Часть XIX. Je reviene vers toi (1/1)

В то утро понедельника Тибальт поднялся в крайне приподнятом настроении, готовым на исключительную щедрость — он редко чувствовал подобное, особенно в последние дни. Первым указанием, что юноша отдал, только встав, было указание о выдаче двойного жалования. — Отблагодарить вас хочется, — приговаривал он при этом, — за то, что сохранили мой род от бедности.И задолго до полудня Тибальт снарядил полдюжины слуг для похода на рынок, где он бродил вдоль рядов с самыми ценными товарами, привезённых из Персии, Испании, Лигурии. Торговцы, разговаривая с ним, часто переглядывались между собой и улыбались друг другу в искреннем удивлении от такого расточительного господина. Но и на посещении рынка Тибальт не остановился: он отослал нагруженных тканями и специями слуг домой, а сам продолжил прогулку по Венеции. Всего за один час юноше удалось обойти весь район Сан-Марко, побывать на литургии и исповедаться, нарвать смоквы в чужом саду (хоть юноша понимал безнравственность своего поступка, молодая кровь требовала безрассудства), встретить корабль в порту, где Тибальт наткнулся на экипаж этого судна, а затем пошёл с ним в кабак послушать рассказы о далёких странах. Лишь невыносимое чувство голода вернуло его домой.— Синьор, помилуйте, — воскликнула ключница при виде своего господина, торопливо заглатывающего завтрак, — перестаньте есть так, словно вы до этого пост держали. Пода?витесь, не дай Господь, и не останется у нас больше графа. Бога ради, перестаньте.Но Тибальт был глух к её причитаниями, и оставалось только поражаться его удаче, ибо за всё время трапезы он не поперхнулся даже от безмерного количества еды, которую поглощал. После завтрака юноша заперся у себя в комнате, чтобы принарядиться для горячо ожидаемого им события: отвергнув десятки платьев, он остановился на костюме из китайского шёлка. Подвязав к поясу портупею с рапирой — по такой моде ходили нынче все венецианские франты — Тибальт отправился на место.— Банк! — крикнул он вознице. — Вези меня в банк, да побыстрее! Я сегодня наследство получаю.Его отец, видно, совсем не имел времени переписать завещание, поэтому многие условия получения звучали абсурдно, когда клерк громко зачитывал их. По многим пунктам документа становилось ясно, что Пальмерин ожидал передать свои дела давно уже повзрослевшему сыну.— Остановитесь, — попросил Тибальт. — Прочитайте ещё раз последний пункт. Да, который про наследников, — ему ещё раз озвучили условие. — ?Отобрать у моего сына права на наследование, если при достижении двадцати пяти лет у него не будет наследников мужского пола?. То есть, отец планировал женить меня до этого возраста? Это его указание всё ещё действует?К сожалению юноши, все пункты в завещании должны были соблюдаться — банк явно был заинтересован в возвращении себе дома, поэтому будет следить за каждым шагом Тибальта. Но к счастью, то условие про наследников было единственным абсурдным. Юноша пропускал мимо ушей слова банкиров и всячески поторапливал их, когда они стопорились в чтении. Но после всех разговоров наступил момент, который задал темп всему дню юноши: в его руки попали бумаги, доказывающие его права как наследника — теперь он официально считается графом, а не висконте. Тибальт застыл на некоторое время, его взгляд забегал по заветным документам; он ощутил, как он весь обновляется словно зазеленевший лес после пожара, хотя и твёрдо знал, что ничего нового на самом деле в нём не произошло.— Синьор Франтумато, — обратился к нему банкир, заметив его замешательство. — Есть ли ещё что-то, что вы хотели бы сделать до своего ухода? Тибальт поднял глаза на банкира — улыбка сбежала с его лица. В глазах юноши теперь затаились потерянность и слабый страх, словно этот самый вопрос он продолжал задавать самому себе. После недолгого молчания он всё же ответил.