Часть 2. Глава 14 (1/1)

Оказалось, что лодка перевернулась неподалеку от второго по размеру города в Лаосе. Парни потратили последнюю сотню на номер в гостинице и еду, и лишь под вечер, убедившись, что одежда окончательно высохла и Сехун нормально себя чувствует, Хань предложил пройтись до ломбарда. С тех пор, как дождь кончился и они вышли из-под дерева, оба вернулись к преимущественно отстраненному молчанию и превратились в Ли Фэя и Ли Мина. Сехун попытался забыть успокаивающий голос Ханя и то, как знакомо ощущалась чужая кожа, прижатая к своей. Он напоминал себе, что Хань – лжец и отличный притворщик, и верить ему не следует. Они просто согревались после падения в реку, ничего другого.Узнав сумму, вырученную за кольцо, Сехун поднял бровь.- Качественное золото, – усмехнулся Хань, отдавая деньги Сехуну на сохранение. – По-хорошему, должны были дать в три раза больше. Но парни обошли пол-города, и этот ломбард – единственный, чье ценовое предложение удовлетворило Ханя. По крайней мере теперь Сехун был спокоен. Им хватит, чтобы купить все необходимое для дальнейшего пути.Дорога до границы оказалась на удивление легкой. Хань нашел водителя, который согласился довезти их до водопадов Кхон, а оттуда до Камбоджи было каких-то пять километров. Водитель попался на удивление говорливым, что отличало его от пугливых, молчаливых соотечественников. Мужчина болтал на смеси китайского, английского и лаосского, а Хань, кое-как понимая его, отвечал. Сехун же молча сидел, изредка вставляя пару фраз, потерявшись в видах за окном. Холмы, зеленые и не очень, плавными волнами перетекали друг в друга. Порой проглядывали коричневые скалы, напоминающие горы провинции Аньхой, вот только эти горы были слабой пародией на бесконечные каменные столбы, окутанные бледной дымкой тумана. Сехун был там лишь однажды на школьной экскурсии, но впечатление отложилось навсегда. Что же он будет делать, если больше не сможет вернуться в родной Китай? Конечно, скучать и вспоминать родную страну, кроме этого ничего не остается. Иногда дорога пролегала неподалеку от Меконга, все такого же желто-коричневого, медленно несущего свои воды вдаль. Приходилось надеяться, что Сехун ничего не подхватил, пока бултыхался в этом загрязненном болоте. Обнаружить каких-нибудь глистов было бы совсем хреново. - Приехали, – сказал наконец водитель. Пока Хань рассчитывался, Сехун вышел и потянулся, глядя на зеленую стену деревьев, раскинувшуюся сразу за парковкой. Экскурсионных машин там стояло совсем немного, и водители, ожидающие пассажиров обратно, курили и переговаривались между собой. - Пху сказал, что здесь есть места, где граница чисто условная, – доложил Хань. – Так что пойдем, посмотрим на водопады, а ночью тихо переберемся в Камбоджу. Сехун не возражал. Он все равно собирался размять ноги, затекшие после долгой поездки. Хань подхватил сумку и направился к кассам. Несмотря на то дерьмо, что с ними случилось в Лаосе, парень, казалось, не потерял оптимизма. Глядя на уверенный шаг, Сехун постарался успокоить собственное волнение, то и дело вздымающееся внутри. Денег становилось все меньше, и хорошо, если они дотянут на этой сумме до Вьетнама, иначе придется заложить одно из двух оставшихся колец. На территории водопадов воздух казался еще влажнее, чем раньше. Хань и Сехун были выходцами Шаньдуна, где дожди шли не часто, и многие приезжие жаловались на чрезмерную сухость. Сехун адаптировался к Лаосу довольно быстро, возможно, сказалась жизнь в Куньмине, но у Ханя порой был кашель и насморк, особенно по утрам. Парни не много разговаривали, однако сейчас не смогли, даже если бы захотели: постепенно нарастал шум несущейся с огромной скоростью воды, перекрывающий все остальные звуки. Вскоре вымощенная деревянными досками тропинка привела к смотровой площадке. Окинув взглядом открывшийся вид, Сехун восторженно выдохнул. Между мокрыми темно-коричневыми острыми камнями белой пеной брызгала вода. Несмотря