Имс (1/1)

Вечера Артура начали походить один на другой, как близнецы. Он возвращался с работы, выключал смартфон, принимал ванну, надевал пижаму, наливал бокал вина, садился за круглый столик у окна, включал желтую лампу и читал на макбуке статьи о рунной магии и скандинавской мифологии. Постепенно он перешел и на сами мифы и с удовольствием погрузился в Старшую и Младшую Эдды. Его интерес рос как на дрожжах, и вскоре вместо аляповатых эзотерических сайтов он начал изучать труды известных исследователей этой темы.Сумерки за окном синели, как шелковый муар, в них искрами роились белые звезды, и все, что простиралось вдаль за окном: бурые крыши, желто-зеленые кроны деревьев, узорчатые фонари, серые трубы, кованые ограды, – казалось Артуру каким-то совсем иным, почти инопланетным, уж точно не таким, как еще месяц назад.Прямо напротив его дома располагалось старинное кирпичное здание какого-то института с мудреной специализацией и еще более хитрым названием, и внутрь этого храма науки вели высокие двери цвета голубики, с затейливой резьбой и полукруглым окном наверху. Это окно увенчивал жестяной белый круг с номером дома. Ручка была тоже резная, но из дерева рыжего цвета.И раньше Артуру вовсе не пришло бы в голову разглядывать эту дверь и тем более восхищаться ее красотой, да он видел ее тысячу раз, и она ни разу не задержалась в его памяти. А теперь каждая мелочь врезалась в разум и смущала душу. Это было волнующе. Будто бы с мира резко сдернули пленку, и он стал ярче, острее, прозрачнее.Теперь он смотрел на эту дверь и думал: она выглядит как портал. Портал в другое время или в другой мир, в параллельную реальность.В каком-то смысле так и было: институтская жизнь, которая за этими дверями кипела, несомненно, стала бы для Артура откровением, подлинной параллелью. Однако сейчас его интересовали другие материи – совершенно точно не органическая химия.Кроме всего прочего, Артур узнал, что христиане переводили ?турисаз? не только как ?великан?, но и как ?демон?. Еще эта руна обозначала огонь – согласно некоторым источникам.Но Локи тоже часто ассоциировали с огнем. Многие мифотворцы, а затем историки считали его богом пламени, связывая его происхождение с Муспелльхеймом – Огненным миром. Именно поэтому в Рагнарек он смог повести в бой корабль из ногтей мертвецов Нагльфар, который принадлежал огненным великанам-муспеллям, хотя и выходил на погибель всему миру из царства Хель. А ведь тот, кто не был рожден в мире огня, не мог войти в него без погибели – как не мог и пользоваться созданными в нем вещами. ?Всего раньше была страна на юге, имя ей Муспелль. Это светлая и жаркая страна, все в ней горит и пылает. И нет туда доступа тем, кто там не живет и не ведет оттуда свой род?, – писал исландский скальд и автор Младшей Эдды Снорри. Возможно даже, именно Локи являлся настоящим владыкой Огненного мира, в то время как великан Сурт оставался всего лишь его стражем.Вообще, о Локи – о том, откуда он, кто он, какими силами обладает и насколько древнее это божество, споров велось больше всего. Одни говорили, что он пламя, другие – что пламя не простое, а погребальное, третьи связывали его с инеистыми великанами и пронизывающим холодом, четвертые утверждали, что он бог воды, так как умел превращаться в лосося и изобрел рыболовную сеть.И, читая о Локи, Артур поневоле представлял тонкое, подвижное, золотисто-загорелое лицо Лофта со сверкающими зелеными глазами и его рыжие волосы. С другой стороны, вдруг подумал он, легко представить это аристократическое лицо снежно-бледным, волосы – черными, а глаза – синими и холодными, как лед. Так вдруг ясно ему представился этот другой образ, что он и сам поразился.