— Да, — проговорил он уверенным голосом, как будто он и не колебался мгновение назад. — Есть кое-что.И он озвучил свою просьбу.— Хорошо, синьор, — банкир старался скрыть своё удивление словами юноши, — всё будет сделано.***Тибальт ураганом ворвался в свой палаццо.— Слушайте, слушайте, — прокричал он, размахивая документами, — знайте теперь, что вы отныне не висконте по бумагам служите. Совсем не висконте!— Синьор, что случилось? — спросил Чино, примчавшийся на зов господина. — Отчего вы так кричите? — неожиданно он прикрыл рот ладонью. — Что-то с банком, синьор? Что вам в банке-то сказали? Неужели вы…Тибальт рассмеялся и в радости, переполнявшей его, схватил Чино за плечи и слегка потряс его: юноша хотел сделать это аккуратно, но от возбуждения чуть не выбил из слуги душу.— Граф, граф я теперь, Чино, — произнёс Тибальт с такой интонацией, будто хотел вбить каждое слово в голову слуги.— Ох, как славно, синьор, — улыбнулся Чино, разглядывая бумаги, которые ему протянул юноша, — прямо две радости в один день.Вдруг он заметил ещё один документ, что Тибальт до тех пор держал за спиной.— Синьор, — Чино вытянул слегка шею в попытке бросить взгляд за господина, — а что это у вас за ещё одна бумажка? Что в ней написано?Тибальт краем глаза уловил наступающие движения слуги, его разум не успел ещё отдать сигнал телу, как оно уже среагировало. Юноша слегка подпрыгнул и, развернувшись в прыжке, встал прямо перед Чино, так чтобы он видел только переднюю часть его туловище; рука, сжимавшая листок, мгновенно зашла за спину. А лицо Тибальта приняло угрожающую гримасу: своим поведением он сильно напоминал зверя, чью ноющую рану стали бередить.— Стой, где стоишь! — рявкнул юноша, но затем продолжил спокойным тоном, словно его фантомная боль прошла, — не твоё дело. Позже, может быть, расскажу, — вспомнив слова Чино, он вскинул в недоумении брови. — О чём ты там говорил? Что за вторая радость? Сегодня день какой-то особенный, что ли?— Вы забыли уж, синьор? — пробормотал Чино, всё ещё смущённый гневом господина. — Сегодня двадцать пятое.— И что, что двадцать пятое сегодня? — тупым голосом продолжил расспросы Тибальт.— Дык, конец Аввенто сегодня, — полушёпотом произнёс Чино, — сегодня и Рождество празднуем. — Рождество, говоришь, — одними губами повторил юноша.Звучание этого слова нажало на какой-то невидимый рычаг в голове Тибальта: бросив на Чино взгляд, свойственный лишь зверю, он отстранился и сделал несколько шагов в сторону лестницы. Затем юноша вновь развернулся к слуге — его глаза теперь смотрели задумчиво, а губы повторяли одно и то же слово. Неожиданно Тибальт обхватил голову руками.— Мадонна! — воскликнул он в досаде. — Сегодня Рождество! Джульетта! — юноша поднял глаза на Чино. — Мне надо ехать! Чино, мне надо ехать! — повторил он увереннее и заходил по комнате.— Куда ехать, синьор? — спросил Чино, встревоженный восклицаниями Тибальта.Юноша остановился и бросил на слугу полный возмущения взгляд.— В Верону, конечно же! — развёл он руками, а затем стал кусать губы. — Кто знал, что это именно сегодня? Я ведь совсем не готов. И как я с пустыми руками на Рождество?Все мысли, что до этого хранились где-то в глубине разума Тибальта, вдруг все всплыли на поверхность, нахлёстываясь друг на друга. Юноша принялся соображать своим воспалившимся за одно мгновение мозгом различные пути, что можно было использовать, чтобы быстрее осуществить свою задумку.— Где подарки? — спросил Тибальт у Чино, искренне полагая, что тот поймёт его, но тут же исправил себя. — На рынке я вещи покупал: где они? Куда вы их дели?— В комнатах ваших оставили. Вы ведь не сказали ещё, куда их положить.— Отлично, — юноша вновь зашагал по залу, — погрузите их в карету. И все сундуки из моей спальни тоже загрузите.— Куда, синьор, куда вы собираетесь?