Часть 2. Глава 15 (1/1)

Утром Сехуну не стало лучше. Хань просыпался несколько раз за ночь, но парня все так же лихорадило, а на бледное, искривленное болью лицо было страшно смотреть. Сехун не дал отвезти себя в больницу, сказав, что все под контролем, хотя такое состояние – это последнее, что Хань назвал бы контролем. Сехун мучился, и Хань ничего не мог с этим сделать. Ощущение связанных рук было хуже всего. Жаропонижающее, которое Хань купил в Лаосе, не сильно помогало, а другие таблетки он не решился давать, не уверенный в их действенности. Только ухудшить состояние парня сомнительными лекарствами не хватало.Утром Сехун все еще часто полз на полусогнутых в лес, который заменял туалет, но больше его не тошнило, и то хорошо. Ближе к полудню Хань заметил, что осталось всего пол-литра воды. Сехуну надо было много пить, чтобы восстановить баланс в организме, однако их запасы были не вечные. - Я пойду спрошу у местных.Сехун на это слабо промычал. Местные оказались на редкость несговорчивыми. Они шарахались от Ханя, едва тот пытался открыть рот, и лишь дети, с визгами носящиеся по округе, отвели его к колодцу. Бросив взгляд на ржавую ручку ведра и крышку из полусгнивших досок, Хань развернулся. Это Сехун пить не будет. Налички не осталось, вчерашний водитель уехал, значит, надо придумать другой способ добыть нормальной воды. Вернувшись в сарай, Хань присел рядом с Сехуном. Тот некрепко дремал, нахмурив брови. - Я отойду максимум на час, – тихо сказал Хань, встретившись с мутным взглядом. – Пей воду. Я скоро вернусь. - Окей. Хань еще несколько секунд сидел, не зная, как он сможет встать и уйти, когда Сехун стискивает зубы, чтобы не стонать от боли, однако вода заканчивалась. Сехуну надо пить.В пятнадцати минутах ходьбы по накатанной проселочной дороге начиналась ухоженная территория буддийского монастыря, превращенного в достопримечательность. Вчера на разведке Хань осмотрел окрестности и наткнулся на вполне оживленное место с кучей магазинчиков и прилавков, откуда наверняка можно будет украсть воды. К сожалению, торговцы внимательно следили за сохранностью товара, да и охранники прогуливались по мощенным камнями тропинкам, так что надо было срочно решать, как добыть желаемое.Не выходя из-за деревьев, Хань наблюдал за немногочисленными туристами, фотографирующими храмы, монахов в их традиционных желто-оранжевых одеждах и природу. Обокрасть какого-нибудь зеваку опасно. Ходить и выпрашивать деньги – это последний вариант, слишком ненадежно. Главное, уложиться в час. Даже если Сехун не будет ждать, Хань сказал, что вернется. Сорвав огромный лист с растения неподалеку, Хань стал у входа на территорию монастыря. Едва на подъездной дороге показался автобус с новоприбывшими туристами, он набрал в легкие побольше воздуха и запел. Сехун говорил, что у Ханя красивый голос, Сехун просил петь для него. Когда парень медленно засыпал у него на груди, Хань думал, что это чудо. Сехун – чудо. Хань широко улыбнулся и подмигнул выходящим из автобуса иностранцам, не замолкая. Репертуар у него был не слишком разнообразный, поэтому лучше бы туристам побыстрее дать ему денег, чтобы не пришлось идти по второму кругу. Однако на листе оказалась всего пара монеток. В горле начало першить с непривычки. Оставшиеся на стоянке водители смотрели с неприязнью и тыкали пальцами, переговариваясь на незнакомом языке. Хань не обращал на них внимания. Пусть хоть хороводы водят, только бы его не трогали.Другая группа туристов вышла из храма, и Хань повернулся к ним, заводя новую, веселую мелодию. Кто-то снимал на телефон, кто-то безразлично проходил мимо, чаще всего на него с любопытством пялились, но кидать купюры не спешили. Когда стоянка пустела, Хань замолкал, облизывая сухие губы. Лишь бы Сехун был в порядке. Быстрее бы набралась хоть какая-то сумма, чтобы он купил пару бутылок воды и вернулся к Сехуну.