Глава двенадцатая: Я мог спасти его (1/1)

Огонь сиял золотым и алым, рассыпаясь искрами тепла по пустой комнате, как теплый воздух посреди Арктики: то есть, абсолютно ничем не помогая. Высокие окна были темны; ветер завывал, бил по дому, забрасывая его снегом и ударяя по стенам. Тинтин смотрел, как танцует пламя, слега одаряя комнату своим теплом и светом. На его коленях лежала непрочитанная книга, в ногах сидел Снежок, зевая и иногда играясь со шнурками Тинтина. Парень этого не замечал. Медленное бормотание гостей лениво разносилось по комнате. Шестеро человек сидело близко друг к другу, придвинув мебель к неудачно маленькому камину, но из их говора Тинтин мог ухватить только слово или два. Они и не говорили много; Хазар и Фрих общались на немецком, Вогель встревал в диалог, как только они переходили на английский, только и всего. Завернувшись в одеяло, Одетт сидела на полу, близко к камину, притянув колени к груди и обнимая руками ноги. Как и Тинтин, она смотрела в огонь, наблюдая, как сверкают искры. Даже Нестор был в комнате, сидел в дальнем углу, отдыхал на стуле и читал ?Так говорил Заратустра? в кожаном переплете; рядом с ним на столе дожидалась своего часа ?Республика? Платона. Мерцающий, угасающий свет пламени в сочетании с дрожащими тенями по всей комнате, показывал правду: все были здесь. Кроме капитана. —?Никогда не слышал об этом, генерал… Ветер просвистел в дверном проеме; огонь подхватило, и водопад искр разнесся во все стороны. —?Где-то на северо-западе… Тиканье дедушкиных часов в углу стало болезненно громким и медленным. Глянув на циферблат, Тинтин увидел, что было 6:47. Не поздно, но казалось, что должно быть светлее. Но все вокруг так темно, так темно и черно. Он понял, что не видел капитана уже почти пять часов. Ну, он не удивлен. Он ранил его, причем сильно; это должно было сильно прийтись по нему. Он чувствовал себя отвратительно и горько. Хэддок не заслуживал таких слов. Тинтин теперь это понял и понимал это уже когда кричал. Он не мог сидеть здесь еще пять часов, без интереса перелистывая страницы и притворяясь, что его не тошнит. Больше не желая истязать себя, он поднялся; книга упала с его колен на пол. Парень вышел из комнаты, не обращая внимания на подозрительные взгляды гостей. Пусть думают, что хотят, печально подумал он. Фойе было большим и по-пещерному пустым. А еще там было холодно. Он вздрогнул, поправил жакет и взбежал по лестнице, слыша в морозной тишине каждый свой шаг. Когда он постучал в дверь спальни капитана, то не получил ответа. —?Прошу… Прошу, откройте,?— неуверенно позвал он, облизывая губы. Он сжал ладонь в кулак и еще раз постучал по крашеному дереву. —?Слушайте, я… Я не хотел. Тишина по ту сторону двери заставила Титина чувствовать себя еще ужаснее, чем раньше. Это подтвердило его страхи: он зашел слишком далеко. —?Прошу… —?слабо взмолился он. —?Прошу, простите. Время шло; каждая секунда только заставляла его чувствовать себя еще более виноватым, задумываться над тем, как много лишнего сказал. Он знал, что был груб, непростительно груб, но капитан не стал бы мучить его молчанием. Криками, гневом, даже пьяными припадками, но не молчанием. Он больше не мог ждать. Тинтин решительно схватился за дверную ручку и повернул ее. С тупым удивлением он увидел, что дверь не заперта. Она беззвучно открылась, и он зашел внутрь. Спальня казалась устрашающе тихой. Это первое, что он заметил: тишина. Отсутствие чего-то. Хэддока нигде не было видно, но странным было то, что почему-то думалось, что капитан обязан был быть в комнате. Огоньки свеч дрожали, алые драпировки над пологом Генри IV окутывали совершенно нетронутую постель, на подушке лежала газета. Мраморный камин слабо горел, угли все еще сверкали?— тускло, словно огонь погас несколько часов назад. Когда Тинтин осторожно зашел внутрь, он заметил, что все ящики плотно закрыты. Все до единого. Однако, капитана здесь не было. Его подозрения усилились, он осмотрел все углы?