— В Верону! Я обещал! — произнёс юноша в таком раздражении, будто это была элементарная для понимания вещь. — Ты поведёшь карету. Поставь самых быстрых лошадей — я хочу ещё до заката приехать туда.Чино в растерянности посмотрел на юношу, не находя слов.— Синьор, вы уезжаете из Венеции? — в тупом недоумении спросил он. — А как же остальные слуги в палаццо? Мы останемся одни на Рождество?— А что мне с вами делать? — Тибальт отчеканил каждое слово. — Вы, кажется, четыре месяца провели без меня почти без денег.Краем глаза юноша заметил тёмное платье ключницы как раз в то мгновение, когда она почти исчезла за углом коридора, и, в один рывок оказавшись рядом с ней, за руку подвёл к Чино.— Вот, Чино, — наставляющим тоном обратился к слуге Тибальт, — ты, верно, не знаешь, но вот ключница наверняка знает лучше тебя. Анзола, — он повернулся в её сторону, — есть ли у меня достаточно денег, чтобы вы не побирались тут, пока я буду в Вероне?— В Вероне? — переспросила ключница, но, поймав на себе взгляд всё раздражающегося юноши, начала отвечать. — Достаточно, синьор. Особенно после того, как вы поставили дело на ноги. Так зачем вы едете в Верону? И насколько?Тибальт встряхнул руками, скидывая с себя кипящую злость: всё окружение казалось ему безмозглым, не понимающим его.— К родственникам поеду, вернусь завтра, послезавтра, после-послезавтра. Не знаю! — бросил юноша. — А теперь подготовьте мне карету. Слуги ли вы мне или кто, чтобы так расспрашивать меня?***Всю дорогу Тибальт был словно на иголках: они не кололи его каждое мгновение, а медленно погружались в его плоть — от этого время поездки увеличивалось, и юноше казалось, что они едут полдня. Но ему это ожидание ощущалось негой, раззадоривавшей его. Юноша ощущал себя своего рода спасителем и множество раз воображал у себя в голове момент своего прибытия к Капулетти, какой шум поднимет в палаццо и как его семья встретит его.— Джульетта, — внезапно вырвалось у него. — Интересно, как она меня встретит?Тибальт часто думал об этом, но только сейчас решился задать себе такой вопрос. Раз Джульетта взяла с него это обещание, то, вероятно, она ждёт его. Но с нетерпением ли? Юноше в душу закрались сомнения: не забыла ли кузина о нём за последние несколько дней, особенно с её ветреностью? Эта мысль неожиданно ранила Тибальта — даже такая допустимая ситуация казалась ему совершенно немыслимой и оскорбительной для него.— Нет, конечно нет, — прошептал юноша себе под нос. — Как я могу об этом думать?Новая волна возбуждения нахлынула на Тибальта, когда на линии горизонта он заметил только показавшуюся веронскую башню. Он слегка улыбнулся. Ещё четыре месяца назад юноша плевался ядом от одного упоминания этого города, а сейчас предвкушал возвращение. Неведомая сирена, о которой Тибальту ещё предстояло узнать, зазывала его в Верону, маня к себе своей песней.Юноша приказал погнать лошадей во весь опор, и через четверть часа экипаж примчал к воротам палаццо Капулетти. В Вероне Тибальт не увидел ни одного прохожего на улице (вероятно, весь город затих после полудня), но трепещущее сердце подсказывало ему, что эта тишина словно штиль перед штормом — встречей с семьёй. То, как он вышел из кареты и прошёл во внутренний двор палаццо, напомнили ему о его первом дне в этом городе, и тело юноши начала бить мелкая дрожь. Но в отличие от того раза никто сразу не выбежал Тибальту на встречу, его приезд, казалось, не заметили. Он уже поставил ногу на первую ступень, чтобы подняться на верхние этажи и объявить о своём возвращении, но услышал сверху не то крик, не то громкий визг. Тибальт поднял голову: на вершине лестницы была Джульетта, уже подбегающая к нему.— Кузен! — воскликнула она, замедляясь на лестнице в страхе споткнуться.Тибальт остановился, развёл руки в стороны, и через мгновение Джульетта оказалась в его объятиях, чуть не сбив юношу с ног.— Кузен, вы приехали! — всё не унималась Джульетта. — Я ведь знала!