А еще, кажется, он совершенно перестал отслеживать логические связи между собственными действиями. Только что он с интересом читал биографию Снорри (тот был приемным сыном внука норвежского короля, впоследствии стал королевским советником, поэтом и юристом; не раз бился в суровых битвах с могучими ярлами, гораздо больше умудренными в ратном деле, чем он сам; обожал историю, саги и женщин). И вдруг обнаружил, что просматривает каталог интернет-магазина, торгующего слесарными инструментами.***На площадке, где находилась квартира Лофта, или никто не жил, или жили совсем глухие старушки лет ста – ста пятидесяти. Потому что Артуру казалось, что он гремит связкой отмычек не хуже бога Тора. Таким идиотом он себя не чувствовал никогда.Он постарался одеться как можно проще для роли взломщика, но самой простой вещью в его гардеробе оказалась куртка из лаковой бордовой кожи. Не сказать, чтобы очень неприметно. Не сказать, чтобы очень практично. Джинсы, футболка и кроссовки тоже могли похвастаться завидными лейблами – дешевых вещей у Артура попросту не водилось.Замков на двери Локи оказалось как на замке Спящей Красавицы. Она разве что терновником не заросла. Четыре замка, и все разномастные, и Артур вовсе не был уверен, что откроет хотя бы один.Но уходить он и не думал, а упрямо и глупо стоял перед дверью с фонариком и отмычками, осторожно светил в кромешной тьме (то, что над лестницей находилось большое окно, делу никак не помогало – темная предосенняя ночь топила мир в густейших чернилах, и луны сегодня на небе не наблюдалось). Два часа ночи – и что он тут делает? Зачем? Почему?Не было ответа. Только что-то в солнечном сплетении дрожало, что-то пузырилось в венах, делая Артура легким, как воздушный шар.Он неловко засунул отмычку в один из замков и постарался вспомнить советы Гугла, как ими орудовать, однако на практике все ощущалось иначе. Отмычка не засовывалась как нужно, оглушительно скребла по металлу и вовсе не решала поставленной задачи. С набором отличных инструментов Артур был так же далек от проникновения в жилище Лофта, как и без них.Он присел на корточки, пытаясь рассмотреть особенности замочной скважины. За дверью разливалась темнота, как будто он смотрел не просто в темную квартиру, а в царство первозданной тьмы.– Арту-у-ур. Ты ведь явно из пай-мальчиков? – с тихим смешком спросили из-за спины. – Ни разу ничего подобного в глаза не видел, не то что в руках держать.Артур даже не вздрогнул, только прикрыл глаза.А потом обернулся.Он видел его, отчетливо видел, но будто бы не обычным зрением, а третьим глазом. Раньше Артур в подобную эзотерическую дребедень не верил, однако теперь как-то иначе не смог бы это описать.То есть фактически перед ним по-прежнему расстилалась темная площадка, и луч Артурового фонарика ясно очерчивал неизменность вещей: прочные двери глухих старушек, латунные таблички с номерами на них, плитку пола в шашечку, выкрашенные масляной голубой краской стены, широкий подоконник окна.И одновременно перед ним совершенно точно, с простодушием очевидного факта, стоял мужчина лет сорока, не очень высокий, широкоплечий, с небольшой рыжеватой бородкой, с упрямым лбом, острым прямым носом и цепкими глазами. К этому насмешливому лицу прилагались странная цветастая рубашка, зеленый кардиган, больше похожий на бабушкину кофту, широкие твидовые брюки и крепкие старомодные ботинки. Этот тип стоял, вальяжно прислонившись к стене и скрестив ноги в щиколотках, – и скалился почти оскорбительно.– Не доводилось, – мрачно ответил Артур, посмотрев на связку железок, абсолютно бесполезных в его руках.– Дай-ка мне, – неожиданно сказал незнакомец и легко оттолкнулся от стены, в мгновение ока оказавшись рядом, совсем вплотную.Артур подумал, что еще немного – и его пульс превысит двести ударов в минуту.