Хань пел и пел, старательно торгуя лицом, пусть даже сейчас, небритый и уставший, он выглядел не очень привлекательно. Сехуну было плохо, на фоне этого все остальное меркло. И косые взгляды, и смешки, и вспышки фотоаппаратов. На исходе получаса Хань подобрал заработанные деньги и опрометью бросился к ближайшему прилавку. Дорого. Следующий. Еще дороже. Обойдя все торговые точки, Хань купил воды на все деньги и побежал на выход. В сарае Сехуна не обнаружилось. Поставив ношу на пол, Хань пошел к лесу и столкнулся с выходящим оттуда парнем. Бледный, осунувшийся, на нетвердых ногах он плелся обратно к раскладушке. Хань мог только идти рядом, помня о том, что Сехун просил его не трогать. - Ты не ввязывался в неприятности? – Сехун кивнул в сторону бутылок с водой. - Нет, все легально. - Мне уже легче, к вечеру смогу идти. Идти он сможет, конечно. - Нет. Завтра будем решать по твоему самочувствию. Сехун посмотрел на него своим отстраненным, нечитаемым взглядом, под которым Ханю хотелось никогда не находиться. - Ты в любой момент можешь уй...- Отдыхай. Хань вышел на улицу, садясь на крыльцо. Это было достаточно рядом, чтобы за пару секунд прибежать на помощь Сехуну, но достаточно далеко, чтобы не слушать, как Сехун говорит, что Хань бросит его. Снова. Нужен план. В ближайшем городе купить нормальные лекарства вместо той херни, что подсунули в Лаосе. Не тратить наличку полностью, иметь запас на покупку воды и еды. Побриться. Нет, это стоит сделать сейчас. Сехун не спал, но лежал спиной ко входу. Забрав из кармашка сумки мыло и бритву, Хань пошел к ближайшему источнику воды. Никто не заплатит певцу с грустным небритым лицом.Вытерев ладонями выбритые щеки, Хань улыбнулся в маленькое зеркальце, установленное над рукомойником, воду в который заливали из колодца. Парню предстояло заработать денег на дальнейшее путешествие, поэтому и вид стоило иметь привлекательный.За ночь Сехуну стало гораздо лучше, появился аппетит. Однако, пересмотрев запасы, Хань не нашел ничего подходящего для раздраженного желудка, кроме пары кусков хлеба. - Нужен рис. Хань после любого отравления пару дней питался одним рисовым отваром, естественным и безопасным абсорбентом.- Доберемся до города и купим, – ответил Сехун. - Ты не далеко уйдешь на пустой желудок. - Нормально. - Нет. Сначала ты полностью восстановишься, а потом будем думать, что дальше.- Я могу идти.Какой же он временами упрямый, просто невыносимо. Проблема в том, что Хань был упрямей. - Во второй половине дня. Лежи, отдыхай, я вернусь максимум через полтора часа. - Хорошо. Сегодня Хань пришел подготовленным. Он захватил из сумки шапку, повторил слова песен, которые знал, и принес немного воды, чтобы смачивать горло. Первые пару десятков минут дело не шло. Хань лишь улыбался на снисходительные взгляды и продолжал петь. Вскоре пожилая европейка подкинула в шапку десять евро, что уже было хорошими деньгами. Хань благодарно поклонился. Наверняка где-нибудь у торговцев есть рис. В деревне можно выпросить кастрюлю и огонь, и тогда Сехун нормально поест. Хань как раз собирался сворачиваться, когда из нового, длинного автобуса повалили азиаты. - Земляк! – раздалось на китайском. Вокруг него собралась небольшая толпа соотечественников. Активней всех был низкий, полный мужчина, на чьем животе натягивалась футболка, а глаза скрывались за солнцезащитными очками. Послышались комплименты.- Красиво поешь!