— Конечно, кузина, — ответил ей Тибальт с мягкой улыбкой, — я ведь обещал тогда. Когда это было? Три дня назад?— А словно вечность прошла, — Джульетта положила ему голову на грудь.Пока они стояли так, Тибальт ощущал, как тепло заливает ему тело, особенно в тех местах, где его касалась Джульетта. Но это был не жар от стыда или злости — это ощущалось негой и умиротворённостью, которые обычно испытываешь при возвращении домой.— Милый кузен, — Джульетта отстранилась от юноши, но продолжила держать его за руки, — ужин совсем скоро, вот прямо сейчас должны подать. Я специально просила не подавать как можно раньше, чтобы ничего для вас не остыло. Пойдёмте?Они, всё ещё держа друг друга за руки, начали подниматься по лестнице, на вершине которой столкнулись с четой Капулетти — они, видимо, тоже пошли встречать юношу. — Тибальт! — синьора Капулетти в суетливой манере приблизилась к племяннику и осмотрела того настороженным взглядом. — Как я рада видеть тебя здесь! Я, — она посмотрела на Джульетту, — я уж не ожидала встретить тебя в этом месяце. Что же ты здесь так рано делаешь?— С делами, тётушка, пораньше управиться удалось, — ответил Тибальт уклончиво, ибо знал, что вопрос этот был задан из вежливости. — Джульетта сказала мне о скором ужине. Я всю дорогу ехал без остановок, поэтому ужин был бы весьма кстати, — с этими словами юноша посмотрел на чету Капулетти, — если вы, конечно, сами этого хотите.— Обязательно, — тётушка тихо рассмеялась. — К тому же, ужин сегодня рождественский.За столом любой взгляд, жест или слово были обращены к Тибальту; он, совсем как силок, захватил, поймал всё внимание Капулетти. Они, видимо, настолько пресытившиеся друг другом за эти несколько дней, были приятно возбуждены и обрадованы свежим лицом в палаццо, что засыпа?ли юношу вопросами. На многие Тибальт не успевал ответить, ведь вслед за ними озвучивались другие, поэтому, вместо того, чтобы говорить, он чаще улыбался и бросал неловкие взгляды на родственников.— Как там Венеция? — спросила синьора Капулетти, откладывая приборы. — Что там недавно случилось?— Венеция процветает, тётушка, несмотря ни на что, — пропел Тибальт. — Осенью в Риальто случился пожар, сгорели почти все здания, а также Понте Риальто. — В который раз уже горит, — произнесла синьора Капулетти, будто продолжала жить в Венеции и все дела города обладали для неё исключительной важностью, — Лоредано, надеюсь, распорядился насчёт постройки именно каменного моста?— Нет, тётушка, — Тибальт слегка сполз со стула от удовольствия, получаемого при утолении неведомого голода. — Снова деревянный. Но погодите, вот рухнет он как семьдесят лет назад, тогда и построят каменный**.Юноша, поджав губы, принялся ворочать еду на своей тарелке в надежде, что за таким бессмысленным занятием к нему в голову быстро придут ещё новости, которые можно будет рассказать.— В портах полно кораблей из разных стран, — наконец он нашёлся со словами. — Республика торгует даже с испанскими владениями в Кубе: я сегодня разговаривал с моряками с кубинского корабля. — Испанские владения? — вдруг спросила молчавшая до этого Джульетта. — Неужели Куба так далеко?— Дальше, чем ты вообще можешь себе представить, — Тибальт сел прямо и развёл руками в сторону. — Это ведь на другой стороне Света. Как я слышал, если даже на самых быстрых кораблях и день и ночь будешь идти, то только через три месяца до места доберёшься. Но, право, и десяти лет не было бы жалко на такое путешествие, ведь говорят, там в обычных реках течёт золото. И каких товаров можно будет накупить на такие деньги! Точно!Тибальт приложил ладонь ко лбу и в порыве встал из-за стола, но резко сел обратно.— Кстати о товарах, — проговорил он более спокойным голосом. — Этим утром я на венецианском рынке накупил много ценностей — и всё для вас, подарки. Забыл только дать указание снять сундуки с экипажа.