Тульпы, созданные Лофтом, отличались не только прекрасной видимостью и воссозданием тончайших деталей, но и стопроцентным эффектом присутствия во плоти и крови. Кажется, Артур начал понимать тех, кто к ним так страстно привязывался. Он моментально забыл, что видит незнакомца как-то не так, потому что визуальное восприятие отошло на второй план: он вдыхал чужой запах (сладковатые сигареты и какие-то жареные орешки), ярко ощутил грубую выпуклую вязку кардигана, когда незнакомец бесцеремонно задел его запястье рукавом. А потом ладони Артура коснулись чужие пальцы, горячие, сухие и быстрые, ловко забрав отмычки.А потом легко и мягко и очень быстро эти пальцы вскрыли все четыре замка – будто те были слеплены из масла.Дверь в самую загадочную в жизни Артура квартиру отворилась, воображаемый незнакомец махнул ему рукой, а потом скрылся в темном коридоре, как ягуар в зарослях.***Артуру очень хотелось просто прислониться к стене, сползти по ней на пол и так немножечко посидеть, потому что колени у него ослабели. Но он вошел следом за этим странным типом и закрыл дверь с той стороны.– Ну и что ты собрался здесь высматривать, Артур? – настиг его все тот же хрипловатый голос. – Это чья вообще квартира?– Я думал, ты знаешь, – поразился Артур. – Я думал, ты знаешь все, что находится в моей голове, раз уж ты создан моим воображением.– Чего? – похоже, что тульпа Артура был глубоко шокирован. Он некоторое время хлопал глазами, а потом вдруг затрясся от беззвучного хохота. – Так вот как ты думаешь, детка. Нет, я не создан твоим воображением. Честно говоря, не обижайся, но воображения у тебя, чтобы создать такого, как я, – маловато.– Но как?.. – прошептал Артур, забыв на секунду, что они здесь делают.– Потом как-нибудь расскажу. Ладно, пришла пора познакомиться. Имс Вернон, к твоим услугам, Артур, – неожиданно церемонно представился Артуров тульпа. – Для тебя просто Имс, конечно.– Ты англичанин? – опешил Артур.– Разумеется, Артур. Вне всяких сомнений. Боже, храни королеву.– Но… – попробовал сформулировать свои мысли Артур. – Но… Зачем?– Зачем я англичанин? – выгнул бровь Имс.– Ладно, – кивнул Артур. – Сменим тему, разберемся позже. Это квартира Лофта или, как ты его называешь, Рыжего. Он исчез, и многим из-за этого плохо. Поэтому я хочу понять, зачем и куда он делся.– О, детка, боюсь тебя разочаровать, но если Рыжий захотел исчезнуть, то это места столь отдаленные, что никакое транспортное средство тебя туда не доставит. Я очень немного знаю о нем, но поверь, он способен на многое. Мало ли на какую Лысую Гору его понесло. Ведьмы – его ближайшие знакомые, и неслучайно.– Я не верю в ведьм, да и вообще во всю эту ерунду вроде магии и колдовства, – отрезал Артур.– Ну да, ну да, и все же вот он я, стою перед тобой, и мы даже вдвоем совершаем взлом чужого жилища. И еще ты убеждаешь меня в том, что я твоя галлюцинация, умереть со смеху. У тебя был, кажется, фонарик… Ультрафиолетовый? Отлично! Ну давай, свети.Артур тихо приоткрыл створки дверей уже знакомой студии – белые, как все в ней, в ретро-стиле крашенные масляной краской. И остолбенел.– Что за… Это же совсем не та комната! Или та, но еще неделю назад она была почти пустой!– М-да, – задумчиво просипел Имс, пробираясь за спиной Артура, – сейчас она точно пустой не выглядит.