Часть 2. Глава 13 (1/1)

С руганью помывшись под холодной водой и перекусив, парни двинулись дальше. После изучения карты у них наконец наметился маршрут: дойти до Луангпхабанга, крупного по местным меркам города, а затем спуститься по протекающему рядом Меконгу до самой Камбоджи. В планах было арендовать мопед, но никто в поселке не горел желанием иметь дело с иностранцами. Да и свободно стоящих на улицах средств передвижения, которых можно бы было одолжить без спроса в крайнем случае, не было. Пришлось продолжать идти вдоль дороги, таща по очереди сумку и любуясь пейзажами. Вокруг были огромные зеленые холмы с гладкими верхушками, становящиеся голубыми и темно-синими вдалеке, как горные ряды. Сехуну нравились горы, он с детства мечтал поехать в какую-нибудь европейскую страну, где он мог бы пожить в небольшом домике, окруженном горами, в тишине и покое. Легкие привыкали к постоянной влажности, и в принципе Сехун чувствовал себя нормально, в отличие от Ханя, который то и дело шмыгал носом. Ближе к полудню небо заволокло тучами, капнуло раз, другой, и хлынул дождь. Теперь идти, приглядываясь к дороге и придерживая сумку под дождевиком, стало сложнее. Пешком до Луангпхабанга они будут добираться неделю, так что о том, чтобы дотопать туда на своих двоих, не могло быть и речи. Но до сих пор ни одна из пролетающих мимо машин не остановилась, а в селениях по ходу дороги все еще никто не соглашался одолжить мопед. Спрятавшись под ближайшим большим деревом, парни перевели дух. Хань, окинув взглядом затянутое набухшими от влаги, тяжелыми темно-синими тучами, достал из кармана початую пачку сигарет. С тех пор, как они сбежали из Шанхая, он уменьшал количество сигарет в день, и с сегодняшнего утра это была первая. В конце концов, подумал Сехун, запасы Ханя не вечны: эта пачка, да еще одна в сумке, вот и все. Столкнувшийся с необходимостью удерживаться от своей дурной привычки, парень ходил нахмуренным и часто нервно перебирал пальцами, как будто крутил в них сигарету. Когда они были вместе, Хань почти бросил, но тогда на процесс понадобилось полгода, и, как говорил сам Хань, он был достаточно счастлив, чтобы не замечать недостаток табака в своем организме.Начал ли Хань много курить сразу после того, как приказал отвезти Сехуна на другой конец страны? Или продержался до своей головокружительной карьеры в триаде, которая наложила на него много проблем и обязанностей? Сехуна раздражал запах дешевых, грубых сигарет, которые курил Хань. Ничего сексуального, как показывают в фильмах, в этом не было; парень убивал себя табаком, и Сехун никогда не позволял отвлечь себя от этой мысли ни губам, мягко обхватывающим фильтр, ни четко очерченной, словно вырезанной линии челюсти, когда Хань задирал голову, выдыхая дым, ни дерзкому взгляду из-за сизой дымки. - Они убьют тебя, ты знаешь? – Сехун кивнул на пачку в чужих руках. Раньше он ничего не говорил, не считая, что имеет право влиять на любимого человека, лишь недовольно смотрел и просил курить на лестничной площадке, но теперь Хань просто его вынужденный напарник по спасению задницы, поэтому Сехун чувствовал, что у него развязаны руки. Он до сих пор не мог простить Ханя за то, что тот так разорвал их отношения, потом ворвался в его жизнь и снова все разрушил, но им придется пройти этот путь вместе, а в молчании и злости Сехун сойдет с ума до того, как они выберутся. - Стресс убьет меня раньше. Или триада. Или еще что-нибудь. Столько вариантов, – Хань выкинул окурок под дождь; оранжевый огонек моментально потух. – Если через полчаса не перестанет лить, нам придется продолжить идти так, до ближайшей деревни километров десять, это три часа по нормальной погоде, а по дождю мы будем добираться хуй знает сколько. Сехун опустился на корточки и уперся спиной в ствол дерева. На небе не виднелось ни единого просвета, так что впереди их ждало то еще веселье. Когда за пеленой дождя показались дома, Сехун не сдержал вымученного ?