— Ну, племянник, — протянул внезапно синьор Капулетти с наигранным удивлением, — мне остаётся только догадываться, откуда у тебя нашлось столько дукатов. Зеркала, должно быть, хорошо продаются?Тибальт поднял глаза на синьора Капулетти и задержал на нём внимательный взгляд, но продолжил говорить с прежней живостью:— Да, — юноша слегка приосанился. — Потом продажи ещё возрастут — мы новый сорт зеркал изготовили, ещё лучше всех прежних, — Тибальт сложил пальцы, отставив мизинец. — Так эти новые зеркала отражают, что и не поверишь, что это и в самом деле зеркало. Будто сам на себя чужими глазами смотришь. Да и вообще, торговля идёт хорошо — недавно только пришёл корабль из Османской империи. Внезапно мысль молнией ударила в голову Тибальту — он прекратил говорить и посмотрел на синьора Капулетти. Юноша приоткрыл рот и набрал воздуха, чтобы сказать что-то, но почему-то мешкал, вертя в руках ложку.— Граф, можно вас спросить? — Тибальт сказал это на латыни.При звучании плохо знакомого языка Джульетта оторвалась от трапезы и подняла голову: взгляд её тёмных глаз забегал по лицу кузена в поиске перевода его слов, но не нашла в нём желаемого ответа.— Да, Тибальт, — произнёс синьор Капулетти на той же латыни. — А что за вопрос?— Видите ли, — юноша уже не был уверен, стоит ли спрашивать такое. — Мой палаццо, который в Венеции — я бы хотел продать его.Синьор Капулетти взглянул на него с искренним удивлением и недоумением.— Твой палаццо? Продать? — повторил он, будто не расслышал его слов.Непонимание разговора между отцом и кузеном, видимо, изрядно раззадоривало любопытство и досаду Джульетты: она, заёрзав на стуле, принялась пытливо рассматривать лицо обоих. Она едва уж не заглядывала им в рты, когда синьора Капулетти отдёрнула её от этого занятия и жестом дала ей указание заниматься своими делами.— Да, хотел бы, — пробормотал Тибальт, чувствуя, как тает его уверенность.— И почему же?— Мне он перестал нравится. Я не хотел бы там больше жить, — юноша запрокинуть высоко подбородок. — Так как я могу это побыстрее сделать? Продать палаццо?Воздух с шумом вышел из груди синьора Капулетти, и тень улыбки залегла на его губах: он, видимо, почувствовал смущение юноши.— Не так быстро, Тибальт, — граф подался вперёд. — Но раз такая спешка, то ты уже нашёл себе палаццо на замену. Я ведь верно говорю?— Нет, — юноша опустил голову под тяжестью таких слов. — То есть, у тебя даже нет ничего на примете? — голос синьора Капулетти задрожал в поучительном тоне.— Ничего, — подбородок Тибальта опустился на грудь.— Тогда это неразумно.— Может быть, я и не планирую вовсе жить в палаццо, — выпалил Тибальт, но за одно мгновение поняв глупость своей фразы, тут же замолк и прибавил после совсем короткой паузы. — Может быть, я собираюсь переселиться в палаццо, где уже есть хозяева.— Хозяева, что со своими слугами в палаццо живут? — спросил синьор Капулетти с явной издёвкой в голосе.Тибальт не сразу понял слов графа, поэтому долго не находился с ответом и прямо смотрел тому в глаза, как смотрит обычно сбившаяся со следа охотничья собака. Заметив такое замешательство, синьор Капулетти поспешил прояснить:— Я имею в виду: свой палаццо ты продашь, но что делать с твоими слугами, что там жили? Этим хозяевам незачем другие работники. Да я сомневаюсь к тому же, что кто-нибудь пожелает купить твой палаццо, ведь у всех аристократов Республики есть уже своё имение в Венеции.— Вот как, — только и сказал Тибальт; от растерянности он заговорил по-венетски. — То есть, нет. Ну, спасибо, наверное, граф. Одной проблемой для меня меньше.