Режим ночной съемки. (1/1)

Music: Tablo - AirbagМне нужна подушка безопасности,

Прежде чем я впаду в уныние, которое надвигается на меня.Мне так о многом нужно позаботитсяДля меня трудно напитьсяНо не потому, что я избегаю алкоголя,А потому, что не хочу, чтобы меня оставили одногоМожет из-за этого,Что я хочу привлечь чье-то внимание, находясь в одиночествеОдиночество так подходит мнеЕсли бы кто-нибудь был рядом со мной,Смог бы я разделить с ним свое одиночество?Это вопрос, на который я не хочу отвечать.Неужели люди теряют себя,потому что не имеют дома или пути, по которому нужно идти?Или потому, что есть куда идти, но нет ни одного человека, который бы их ждал?(ц)Чанель сидел за партой у окна, отбивая пальцами простенькую барабанную партию приевшейся песни. За окном был ничем не примечательный пейзаж, затянутый серым небом; в аудитории вещал новую тему преподаватель, следуя из одного углав другой, словно заведенный механизм швейцарских часов. Чанель серьезно подозревал, что у преподавателя в сознании коварный план по усыплению Чанеля прямо за партой. И у него это вполне успешно получалось: Чанель начинал клевать носом от монотонного голоса учителя. Не спасала даже свежесть дождя, исходившая из открытого окна.Парень поймал себя на мысли, что был бы не против сейчас надеть наушники с какой-нибудь серьезной и немножко грустной музыкой, и просто прогуляться по улицам. И ему было все равно, что на улице моросит мелкий и противный дождь, который он так не любит.Наверное это странно, но настроение и взгляды на жизнь у Чанеля меняются вместе с погодой за окном. Когда небо идеально серое, с иногда проплывающими черными тучами – Чанель серьезен, задумчив и не настроен даже на бестолковые шутки. К сожалению, не всем людям это дано понять, поэтому даже тогда они просят Чанеля развлечь их. В такие моменты Чанель ненавидит их больше всего. В такие моменты он понимает, что есть правда, а что есть его защитная оболочка. А правда не всегда бывает приятной, поэтому Чанель не любит пасмурную погоду. Для него это словно какой-то замкнутый круг.Чанель серьезно не понимает, почему он учится на этой специальности, что он делает на парах по предметам, которые ему совершенно не интересны и не понятны. Где-то на краю разума маячит воспоминание об обещании выучиться на хорошую специальность и обеспечить себе спокойную жизнь в достатке. Но чуть повзрослев, Чанель понимает, что он просто не готов окунуться в эту одинаковую и стереотипную рутину. Он хочет чего-то необычного, интересного, где нет места серой однообразности, скучных и избитых годами стереотипов. Но обещание, которое он дал матери ровно держит его на этой поверхности, которой он так отчаянно не желает. Сонно прикрыв уставшие глаза, Чанель не замечает, как время проносится мимо него, пока он погрязает в своих мыслях все глубже и глубже.Морось превратилась в полноценный дождь, но не достаточно сильный, чтобы торопить Чанеля домой. Медленно прогуливаясь по полупустым улицам города под прозрачным зонтом, он невидящим взглядом смотрел себе под ноги. Тревожащие мысли так и не покинули его светлую голову. Окружающий мир никак не касался его в данные минуты жизни, уши не слышали ничего, кроме музыки из наушников; перед глазами стояли всевозможные картины, которые уносили его в совершенно другие места и страны. Но не здесь - Чанель сейчас отсутствовал для всех и для себя в первую очередь. Он бы так и витал в облаках, если случайно не сбил человека с ног. Весь дурман из головы выветрился, зрение резко сфокусировалось, и Чанель обеспокоено окинул взглядом несчастного прохожего, чуя где-то в глубине сердца какой-то подвох. И он не понимал, что за подвох, ровно до той минуты, пока прохожий не скинул, съехавший на глаза, капюшон.Чанель бы еще понял, если при всей его любознательности и внимательности, он смог бы встретить в перегруженной людьми столице совершенно незнакомого человека дважды, но третий раз... Для Чанеля это уже было странно.