наконец-то?. Завалившись в единственное кафе, парни разменяли сотню юаней, получив кучу местных денег и пару тарелок отвратной на вкус, но горячей еды. Сехуна сразу начало клонить в сон. Чтобы не упасть прямо на стол, он помотал головой, выровнялся и передвинулся на край стула, вынуждая себя держать осанку. Хань разложил на столешнице карту, привлекая внимание тех посетителей, которые еще не пялились на пришельцев, а таких было совсем мало. Помахав рукой, Хань подозвал хозяйку заведения, которая и готовила, и выдавала блюда, и считала деньги. - Мы где? – спросил он, ведя пальцем вдоль дороги, по которой они шли из Китая. Женщина непонятливо пробормотала. Хань спросил еще раз, теперь на английском: – Где? Раздалось шипение, и хозяйка, бросив их, побежала к сковороде. Когда она вернулась, Сехун ткнул на красную точку столицы на карте. - Вьентьян, – он переместил руку и показал белый круг большого города. – Луангпхабанг. Затем Сехун обвел руками маленький обветшалый домик с ремонтом, сделанным в прошлом веке, и указал на карту. Хозяйка закивала и показала пальцем на одно из шоссе. Здорово, этого места даже на подробной карте нет. Хань, поняв принцип Сехуна, поискал нужное место:- Сай, – он сымитировал кручение руля и достал из кармана деньги, полученные на сдачу. Хозяйка закивала. Так, с помощью жестов, они сторговались на то, что их отвезут вечером в местный административный центр. После того, как женщина вернулась к плите, Хань усмехнулся: - Сразу видно, что ты не зря поступал в университет. Ловко вышло. - Не начинай. Мне хватает того, что родители не могут простить мне незаконченную учебу. Улыбка Ханя тут же исчезла, он отвел взгляд. Наверное, он думал, что причастен к отсутствию у Сехуна диплома, но нет. Хань-то как раз перевел его в лучший университет Куньмина и оплатил учебный год. Просто Сехун не смог продолжать ходить на пары и улыбаться, понимая, что тратит деньги Ханя, которому настолько осточертел, что тот избавился от него. Сехуну нравилось учиться, он поступил туда, куда хотел и на тот факультет, который хотел. Он читал книги, писал доклады и зубрил экзамены, и медленно прокладывал дорогу в светлое будущее техника-строителя. Не вышло.***Сай порадовал наличием нормальных гостиниц, кафе и магазинов. Конечно, даже до маленького китайского городка этому месту было не дотянуться, но за пару дней Сехун привык к тому, что вокруг лишь хибары, грязь и бедность. В Сае они потратили двести юаней, пополнив запасы, поев, выспавшись на кроватях и купив билеты на автобус до Луангпхабанга, который ходил туда раз в день.Трясясь на потрепанном сидении, Сехун смотрел на холмы за окном, и вспоминал жизнь в Шанхае. Казалось, что теплая, удобная постель, телефон, горячая вода в душе, Чен и Сюмин, босс Чжан, работа исчезли ужасно давно, хотя и двух недель не прошло. Были ли у Шиэрсина проблемы после побега главы Лу? Остается надеяться, что нет, и что парни все так же трудятся в поте лица, разъезжая по Шанхаю с наркотой, спрятанной в тайнике. Чен рассказывает Сюмину свежие сплетни, а тот заглядывается на красоток. Иногда они обедают с Чжан Исином в уютных кафе, общаются и смеются. Краем глаза Сехун заметил, как начал заваливаться в проход Хань, и успел схватить задремавшего парня. Тот замотал головой, сонно моргая. С тех пор, как они сбежали, Хань плохо и мало спал, хотя Сехун не знал, было ли так раньше. В тот день, когда он добровольно-принудительно работал телохранителем главы Лу, Хань тоже не сомкнул глаз до двух ночи, в отличие от самого Сехуна, готового уснуть на ближайшей поверхности. - Можешь свернуть кофту и лечь мне на плечо. Хань внимательно посмотрел на него, но отказываться от предложения не стал. Вскоре