Весь остаток ужина прошёл в относительной тишине, нарушаемой лишь короткими фразами, которыми перебрасывалась семья Капулетти. Тибальт ушёл из-за стола ближе к полуночи — вино придало лёгкости его движениям и ходу мыслей, и все съеденные блюда приятно заполнили его желудок. Приблизившись к развилке коридора, вместо того чтобы повернуть в сторону мужской части палаццо, юноша направился в женскую. Там он встретился с кормилицей — она прислонилась к стене и из-под полуопущенных век наблюдала за движением в галерее. Первой мыслью, что посетила голову Тибальта, было пройти мимо неё, но почти сразу же подверг её терзающему сомнению, да и кормилица уже заметила приближающуюся фигуру юноши и, судя по тому, как вспыхнул её взгляд, ожидала разговора, поэтому он приблизился к ней.— Вот и вы, синьор, — сдержанно поприветствовала кормилица голосом, что своей дрожью скрывал искреннюю радость. — Я думала, что вы сегодня не приедете вовсе, ведь дело было уже за полдень, а вы всё не показывались. Как мы вас ждали, — проговорила она, а затем добавила с неожиданной эмоциональностью, — как Джульетта вас ждала.Тибальт не мог не улыбнуться, услышав это имя: уголки его рта сами собой приподнялись.— Так Джульетта ждала меня? — спросил он с самодовольной улыбкой: несмотря на встречу с кузиной и её радость во время этой встречи, юноша хотел вновь услышать подтверждение искренности её чувств.— Ещё как, синьор, — кормилица всплеснула руками. — Я совру, синьор, если скажу, что она вовсе забыла вас. Каждый день вспоминала вас, говорила о вас по меньшей час, чуть не плакала, когда вспоминала о вашем отъезде. А мне в радость говорить с моей малюткой, тем более о вас.— Джульетта не заговаривала обо мне с другими? — внезапно из-за опасения спросил Тибальт.— Нет, синьор, — поспешила его уверить кормилица, — всё наши разговоры мы не выносили дальше её комнаты. Кстати, — её лицо вдруг прояснилось, — Джульетта как раз хотела с вами у неё в спальне поговорить. Она послала меня вас перехватить после ужина.?Какое совпадение?, — подумал Тибальт, но вместо этого произнёс:— Послала? Так что же ты не стоишь на развилке в коридоре? Или прямо у моей комнаты? Глаза кормилицы опустились, и блеск в её глазах потускнел.— Неудобно мне, синьор, — произнесла она, ломая руки, — приходить прямо так к вашей комнате. Я кого-то из слуг хотела вместо себя отправить, вот и искала подходящего в галерее.— Понятно. Я пойду теперь к кузине, — бросил Тибальт, но повременил и обратился к кормилице, взяв ту за плечи. — К чему стеснение? С этого дня можешь приходить ко мне, когда захочешь. Я разрешаю и не буду за это на тебя сердиться. Мне тоже иногда хочется с кем-нибудь, кроме Джульетты, поговорить.— С этого дня? Что это значит? Неужели вы.., — в недоумении пробормотала кормилица, но юноша отошёл от неё на достаточное расстояние, чтобы не расслышать её слов.Окрылённый приглашением кузины юноша поспешил добраться до её комнаты и не уточнил даже у кормилицы расположение её спальни. Но после расспросов служанки, проходящей мимо, ему удалось найти нужные двери. Они были совершенно обычными, изготовлены из того же дерева и ничем не отличались от других дверей в палаццо, но Тибальту всё время мерещилось свечение, просачивающееся меж щелей, словно — а может быть и в самом деле — в той комнате находился ангел. Открыв дверь робким движением в страхе напугать кузину громким звуком, юноша вошёл в спальню и обнаружил кузину на кровати: она сидела к нему спиной и расчёсывала волосы перед сном.— Тибальт? — Джульетта обернулась и бросила короткий взгляд на вошедшего. — Милый кузен, ты пришёл! Она, перекинув волосы на одно плечо, приблизилась к юноше, но остановилась на расстоянии вытянутой руки от него. Внезапная дрожь забила тело Тибальта, когда он опускался перед Джульеттой на колени, чтобы их взгляды встретились. — Ты меня позвала к себе, вот я и пришёл, — с придыханием проговорил юноша. — Так зачем ты просила меня?Джульетта несколько мгновений смотрела прямо в глаза кузену, прежде чем смущение окончательно овладело ей, и она спрятала лицо в своих же волосах.— Я только с вами, — сказала он после паузы, — наедине с тобой хотела поговорить, не за столом. Матушка не разрешила бы мне такое говорить.