Глава 4 (1/1)

— Пей! — рыкнул Славка, протягивая стакан с мутной жидкостью.— Что это? — устало просипел Мирон, потерев глаза. В них как будто песка насыпали.— Снотворное, Мура дала, — отозвался тот и чуть не силой всучил ему стакан. — Пей.— Слав, ну ёбаный в рот! — взвился Мирон. — Может, ты мне и жопу в сортире подтирать будешь? — и тут же зашёлся хриплым, бухающим кашлем.Он охрип пару дней назад, столько времени безрезультатно пытаясь отыскать следы Локи. Орал до звона в ушах, доказывая всем, кому только можно, что никогда не оставит своего бойца просто так подыхать в плену. Наконец связки не выдержали, и теперь он либо говорил шёпотом, либо надрывно шипел, споря с руководством.— Шёл бы ты на хуй, — Славка был непоколебим. — Ты, сука, седьмые сутки без сна! Жрал за это время раза три, и то на ходу. Кому нужен полудохлый командир? А если завтра станет известно, где Локи, а ты полутруп? Пей, а то довыёбываешся, скручу в бараний рог и силой залью.— Крутилка ещё не доросла, — упрямо рыкнул Мирон.— Проверить хочешь? — злой Славка поставил стакан на стол и двинул на него. — Да тебя сейчас любая сопля перешибёт. И Локи не поможешь, если загнёшься от недостатка сна и еды.Мирон вздохнул и осушил стакан одним махом, как водки намахнул. Скривился, вытер ладонью губы и вернул Славке стакан.— На, мамочка.— Остряк, блядь, — пробухтел тот. — Доскёшься у меня, не посмотрю, что старше по званию, выпорю, как сидорову козу.— На БДСМчик потянуло, придурок? — огрызнулся Мирон.— Давай, давай, не зли меня, укладывайся баиньки и не пизди.Мирон скинул китель и блаженно растянулся на кровати. Уже засыпая, чувствовал, как Славка снимает с него форменный галстук и рубашку. Как тот стаскивал с него ботинки и брюки, Мирон не слышал: впервые за неделю он провалился в сон без сновидений. Только один раз проснулся, услышав тихий и гневный Славкин голос:— Да мне похуй, так и передай Черкасову: до утра будить не дам.Он хотел встать, но вытащить себя из мягкой и тёплой постели не смог бы, наверное, и под страхом смерти, поэтому, смачно зевнув, снова отрубился.Мирон открыл глаза и огляделся. Славки не было, время на часах показывало без четверти десять. Он вскочил, но тут в комнату осторожно зашёл Славка с подносом, на котором стояли тарелки.— Проснулся, — довольно ухмыльнулся он. — Я тебе пожрать приволок, а то ты же сейчас сто пудов мимо столовки пронесёшься.— Слав, твою мать, — выругался Мирон, быстро натягивая брюки, и вдруг понял, что больше не шипит, голос вернулся, — я спал четырнадцать часов, у меня дел выше крыши, а я тут дрыхну!— Представляешь, — пожал плечами Славка, — Джахад пока не захватил мировое господство, чеченские боевики не поработили Россию, и даже Земля по-прежнему на своей орбите.— Сумничал, да? — нахмурился Мирон. — Между тем Черкасов звонил, а один гад практически его послал. Обнаглел ты, Карелин, дальше некуда.— Ну, тебе виднее, ты же командир, — хохотнул Славка, — а мы люди маленькие, наше дело последнее.— Какой же ты, сука, засранец, — пихнул его тот. — Ладно, я пошёл.— Стоя-ать! — тут же рыкнул Славка. — Жри!Мирон опять вздохнул. Славкина забота была, конечно, приятной, но сейчас у него было такое ощущение, что он опоздал везде, куда только мог. Но тот, судя по всему, отступать не собирался, и, зная его, Мирон понимал: лучше согласиться и поесть, чем спорить с ним. По крайней мере, так он точно быстрее займётся делами. Поэтому без лишних споров сел за стол и принялся за еду, только сейчас осознавая, что чертовски проголодался.