на невысокие пороги, можно было ощутить, как оседают на коже капельки. Совсем рядом с водопадами гремело так, что уши закладывало, но этот гром не пугал Сехуна. Парень расслабился, засмотревшись на красоту природы. Он оперся на перила и не хотел отводить взгляда от водопадов. Боковым зрением Сехун заметил, как рядом стал Хань. - Жаль, что у нас нет фотоаппарата, – прокричал Сехун. – Здесь так красиво. Хань кивнул. - Можем остаться здесь, сколько захочешь, хоть до самой ночи. - Нет, тропинка ведет дальше, вдруг там еще красивее. - Тогда скажешь, когда захочешь идти. Сехун повернулся обратно к водопадам и улыбнулся, уходя в свои мысли. Те, оставшиеся без контроля, нарисовали картину, где они с Ханем приехали в Лаос в отпуск, просто посмотреть на местные достопримечательности, потратить честно заработанные юани и набраться впечатлений на следующие месяцы. Они бы делали селфи, а потом повесили в квартире самые лучшие, с самыми счастливыми моментами. Кажется, Сехун слишком любил прятаться в собственных иллюзиях. Никакого ?долго и счастливо? в реальной жизни нет. Есть Хань, холодный и расчетливый глава Лу, который себе на уме. Есть Сехун, любящий пострадать и обладающий кучей проблем с самим собой. Их пути случайно пересеклись однажды, ненадолго, чуть больше года в совокупности, и разошлись в разные стороны, именно так, как и должно быть. Жаль, что эмоции не зависят от разумных доводов, и продолжают пинать в сторону безоблачных, нереальных фантазий. Как же здесь все-таки красиво. Решено. Если они выживут, то Сехун уедет куда-нибудь в маленькое поселение, снимет домик и будет каждый день любоваться природой в тишине и покое. В последний раз взглянув на пороги, Сехун развернулся и кивнул Ханю в сторону тропинки. Парень, закинув на плечо сумку, молча пошел следом.***Пересечь границу оказалось элементарно. Никакого тебе забора с колючей проволокой или камер наблюдения. Разве что проехала патрульная машина по дороге, идущей по границе, озаряя все вокруг светом прожекторов, но парни спрятались в высокой траве, да и вряд ли пограничники действительно пристально смотрели по сторонам. В лаосском компьютерном клубе, которые здесь все еще активно существовали, Сехун внимательно прочитал информацию о странах, которые им предстояло нелегально посетить. Лаос вместе с Камбоджей и Вьетнамом медленно, но уверенно строили крепкие дружественные отношения, основанные на истории, торговле и немножко коммунизме. Так что границы охранялись слабо. Подсвечивая путь фонариком, Сехун шел первым, периодически сверяясь с компасом. Им надо было сделать крюк и выйти к шоссе, ведущему на юго-восток страны, до того самого места, откуда будет удобней всего перебраться к порту. Не успели парни перебежать через границу и скрыться за первыми деревьями, как издалека снова показался свет прожектора. Похоже, охрана будет ездить туда-сюда всю ночь, значит, лучше всего будет где-нибудь переждать до утра. Согласившись на этом, они решили передвигаться по лесу параллельно желанному шоссе, а с утра продолжать прикидываться туристами-экстремалами. Трава, кусты и местами вылезающие из-под земли длинные корни замедляли продвижение. Свет фонаря отбрасывал длинные тени, которые обманывали сознание, и создавали впечатление, словно на земле и шагу ступить нельзя, не подвернув ногу. Спустя пару часов парни внезапно наткнулись на спящее поселение. Собаки, заметив приближение чужаков, подняли лай, и пришлось в спешке бежать. Сехун забрал у тяжело дышащего Ханя сумку и понесся вглубь леса, прокладывая путь. Не зря он все-таки каждый день устраивал пробежки, не зря. Интересно, как там сейчас, в уютном спальном районе, где с пяти утра из окна доносился запах готовящейся еды в местном кафе, а с семи уже раздавались голоса спешащих на работу людей. Наверно, хорошо и спокойно. Сюмин давно спит, а Чен лежит на кровати и прищурено смотрит на экран телефона, от которого не способен оторваться. Может, к ним подселились другие, новые люди, а вещи Сехуна отправились на ближайшую помойку.