- Настоящий мастер! - Очень приятно слышать родные песни в другой стране. - Ну что вы, что вы, – раскланивался Хань. Придав выражению на лице неловкости, он почесал в затылке. – Я путешествовал налегке, остановился на ночь в одном поселке, а наутро меня ограбили. Ни денег, ни телефона, ничего! Вот теперь стою, надеюсь, соберу денег на дорогу дальше. - Так поехали с нами, – предложил пузатый. – Позвоним в консульство, они быстро решат проблему. - Нет, уважаемые, – засмеялся Хань. – Разве так интересно? Я хочу справиться со всеми трудностями сам, да и нравятся мне экстремальные условия. Хотите, спою для вас? В результате Хань исполнил еще пару песен под аплодисменты, получил похвалу и достаточно денег, и раскланялся благодарной публике. Экскурсионная группа, от которой отбились его слушатели, недовольно ждала неподалеку. Краем уха Хань услышал разговор на корейском:- Совсем у этих китайцев стыда нет. Один попрошайничает, а другие веселятся. - Какой имидж они создают своей стране?- Все равно ничего другого от них ждать не приходится. Проходимцы. В лицо бы они это ему не повторили, выяснись, что Хань знает корейский. Ну да пусть себе ругают, главное, что теперь Хань обеспечит Сехуну нормальную еду и более-менее комфортную дорогу дальше.Прежде, чем идти к торговцам, Хань добрался до одного из дальних храмов, где никого не было. Бросив в короб для пожертвований монетку, он разулся и прошел в зал, к самой статуе умиротворенного Будды. Там Хань взял три тонких палочки благовоний, поджег и потушил одним взмахом ладони. - Я желаю Сехуну здоровья и удачи в пути. Пожалуйста, пусть до самого успешного завершения нашей дороги он не пострадает и не встретит проблем. А потом всегда будет спокоен и счастлив.Хань низко поклонился три раза, и, поставив благовония в подставку, попятился к выходу.***Парни покинули поселок вскоре после обеда. Сехун все еще чувствовал слабость, но бременем быть в очередной раз не хотелось, так что парень переставлял ноги, ступая по накатанной тропе. - Где ты нашел деньги? – спросил он у Ханя. Тот ткнул пальцем в огражденный храмовый комплекс. - Пел для публики. Когда-то мне сказали, что у меня неплохой голос. - У тебя красивый голос.Хань покосился на него, Сехун заметил в уголках губ улыбку. У Ханя был самый приятный голос из всех, что ему доводилось слышать, это факт. Но для главы Лу петь на улице, попрошайничая, было неправильно. Если бы Сехун не слег с кишечными гриппом, парню не пришлось бы унижаться. - Мы должны убираться из страны, верно? - Есть шанс, что видео с поющим мной окажутся в китайском интернете и дойдут до Санхэпина. Этот шанс мизерный, но он есть. Так что да, мы сейчас очень быстро направляемся к Вьетнаму. Из хорошего – мы почти на середине пути, а до ближайшего города, где мы возьмем транспорт, километров семь. - Хорошо. Сехун был не уверен, как он выдержит два часа ходьбы. Словно прочитав мысли, Хань сказал:- Как только тебе понадобится отдохнуть – сразу говори, пожалуйста. Не упрямься, не делай себе хуже. - Сам решу, – отрезал Сехун. Он не хотел поблажек, не хотел показывать слабость перед Ханем, пусть даже и провел до этого сутки в полуживом состоянии. А перед этим упал в реку и чуть не утонул. А перед этим несколько раз паниковал так, что чуть не поставил их жизни под угрозу... Ладно, стоило признать, что скрывать слабости поздно. Все равно рядом с Ханем у Сехуна никогда это не получалось. Спустя час он попытался забрать у Ханя сумку, однако тот лишь покачал головой. Сехун тут же нахмурился, хватаясь за ремень, перекинутый через плечо парня.- Не надо меня жалеть! Если думаешь, что я не смогу идти, то оставил бы в той деревне. Хань сбросил его ладонь с сумки. На его лице виднелась плохо скрываемая злость.