В информационном центре он появился в половине одиннадцатого. Потому что когда Славка предупредил поваров, что командиру нужно усиленное питание, те расстарались на славу. Мирон сроду столько не съедал за раз. Но сволочной Карелин стоял над душой, вернее сидел. Замечаний больше не отпускал, но и глаз не сводил, упорно ждал, когда тарелки опустеют.— Думал, у меня любовник, — проворчал Мирон, чувствуя, что наелся до отвала, — а оказывается, мамочка, нянька и надзиратель в одном флаконе.Он поднялся и сыто потянулся.— Идите, идите, товарищ подполковник, — сказал Славка, указывая на дверь, — вас служба ждёт, нечего тут прохлаждаться.Мирон фыркнул, показал ему фак и переключился на работу. По прямому телефону он тут же набрал Черкасова.— Товарищ генерал, вы...— Выспался? — устало спросил тот.— Извините, я...— Пустое, Мирон, ты уже на себя не был похож, правильно, что твои заставили тебя выспаться, — одобрил генерал, — молодцы ребята. А теперь слушай. Вчера под эгидой красного креста получилось освободить троих наших солдат из чеченского плена. Переговоры велись долго и тяжело, но прошлым вечером парней наконец привезли в Москву. В плену двоих из них держали в одной банде, а третьего в другой. Думаю, тебе стоит приехать и поговорить с ними лично, а вдруг они про вашего старшего лейтенанта Худякова что-то знают, чем чёрт не шутит. Они в военном госпитале Бурденко. Я уже распорядился, чтобы тебя к ним пустили.— Спасибо, товарищ генерал! — выпалил Мирон. — Еду!* * *Через час он уже был в госпитале имени Бурденко. Трое спасённых находились в одной палате.Мирон за свои тридцать пять лет немало повидал смертей и увечий, но глядя на этих в сущности ещё мальчишек, вздрогнул. Худые, измождённые до крайности, они смотрели на него безразличными глазами людей, переживших столько, что не на одну жизнь хватит. Мирон поздоровался, поинтересовался здоровьем и попросил:— Парни, я понимаю, что вам трудно вспоминать, охота поскорее всё забыть, но возможно именно от вас сейчас зависит жизнь моего бойца, которого тяжело раненного взяли в плен. Может вы что-то видели или слышали?— Нет, — помотал головой белобрысый пацан с некрасивым шрамом на лице, — в банде, где нас держали, были только мы с Пахой.— Ага, — отозвался другой, видимо Паха, — больше никого не было.— Я точно не помню, там трудно считать дни, — откликнулся третий парнишка, назвавшийся Владом, — примерно около недели назад в банду Расула, где я находился, притащили нового пленника, и могу поспорить, он точно спецназовец.— Откуда такая уверенность? — поинтересовался Мирон.— Тот мужик, — пояснил Влад, глотнув из стакана воды, — оказался в лагере утром. Откуда и как он появился, я не знаю и лица его не видел. Сквозь щель между досок сарая заметил только, что волокли его двое, просто тащили по земле, а тот был в отключке. Здоровый мужик, как гора, взрослый, стрижка под ?ёжик?, сразу видно, не срочник. Вот и всё, что могу о нём сказать. Скорее всего, из спецов или контрактник, но вторых сейчас уже почти не осталось, их же в Чечню больше не забрасывают, войны официально нет. Вот и выходит, что спецназ.— Молодец, внимательный. — похвалил Мирон.— Если бы чуть раньше, я бы с ним познакомился, — с сожалением добавил Влад, но меня как раз накануне от Стёпы в другой сарай перевели, когда видимо договорились о моём выкупе, так отдельно и посадили.Он вздохнул, снова прикладываясь к стакану с водой: Мирон, к сожалению, знал: редкое это было в плену удовольствие.— Таких мужиков, как тот, как правило не обменивают и выкуп за них не просят. Он же спецура, сильный, умелый солдат, а эти гады такое ценят. Они им предлагают в банду вступить или для провокаций используют. А если те отказываются, развлекуху устраивают: бьют, пытают, кожу с живых сдирают, очень они, суки, это любят.