Сехун уже чувствовал вес и тепло на плече, а уснувший Хань тихо сопел. Им предстояло ехать пять часов, так что парень еще как успеет компенсировать недостаток сна. Сехун решил списать разрешение на использования его как спальной поверхности на акт добродушия. И совсем чуть-чуть - желание ощутить знакомое человеческое тепло. Это было ужасно. Смотреть на Ханя было больно, вести себя, как будто Сехун не хотел сорваться на крик и претензии в любую секунду, было сложно. Однако и отказать себе в лишнем диалоге, взгляде или прикосновении Сехун не мог. Его буквально разрывала эта двойственность изнутри, а Ханю всё было нипочем. Парень держался, как ни в чем не бывало, словно между ними никогда ничего не происходило. Ни дней, ни ночей, ни казавшихся сейчас пустыми слов, ни радости, ни доверия, ни ужасного разрыва. Да, глава Лу что-то там нес про сожаления, и обстоятельства, и даже лю- в общем, всякий бред, но Сехун зарекся верить его словам. Оказалось, что Хань мастерски врал, не краснея, и его ?вместе так долго, как сможем? оказалось сроком в полгода. Так что вряд ли Хань действительно жалел об их расставании. По крайней мере, Сехун не собирался в это верить. ***В Луангпхабанге они решили не задерживаться, поэтому сразу же узнали, как обстоят дела со спуском по реке. Оказалось, что с этим в Лаосе было проще, чем с практически отсутствующей инфраструктурой междугороднего транспорта. Огромные лодки, рассчитанные человек на 60, отходили от причала каждый день, и до столицы, Вьентьяна, доплывали за 5 суток. Хань отвел Сехуна в сторону, не дав купить билеты. - Дело в том, что мы должны любыми способами добраться до Кореи за два месяца. Один день промедления, и люди, которых я нанял, запишут нас в мертвецы и исчезнут из поля видимости. Мы потеряем много дней на дальнейший спуск по Меконгу, так что до столицы лучше доедем на автобусе. - Ты должен был сказать о сроках раньше, – нахмурился Сехун. – Сколько нюансов нашего путешествия я еще не знаю? - Мы не можем пользоваться паспортами, да и как только я начну закладывать кольца, нам сразу же придется бежать из того места. А еще, вполне возможно, что Санхэпин продолжит искать нас в Лаосе, Камбодже и Вьетнаме, потому что часть нашего героина импортируется именно отсюда.Сехун прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Злость начала недовольно перекатываться под ребрами, но парень взял себя в руки. - Идем искать автобус. ***Уже во Вьентьяне они сели на большую лодку, до отказа забитую жителями местных деревень, виноградными гроздьями нависающих над рекой, и редкими туристами-экстремалами. Положив под задницы все мягкие вещи, что нашли, парни притаились на одном из деревянных сидений. Лодка была не полностью закрытой, поэтому ветер пронимал до костей, а косой дождь щедро заливал палубу. Хань сидел у прохода и оставался сухим и достаточно согретым, а вот Сехуну повезло меньше. В какой-то момент он надел дождевик и натянул капюшон на замерзшие уши. Хуже было только сидящему у самого борта тощему парню из местных, который промок и дрожал, придерживая ногами пакеты с перевозимым добром.Иногда лодка подплывала к берегу, ссаживая пассажиров и подбирая новых. Берег по другую сторону Меконга занимал Таиланд, и разница между странами бросалась в глаза. Если в Лаосе еще был двадцатый век, то Таиланд не отставал от остального мира. Иногда на крышах добротных домов, окруженных аккуратными заборами, даже виднелись солнечные батареи. В лаосских хибарах разве что пару раз попадались пластиковые окна. Хотя может, это было ошибочным впечатлением. Из-за холода и то и дело срывающегося дождя Сехун не особо пялился по сторонам. На очередной остановке сидение напротив освободилось, и туда поспешно подсел мужчина лет тридцати пяти с соседнего ряда. Коротко стриженный, с солнечными очками, висящими на горловине футболки и профессиональным фотоаппаратом в руках. Он приветливо улыбнулся:- Парни, я услышал, что мы с вами земляки. Сехун посмотрел на него настороженно. Тело мимо воли напряглось. Хань же, приняв приятно-удивленный вид, вернул улыбку. - Как удивительно, что мы встретились аж в Лаосе! Ты с юга Китая?