- Я не жалею тебя, я забочусь! Я знаю, что ты можешь идти даже с двумя сумками, но я не хочу, чтобы ты это делал. Дай мне позаботиться о тебе! Закончив, Хань ускорил шаг, оставляя Сехуна наедине с собой. Позаботиться? Ну да. Сначала Сехун снова купится на это, а потом опять будет так больно, что хоть сердце вырезай. Нет уж, второй раз с ним этот фокус не пройдет.В городке парни прошлись по центральной улице, поторговались с водителями и нашли того, кто согласился подвезти их к границе. Договорившись выехать через полчаса, Хань повел Сехуна дальше, к ближайшему кафе. В этом поселении, похоже, часто останавливались автобусы с едущими в храм туристами, поэтому местные жители, как могли, украсили главные улочки. Там, где сел Сехун, у него над головой висели шарики выключенной сейчас гирлянды. Вечером, наверное, она переливается цветами радуги, и это место превращается в то романтично-экзотичное, разрекламированное телевидением и фильмами, которое здорово продается в турагенствах. Из открытых дверей кафе доносилось веселое, неуместное пение Мэрайи Кэри про то, что на Рождество она хочет только своего любимого. Сехун тоже хотел. Три Рождества подряд хотел, а потом пришлось смириться, чтобы судьба, очевидно насмехаясь, все-таки подкинула шанс на исполнение желания.Денег, заработанных пением, оставалось все меньше, но первым делом Хань купил рисовый отвар и крепкий чай для Сехуна, и только после, оставив парня посидеть за столиком, пошел искать еду для себя. Когда он вернулся с подносом, то удивленно посмотрел на нетронутый отвар.- Ты не ел? Уже наверняка остыло. - Было слишком горячо, теперь нормально. У Сехуна бы язык не повернулся сказать, что без Ханя он есть не хотел. - Границу пересечем ночью, как и в прошлый раз, но будет сложнее, – понизил голос до шепота Хань. – Вьетнам густонаселенный, скрываться в лесах не получится. Придется смотреть по ситуации, но в порту мы должны быть не позже пяти. Затем все рыбаки расплывутся, и мы останемся на произвол судьбы.- С чего бы рыбакам нас везти в Корею? – с сомнением хмыкнул Сехун. - Потому что я хорошо заплачу. Еще в Лаосе я узнал в интернете, как нелегально уплыть из Вьетнама. - Разве в интернете такое пишут? - Это зависит от того, где смотреть и у кого спрашивать.Хань усмехнулся, хитро и дерзко, и сердце Сехуна пропустило удар. Хань уже давно не улыбался искренне. Какой же Хань ужасно красивый, просто с ума сойти. Почему четыре года назад он обратил внимание на Сехуна, когда к его ногам готов был упасть каждый третий? А после того, как Хань стал главой Лу, то каждый второй, а может и первый. Увидит ли Сехун Ханя в идеально сидящем, отглаженном строгом костюме и лакированных туфлях еще раз? Босс Лу. Глава Лу. Звучит слишком хорошо, так, что Сехун мимо воли почувствовал, как мысли сворачивают в неконтролируемые фантазии. - Нам не пора идти? – спросил он и прочистил горло, стараясь отвлечься от мыслей. Хань посмотрел на часы и кивнул.***В этот раз пересечь границу действительно было сложно. Местность не играла им на руку: никаких тропических деревьев, только бесконечные засеянные поля. Кроме того, полил дождь, которого практически не было в то время, пока парни шли по Камбодже. Вишенкой же на торте оказалась внимательная охрана, проезжающая по пограничной дороге каждые пятнадцать-двадцать минут, и прожекторы, установленные так, чтобы освещать всю территорию. Вьетнам ревностно оберегал себя от нелегальных посетителей. - Дождь нам на руку, – сказал Хань. Он придвинулся вплотную, чтобы не кричать через стену льющей с неба воды. Сехун чувствовал тепло и запах Ханя, его спокойствие. – Придется двигаться ползком. Едва проедет конвой, пробежим вперед и ляжем на землю, проедет следующий – перейдем границу и снова ляжем. И так, пока не доберемся до какого-нибудь укрытия. Как ты себя чувствуешь? - Нормально. Давай пойдем сейчас, пока дождь не закончился. Время поджимает.