— Эх, нам бы ещё место узнать, где это мерзкое лежбище находится, но тебя небось с мешком на голове вывозили?— Да, — кивнул тот, — но я знаю название этого ада.— Как?— Я очень долго там был. Начал чеченский немного понимать, но чехи не догадывались, я скрывал, что могу по-ихнему.— Где? — чуть не заорал от нетерпения Мирон.— Заброшенный аул Шатой-лам.Влад замолчал, облизывая потрескавшиеся губы, и вдруг как будто что-то вспомнил.— Чуть не забыл, — криво улыбнулся он, — в тот день, когда они притащили этого мужика, я слышал, как правая рука Расула Захид со своим братом обсуждали какую-то лабораторию. Очень жалели, что её уничтожили.— Спасибо тебе, парень, — от души поблагодарил Мирон, — даже если там не мой боец, так всё равно наш русский солдат, и Стёпа тоже наш.Он пулей вылетел из госпиталя, на ходу набирая Мурата Сабоева.— Здравствуй, Мирон, — отозвался тот, — только что собирался тебе звонить. Мы тут случайно одну птичку взяли, она напела нам, что в банде Расула новый пленный спецназовец.— Благодарю, Мурат, я уже тоже это выяснил. Более того — знаю, где банда скрывается.— Однако-о, — протянул тот. — И где?— Заброшенный аул Шатой-лам.— Суки, мрази! — выругался Мурат. — Знаю это место, приходилось бывать. Я вас отведу. Жду в Шатое.— Отлично, — впервые с того момента, как они попали в ту ёбаную лабораторию, Мирон улыбнулся. Они найдут Локи во что бы то ни стало.* * *Утром Фаллен встал хмурый. Впрочем, как и всегда в последнее время. Парни вокруг бесшумно носились, умываясь, одеваясь и приводя себя в порядок. Взгляд помимо воли скользнул на знакомую кровать в углу, но та пустовала, красуясь острыми краями идеально ровно заправленного одеяла.— Утра, Фаллен! — мрачно окликнул пробегавший мимо Гнойный. Из своего закутка показалась Мура, шустро направляясь в умывалку и на ходу шевеля губами, сосредоточенно перебирая что-то в своём рюкзаке, покосилась в его сторону.— Проспал, что ли?Фаллен выдал в ответ ободряющую ухмылку, чувствуя себя деревянным. Впервые одолело странное ощущение то ли лени, то ли полной опустошённости, когда внезапно стало похрен на работу, задания, на всю свою никому на хуй не сдавшуюся жизнь. Похоже, он словил депрессняк. Или вот-вот словит. Фаллен почти всерьёз задумался, пора ли уже идти к мозгоправу или ещё обойдётся? Не хотелось бы.Вообще-то всё это дерьмо было вполне предсказуемо. Неделя выдалась — врагу не пожелаешь. Локи в плену, весь отряд на измене, Томас выглядит — краше в гроб кладут, Хэт окончательно замкнулся, Мура сама не своя, Донец и вовсе живого мертвеца напоминает. Оно и понятно: около месяца назад на одной операции он сам угодил в плен к чехам, но вспоминать об этом они по понятным причинам не любили.Потеря бойца в таком отряде, как их — это всегда не просто потеря, это намного страшнее. Не напоказ, скорее у каждого лично в душе. Точно в таком трауре все ходили, когда пропал Донец. Всем пришлось тяжело: задания никто не отменял, бандитам проблемы отряда до фонаря, выжидать, пока всё устаканится, они не будут, так что работать приходилось в прежнем режиме, а в оставшиеся крохи свободного времени дружно ломать головы, как вызволить товарища. Правда, Донец оказался молодцом: не дожидаясь помощи, умудрился спасти себя сам и сбежал. В казарму вернулся похудевший, синюшно-фиолетовый, измученный; первые дни молчал, не мог говорить, на человека не был похож. Только радовался, что ему не успели сломать ноги, иначе свалить оттуда не получилось бы. Однако даром ему этот плен не прошёл, да и кому бы прошёл? Для любого солдата любой армии хуже ничего нет, даже смерть. Но Донец отлежал в больничке, вроде пришёл в норму. По крайней мере, не вздрагивал от каждого шороха и из армии по собственному не попросился.