- Да, а вы?- Мы северные. Ли Фэй, – протянул он руку. – Это мой племянник, он сегодня не в настроении. - Понимаю, погодка то еще дерьмо, – покивал мужчина. – Бо Цзян. Если бы не рабочая командировка, то я бы в сезон дождей сюда ни ногой. Но шеф приказал добыть уникальных фото для следующего номера журнала, так что вот я здесь.- А мы просто любим испытывать себя на прочность, – поделился Хань. - Не думаю, что у тебя могут быть проблемы с прочностью. Сехун отвернулся, не желая слушать всю эту херню. Уставившись на грязно-коричневые воды Меконга, он едва не упустил момент, когда Хань отошел в туалет. Однако случайный знакомый почти сразу же побежал следом, и Сехун взволнованно поднялся, запихнув сумку поглубже под сидение. Притаившись за поворотом, парень наблюдал, как Бо Цзян вцепился Ханю в руку. - Нет, – категорично мотнул головой Хань. - Я хорошо заплачу. Сколько хочешь?- Бо Цзян, ты классный мужик, но у меня есть жена, я только ее люблю, – Хань похлопал его по плечу. - Я могу подождать до ночи. - Ты не слышал? Он любит мою тётю, – Сехун, выйдя из убежища, встал между ними, оттеснив Ханя за спину. – Отстань от него. - Ну и дети нынче пошли, – недовольно покачал головой Бо Цзян, с раздражением глядя на появившееся препятствие. Сехун хмыкнул, но не сдвинулся с места, пока мужчина не ушел, бросив на Ханя последний взгляд. Тогда Сехун тут же вернулся к сумке и уселся, нахохлившись. ?Дети?. Бо Цзяна не смутило то, что они с Сехуном были одного роста? Пришедший Хань лишь коротко сказал, что на ближайшей остановке они должны сойти. Как будто Сехун не сможет сломать руку любому, кто полезет к парню. Как будто Хань сам не сможет это сделать. Однако Хань не пояснил внезапную смену плана до того момента, как они спрятались на одной из улочек деревни, к которой причалила лодка. - Он фотограф, наши лица могут оказаться у него на пленке. - Если уже не оказались. - Да, – Хань фыркнул. – Повезло ведь. Ладно, уже вечер, заночуем здесь, а завтра найдем лодку. - Правильно. Моя любимая тётушка не одобрит то, что на ее мужа какие-то левые люди заглядываются. - Хорошо, что рядом есть племянник, чтобы защитить меня. Но в реальности Хань никогда не нуждался в защите Сехуна, единственном, с чем Сехун действительно бы справился. Идя по деревне, Сехун думал о маленьком уколе ревности при виде разыгравшейся сцены. Плохая примета. Три года бесплодных попыток задушить свои чувства только ради того, чтобы его грызла ревность от первого встречного мужика, разводящего Ханя на быстрый секс. - Что он от тебя хотел? – спросил Сехун будничным тоном. - Хотел у меня отсосать. - Еще и денег предлагал. - Столько членов вокруг, поищет другой, ничего не случится. - И все-таки... – продолжал Сехун, не в силах заткнуться. Хань развернулся. Во взгляде промелькнула бессильная злость:- Даже если ты хочешь, чтобы я продался незнакомцу, то придется разочаровать тебя. Во-первых, я не продаюсь. Во-вторых, меня не интересует ни один человек, кроме тебя. Это был удар ниже пояса. Растерявшись, Сехун опустил голову, собираясь с разбежавшимися мыслями. - Нет, я не это имел в виду. Прости. Ему захотелось сбежать, потому что, стоило на секунду потерять контроль, и он уже предложил Ханю переспать с кем-то левым за деньги. Как Сехун должен выдержать бесконечно долгое путешествие наедине с Ханем? Он выйдет из себя, наговорит сгоряча ерунды, еще и наверняка разревется. К сожалению, Сехун хорошо знал, как одно присутствие Ханя меняет все его заводские настройки. Годы расставания