- Посидим еще пару минут, подождем, чтобы машина проехала. Внезапно прямо за спиной послышалось короткий, грубый окрик на незнакомом языке. Сехуну показалось, что он вмиг поседел от страха. Медленно обернувшись, он увидел мужчину в форме пограничника. Дуло ружья дергалось от Сехуна к Ханю. - Вы говорите по-английски? – крикнул сквозь дождь Хань. – Мы туристы, потерялись!Мужчина потянулся к рации. Хань шепнул ?я отвлеку его?, и начал орать и выть, корчась, как в агонии. Сехун же бросился к пограничнику, снося того на землю. Ружье оказалось между ними. Ствол давил на желудок и грудную клетку, рукоятка уперлась в бедро. Сжав кулак, Сехун несколько раз ударил мужчину по лицу, однако тот не спешил терять сознание, барахтаясь в попытках перехватить чужие руки. Хань подбежал, растаптывая выпавшую на землю рацию. По голове стучали тяжелые капли дождя, струями стекая с капюшона дождевика.- Забери ружье! – пропыхтел Сехун, борясь с неожиданно крепким противником. Он немного приподнялся, чтобы Хань вытащил оружие, и, собрав силы, ударил локтем в челюсть. Мужчина под ним сразу обмяк. - Валим! Хань потянул Сехуна за собой, в сторону Вьетнама. Сехуна мутило, но перед ним стоял выбор: либо бежать, либо лечь рядом с пограничником, поэтому он взял себя в руки и, позволяя Ханю держать его за ладонь, быстро переставлял ноги. В какой-то момент Хань потянул парня вниз.Лежа на мокрой, холодной земле, Сехун не дышал, дожидаясь, пока проедет машина. Им надо ускориться, потому что пограничник наверняка очнулся и теперь все зависит от того, кто будет быстрее: они, добираясь до безопасных зданий, за которыми можно укрыться, или мужчина, бегущий к сослуживцам. Границу парни пересекли наспех и, преодолев половину пути до ближайшего домика, снова упали в грязь. Если бы не дождевик, то одежду можно бы было выбрасывать тут же. Лицо защитить не удалось, поэтому умывался Сехун на бегу под дождем, сбрасывая со щек комья земли. Хань не заморачивался, так что сейчас его бы мать родная не узнала, не то, что Санхэпин. Видеть, как изящное лицо с аккуратными чертами покрывается грязью, было неуютно, и Сехун усилием воли останавливал собственные руки, которые так и порывались вытереть хотя бы брови и губы Ханя. За домом парни остановились, тяжело дыша. Сумка все еще была у Ханя, и теперь он зашелся кашлем, сгибаясь. А ведь парень даже не курил после падения в Меконг, не захотел тратить деньги на новую пачку сигарет. - Ты в порядке? – хрипло спросил Хань, привалившись к стене. - Да, а ты? - В полном. - Тогда идем, пока не объявили какой-нибудь план-перехват. Отдай мне сумку, – потребовал Сехун. – Я уже выздоровел. Хань сомневался несколько мгновений, однако сумку все-таки отдал. Они пошли дальше, мимо нежилых зданий, которые неожиданно закончились. - Странно, судя по карте, это должно быть нормальным поселением, – заметил Хань. Сехун остановился и прищурился, оглядываясь. Сквозь пелену дождя было сложно что-либо рассмотреть, но он быстро догадался:- Нормальное поселение на другой стороне реки. Они пересекли границу не с того края. Каждую секунду Сехун ждал услышать сирены и крики пограничников, но тишину ночи прерывал только шум дождя. Хань не решился доставать фонарь, поэтому Сехун пошел первым в поисках моста, полагаясь на свое зрение. У небольшой стоянки Сехун дернул Ханя за плечо, останавливая, и показал на велосипеды, прислоненные к стене дома. - Ехать в таких условиях будет сложно, – покачал головой Хань. Не успел Сехун раскрыть рот, как вдалеке завыла сирена. Парень тут же поменял мнение: – Хватай любой. К счастью, во Вьетнаме с дорогами было в разы лучше, чем в