— как будто мужчина мог прятаться?— заглянул в ванную и даже в туалет. —?Капитан? Капитан, ответьте! Но только ветер завывал в доме. Ничего не сходилось. Они не отправились в путешествие, его не похитили. Не было похоже, что он попал в ловушку или потерялся. Господи Боже, они были в шато Муленсар. Не было похоже, что они были в опасности. Растерянный Тинтин сел на кровать Хэддока. Он слепо уставился в окно, думая, куда мог запропаститься капитан в такую ночь. Он точно не мог покинуть дом, да и Тинтин не помнил, что тот упоминал об этом. Куда же он тогда делся? Можно было лишь начать искать его и надеяться, что ничего плохого не произошло. Тинтин обежал каждую комнату на верхнем этаже и перешел в покои слуг, как вдруг он вспомнил: В этом доме убийца. Он чуть не упал от шока. Ужас схватил его за горло, пожирая его душу, захватывая все тело. Они были в опасности. О чем он думал? Конечно же, они в опасности?— его могли поймать?— ранить?— убить… Нет! Он не мертв! Думай, Тинтин! Куда они могли его забрать? Наверху его нет, Тинтин в этом убедился. Он уже пробежал все левое крыло и верхние этажи правого. От подвала ключи были только у Нестора. Где еще? На ум пришла башня, но он быстро вспомнил, что от нее ключи тоже у дворецкого; кроме того, по ее ступенькам не так-то просто кого-то затащить. Со всем уважением к правому крылу?— к тем комнатам, что он не успел осмотреть?— он не мог придумать, где еще можно спрятать тело. Тело. Ему стало тошно от одной этой фразы. Он мог так называть только преступников и их случайных жертв. Он не мог так отзываться о капитане. Но где? Он знал, что Нестор в полном порядке, значит, его не убили и не украли ключи. Где капитан? Сжав зубы, он зажмурился, пытаясь заставить себя думать. Нигде. Он ничего не мог придумать. Сейчас он просто тратит драгоценное время. Где он? Боже, помоги, где? Где капитан? Великие змеи. Не снаружи. Сердце Тинтина остановилось. Хотя тело застыло, его ноги стали двигаться сами по себе. Он даже не стал переобуваться, надевать шарф или перчатки. Он автоматически накинул пальто и шапку и выбежал наружу. Бело, подумал он. Все вокруг бело. Белый цвет был частью холода, обживающего, колющего мороза, охватывающего его со всех сторон, пытающегося сломить его своей силой. —?Капитан! —?попытался крикнуть он, но его голос поглотил ветер. —?Капитан, где вы? Парень поплелся дальше по колено в снегу. Он забивался ему в носки, смачивал жакет и рубашку, облеплял со всех сторон. Но он не сдастся. Не сейчас. Никогда. —?Капитан! Прошу! —?отчаяние явно слышалось в его голосе. —?Прошу, ответьте! Тинтин начал паниковать. Сердце громко стучало в его груди, а страх лишь подхлестывал его. Попав ловушку снега, Тинтин впал в безумие от мысли, что не сможет найти капитана. И тут он увидел его. Связанного и с кляпом во рту, лежащего в снегу./ Тело Хэддока покрывала куча одеял. Каждое полено и веточку бросили в камин, задернули шторы, закрыли двери. Спальня стала самой теплой комнатой в доме, но страшный холод никак не хотел покидать тело Тинтина. Он поругался с капитаном. Оскорбил его. Ранил его. И теперь этот человек в шаге от смерти. Его лицо было бело; тело осунулось и потеряло признаки жизни. Если бы не слабые, едва заметные вздохи, изредка вылетавшие из его рта, Хэддока можно было посчитать трупом. Тинтин положил голову на руки и уткнулся лицом в одеяла на кровати Хэддока. Он содрогался от рваных выдохов. Прошу, молча молил парень. Прошу. Прошу. Он не слышал, как дверь открылась, только почувствовал холодный воздух. —?Я… Принесла вам чай,?— запинаясь, сказала Одетт, заходя в комнату с серебряным подносом. Парень сделал робкую попытку приподнять голову. Одетт заметила, что его лицо побледнело; темные круги под красными, заплаканными глазами, только подчеркивали это. Он судорожно вздохнул, и она подумала, что он сейчас расплачется, но ошибалась. —?