Из темноты показались очертания полуразваленных деревянных хибар. Сехун тут же притормозил, дожидаясь Ханя. - Посмотрим, что там. Если дома заброшенные, то можем остаться до утра. Сехун кивнул. Он собирался пойти на разведку, но Хань потребовал фонарь, и медленно и бесшумно направился вперед. Сехуну же ничего не оставалось кроме как волноваться, обхватив руками сумку. Бледно-белый свет мелькал то тут, то там, но даже без него Сехун не был в кромешной тьме. Тучи еще не закрыли небо, и между кронами деревьев проглядывали россыпи звезд. Вскоре Хань вернулся и повел Сехуна за собой в одно из сохранившихся зданий. Доски лестницы полностью прогнили, поэтому пришлось отдать сумку Ханю и проигнорировать протянутую руку помощи. Он прекрасно способен взобраться на полметра самостоятельно. Двери не было, оставшиеся петли давным-давно покрылись ржавчиной. В тонких досках, изначально деливших квадратный домик на две части, зияли дыры. Окна сняли вместе с рамами. Однако пол был целым и сухим, в отличие от травы на улице, покрытой росой, так что как ночлег это место замечательно подходило. Хань и Сехун присели, оставляя между собой сумку. Их окружали куски досок, сухая трава и мелкий мусор.- Хань...- М?Черт. Черт! Сехун потер глаза. - Прости, Ли Фэй. Мы провели в Лаосе девять дней, как думаешь, за сколько мы пересечем Камбоджу? - При самом лучшем развитии событий хватит одного дня. Лаос ужасно длинный, поэтому мы потратили много времени, до Вьетнама что-то около 400 километров, пять-шесть часов на машине. Сехун не сдержал горького смешка:- С нашей удачей... - Все в порядке с нашей удачей, – отрезал Хань. – Мы целы и здоровы, у нас в запасе еще 50 дней, налички осталось мало, но она есть. Подремлем до утра и пойдем искать машину. - Но все идет не по плану с самого начала, – Сехун чувствовал нарастающее волнение. - Бывают ситуации, в которых от нас ничего не зависит. Давай лучше спать. По Ханю было видно, что он устал, поэтому Сехун кивнул и откинулся на стену. Свет фонаря погас, оставляя их в темноте заброшенного дома. За оконными проемами шумел лес, то и дело слышались шорохи, и на особенно громких Сехун замирал, боясь разобрать крадущиеся шаги. Путешествие действительно идет наперекосяк с самого начала, глупо отрицать. Сначала главу Лу сдал капитан лодки в Шанхае, затем в Шаньдуне не оказалось заначки, Санхэпин гнал их до самого Юньнаня, где проход через Вьетнам оказался невозможен; едва они пересекли границу с Лаосом, как лишились почти всех денег, а про падение в Меконг и говорить нечего. Сехун смиренно ожидал следующей проблемы, надеясь, что она не поставит точку в этом подобии побега в лучшую жизнь. Вдруг судьба подсказывает, что Сехун ошибся, решив снова связаться с Ханем? Его зависимость от парня иррациональная, нездоровая. Сехун наверняка думает, что испытывает к парню чувства, но они всего лишь ассоциация с тем счастливым отрезком жизни, который у него был, и ему нужен не Хань, а спокойствие, уверенность и безопасность. А какая здесь безопасность, когда их жизни каждый день висят на волоске? Ощутив волну страха, Сехун накинул на голову капюшон и обнял колени. Шорохи за окном набатом отдавались в голове и разносились адреналином по телу. Мышцы напряглись, готовые к бегству, но бежать по ночному лесу в одиночку было бы самоубийством, а Хань крепко уснул, как ни в чем не бывало. Зажмурившись, Сехун подтянул к себе сумку, ставя рядом как защиту, хотя если здраво судить, то от чего могла спасти маленькая сумка? Сехуну было все равно, страх уже крепко засел в голове, и чем больше парень думал и слушал шорохи, тем хуже становилось. Он пробовал глубоко, размеренно дышать, и считать голосом Ханя, и даже вспоминать что-то отвлеченное, но раз за разом возвращался в свою панику. Сехун не заметил, когда начало светлеть. Несмотря на то, что он не сомкнул глаз, время пролетело