Удивительный он был человек. На внешность Фаллену скорее не нравился, слишком уж красивый, с правильными, почти скульптурными чертами лица и подкачанным телом. Ему бы моделью работать, а не с автоматом скакать. На гражданке такие обычно представляют собой избалованных, капризных мажорчиков, не знающих отказа ни в чём. Но Донец был не такой. Тихий, улыбчивый, не любил конфликтовать, никогда не хамил и, в отличие от остальных, почти не ругался матом. Но стержень внутри имел железный. Фаллен в этом убедился давным-давно, ещё на том испытании с крысой в спешколе, когда этот с виду робкий сопляк в два счёта расправился с тварью и даже не чихнул. Никаких истерик, ни единой эмоции, ровно и чётко. Дали задание — выполнил, руки отряхнул и дальше пошёл. Кстати, его результат по времени в том тесте оказался лучшим из всей группы.И в работе Донец проявлял себя так же. Идеальный разведчик, отличный сапёр-подрывник. Он не был бесшабашным, как Гнойный, не сыпал шутейками, как Томас или Кикир. Мягко улыбаясь, он виртуозно минировал объекты, взрывал целые дорожки и коридоры, а по необходимости хладнокровно сцеплялся с врагами в ближнем бою. Правда, все эти качества редко помогали вырваться из плена, так что повезло им всем необычайно. Только радость их была недолгой. Едва все успели оклематься от этого пиздеца, как снова всё по-новой, только теперь с Локи.И как будто мало им было всего этого, ещё и Мирон недавно подкинул тревог. Оказывается, где-то в штабе завёлся крот, но как, кто? Черкасов предположил, что мог быть где угодно, даже у них в отряде, но это, разумеется, полная херня. Черкасов был опытным военным, но с ними вместе он бок о бок не воевал, не видел в действии — во взаимодействии, — сидел в основном у себя в главном штабе, штаны генеральские протирал. Он не способен был понять, как это работает, это надо именно на себе прочувствовать, теория тут не поможет. Тогда бы он воочию убедился. Конечно, Фаллен понимал, что это профессиональная обязанность особистов — подозревать всех, отрабатывать любые версии. С другой стороны, оперативность в последнее время реально пошатнулась, сбоила, сыпалось всё, и не только в заданиях их отряда, а шире, масштабнее. Это лишний раз подтверждало, что крот всё-таки где-то наверху, но от этого не легче.Злость на неведомого ублюдка, который сидит-посиживает и сливает чеченам инфу, поднялась изнутри мгновенно, как вода в закипевшем чайнике. Но это была правильная злость, потому что из-за одного такого подонка страдала хуева туча народа, срывались операции, гибли люди, десятки молодых ребят. Ни за что ни про что, из-за какой-то крысы, которая повелась на вонючие баксы, продалась, как блядь последняя.Пару раз отряд побывал почти на краю, они потеряли уже несколько единиц боевой техники, в том числе штурмовик — тот должен был лететь маршрутом, который держался в строжайшем секрете, но каким-то образом оказался атакован ?Стрелами?(1), неизвестно откуда взявшимися у бесов. Экипажу пришлось катапультироваться, один пилот погиб, второй чудом выжил.Мотнув головой, Фаллен пружинисто поднялся с места, за считанные минуты приводя себя в порядок. На сегодня никаких боевых операций не намечалось, но кто его знает, как оно обернётся, поэтому рюкзак и оружие он привычно упаковал ещё с вечера. Подхватил их сразу, чтобы потом не возвращаться и успеть на планёрку в штаб. Решил: если не поступит новых вводных, он всем своим марш-бросок часов на шесть организует, повышенной сложности. А потом ещё усиленную тренировку по рукопашке. Хоть встряхнутся мужики, а то с такими настроениями весь отряд потихоньку впадёт в молчаливую истерику. Всем им несладко, это понятно, но физические нагрузки как раз неплохо избавляют от всякой ненужной херни, забивающей мозг. Прежде всего, у себя самого.