Можно ли жалеть о чем-то так сильно, что хочется умереть? —?выдавил он хрипящим и дрожащим голосом. Он не знала, что ответить. —?Тинтин, я… —?Прошу, Одетт… —?но он не сказать, чего именно хочет. Его голова упала на руки до того, и ей оставалось только догадываться. —?Ладно,?— мягко сказала она, поставив поднос на стол рядом с дверью. —?Я пойду./ Музыка. Он поднял голову. Перед глазами плыло; комната казалась размытой и мягко сверкающей. Он глянул на дедушкины часы и увидел, что сейчас 7:30. Полчаса с того момента, как он нашел капитана. Он посмотрел на мужчину перед тем, как покинуть комнату. Он все еще дышал. Хотя уходить не хотелось, музыка почему-то звала его. Тинтин прошел по коридору, спустился по лестнице и прошел в морскую галерею. Музыка мягко наполняла комнату, разносясь за двери. Она гуляла по мраморным залам Муленсара с медленными, скорбными звуками пианино. Осторожные пальцы точно нажимали на клавиши, наполняя каждую ноту мастерством профессионального пианиста. Разрывающий сердце мотив. Ностальгический. Сентиментальный. Из тех, что заставляет слезы сами наворачиваться на глаза. Он заставляет вспоминать, напоминает о временах, в которые хотелось бы вернуться, когда все было проще и легче. Одетт заметила, что Тинтин стоит в дверном проеме, но не прекратила играть. —??Тихая ночь?,?— пробормотал он. —?Она… Моя мама пела мне ее каждую ночь,?— задумчиво сказала она и медленно откинулась назад, опуская пальцы с клавиш; песня прекратилась. Она долгое время смотрела на пианино, словно не понимая, почему музыки больше нет. —?Когда все пошло наперекосяк, от нее становилось легче. Когда… Бомбы падают… И ты слышишь, как соседи кричат… —?Все спокойно, все хорошо,?— тихо сказал Тинтин. Она кивнула. —?Когда происходит что-то плохое, я думаю о ней. О песне. —?Как сейчас? —?Как сейчас. Просто… С ней мир кажется чуточку добрее,?— она покачала головой, и он увидел, как по ее лицу прошла тень болезненного воспоминания. —?Но я не пела ее с тех пор. С конца войны. Они… Немцы сожгли Бохольт. Почти все погибли. Серж и я были молоды, мы сбежали, но моя… Он сказал: —?Я бы хотел услышать, как вы поете. Она глянула на него и мягко рассмеялась. —?Это будет вам подарок на Рождество. —?Маленькая зануда,?— в мозгу Тинтина прозвенел предупреждающий звоночек; часть его требовала, чтобы он попрощался, проявил уважение к капитану и ушел. Но капитан не мог этого предвидеть. Он не мог представить, как изголодался Тинтин по общению. Отсылка к их прошлому разговору заставила ее улыбнуться, но ее лицо быстро помрачнело, и она спросила: —?Как капитан? —?Он… Он… Он силен, знаете? Думаю, он выкарабкается,?— Тинтин дошел до софы и присел, положив локти на колени и скрестив руки. —?Я просто… Просто хотел бы сделать больше для него. —?Вы и так стараетесь изо всех сил,?— тихо сказала она ему. Долгое время они оба не могли подобрать слов, и тут Тинтин спросил: —?Когда вы научились петь? —?О, тогда я была… Очень маленькой. Моя мама была профессиональной певицей. —?Даже в театре пели? —?Нет, зато Серж был актером. Вы должны были его видеть?— он мог сыграть кого угодно,?— добавила она, слегка улыбаясь. Ее глаза посветлели от воспоминаний. Хихикнув, она добавила: —?Он отлично изображал стариков. Иногда даже я не могла узнать его. —?Это удивительно. —?Он был удивительным. Жизнь с ним была… Удивительно. Мы с ним годами работали в театре. Это были лучшие годы моей жизни. Пока… —?Пока что? —?вежливо спросил он. —?Пока он не получил отцовское наследство,?— она покачала головой; весь свет из глаз пропал. —?Из-за этого все изменилось,?— быстро, спешно она добавила:?— Тогда я его и убила. —?Одетт, почему вы это сделали? —?Не знаю,?— она всплеснула руками, а потом свесила их по бокам. Она повторила:?— Я не знаю. —?Одетт, я не думаю, что вы сделали это. —?Но они так сказали! —?