Сейчас студия напоминала смесь сокровищницы джинна и лавки старьевщика. Она была буквально набита вещами самого разного назначения: они валялись на полу, стояли и лежали на невесть откуда взявшихся полках и столах, висели под потолком, громоздились на широких подоконниках, пялились на Артура отовсюду, куда только падал взор. Посуда самых разных времен, причем вся непарная, некомплектная – чашки и чайнички, турки и ложки, вазы и кувшины, табакерки и портсигары, из фарфора, глины, стекла, хрусталя, серебра, меди и черт знает каких еще материалов; статуэтки различных стран и народов, включая самые старинные, некоторые расколотые, с отбитыми элементами; книги разных эпох, начиная с каких-то ветхих фолиантов в переплетах еще из телячьей кожи. Кроме того, Артур, все больше чумея от увиденного, находил среди всей этой пестроты сладости – засахаренные орехи, марципан, мармелад, конфеты, а также заводные игрушки, фарфоровых кукол, бутылки с дорогим вином, разномастные свечи, чьи-то рисунки, картины, вышивки, самодельные модели парусников и старинных самолетов, вырезанных из дерева лошадок…– Да, – сказал Имс и грузно сел в кресло, отодвинув в сторону отрез пыльного алого бархата. – Чудит Рыжий.Артур молча опустился в кресло напротив. Света они, разумеется, не включали, но луна, которой еще полчаса назад не было видно совсем, вдруг выпрыгнула откуда-то из-за туч и сейчас светила в окно мощным белым прожектором. Да они могли бы спокойно здесь рисовать при желании.– Это же просто свалка, – наконец сказал Артур. – Как могла почти стерильная студия за несколько дней превратиться в этот… не знаю… восточный базар? И что это вообще значит?– У меня есть мысли по этому поводу, – поцокал языком Имс, – однако боюсь, детка, ты к этому еще не готов.– А что это ты так фамильярно ко мне обращаешься?– Спроси у своего подсознания, Артур, ты же убежден, что я плод твоего воображения.– Я знаю только, что Лофт создавал для разных людей тульп, и, судя по всему, ты и есть моя тульпа. Только не понимаю, почему она именно такая, – надменно сказал Артур. – Почему это ты, просто ума не приложу.Однако требовалось кое-что посильнее, чтобы вывести этого типа из равновесия.– Ну значит, тебе нужен именно такой, как я, ведь Рыжий – Рыжий не ошибается никогда, уж поверь мне, не было еще ни одного такого случая. А что, собственно, ты хотел найти с помощью своего чудесного фонаря?– Кровь, наверное, – пожал плечами Артур. – Я и сам не знаю, если честно. Думал, может, Лофт исчез не добровольно. Может, его кто-то похитил. Может, он вовсе не сбежал, а кто-то из хейтеров – а у него они имелись, уж точно – его похитил или даже убил. Да я даже не знаю, с чего мне в голову пришли такие мысли. Меня просто тянуло сюда: будто я бы зайду в эту нехорошую квартиру и разом найду все отгадки. Эти самоубийства, путаные рассказы о каких-то волшебных островах… Не в силах попасть на вымышленный остров во сне, – ты представляешь? – люди убивают себя. Это все равно что однажды увидеть интересный сон и попытаться повторить его уже сознательно, а если не получилось, покончить с собой. Звучит как бред, правда? Но именно так и происходит, насколько я понимаю. Сам Лофт тоже был сумасшедшим, тут не может быть двух мнений.– С чего это ты так решил? – заинтересовался Имс. – Ну то есть я не могу отрицать, конечно, он со странностями, но знаешь, если бы у тебя имелась такая история за плечами… Тебе над лицом змею не подвешивали, тебя не связывали кишками родного сына. Любой бы мозгами поплыл, Артур, тут нельзя судить его строго.Артур почувствовал, как у него немеет лицо – и одновременно пальцы. Будто жидким азотом заморозило.– Что ты сказал?..– Что такое?– Кишками собственного сына?! Что ты несешь?– Ну, ты же в курсе, что одного его сына, Вали, превратили в волка, и он тут же разорвал второго сына, Нарви. И потом кишками Нарви Рыжего привязали к трем камням в пещере, а прямо над его лисьей хитрой мордочкой подвесили огроменную змеюку, которая капала ядом ему прямо в глаза. Правда, у Рыжего оказалась верная женушка, и она собирала яд в чашу, чтобы совсем уж беспредела не случилось. Однако чашу приходилось опорожнять время от времени, и вот тогда Рыжему приходилось туго.Артур тупо смотрел на Имса минуты полторы.