в мгновение ока. Из тьмы появились очертания лежащего неподалеку Ханя, и всякого мусора на полу, и какой-то порванной бумаги на стене, которая, может, служила плакатом. Сехун продолжал пялиться перед собой, убеждая себя, что при свете дня точно ничего не случится. Краем глаза он заметил быстрое движение по полу. На секунду движение остановилось, но сразу же продолжилось. Крупицы сонливости моментально слетели с Сехуна. Змея. В тропическом лесу. Пиздец. Парень наспех пытался вспомнить хоть что-то о змеях, но кроме того, что надо отсосать яд, в голову ничего не шло. Тем временем змея, не заинтересовавшись им, направилась к спящему Ханю. В то же мгновение у Сехуна отказали тормоза. Он схватил ближайшую доску и замахнулся на змею. Та, заметив это, развернулась и резко прыгнула, и если бы не отработанная горами реакция, то клыки вцепились бы в Сехуна. Однако парень изо всех сил отбил змею в сторону и пошел следом. Страх выместила злость. Зрение сосредоточилось на слабо извивающейся змее, которая решила, что может навредить Ханю. Замахнувшись, Сехун ударил. Снова и снова. ?Гнев отравит тебя, если не выплеснуть его наружу. Сехун, ты мужчина, ты должен всегда помнить об этом. Если внутри злость – выпусти её, так, чтобы все поняли, что с тобой нельзя связываться, и шутить тоже нельзя. Слушай меня, пацан, слушай внимательно! Никто тебе этого не расскажет!? Сехун чувствовал, как на одежду и руки падали капли, и это значило только одно: он убрал опасность, Ханя не тронут. Чертова! Змея! Остановиться он не смог. Злость перекрыла рассудок, отрезая от способности думать. - Сехун? – раздалось где-то вдалеке. – Сехун!Плеча коснулась ладонь. Сначала легко, но цепкие пальцы тут же сжались и оттянули парня назад. Сехун встретился взглядом с потрепанным после сна Ханем. На его бледном лице с пробивающейся щетиной отразился испуг. ?Десять, девять, восемь...? На каждый две цифры приходилось по вдоху и выдоху. К нулю Сехун разжал ладони, из которых вывалилась заляпанная змеиной кровью и кусками мяса доска. Он бросил беглый взгляд на то, что осталось от змеи, и отвернулся. - Ты в порядке? Она тебя укусила? – взволнованно сыпал вопросами Хань. Сехун лишь покачал головой. Хань бегло осмотрел его, потом помог отмыть руки и усадил к стене. - Не стоило ночевать в лесу, – мягко произнес Хань, заглядывая Сехуну в глаза. Странно, что это единственное, что волновало парня, который увидел, как Сехун в гневе добивает живое существо, которое умерло с первого или второго удара. Хань ведь не знает, что у Сехуна проблемы с самоконтролем, Сехун никогда не срывался при нем. - Как только солнце полностью встанет, уйдем отсюда. Хань протянул руку, заправляя прядь волос Сехуну за ухо. Тот уставился на кроссовки в пятнах крови и реагировал односложными звуками. - С нами все в порядке, – повторил свою мантру Хань. Она звучала так хорошо, что Сехун почти верил. К тому моменту, как парни добрались до пустынного шоссе, Сехун окончательно пришел в себя. Прохладный ветер взбодрил его, только мысли немного путались после суток без сна. Мимо пронеслось несколько машин, не останавливаясь.Вдоль трассы идти было не так опасно, как по лесу. Змеи и прочие твари, напуганные шумом моторов, не решались приближаться. Сехуну до сих пор было стыдно за вспышку агрессии, но сонливость сглаживала жгучее чувство в груди. Выброс адреналина порой помогал на ринге, когда либо он, либо противник, но в обычной жизни у Сехуна обычно получалось держать себя в руках. Однако для Ханя ситуация была не самая оптимистичная, доберись до него та змея, а потерять Ханя... Сехун вздохнул. Он не хотел признавать, что Хань прав, и ничего не может быть эффективней, чем шантаж жизнью любимых. Вдали показался минивэн. Хань тут же выбежал на дорогу, замахав руками. Неожиданно машина затормозила. - Вы говорите по-английски? – спросил он, когда водитель приоткрыл окно. Молодой парень кивнул. - Мы туристы... мы... – английского Ханя