Парень поднял на Чанеля свой немного растерянный взгляд, отчего сердце у того пропустило один удар и тревожно замерло от предвкушения неизвестности. Впервые он так близко подобрался к случайному объекту наблюдений, стоя напротив друг друга, глядя глаза в глаза. Этот момент мог закончиться в любую секунду, но…- Ты что, мой тайный поклонник? – рассмеялся тонким живым смехом паренек, расплываясь в совершенно очаровательной улыбке, так что Чанель не сразу понял, что у него спросили.– Эй? – парень помахал рукой перед глазами Чанеля, не переставая улыбаться.- А, да… - запнулся Чанель, не до конца понимая, что надо отвечать; он до сих пор был ослеплен улыбкой уже знакомого его глазам художника.Парень хихикнул, не сводя слегка удивленного взгляда с Чанеля, одновременно поправляя съехавшую с плеча сумку.- Может зайдем? – предложил он, кивая головой в сторону уютненького кафетерия, возле которого они и столкнулись. – Зачем мокнуть под дождем? – и закрепил свои слова теплой, ободряющей улыбкой.Чанель словно в трансе слегка кивнул головой, заходя следом за объектом своих наблюдений. Все было настолько в новинку, что Чанеля захватило полностью; он мог разглядеть самые мельчайшие детали, крупицы эмоций, от движений ресниц до пластичных и красивых пальцев.Они присели за столик возле богато украшенного каплями дождя окна, заказывая у подошедшей официантки две чашечки теплого и сладкого латте. Все это время Чанель внимательно следил за всеми действиями своего нового знакомого, как тот аккуратно стряхнул своими длинными пальцами капли воды с челки, снял свою сумку через плечо, сложил свои ладони вместе и приветливо улыбнулся сидящему напротив парню. Кстати о знакомом.- Меня зовут Пак Чанель. – Чанель представился первым, так как не любил тянуть и ломать комедию перед знакомством.- Бен Бэкхен. – представился в ответ художник.Чанель отметил, что у того безумно приятный и нежный голос, который хочется слушать и слушать – такие голоса Чанелю нравились больше всего, они умели заполнять тишину не только внешнюю, но и внутреннюю, докапывались до самой твоей сущности.Чанель сморгнул, поняв, что снова глубоко задумался и сейчас рискует пропустить что-нибудь мимо ушей.- Это так забавно. – признался Бэкхен, теребя собственные пальцы. – Мы встретились уже в третий раз. – Чанель понял, что все его наблюдения не скрылись от глаз художника. – Но только сейчас познакомились, и это разрушило все мои представления о тебе. – тихонько засмеялся парень.- В смысле? – Чанель очень внимательно слушал его, впитывая каждый звук словно губка.- Ну ты показался мне таким милым и забавным, тогда в музее, когда старательно делал вид, что просто отдыхаешь, а на самом деле подглядывал ко мне. – Бэкхен готов был улыбнуться во все 32 зуба, заметив, как уши Чанеля немного покраснели от понимания, что его спалили с потрохами. – Во второй раз ты был каким-то чересчур романтичным, а сейчас… - парень на секунду задумался. – Настоящим? Как-то так. Ты напоминаешь мне хамелеона, но сейчас на твоем лице написано, что сейчас передо мной настоящий ты. – Поделился своими наблюдениями Бэкхен.Чанель всегда подозревал, точнее не так – знал, что творческие люди всегда на своей волне, говорят и мыслят не так как все. Но такое признание выбило начистую все мешающие мысли из головы. Ему было приятно, что это миленький щупленький паренек заметил в нем то, что другие упорно старались не замечать.На столике появились две дымящиеся кружки с горячим напитком, и Бэкхен с горящим взглядом кинулся уничтожать содержимое своей, видимо напрочь забыв, что напиток горячий, и вследствие того обжигая себе язык.Чанель наконец-то засмеялся за весь сегодняшний день, потому что это было действительно мило.- Что ты смеешься? Тебе смешно, а мне нет! – проныл художник, плаксиво смотря на Чанеляи махая ладонью на обожженный язык.Когда общее веселье от этой нелепой заурядицы поутихло, их знакомство продолжилось.- Ты учишься где-нибудь? – спросил Бэкхен, уже попивая свой напиток более осторожно.Чанель утвердительно кивнул, сразу меняя оживительное выражение лица на кислую мину.