ничего по сути не поменяли, рядом с Ханем Сехун становился другим. Это какая-то болезнь, при которой защитные механизмы, идеально проявляющие себя с окружающим миром, не срабатывают, и Хань единственный видит Сехуна таким, какой он есть внутри. Ужасно. ***Им удалось купить длинную деревянную лодку за неплохую цену. Хань торговался до последнего юаня, и лишь удовлетворившись, отдал часть оставшихся денег. Сехун быстро приноровился к двухстороннему веслу, которым они гребли по очереди. Особых усилий спуск не требовал: они и так плыли по течению. Тем не менее, иногда приходилось выравнивать курс, чтобы их не отнесло на середину реки, где ходили большие лодки. Им встречались маленькие плоские судёнышки, как у них; моторные лодки, несущиеся на такой скорости, что аж выпрыгивали из воды наполовину; дети, играющие на берегу. В первый день дождило совсем немного, поэтому поездка омрачалась разве что ужасающей скукой. Хань пристал к очередной деревне и договорился с местом для ночлега. Проснувшись в шесть и наспех позавтракав, они тут же вытолкали лодку обратно на реку и поплыли дальше. Изредка они обменивались пустыми, бесплодными диалогами. Вспомнив до ужаса реалистичную отговорку Ханя про жену, Сехун сказал: - В Шиэрсине ходили слухи, что у тебя есть тайная девушка, или тайная жена, или даже две жены. Была его очередь грести, поэтому на Ханя, сидящего позади, он не смотрел, и мог говорить спокойно. Послышалось хмыканье. - Слухи есть слухи. - Помнишь, когда вы поругались на лестнице с главой Цунси? Коллеги сказали, что между вами сексуальное напряжение, и сосватали ее тебе, – он сделал паузу. – Но я видел, что ты скорее хочешь ей врезать. - Я не бью людей просто так. - Отрезание ушей детям не в счет? Хань вздохнул, словно ему приходилось объяснять прописные истины:- В тот день, когда ты узнал, что я связан с триадой, ты видел, как я выбивал долг. Тогда я думал, что человека можно напугать только угрожая непосредственно ему. Ведь каждому своя жопа дороже, и ради спасения себя любимого люди идут на все. Это была неплохая идея, но не эффективная. - Шантаж родными эффективней?- Конечно. Я мерил всё по себе. Раньше у меня был только я, и я ни о ком не беспокоился. А потом я понял свою ошибку. Гораздо больше нормальные люди боятся потерять тех, кого они любят. Конечно, всегда есть процент асоциальных одиночек, однако в основном лучше всего работает старый добрый шантаж жизнью близких. И Гу обменял бизнес на своего сына, и если бы я дал ему выбор раньше, то он отдал бы оба своих уха, лишь бы я не трогал мальчика. - Никогда не думал, что ты начнешь калечить детей. - Значит, ты слишком хорошо обо мне думал, – несмотря на слова, тон Ханя был неестественно-сдержанным. Глубоко в нем пряталось что-то другое. – Для твоего успокоения: резал медик из триады под местной анестезией. Сехун хотел сказать, что по большому счету это ничего не меняет. Хань отдал приказ, основанный на холодном расчете, и не пожалел о нем. Однако у самого было рыльце в пушку, поэтому парень промолчал. Хань продолжил:- Подумай сам. Если тебе дают выбор: покалечат тебя или, например, твою маму, кого ты выберешь? Вместо мамы можешь подставить кого угодно, кого любишь. Мы дохера крутые ровно до того момента, когда находится подходящий рычаг давления. После этого начинаются уступки любого размера. Работа есть работа, шантаж есть шантаж. Я не бью людей без причины, даже если они бесят, как та же босс Цунси. - А я бью, – буркнул Сехун. - Ты бы ударил женщину? Сехун вздрогнул. На секунду перед глазами появилось улыбающееся лицо тёти, и тут же исчезло, оставив тяжесть в груди. Она всегда так улыбалась: скупо, но ласково, извиняясь за то, что не делала. Ладони перехватили весло покрепче, вцепившись в него. - Ли Мин, – донеслось сзади. Хань аккуратно пнул его по ноге: – Меняемся. - Но