Лаосе или Камбодже, так что крутить педали оказалось не так сложно. Вскоре дождь закончился и на небе показалась бледная убывающая луна. Сехун решил не оглядываться, отчаянно стараясь ехать с максимальной скоростью. Велосипед был маловат для него, и колени то и дело упирались в руль, но парень не обращал на это внимания. Хань, которому велосипед оказался впору и который не был отягощен сумкой, ехал впереди. У Ханя была прекрасная память и чувство местности, поэтому Сехун полностью доверял ему, когда речь заходила про дорогу. Благодаря шестому чувству Хань всегда шел в правильном направлении. Однажды весной они отправились в центр города гулять. Веселясь и иногда тайно целуясь в пустующих общественных туалетах, парни потеряли счет времени, поэтому запрыгнуть получилось лишь в последний автобус, который должен был отправиться в направлении их дома. Однако что-то пошло не так и вместо знакомой остановки их высадили в абсолютно другом районе, где Сехун никогда не был, а Хань только проезжал мимо пару раз. Несмотря на это, Хань за пару часов привел Сехуна домой, где их ждал теплый душ, кровать и крепкий сон. Вдалеке все еще визжала сирена, но если погоня и была, то она явно не торопилась. - Хань, давай остановимся! – крикнул Сехун, заметив, что парень едет все медленнее и медленнее. У него самого уже болели ноги, однако не тренированному Ханю было гораздо хуже. - Тебе плохо? – сразу отозвался тяжело дышащий Хань. – Давай мне сумку. - Мне надо передохнуть. Только после этого Хань окончательно остановился и оперся на руль, хрипло вдыхая воздух. Сехун расслабил ноги и перевел взгляд на небо. Луну и россыпь звезд то и дело закрывали дождевые тучи, но света хватало, чтобы различить крупные ямы на дороге. - Сколько времени? – спросил Сехун.Хань уже более-менее пришел в себя.- Полтретьего. Надо поторопиться. Ехать еще примерно столько же, а таможня наверняка сообщила о нас в полицию.- Не сомневаюсь, – фыркнул Сехун. Возможно, стоило застрелить пограничника. На подъезде к городу, когда силы парней были на исходе, заморосил дождь. В отличие от пустого шоссе, по которому проехало лишь с десяток-второй машин за все то время, что парни крутили педали, город показался слишком большим и оживленным. После трех недель в глуши, сельских местностях и лесах, Сехун испытал страх перед высотками. Вместо величественных небоскребов ему виднелись мрачные муравейники со стеклянными глазами, зелень растений сменилась на серую асфальтовую пустошь, а светофоры угрожающе горели красным, тормозя на каждом перекрестке. На очередной улице, где уже чувствовался запах воды от порта, за спинами парней раздался автомобильный сигнал и тирада на чужом языке. Обернувшись, Сехун увидел полицейскую машину. Дождевики они выкинули по дороге, лица вытерли, грязь с кроссовок давно стекла. У полиции не должно было быть причин задерживать их. Однако фраза ?это полиция, остановитесь? на английском дала понять, что надо очень спешно валить. - Езжай в порт, ищи лодку, – сказал Сехун. – Я уведу их. - Ты найдешь дорогу? – взволнованно спросил Хань. Сехун не был в этом уверен, но если бы он показал сомнение, то Хань не согласился бы разделиться. - Да, здесь вывески на английском, и я слышу запах воды. - Будь осторожен. Сехун кивнул, притормаживая. Хань свернул на ближайшем повороте и, Сехун был уверен, закрутил педали гораздо быстрее, чем до этого. Сам же он подпустил к себе машину, принимая безразличный вид, несмотря на отчаянно бьющееся в груди сердце. Из приоткрытого окна к нему обратилась девушка в форме песочного цвета:- Сэр, вы не вьетнамец? - Нет, – будничным тоном отозвался Сехун. – Я турист. - Куда уехал ваш друг? - Друг? Я впервые его видел, мы встретились