– Это легенды о Локи. О Локи, скандинавском трикстере!– Ну да, да, это легенды о Локи, но не все легенды врут. Чего ты так всполошился?– Ты намекаешь, что Лофт… Что Лофт – это…Имс вопросительно на него взглянул.– Что Лофт – не просто сумасшедший, подражавший трикстеру?.. – нашел в себе силы продолжить Артур.Имс какое-то время молчал, затем кивнул, будто бы самому себе.– Детка, я думал, это для всех секрет Полишинеля, но по твоей реакции вижу, что выдаю чуть ли не величайшую тайну мироздания. Или это ты просто такой… невинный, совсем как черный ягненочек с красивыми глазками. Фонарь мне передай, есть одно предположение.Артур на автомате передал ему фонарик, чуть не уронив: руки его слушались крайне плохо. Имс включил фонарь и медленно повел красно-фиолетовым светом вокруг.Все поверхности студии – пол, стены, потолок – густой вязью покрывали руны. Их было так много, что они напоминали тонкой работы ковер.Артур вскочил, не в силах оставаться на месте, но тут же упрямо засунул руки в карманы джинсов.– Это ничего не доказывает. Кто угодно может нарисовать руны на стене. Это вполне подвластно любому человеку, никаких особенностей для этого не нужно, да не нужно даже таланта!Имс снова затрясся от беззвучного смешка.– Достался же мне упрямый и безголовый красавчик. Но да, ты прав – доказать сложно. Просто поверь. Тебе мало того, что ты меня видишь?– Гипноз и не такое творит, Имс, – Артур поймал себя на том, что ему неожиданно просто оказалось произнести имя. Будто он уже тысячу раз это делал.– Ты считаешь, что ты под гипнозом?– Я уже не знаю, что думать, – честно признался Артур.– Одно тебе скажу, Артур, в чем-то ты оказался прав, – медленно произнес Имс. – Локи никогда не исчез бы так, оставив весь этот мусор. И насколько я знаю, он еще оставался довольно далек от… м-м-м, скажем так, решения своей задачи. Расскажи лучше мне, что знаешь об этих смертях, потому что времени у меня остается очень мало. Пока сеансы коротковаты, к сожалению.– Я тебя не понимаю совсем...– Просто расскажи, – терпеливо повторил Имс.И Артур рассказал. Здесь, в этой комнате, залитой серебряным светом, заставленной диковинными вещами, ничего уже не могло прозвучать странно. Да и Артур осознавал, что, по сути, он говорит с пустым местом.Пора было перестать врать самому себе.Пора было перестать врать самому себе, что, разговаривая с этим язвительным типом, в котором все казалось Артур подозрительным, – он чувствовал удивительное спокойствие, несмотря на шокирующие впечатления. Он чувствовал себя целым – и это было такое новое, удивительное ощущение: будто бы промороженной нескончаемой зимой человек впервые увидел огонь и впервые протянул к нему руки. Вот как это чувствовалось.Артур дрожал, отогреваясь, и даже не мог скрыть эту дрожь.Он рассказал Имсу все, что знал, без утайки: потому что если Имс был порождением какой-то тайной зоны его мозга, скрывать что-то не имело смысла, а если Имс каким-то непостижимым образом оказался бы призраком, то разговоры с ним тоже никакого риска не несли.И Артур старательно не замечал, как что-то противно скребло в его сердце, когда он думал и о той, и о другой природе происхождения Имса. Обе версии его совершенно не устраивали.Имс внимательно слушал, а потом глубоко вздохнул, словно вырывая себя из плена сна или фантазий, и поднялся из кресла.– Я поразмыслю над этим обязательно. Но теперь мне пора обратно, и ты не представляешь, как мне жаль.А дальше он ляпнул что-то совсем несусветное:– Очень хочу поцеловать тебя, Артур, очень хочу, но уверен, что шока с тебя на сегодня достаточно. До встречи, мой дорогой.Артур только открыл рот, чтобы что-то сказать, – хотя что можно было на это сказать, черт побери, ведь это ни в какие рамки уже не лезло, – как говорить оказалось некому.