Размышляя об этом, он нарочито бодро вошёл в столовую, уселся за стол и принялся за завтрак, не замечая вкуса. Охра обнаружился неподалёку, но не повернул головы в его сторону, да и Фаллен не горел желанием встречаться с ним взглядом. Поэтому молча и быстро поглощал пищу, в который раз поневоле вспоминая тот злополучный вечер, когда всё пошло наперекосяк.Думать об этом было неприятно, почти физически больно, без дураков. И не думать нельзя. После ухода Охры Фаллен некоторое время сидел, таращась в дурацкие бумажки, тотчас ставшие неважными и ненужными. Внутри всё непривычно бурлило и кипело: те самые эмоции, в которых он обвинил Охру (словно это что-то плохое — иметь эмоции), разом обрушились на него, будто он заразился ими от Охры. Впервые за много лет его душевное равновесие настолько пошатнулось. Ему это совершенно не понравилось.Брошенные ему в рожу слова о его якобы ?страхе? снова полезли в голову, засирая сознание и руша к хуям весь хваленый контроль. Враньё это всё, Охра неправ, ничего подобного он не боится. Как можно бояться того, чего нет и не было? Есть они: Фаллен, Охра и хороший секс. Он намеревался сохранить это себе любой ценой, да вот только, похоже, Охра больше не хотел. За всю неделю он у него так ни разу и не появился, на тренировках в его сторону смотрел только по необходимости, на заданиях не лажал, отрабатывал профессионально, и с виду всё выглядело ровно и гладко. Как вазелином смазали. Без цвета, вкуса и запаха.Выйдя из кабинета начальства, Фаллен помассировал гудящую голову, уже сам не зная, что думать. Запланированный марш-бросок Мирон отменил, он вообще был взбудораженный, планёрку скомкал и умчался с утра пораньше, ничего не объяснив, только строго велел Фаллену обязательно быть на связи. Вздохнув, тот поплёлся к себе.Безжалостные мысли по-прежнему атаковали, и он уже не знал, как из этой мудятины выбираться. Ебучий Охра стоял перед глазами, и сколько бы Фаллен ни отмахивался от настырного образа, тот не исчезал.— Да бля-адь, — простонал он с досадой, рухнув на свой стул и подперев подбородок кулаком. Это уже, сука, совсем запредел. Впервые в жизни он тупо не знал, что делать. Не. Знал. Сначала злился на этого раздолбая. Но вернувшись с того задания, когда они уничтожили лабораторию и потеряли Локи, в нём что-то надломилось.В тот вечер он заперся в кабинете один. Конечно, лучше бы с Мироном, но тот наверняка завис с Гнойным, мешать им было бы скотством, он и не стал. Поэтому молча достал заначку, почти нетронутую бутылку коньяка, и методично накачивался допоздна, скрупулёзно разбирая по полочкам, препарируя и анализируя ситуацию. Он с садистской точностью заставил себя представить, что бы было, если бы на месте Локи оказался Охра. И задохнулся, вдруг осознавая, что нет, ему не всё равно. Не так ?не всё равно?, как в случае с Локи, а по-другому не всё равно. До дрожи, до мурашек. До ледяного ужаса. До слепой растерянности. Такое с ним происходило в первый раз.От спринтерского забега в казарму, чтобы лично убедиться, что Охра там, дрыхнет на своей долбаной угловой кровати, ощупать его всего, облапать, горячо зацеловать, а потом извиниться, признать, что был кретином, Фаллена удержало только то, что время приближалось к трём утра. И хотя нахуярился он к тому моменту прилично, изливать на обалдевшего спросонья Охру свои полупьяные бредни не собирался. В пизду так позориться.