— Что говорить? — спросил Тибальт в внезапном смущении.Глаза Джульетты остекленели, её лицо и вся она сама застыли в неестественном положении — на мгновение эта неподвижность вселила в Тибальта холодящую оторопь и зуд в теле. Губы кузины раскрылись и бесшумно задви?гались: видно было, что она никак не могла найтись со словами. Юноша быстрым движением склонил голову набок, чтобы угадать хоть часть слов, что слетали с её уст, но в бо?льшей степени он делал это из тревоги за кузину. Когда взволнованный Тибальт совсем приблизился к Джульетте, та внезапно выпрямилась и произнесла бодрым голосом:— Как твоя поездка в Венецию прошла? — этот вопрос звучал оторванным от всего хода беседы.— Что? — на выдохе произнёс Тибальт, в недоумении заглядывая кузине в глаза: хоть ему и не были известны намерения Джульетты, но он точно знал, что не об этом она собиралась спросить его, поэтому её слова сбили его с толку.— Твоя поездка, кузен, — повторила отчётливее. — Я хотела бы о ней послушать. Расскажи мне.— Рассказать?— Да.С этими словами Джульетта, взяв кузена за руку, повела его к креслам. Усаживаясь, она жестом пригласила Тибальта присоединиться и начать свой рассказ: её внешняя невозмутимость настораживала, будто за ней она скрывала свои истинные чувства. — Хорошо, — протянул Тибальт с прищуром и опустился. — Следует тогда начать с самого начала.Тибальт принялся говорить: в своём рассказе он старался упомянуть все места, что посещал в своей поездке, но избегая банковских дел и бюрократии. Несмотря на все красочные описания, на которые скупой на слова юноша был способен, Джульетта не казалось увлечённой историей: её интерес хоть и был заметен, но был сильно смещён в сторону. Создавалось впечатление, что рассказ Тибальта для кузины не более чем интермеццо между актами оперы, служащее вынужденным развлечением для господ. Юношу совсем сбивало с толку такое поведение Джульетты из-за чего его речь запестрела неловкими паузами и неуместными уточнениями. — В предпоследний день я посещал, — Тибальт запнулся, не уловив на себе взгляд кузины, — посещал Мурано, ну, такой остров, на котором живут стеклодувы, их же гуты могут устроить пожар, поэтому их туда поселили. Так вот, и я говорил с одним стеклодувом-зеркальщиком, — в это мгновение юноша ударил себя по лбу. — Я заказал у него кое-что. Для тебя.— Для меня? — Джульетта наконец повернула голову в его сторону, в её взгляде зажглась слабая искра.Тибальт, улыбаясь от радости наконец привлечь внимание кузины, потянулся руками к бархатному мешочку, что висел на его ремне. Когда юноша ещё в Венеции руководил сборами, деревянные сундуки не внушали ему доверия и уверенности в том, что в них стекло переживёт долгую дорогу, поэтому в течение поездки держал подарок при себе. К тому же, Тибальт с нетерпением ждал момента, когда отдаст подарок кузине: удивительно, что он только сейчас об этом вспомнил. Раскрыв мешочек, юноша опрокинул его — Джульетта от волнения вскочила со своего места и приблизилась к кузену — и на его ладонь соскользнул стеклянный стебель.— Что это такое, кузен? — восторженно прошептала Джульетта, теперь её взгляд пылал.— Хм, нарцисс, — неуверенно произнёс Тибальт, а затем добавил твёрдым голосом, — это нарцисс, Джульетта.Юноша в такой спешке покидал Венецию, что ему не выпало возможности рассмотреть свой подарок лучше, поэтому он также как и его кузина с неподдельным интересом и удивлением рассматривал цветок. — Будто настоящий, — отметил Тибальт как бы между делом.— Не ?будто?, милый кузен, — Джульетта в первый раз за день заглянула Тибальту в глаза, — этот выглядит живее, чем настоящие нарциссы.