- Ну точно хамелеон, –кивнул головой Бэкхен, сбивая Чанеля на секунду с мысли.А потом его прорвало, да так, что он сам от себя не ожидал, мысленно боясь, что надоел своему новому знакомому своим нытьем. Он рассказал ему о том, где учится, на кого, и как ему все это противно. Бэкхен слушал его, не перебивая, в голове строя свои какие-то доводы.- А ты не думал перевестись на другую специальность? – задумчиво спросил он.- Думал. Но я ничем особым не умею заниматься, я даже не творческий человек. И при всем этом я не хочу заниматься тем, что предлагают таким, как я. – Обреченно вздохнув, Чанель уже готов был положить голову на стол, да правила этикета не позволяли.- Не стоит говорить так, творческий талант может открыться в человеке и в 50. Каждый человек по-своему талантлив, – мягко улыбнулся Бэкхен, заставляя Чанеля своей улыбкой совсем не пасть духом.- Даже я? – Чанель смутился от того, насколько глупо прозвучал его вопрос.- Даже ты. – Кивнул головой художник.Дождь за окном поутих и Бэкхен наконец вспомнил о времени. Из его объяснений Чанель понял, что художник торопился в университет сдать какую-то очень важную и сложную работу, и уже конкретно опаздывал, еще до встречи с Чанелем. Но вместо того, чтобы поторопится, он засел с ним за кофе, обсуждая с все его проблемы. Чанеля хватил конкретный фейспалм.Выйдя из кафе, он ощутил то тоскливое нежелание отпускать милого и улыбчивого Бэкхена от себя. Серые облака только дополняли эту тоскливость.- Приятно было познакомиться, мой тайный поклонник, – хихикнул Бэкхен, махая Чанелю на прощание рукой и убегая в противоположную сторону.Через несколько секунд до Чанеля дошел его крик: ?Еще увидимся!?. Чанель очень надеялся и верил в это. Потому что только сейчас до него дошло, что он ничего, по сути, не узнал о своем объекте наблюдений: ни его возраст, ни то, где он учится, ни даже номера телефона, за исключением разве что имени и кучи его привычек.Эта встреча окончательно выбила из него желание возвращаться домой, отчего его путешествие по улицам города продолжилось ровно на том же месте и в том же состоянии, на котором остановилось. Правда теперь его мысли заполнил этот довольно необычный паренек, со своими взглядами на жизнь и на людей, со своими плюсами и минусами. Такой отличный от Чанеля. Он бы не стал притворяться кем-то ради других, не старался быть радостным энерджайзером, когда ему самому паршиво до отвращения. Бэкхен был таким, какой есть; может быть, не замечал каких-то своих сторон, которые сыграли бы ему на пользу, знай он о них. Именно этим он и привлек Чанеля, наметанный глаз которого сразу заметил исходящую от него чистую ауру еще в музее.Чанель бы хотел быть таким, как Бэкхен: заниматься тем, что нравится и прекрасно получается; не притворяться и не быть кем угодно, только не самим собой. Бэкхен твердо стоял на земле, зная свои возможности и цели, со своей скоростью приближаясь к ним. У него было свое собственное кредо, которому он не изменял. Наверное, он всего добивался, пусть и через череду неудач, но доводил до конца, не смотря ни на что. А Чанель не мог. Любая неудача, любой барьер сразу подкашивал его, ослабляя амбиции и стремления. В конце концов, он просто потерялся в себе, в мире, во всем окружающем, на дух не перенося тишину. Такую холодную и одинокую, заставляющую думать об одном и том же, отчего начинала болеть голова.Чанель с горечью окинул взглядом уже потемневшие улицы Сеула, которые постепенно утопали в цветной иллюминации. На дорогах появилось больше машин, разбавляя серые цвета зданий огнями фар. Если размыть взгляд, все это превращалось в подвижный цветной комок, который не мог не нравиться, но и не дарил никаких совершенных эмоций, кроме искусственного заученного псевдочувства счастья. Ноги Чанеля уже болезненно ныли от долгой ходьбы, но он никак не мог заставить себя повернуть на путь к дому, продолжая бесцельно идти незнамо куда и прокручивая все, что накопилось, через себя.