явно не было достаточно для полноценного монолога. - Решили идти пешком, – влез Сехун, с трудом составляя конструкции в голове. Он не сомневался в куче допущенных ошибок. – Но я подвернул ногу, а мой дядя не может меня нести. Вы едете на юг? Подбросите нас? - Садитесь, – кивнул парень на соседнее пустующее сидение. – Сзади есть место для одного. - Узнай, куда он едет, вдруг до самой границы? – шепнул Хань и, благодарно поклонившись водителю, полез внутрь. Сехуну же ничего не оставалось как растянуть губы в улыбке и сесть спереди. Он рассказал легенду о том, как они с дядей весело путешествуют, пока в китайских вузах каникулы, и что природа в Камбодже офигенная, однако долго разговор не продержался. Сехун тратил все силы на то, чтобы не уснуть. Спустя два часа машина свернула к небольшому поселку. - Это его дом и наша конечная остановка, – пояснил Сехун Ханю заплетающимся языком. Тот кивнул и начал общаться с водителем, как умел – на смеси англо-китайского и жестов. В результате остаток налички исчез в кармане парня, а Сехуна и Ханя провели в полупустой сарай, куда вскоре притащили раскладушки.- Сервис, – усмехнулся Хань. – Спи, я отойду буквально на полчаса посмотреть на окрестности. Сехун кивнул, лег на раскладушку и моментально уснул.Открыл он глаза от дискомфорта в животе. За окном уже темнело, значит, день был потерян. Сехун потер лоб и ощутил на ладони липкий пот. Прежде чем парень подумал, что ему нехорошо, живот скрутило спазмом так, что Сехун согнулся вдвое. К горлу подкатила тошнота. Кое-как он поднялся с кровати и, шатаясь, направился к двери. Там, на крыльце, сидел Хань, рассматривая карту в тусклом свете уходящего дня. Услышав шаги, он поднял голову и наверняка собрался обрисовать дальнейший план, но, увидев Сехуна, вскочил на ноги. - Что случилось? – спросил Хань, останавливая руку в сантиметрах от плеча Сехуна, когда тот отшатнулся от возможного прикосновения. - Мне нужно в туалет, – слабо проговорил Сехун, чувствуя, что вот-вот рухнет. Ноги не держали. - Туалет далеко, идем в лес.Не слушая возражений, Хань помог спуститься на землю. Ладонь на секунду коснулась лба. - У тебя температура. - Охуенно, – пробормотал Сехун сквозь зубы, пережидая очередной спазм. Он едва добрел до кустов, как с тошнотой стало невозможно бороться. Сначала он на глазах Ханя убивает живое существо, теперь блюет, что дальше? Хотя как будто Хань его таким не видел. С этого началось их знакомство. Даже познакомиться нормально не смогли. Живот заболел так, что Сехун рухнул на колени, тонко подвывая. Боль сжала всю нижнюю часть тела, огненными отголосками ударяя по груди. - Принеси бумагу, – прошептал он. В ушах зашумело. Хань вернулся так скоро, как мог. Спустя полчаса мучений Сехун вспомнил, что однажды в детстве его тоже так крутило. Определенно не то детское воспоминание, к которому он хотел бы вернуться. Позже, лежа на раскладушке, парень был занят тем, что дышал, прислушиваясь к спазмам. - Ты уверен? – в который раз взволнованно спросил Хань.- Да, блять! – огрызнулся Сехун, которому было так хреново, что любое прикосновение или звук вызывали только ярость. – Это кишечный грипп, пройдет. - Но тропические болезни или аппендицит... - У меня не болит в правой стороне. Нас всех вакцинируют с детства, – простонал Сехун. - Мне надо отлежаться. - Сколько дней? - Черт! – Сехун ударил ладонью по железной трубке, на которой держалась конструкция раскладушки. Он перевел мутный взгляд на Ханя: – Не знаю. День, два, три. Ты всегда можешь пойти дальше сам, не задерживаясь. Лицо Ханя тут же потемнело. Черты, казалось, стали резче. - Думай, что говоришь. Сехун перевернулся на спину и согнул ноги, пережидая очередной спазм.- Хань, – выдохнул он. – Не трогай меня, мне плохо. - Ладно. Если что, сразу же буди меня. Пожалуйста. На это Сехун ничего не ответил. Он просто лежал и ждал, когда кажущаяся бесконечной боль уйдет. Лишь под утро стало чуть лучше, и парень уснул.