Nerо (1/1)

Меркуцио не любит чёрный. Ненавидит. Но сегодня тесная рубаха и штаны с лампасами, аккуратно сложенные на стуле, именно чёрные.Меркуцио не любит тишину. Ненавидит. Но сегодня в громадном доме не слышно совершенно ни одного звука, даже мыши в углах не скребутся.Меркуцио не любит хмуриться. Ненавидит. Но сегодня все, кто уже прошёл через их с братом комнату в десять часов утра, именно хмурые.Как будто всё назло.Мальчик уже одетым сидит на подоконнике, свесив с него одну ногу, подпирает рукой щёку и сердито глядит в окно. Дурацкие тучи… Если самую маленькую из них спустить на землю и поставить рядом Меркуцио, они, наверное, сольются по цвету. Разницы почти нет. На своей кровати тихо хнычет сонный Валентин, зовёт маму…Меркуцио поднимает голову, замирает на несколько секунд и растерянно полуулыбается?— и правда, где родители? Должны были прийти ещё час назад с пожеланием доброго утра и шутливо-серьёзным приглашением на завтрак. Почему не пришли?Папа обычно коротко и мелодично смеётся, когда сыновья вскакивают и, хихикая и переглядываясь, наперегонки натягивают на себя одежду. Мама, сделав в сторону мальчиков лёгкий полупоклон, нежно обнимает его?— Меркуцио даже слышит, как она ласковым шёпотом зовёт его ?Коло? вместо ?Никколо??— и широко улыбается. Долго улыбается?— когда уже одетые мальчики одновременно вскидывают головы, у Меркуцио стремительно теплеет в груди, и он, кажется, невольно повторяет эту улыбку за матерью.Меркуцио несильно вздрагивает от протяжного скрипа двери, сразу щурится и весь вытягивается, чтобы разглядеть того, кто собирается войти. Кому пришло в голову делать двери так далеко?В следующую секунду мальчик радостно взвизгивает, спрыгивает с подоконника и мчится навстречу, едва ли не спотыкаясь.—?Дядя!Бартоломео нагибается, легко подхватывает его на руки и смеётся.—?Доброе утро, мальчик мой!Меркуцио крепко прижимается к его груди, со счастливой улыбкой обнимая его за плечи, и слушает?— он любит, когда дядя с папой смеются.Только в этот раз это почему-то некрасиво. Остро, как кинжал, слишком хрипло и грустно. И очень странно?— дядя так никогда не смеялся.—?Дядь, дядь,?— мальчик чуть отстраняется, ёрзает, устраиваясь удобнее, и пару раз дёргает мужчину за воротник плаща. —?Ты нарочно сегодня в чёрном?Эскал медлит, глядя мимо него?— в окно и, наверное, тоже на тучи?— и тяжело кивает:—?Да, сегодня?— нарочно.—?Почему?В этот раз молчание длится куда дольше, и Бартоломео на племянника совсем не смотрит. Только в чёрное небо.—?Дя-ядь?.. —?слабо?тянет Меркуцио, слегка пугаясь звука собственного голоса из-за хрипа, и несмело дёргает мужчину за воротник.—?К вам приходила сегодня мама? —?неожиданно громко и по-металлически резко спрашивает тот?— мальчик даже вздрагивает, хоть и несильно.—?Нет… —?у Меркуцио голос стал совсем тихим и сиплым, а говорить чётче он почему-то не может: как будто внутри резко стало холодно.—?А папа?—?И он нет,?— мальчик вдруг смелеет, хмурится и, сильно сжимая пальцы, сминает ткань плаща Эскала на плечах. Потом по-взрослому строго спрашивает,?— что за вопросы?Меркуцио чувствует, как руки дяди начинают дрожать и прижимают его к себе крепче, медленно облизывает губы и осторожно заглядывает в его глаза:—?Дя-ядь?..Бартоломео длинно и тяжело выдыхает, опуская голову, а потом её вскидывает, ставит племянника на ноги и тихо, серьёзно спрашивает у него:—?Вале не спит?Мальчик только качает головой, настороженно глядя на мужчину и чуть хмурясь. Про Валентина дядя спрашивал только тогда, когда их с братом нужно было куда-нибудь вести. Сейчас-то куда? Утро, к тому же, ветер и тучи…Эскал бесшумно подходит к кровати, шёпотом говорит что-то Валентину?— Меркуцио, как ни старается, расслышать не может?— и берёт на руки уже его, а старшему племяннику только кивает:—?Идём.Пока они спускаются по длинной лестнице, мальчик смотрит себе под ноги и напряжённо перебирает в голове, что такого могло случиться… И почему дядя ведёт их в комнату родителей. Неужели они всё-таки заметили, что сладкого не хватает? Ой, что тогда будет…Перед дверью в спальню Эскал оборачивается и прижимает к губам указательный палец, а Меркуцио медленно кивает, дёргая себя за рукав рубашки. Раз привели, так пусть и наказание скорее назначат, что ж теперь!..Почему-то родители ещё спят. И в одежде. Меркуцио протирает кулаком глаза, снова приглядывается, но ему не кажется. Мама, верно, не спала ночью?— она очень бледна и лежит смирно… Как папа. Они оба лежат на застеленных кроватях прямо, со сложенными на животе руками, и мальчик невольно отступает на два шага и вжимается всем телом в Бартоломео, который так и не спустил с рук Валентина.—?Дядя… —?коротко зовёт Вале и всхлипывает: Меркуцио его не видит, зато слышит.—?Тихо, тихо, мальчик мой… —?вполголоса отвечает Эскал, прижимая его к себе крепче?— наверное, потому что ткань натянулась?— а старший племянник поспешно отворачивается и прячет лицо в складках одежды дяди, судорожно обхватывая его руками за пояс и чувствуя, как противно защипало в глазах.—?Дядя, скажи,?— Меркуцио сам уже плачет, трётся щекой о рубаху, чтобы стереть слёзы, и кое-как пытается справиться с дрожью в голосе. —?Почему мама спит?—?И папа,?— сразу прибавляет Валентин, едва слышно, тоненько взвывая вперемешку со всхлипами.—?Они не проснутся,?— голос у Бартоломео негромкий и серьёзный, но не строгий, а… Грустный. Очень грустный?— Меркуцио даже плакать начинает ещё сильнее, по-прежнему задавливая надрывные всхлипы и цепляясь за подол рубахи мужчины до боли в пальцах. —?Поэтому мы сегодня в чёрном.—?Ненавижу чёрный,?— прерывисто выдыхает мальчик, шмыгая носом. —?Дя-ядь…—?Что такое, Меркуцио?—?А мы… —?голос у него срывается на шёпот,?— а мы куда же теперь?..—?Конечно, ко мне,?— слышится так, как будто Эскал такого вопроса не ждал. Меркуцио медленно поднимает голову и слегка неверяще смотрит в глаза дяди?— но тот явно не шутит.—?А в… А я думал, ты не возьмёшь.—?Почему? —?мужчина сильно нахмуривается и наклоняется пониже, а Меркуцио по-отцовски дёргает бровью и складывает за спиной руки.—?Ну, ты же занятой человек, мы не твоя забота.Бартоломео почему-то застывает, а потом мягко берёт маленькую ладонь племянника в свою, большую и широкую.—?Не говори глупостей. Вы моя забота.—?Мы конфеты и апельсины воруем,?— тихо признаётся Меркуцио, опуская глаза в пол, и слышит, как Валентин шёпотом говорит: ?Да-а-а-а…? Дядя тепло улыбается?— голос выдаёт, как обычно:—?Я разрешаю.