мое время еще не вышло, – встрепенулся Сехун. - Мне надоело сидеть. Перекуси заодно. Возьми багет с курицей, он очень вкусный, и еще в сумке лежат две бутылки с холодным чаем. Они поменялись местами, не касаясь друг друга. Сехун достал подсохшую булку и вцепился в нее зубами, отворачиваясь, чтобы не пялиться на стройную фигуру Ханя, очертания которой проглядывали даже под мешковатой одеждой. С горем пополам прошел и второй день. На третий небо до самого горизонта заволокло тучами. Течение Меконга, словно предчувствуя бурю, взволновалось, и вздымало волны, отклоняя маленькую лодку от курса. Грести стало гораздо тяжелее, но Сехуну нравилось. Мышцы, успевшие отвыкнуть от тренировок, напрягались и слегка ныли. Парень чувствовал силу, которую ему приходилось прикладывать, чтобы держать их неподалеку от берега. Пару раз накрапывал дождь. Хань сообщил, что если погода уляжется и они продолжат плыть при благоприятных условиях, то пересечь границу с Камбоджей можно будет уже через три-четыре дня. Это внушало оптимизм. Однако время перевалило за полдень, и плыть стало совсем невмоготу. Их лодчонку кидало то к берегу, то к середине реки, и в какой-то момент Сехун испугался, что весло сломается. На головы парней обрушился ливень, сильнее, чем любой, под которым они оказывались. - Мы должны переждать, – повысил голос Хань, перекрикивая ветер. – Давай к берегу. Сехун навалился на весло, меняя курс что есть мочи. Внезапно впереди показались пороги, и пришлось бросить все силы на то, чтобы аккуратно проплыть под бушующим ветром и ливнем. Но едва Сехун выгреб на безопасную часть и повернул к берегу, случилось то, чего он больше всего опасался. На мгновение его ослепила белоснежная вспышка, и сразу же уши заложило от грома. Сехун задрожал, цепляясь за весло. Страх подкатил к горлу, перекрывая воздух, и ноги стали будто ватными. Еще одна вспышка и один раскат, после которого парень уже не понимал, что происходит. Его трясло от ужаса, и, не в силах справиться с собой, он зажмурился, сжимаясь. На реке, прямо в центре грозы, им конец, им конец, им... С очередным раскатом Сехун почувствовал, как теряет равновесие. Тело ударилось о воду, и парень пошел ко дну. Хаотично махая руками в ледяной, грязной воде, Сехун пытался выплыть. Но сколько бы он ни барахтался, поверхности было не достать. Легкие начали гореть от нехватки кислорода. Паника.Все, что он хотел – это жить счастливо вместе с Ханем. Они могли бы провести долгие годы бок о бок, ссорясь и примиряясь, разделяя боль и радость, и всё, что угодно. Сехун должен был стать строителем дорог, как мечтал, Хань бы нашел дело по душе, безопасное, далекое от криминала, и они были бы счастливы. Счастливы! А не умирали в грязной реке Лаоса, где их трупы даже не найдут, да и искать не будут. Было холодно, так холодно и одиноко, что Сехун понял: бороться бесполезно.Голова стукнулась обо что-то деревянное, но Сехун, теряя сознание, не придал этому значения. В воде гром напоминал отдаленный гул. Забавно. Кажется, становится теплее. Его резко потянули наверх. - Сехун! СЕХУН! Блять. Сехун закашлялся, выплевывая воду. Мокрая одежда тянула на дно, и иногда парень с головой скрывался в потоке, но его тянули наверх снова и снова, и в какой-то момент Сехун загреб кроссовками песок. Хань не успокоился, пусть Сехун и бормотал что-то невнятно, убеждая, что с ним все в порядке, ему тепло, его можно оставить здесь. На новом раскате грома Сехун закашлялся, согнувшись, и ощутил щекой что-то шершавое, прилипшее к коже. Он на берегу. - Давай, давай, давай, – твердил Хань, словно заведенный, нависая сверху. Сехун приоткрыл слезящиеся глаза и расфокусировано посмотрел на парня, с которого ручьями текла вода. На лице Ханя застыл испуг, но встретившись с Сехуном взглядом, он облегченно выдохнул и нагнулся, утыкаясь лбом ко лбу. - Ты здесь, все хорошо, ты со мной. Нам надо спрятаться под дерево, опирайся на меня. Сехун обессиленно протянул руки, обхватывая Ханя. Вспыхнула молния, и парень крупно вздрогнул. - Мы будем в порядке, – не переставая, убеждал Хань, таща Сехуна к сухому островку под раскидистой кроной дерева. – Я рядом.