К концу он пришел к выводу, что ему просто не хватает кого-нибудь рядом, кто бы поддержал, направил на верный путь, подсказал в случае чего. Мать покинула его слишком внезапно, чтобы он успел подготовиться к самостоятельности, и теперь ощущал себя потерянным ребенком. Каждую одинокую ночь, он снимал с себя маску оптимистичного человека, предаваясь паранойе и самоедству. И никого не было рядом, чтобы уберечь его от морального самоуничтожения, никто не приходил к нему. Даже те, ради кого он старался быть комком счастья и оптимизма, хотя бы простой рубашкой, в которую можно поплакаться, когда тебе невыносимо – никто из них не пришел ине помог Чанелю.С каждым днем это все больше накапливалосьв душе Чанеля, и он сам не заметил, как стал наблюдать за людьми, не понимая, зачем ему это, но, возможно, выискивая в них того, кому повезло больше, чем Чанелю. Или, может быть, выискивая тех, кто бы не бросил его, не оставил одного. Но, даже находя таковых, он не решался подойти к ним.Потому что подсознательно он подозревал, что все равно им не нужен.Одинокая ночная улица прохладным воздухом окутывала сгорбленную фигуру высокого рыжеволосого парня, спрятавшего руки в карманах своего легкого плаща. Челка отросших волос скрывала его полные слез глаза, но он не позволял себе заплакать. Нельзя.Пасмурное утро встретило Чанеля хмурым настроением и полнейшей апатией. Нехотя поднимаясь с кровати и собираясь в университет, Чанель почти ни о чем не думал, будучи опустошенным полностью после ночной прогулки. Ему было наплевать даже на то, что он не выспался и клевал носом на ходу. Кофе казался безвкусным, а все что окружающее – серым, невзрачным, никчемным. Даже отражение в зеркале было отстраненным, словно чужим. Лохматые не расчесанные темно-рыжие лохмы, синяки под глазами и пустой взгляд больших и глубоких глаз.Перспектива вновь провести треть дня в таком ненавистном универе еще более усугубляла апатию Чанеля. Он отправился туда на автомате, просто для того, чтобы побыть там, чтобы не поставили прогул. Чтобы убить там время, пусть на таких скучных парах, но с одногруппниками. Где угодно, лишь бы не дома, в четырех стенах, еще больше нагнетающих уныние.Время словно сошло с ума – то оно тянулось мучительно долго, то летело так, что Чанель не успевал за ним уследить. На последней паре Чанель вспомнил о Бэкхене. Интересно он сдал вчера то, что хотел? Отчитали ли его за такое сильное опоздание? С одной стороны, ему было приятно о нем думать, но с другой - ему было завидно, и так не хотелось, чтобы этот миловидный мальчишка видел его в таком состоянии. Но он и не увидит, Чанель был уверен. Они еще не скоро встретятся, если, конечно, встретятся вообще.Бэкхен облегченно выдохнул, когда закрыл за собою дверь в кабинет профессора. Вчера, в наказание за опоздание, преподаватель потребовал написать еще одну небольшую работу и принести ее утром.?За что боролся, на то и напоролся?, – примирительно подумал про себя парень, поглядывая на часы. Все что он должен был сдать – он сдал, и теперь мог свободно заниматься своими делами. Бэкхен учился на заочном отделении, тем самым совмещая учебу с работой. Через минуту из аудиторий повалили студенты, и внезапно в голову Бэкхена пришла абсолютно безумная идея: ему почему-то очень сильно захотелось найти среди них Чанеля. Ведь они учились в одном университете, но на разных специальностях, но Чанель не знал об этом, что играло Бэкхену на руку, как любителю делать сюрпризы.Выискивая глазами высокую тощую фигуру парня, Бэкхен мышкой пробирался сквозь толпу, пока не заметил у выхода того, кого искал. Он не придал значения понурости и унылости, исходившим от Чанеля и смело окликнул его.Чанель не сразу понял, что его зовут, только после того, как одногруппник ткнул его локтем в бок. Рассеянно повернув голову на зов и сфокусировав взгляд, парень опешил. Вдалеке ему махал сияющий, как лампочка, Бэкхен. Он широко улыбнулся ему, когда понял, что его заметили. Тогда, при виде улыбающегося Бэкхена, Чанель подумал, что, возможно, не все так плохо.