посреди пустыни, неувядающий благоуханный цветок. Почему же это приводило его в бешенство? Имс ничего не требовал, не строил золотых клеток, не надевал на шею Артура ошейник, он лишь любил его. Локи тоже ничего не потребовал от него – совсем ничего. Так кто же мешал Артуру молча и небрежно, в самом деле подобно надменному Нарциссу, принимать эти дары?Артур и сам не знал, почему беспокоится. Возможно, всему виной было отсутствие обычного утомительного умственного труда. Стремительно приближался Новый год, и даже самые страстные трудоголики отдались приготовлениям к празднику – покупке елок и подарков, рассылке открыток, подготовке нарядов к вечеринкам, составлению виш-листов, заготовке продуктов для заветной ночи.Артур, шел ли пешком до метро, ехал ли на машине до дома, неизменно поражался снующим туда-сюда толпам, растущим в геометрической прогрессии. Происходящее напоминало ему зомби-апокалипсис, расцвеченный электрическими гирляндами. Он бы не удивился страшному воплю из гущи этого нового Вавилона, а дальше все как в кино – быстро бегущая по городу зараза каннибализма и разодетые граждане, пережевывающие то, что раньше было другими разодетыми гражданами…Тем не менее, он заготовил подарки сотрудникам, на корпоративной вечеринке произнес торжественную речь и отбыл там положенное время, расточая вежливые улыбки и комплименты. Он принял даже домогательства представителя главного рекламного партнера журнала – молодая и аппетитная директор крупной фирмы-металлотрейдера сверкала рыжими волосами и роскошным декольте весь вечер, который предсказуемо закончился в ее серой шелковой спальне. Артур не назвал бы эту ночь полной огня, однако бюджеты на следующий год она обеспечила.На беду, кровать и шкафы в этой самой спальне пропахли вистерией – запах источали многочисленные саше, и Артур обнаружил в себе томление и тоску.Он не остался до утра у новой пассии – просто не смог: вызвал такси, отдав за поездку совершенно дикие деньги, а дома прошел на кухню, не раздеваясь, налил доверху стакан вина, выхлестал его залпом и сел на подоконник, наблюдая за светящимся городом. Возможно, еще вечером ему надо было пить больше, гораздо больше, и тогда никакая вистерия не одурманила бы его снова.Огни за окном напоминали ему огоньки, блуждающие в холмах и на болотах в том мире, откуда происходил родом Имс. Он много читал об этих огоньках, он много читал об этом мире, но увидеть его воочию ему было не суждено.Но он хотел бы снова увидеть дом бабушки Имса – он подозревал, что дом этот вполне реален. И его очень интересовала сама таинственная бабушка, которая, судя всему, была сиохайном – подменышем, которому удалось стать настоящим фейри и найти баланс между миром реальности и грез.Материя зависит от силы твоего желания, как-то обмолвился Имс, – если очень хочешь, то все может быть вещественно.И Артур желал, желал видеть, как вспыхивают огоньки на болотах. И в глазах Имса, когда его обуревают сильные чувства.А в присутствии Артура его глаза никогда не бывали тусклыми.И ведь Локи, Локи умел проходить сквозь любые двери, миновать любые запоры, разделяющие реальности. О нет, Артур не обманывался: он знал, что Локи передал ему лишь крохи своего золота, волхв в его случае оказался не слишком щедр.Но все-таки, могло статься, достаточно щедр?Артурово сердце ныло так сильно, а глаза так устали от видов раздираемого ожиданием праздника города. И он знал, куда ему нужно: все уже было прописано в его мозгу. Он видел этот дом в одной из деревень Кембриджшира: серый, с высокими стрельчатыми окнами, с крышей, покрытой замшелой черепицей, с вьющимися красными розами по стенам. Дом этот казался игрушечным, обманывая зрителя в размерах, к нему по зеленому дворику вилась дорожка из рыжего кирпича. Небо над ним висело низкое, серое и дождливое, но и пусть.Если между тульпами сильная связь, они знают друг о друге все. О, Имс вовсе не был так самонадеян, как казалось. Может быть, в этом и заключалась главная Артурова головная боль: Имс всегда оказывался прав.Но когда Артур моргнул и огляделся, то понял, что его окружает совсем не английская деревушка, при всем ее очаровании.Тот мир, который ринулся на него со всех сторон, невозможно было описать человеческими словами – ни на одном языке. В нем воздух равнялся свету, а запах – звуку, и все дышало жизнью, даже неживое. Артуру казалось, что он стоит в огромной пудренице с золотой и розовой пудрой, которая одновременно была черным сказочным лесом, внутрь которого вели огненные тропинки, и при этом – вершиной горы, с которой открывался мир, имени которого ни один смертный не знал.Зато того, кто обернулся к нему, Артур знал отлично, хотя внешность его тоже не поддавалась описанию. Артуру казалось, что фейри, стоявший перед ним, состоит в одно и то же время из закатных сумерек и звездной ночи, из вина и крови, из воды и огня. Но глаза его засияли так же ослепительно, как и в человеческом обличье, когда он понял. Понял и даже пошатнулся от изумления.– О-пачки… – совсем не по-магически, слегка обалдело пробормотал Имс и присвистнул, а потом улыбка побежала по всему его лицу, как лесной пожар. – Артур, любовь моя. Соскучился по мне?