Усадив парня спиной к стволу, он на секунду замер, растерянно оглядываясь. А потом начал стаскивать с себя одежду. Оставшись в одних трусах, Хань обхватил себя руками и быстро растер. Сехун, еще не до конца пришедший в себя, смотрел на это с ленивым любопытством. Однако, когда Хань потянул руки к нему, заартачился. - Ты замерзнешь в мокрой одежде. Снимай! - Не хочу, я рядом с тобой... Не слушая, Хань просто начал вытряхивать его сначала из дождевика, облепившего тело как пластиковый пакет, затем кофты и футболки. Сехун пытался сопротивляться, но мышцы словно стали каменными и не хотели двигаться. Наконец Хань каким-то образом достал из-под парня брюки, оставляя Сехуна на равных себе. В этот момент глаза Сехуна округлились. - Деньги!Он засунул руку в трусы и непослушными пальцами вытащил сбоку влажный ком красных бумажек. - Брось, потом разберемся.- Где сумка? Хань, где наша сумка? К Сехуну начала возвращаться паника, но он все еще не мог нормально двигаться, и лишь стоял, дрожа, с отчаянием глядя на реку. Хань схватил его за руку и потянул вниз. Теперь парень сам сел к стволу и усадил Сехуна себе между ног, обнимая-обхватывая всеми конечностями. Хань показался слишком горячим, и до Сехуна наконец дошло все произошедшее. Не Хань горячий, он сам замерз настолько, что не чувствует себя. Сверкнула молния. Сехун зажмурился и спрятал лицо в руке Ханя, которая лежала на его плече. - Тсс, гроза уходит, – мягко зашептал Хань ему на ухо. Ладонь пригладила мокрые волосы, отвела от лица, зачесывая назад. – Мы были в самом центре, но сейчас мы в безопасности. Совсем скоро греметь перестанет, и мы пойдем в город, согреемся, поедим, выспимся. Ты молодец, направил лодку к берегу. Ты замечательно справился, Сехунни. Спас нас обоих.Хань все шептал и шептал, пока Сехуна била дрожь страха грозы и осознания того, что они едва не утонули. Не отодвигаясь от Сехуна, парень подтащил к себе одежду и выудил зажигалку. Стряхнул воду, разобрал, что-то покрутил, и наконец добыл маленький огонек на пробу. Отложив зажигалку, Хань начал растирать руки, бедра, бока Сехуна, пока тот, отходя от пережитого, просто позволял себе слабость. Лишь убедившись, что Сехун не замерзнет, Хань сгреб все сухие ветки и траву, что нашел под деревом, и поджег их. Пару раз ветер тушил зарождающийся костер, однако наконец трава разгорелась настолько, что так легко загасить ее не получится. Тогда Хань вернулся к Сехуну, снова садясь сзади. Сехун тут же расслабился, откликнулся на тепло. С Ханем он чувствовал себя защищенным, даже если это было не так. - Деньги, – напомнил он. Спасти удалось только одну купюру. - Мы потеряли сумку, – констатировал Сехун, сползая так, чтобы утыкаться Ханю в шею. Тот перехватил его поудобней.- Ничего страшного, заложу кольца. Одно потерялось, но еще трех нам вполне хватит. Прости меня. - Я сам виноват, – выдохнул Сехун. - Нет, ты сделал все, что мог. Такой храбрый. Ты всегда был храбрым. Сехун ощутил губы Ханя на виске. Они не должны были прикасаться друг к другу именно потому, что поцелуй больше походил на дуло заряженного пистолета. В груди снова беспокойно заболело, но Сехун слишком ослаб, чтобы бороться. Ему просто хотелось, чтобы Хань держал его вот так и продолжал говорить с ним, тихо и ласково, и чтобы последние три года оказались сном. Сехун не хотел выходить из иллюзии. Только не сейчас, когда Хань рядом, и ему ничего не страшно. Поэтому Сехун продолжил сидеть, слушая любимый голос и едва вздрагивая под звуки удаляющейся грозы.