на прошлом перекрестке. Девушка нахмурилась. Она открыла дверь, однако едва ее нога коснулась асфальта, как Сехун развернул велосипед в противоположную сторону от той, в которую поехал Хань, и понесся вперед, понимая, что его нагонят через пару минут. Свернув еще пару раз, он бросил велосипед в ближайшие кусты, и, подхватив сумку, перемахнул через невысокий забор. Полицейские это заметили, но к тому моменту, как они вышли из машины, Сехун оказался на противоположной улице. Он бежал, не зная куда, поворачивая наугад и стараясь не загонять себя в тупик дворов. Полицейская сирена то приближалась, то отдалялась, а Сехун все бежал и бежал, через боль в ногах, жжение в легких и тошноту. Сумка била по бедру, моросящий дождь грозился в любое мгновение перерасти в ливень. Обогнув очередное здание, Сехун оказался на пристани и осознал, что так зациклился на полиции, что не расслышал шума человеческих голосов. Рыбаки собирались отплывать. Зайдя в толпу и перекинув сумку вперед, Сехун замедлил шаг, надеясь смешаться с людьми. Он не отрывал взгляда от лодок, ища Ханя, но того не было видно. Горло начала сжимать подкатывающая паника. Что будет, если Сехуна поймают? Депортация обратно в Китай? Там его наверняка допросит Санхэпин, но к тому времени Хань уже должен будет оказаться в Южной Корее в полной безопасности, и триада не дотянется до него. Сехун готов был пожертвовать собой ради Ханя. Это было абсолютно неправильно, это было то, от чего Сехун открещивался даже в собственных мыслях. Но факт оставался фактом, не поддавался логике или адекватному мышлению. Сирены послышались на пристани, моряки взволновались, расступаясь перед полицейской машиной. ?Ну вот, пожалуй, и закончилось путешествие?, – проскочило в его мозгу прежде, чем Сехун заорал во всю глотку: - ХАНЬ!Ноги сами собой начали бежать. Машина подъезжала все ближе, еще немного, и его заметят, если еще не заметили.- ХАНЬ!- Мужчина, немедленно остановитесь, иначе мы можем открыть огонь!Заметили. Лодки заканчивались, а Ханя так и не было видно. Возможно, его поймали другие полицейские и оттащили в участок. От одной мысли об этом Сехуну стало плохо. Впереди была только широкая, пустая набережная, где ему точно не скрыться.В этот момент крайняя лодка отплыла от причала и, повернув, поплыла вдоль пристани. Из кабины, выкрашенной в зеленый, раздался знакомый голос: - СЕХУН! Прыгай! Не задумываясь ни на секунду, парень разбежался и действительно прыгнул. Перемахнув через метр реки, Сехун вцепился в борт, повисая на нем. Сумка тянула вниз. Хань бросился к нему, схватил за руки, потянул к себе. На взволнованном обветренном лице проступили морщины, которые сейчас показались особенно глубокими. Сехун попытался закинуть на борт ногу, но не вышло. Долго на своих уставших, дрожащих пальцах он не провисит. - Эй! – крикнул Хань. – Эй!На берегу полицейские все еще что-то орали в громкоговоритель.Из кабины выглянул мужчина и, явно ругнувшись сквозь зубы, бросил штурвал, торопясь на помощь. Едва Сехун оказался на палубе, как Хань, не сдержавшись, протянул к нему руки. Еще мгновение, и Сехун почувствовал бы объятие и услышал радостный вздох облегчения. Чтобы не допустить этого, он резко сел, поворачивая голову в сторону пришвартованных лодок.На быстро отдаляющемся причале оказалось уже три полицейских машины. Заливая рассветную пристань красно-синими огнями и отпугивая чаек сиренами, они казались дикими животными, лишившимися добычи. - Мы плывем в Корею? – слабым голосом спросил Сехун, переводя взгляд на Ханя. Тот сидел на коленях в считанных сантиметрах. Глаза светились такой теплотой, смешанной с болью, что Сехун захотел убежать, однако было слишком поздно. - Да. Мы плывем в Корею.