почти злобно она встала из-за пианино, но силы оставили ее, и она пошатнулась, схватившись за инструмент для опоры. —?И я была там, мои руки были… Были… —?Были где? —?слегка резко спросил он. —?Не помню! —?крикнула она, выпрямилась и выдохнула. —?Я не помню, Тинтин, я не знаю! Я не могу вспомнить, что делала, что пыталась совершить… Почему я… —?Все хорошо,?— сказал он после паузы. Он не знал, что еще может к этому добавить. —?Знаю. Я… Смирилась с этим. Это не произошло вчера; прошло уже одиннадцать месяцев,?— она прикрыла глаза. —?Одиннадцать месяцев, три недели и четыре дня. Смешно, что я это помню… А почему сделала?— нет. —?В числах больше смысла, чем в эмоциях,?— он не понимал, почему говорит это, но понял, что это было правдой. —?Так в большинстве своем. Выслеживать преступников… Разгадывать загадки… Это все логично. В человеческих эмоциях иногда мало смысла. —?А мне кажется, есть,?— беспечно сказала она. —?Не для меня. Я их не понимаю. Может, больше увидев мир, вы бы расхотели, чтобы в людях был смысл. Он покачал головой. Воспоминания, которые пробуждали эти слова, вспыхнули в голове, и его затошнило. —?Зачем кому-то душить семидесятилетнюю старушку в постели, а потом сжигать дотла ее дом? Зачем кому-то ходить по улицам и за просто так убивать людей? Зачем мужчине жестоко насиловать шестилетнего мальчика? Ребенок слишком мал, чтобы понимать, что происходит, он знает лишь… —?Тинтин не закончил; загнанный взгляд застрял в глубине его глаз. Потом он покачал головой и положил ее на руку. —?Я не знаю, не понимаю. В людях нет смысла. Если есть, то этот не тот смысл, что я ищу. —?Простите,?— мягко сказала она. Ее взгляд был полон сочувствия, когда она подошла и села рядом с ним. —?Наверное, я просто не задумываюсь над этим. —?А зачем? —?хохотнул он; звук был пустым. —?Не следуйте моему примеру. Я сам себя иногда не понимаю. —?Не могу представить, через что вам… Пришлось пройти. —?Да,?— согласился Тинтин, изгибая уголки губ в слабой улыбке. —?Не можете. Но все нормально. Знаете, моя жизнь вполне нормальна. Я не против нее,?— он шлепнул ладонями по коленям, протяжно выдохнул и откинулся на софу. —?По крайней мере… —?Вы никого не убивали своими руками. —?Да… Наступила долгая тишина. —?Но… Знаете… —?Тинтин остановился, подыскивая нужные слова. —?Если вы были с ним?— с Сержем?— целый год… Должен сказать, что вам повезло. —?Да? —?Да. И не важно, что случилось, у вас было намного больше, чем у меня. Это чего-то да значит. Когда он закончил, он неожиданно понял, что не знает, то ли сказал. Он знал, что никогда раньше подобного не говорил. Эмоции были сильнее преступников. Но тут же он понял, что сказал то, что нужно. Выражение ее лица смягчилось, и она посмотрела на него таким взглядом?— с благодарностью, с искренностью, с теплом, он не знал?— и он увидел, что она больше не испугана. Этот робкий, загнанный взгляд исчез. И, возможно, впервые к ней пришла мысль, что она этого не делала. Она ничего не сказала. Тихо встала, отряхнулась, поправила на себе пиджак Тинтина. Он не понимал, что она делает, но потом увидел, что она идет к пианино. Она положила на него свою ладонь, вздохнула и пожала плечами. —?Хотела бы я знать, делала ли я это,?— сказала она. —?Да. —?Хочется верить… —?Одетт полуобернулась к нему, и отчаянная надежда начала прорываться через возведенные ею стены. Но она не пробилась, и Бьевеню все так же колебалась. —?Я хочу… Но я просто… Я не знаю. —?Как только метель закончится, мы это выясним,?— он потянулся и поднялся, уходя от софы. —?Вы не сядете в тюрьму. Я обещаю. —?Правда? —?на ее лице было столько надежды, столько доверия, что оно пронзило его сердце. —?Конечно,?— он подошел к ней и мягко коснулся руки. —?Одетт, больше не думайте об этом, хорошо? Она кивнула. —?Почему бы вам не отдохнуть. Почитать? Принять ванну, пока нагреватель воды работает? —?он сказал это шутя, но они оба понимала, что тут есть доля правда. Похоже, с каждой минутой прибавлялось все больше сложностей. —?