Повертев цветок в руках ещё несколько мгновений, юноша протянул его кузине. Но такое вручение, особенно подарка, показалось Тибальту неловким и непристойным, и на ум ему пришли эти слова:— В твоей жизни тебе будут дарить ещё цветы, — начал он, — наверное, гораздо красивее, чем этот цветок. Но, — его голос задрожал. — Все эти цветы когда-нибудь засохнут. А мой подарок — он вечен. И всегда будет радовать тебя. — Ну что ты, кузен, — скрывая улыбку смущения, произнесла Джульетта, — обещаю, я тоже буду дарить тебе цветы, все самые драгоценные вещи. Каждый день! Улыбка быстро сбежала с губ кузины, а её лицо исказило другое чувство — чувство горечи.— Ах, Тибальт! — прошептала Джульетта сдавленным голосом. — Я ведь не смогу! — она упала в его объятия. — Не смогу тебе подарки дарить!— Почему, Джульетта?! — выдавил Тибальт в неожиданном оцепенении.— Ты ведь в Венеции жить будешь! — Джульетта чуть не перешла на крик. — И завтра ты уезжаешь!Неспособная больше сдерживать себя, она позволила слезам стекать по своим щекам, её рот исказился в немом крике, плечи задрожали — и вот Джульетта уже рыдала. Вид плачущей кузины заворожил Тибальта: он не знал утешения для неё — руки юноши лишь сильнее прижали её к его телу.— Джульетта, прошу тебя, не плачь, — беспомощно бормотал он.Но кузина не внимала его просьбе, распаляя свои рыдания. Внезапно Тибальт сделал шаг от Джульетты, будто она в один миг стала ему неприятной, но она никак не отреагировала на такое отстранение кузена, лишь обняв себя за плечи. Тем временем юноша негнущимися пальцами вынул из кармана свёрток: он долго смотрел на него прежде чем показать Джульетте.— Смотри, — проговорил Тибальт с затаившейся надеждой, — смотри, Джульетта.Джульетта прекратила плакать и подняла заплаканные покрасневшие глаза на кузена.— Что это, кузен? — спросила она в такой манере, будто что-то мучало её.— Это, — Тибальт сжал свёрток пальцами, — вексель. Банк отдал мне его при моём отъезде из Венеции. В нём написано об огромной сумме: именно таким количеством денег я владею. — Тибальт? — произнесла Джульетта в недоумении.Вместо ответа юноша вложил вексель ей в ладонь.— Джульетта, — голос Тибальта был твёрд как никогда, — если ты хочешь, я могу передать эти деньги в веронский банк, — во взгляде кузины всё ещё плескалось непонимание, поэтому юноша поспешил разъяснить, — я поселюсь здесь, Джульетта.— Навсегда? — на её губах залегла тень улыбки.— Навсегда.Только с уст Тибальта сорвалось это слово, как лицо Джульетты озарила улыбка. Она в порыве радости набросилась на кузена, заключая того в объятия и беспрестанно смеясь.— Я так рада, кузен, так рада! — воскликнула она, всё ещё шмыгая носом; через мгновение черты её лица помрачнели. — А что с твоим домом в Венеции? — Я всё улажу, — он вложил её ладонь в свои пальцы, взгляд его серых глаз принялся бродить по лицу кузины. — Так вот зачем ты меня позвала? Попросить остаться?— Да. Я совсем не была уверена в том, что у меня получится. Ты ведь так часто в наших разговорах упоминал Венеции, всё время рвался туда, — глаза Джульетты забегали по комнате, словно страх снова завладел ей. — Но надо было попытаться. И прямо перед тем, как я собиралась сказать… Ты сам всё видел.Она указала на блестящие разводы на своём лице, как бы напоминая о последних событиях. Тибальт вдруг приблизился к кузине, его ладонь прикоснулась к её щеками.— Носик красный, бровки красные, — задумчиво произнёс юноша, затем с тревогой заглянул Джульетте в глаза, — не плачь больше. Тем более из-за меня. Это разрывает мне сердце.— Не буду, кузен, — с широкой улыбкой ответила Джульетта, — только если ты обратно в Венецию не поедешь.— Ни за что, — Тибальт родительским жестом привлёк к кузину к себе, шепча ей над самым ухом, — меня тут держит что-то. Или кто-то.Джульетта отстранилась от объятия, чтобы заглянуть кузену в глаза: она ничего не ответила, лишь её смущённая улыбка и тёплый блеск во взгляде говорили о её догадках насчёт этой личности. Воспользовавшись паузой, Тибальт быстро приложился горячими губами ко лбу Джульетты, оставляя на нём небольшой влажный след.