Это хорошая идея,?— согласилась она. —?Поскорей бы Рождество,?— он немного застенчиво улыбнулся. —?Очень уж хочется услышать, как вы поете ?Тихую ночь?. Уверен, у вас прекрасный голос. Она улыбнулась и отвела взгляд, краснея. —?Это будет хорошее Рождество. И, кроме того, к тому времени капитан уже поправится. —?Надеюсь,?— тихо сказал он. Радость из их разговора исчезла в ту же минуту. —?Вы делаете все, что в ваших силах,?— сказала она ему. Она уже говорила это, но посчитала нужным повторить. —?Знаю. Делаю. Пытаюсь. Просто… Я никогда… Я никогда не терял… —?он сел, ошеломленно и потерянно глядя перед собой. Он пытался вести себя спокойно, но уже через пару мгновений его голова упала на руки, и он заплакал. Тинтин думал, что не захочет, чтобы кто-либо был рядом, когда он плачет. Но когда Одетт селя рядом, он понял, что ничего не хотел?— или желал?— сильнее. —?Respirez. Respirez, mon ami. Vous êtes bon,?— пододвинувшись к нему так, что они касались друг друга, Одетт обняла его за плечи. —?С ним все будет хорошо. Когда плач поутих и остались лишь судорожные выдохи, он все равно едва мог говорить. —?Мне надо быть там,?— прохрипел он, приглушая голос руками. —?Я должен… Мне надо… —?Вам шестнадцать. Вы не можете сделать все,?— ее голос стал успокаивающим шепотом, и она опустила голову, чтобы лучше видеть его, положила ладонь ему на щеку и нежно потерла. —?Вы можете только… Делать, что в ваших силах. И он выживет. Вы это знаете. Он выживет. —?Простите,?— он покачал головой, убирая руки с лица и кладя их на колени. —?Я не хотел так делать. —?Он ваш отец. В каком-то роде. Думаю, вам можно. Шмыгнув, он слабо улыбнулся. Он чувствовал себя немного смущенным из-за того, что плакал в объятиях Одетт, но вспомнил, что она тоже так делала, и почувствовал себя лучше. И что-то еще в ней успокоило его. Он не знал, что говорит, когда слова сами полились из его рта. —?Вы напоминаете мне мать. Она улыбнулась. —?Я не настолько вас старше. —?Нет, но ей было всего двадцать, когда я в последний раз… —?он оборвал себя на полуслове. Тинтин помотал головой и отвернулся. —?В любом случае, д-думаю, что мне пора вернуться. —?Хорошо. Берегите себя, Тинтин. Искренность в ее голосе согревала. А Тинтин замерз. Хотя он все еще давил в себе слезы, он чувствовал, как на сердце стало легче, и улыбнулся. —?Ладно,?— пообещал он и кивнул. —?Вы тоже, Одетт. Берегите себя./ Как только он зашел в спальню капитана, он долго стоял в дверях в теплую обитель. Мужчина не дрожал и даже не двигался. Почему-то это было хуже всего. Парень подошел к кровати капитана и положил ладонь ему на лоб. Едва заметное тепло под серой, ледяной кожей. Маленький огонек жизни, который так легко задуть. Я мог спасти его, подумал Тинтин, и от этих слов на душе стало еще более тошно и тоскливо. Он пообещал себе найти того, кто это сделал. Почему-то ему было все равно, все равно, кто это будет. Любой, кто ранил капитана, заплатит. Если только, может, не Одетт. Парень стоял и смотрел на капитана, фиксируя каждый вдох, словно ожидая, что они вот-вот прекратятся. Она была права: капитан был ему отцом. Было похоже, как будто отец умирает. Его отец умирает. А он ничего не может сделать. Немного поколебавшись, он забрался под бок к Хэддоку. Было невыносимо жарко под слоями тяжелых одеял, но он заставил себя не думать об этом; Тинтину надо было быть ближе к человеку, молясь, что его тепло может как-то помочь капитану, вернуть жизнь в его друга. Кто-то в этом доме пытался убить Хэддока. Что, если когда он проснется, он обнаружит себя в постели с трупом? И это будет моей виной. —?Прошу… —?прошептал он, ложась щекой на грудь Хэддока, чувствуя, как у того бьется сердце. —?Прошу… Не сдавайся… —?и, поскольку Хэддок спал, Тинтиндобавил:?— Прошу, mon père. Не… Не умри… Комната была темна и тиха, и только треск пламени и завывания ветра заполняли большой пустой дом.