Такие вещи следует решать по трезвяку. И не подвержен он был подобным порывам, поэтому наутро, вспомнив свои ночные изыскания, очень удивился сам себе. Но к Охре всё-таки не пошёл. Не потому, что передумал, просто резко столько всего сразу навалилось на отряд, напряжение росло, а как разгрести это дерьмо, они до сих пор не знали. Мирон выглядел по обычаю спокойным и собранным, но Фаллен-то знал цену этому спокойствию. Тот в редкие минуты свободного времени беспрестанно терзал телефон, землю носом рыл, ища хоть одну зацепку, хоть что-то, что могло бы помочь найти местоположение Локи. А Фаллен, как его заместитель, в очередной раз взвалил на себя всю внутреннюю работу с отрядом, спал по три-четыре часа в сутки. Это было похуже ?скачек?(2), хорошо хоть Замай помогал, иначе он бы коней двинул от недосыпа и переутомления.Но сейчас, когда все планы внезапно пошли лесом, паскудные мысли снова навалились беспощадно. Казалось, он упускает что-то важное. Ему уже похуй было на все свои принципы, он наконец понял, насколько идиотскими они были и как развеялись в пыль, стоило только по-настоящему вообразить, что Охры не будет в его жизни. Хочет тот не просто секса, а отношений? О’кей, Фаллен согласен. На всё, блядь, согласен, лишь бы этот белобрысый уебан был рядом.Этот факт в первую секунду вогнал в ступор. Получается, всё до смешного просто: тот ему реально нужен. Небезразличен. У них не просто секс. И никогда не был ?просто?, с самого начала, но он, как упрямый осёл, старательно гнал от себя эту мысль, боясь... Он усмехнулся: ну да, боясь именно того, что тогда бросил ему в лицо Охра. Фаллен думал об этом каждый сволочной миг, и его ломало, корёжило, выкручивало, пока наконец в его башке не осело, не выкристаллизовалось через все эти судороги осознания: да, всё так. После этого принять новую информацию о себе получилось гораздо легче. И вообще на хуй рефлексии, сроду он ими не страдал, так на кой сейчас заморачиваться? Если он Охру... в смысле, если тот ему нравится, если он готов с ним строить отношения, то больше мозги ебать никому не намерен. Дозрел, блядь. Тупень новогодний.Очень хотелось надеяться, что он ещё не всё просрал. Косяк этот полностью его, он признавал, а посему, положив на гордость, готов был идти первым мириться — да хотя бы нормально поговорить! — но пока так и не смог найти подходящего момента. Всё загадывал: как только разрулят с Локичем, сразу пойдёт.Фаллен вздрогнул, выныривая из сумбурных размышлений. Порывисто встал из-за стола и шарахнул по нему кулаком. Да пошло оно всё. Опять он, как трусливое мудло, сидит и чего-то выжидает! А Охра-то между тем снова прав, он, сука, почему-то всегда прав, главное, ему об этом не сказать, а то и так до хуя умный, говнюк. Но ведь прав: никаких нет гарантий, что этот ?подходящий момент? вообще когда-нибудь настанет. Не с их работой, не в этой жизни. Тогда какого, собственно, хера?Фаллен потянулся ко внутреннему телефону, набрал номер.— Евстигнеева ко мне в кабинет, — спокойно приказал дежурному. — Срочно! — и положил трубку, переводя дух.Через несколько минут в дверь раздался знакомый стук. Фаллен чуть не заржал: охуеть, дожили; даже если бы он сам не вызвал Охру к себе, всё равно бы сразу понял, что это он. По стуку научился различать. И по звуку шагов. А Мирон ещё говорил, что ему в разведке не служить. Ха.— Заходи, — ровно сказал он и напряжённо выпрямился у стола. Охра шагнул через порог, замер там — настороженный, набыченный, будто в логово врага пришёл.— Товарищ майор, капитан Евстигнеев по вашему приказанию прибыл, — отчеканил с убойно невозмутимым таблом. Фаллен поморщился: с того грёбаного дня Охра общался с ним исключительно по уставу. Видно, зацепила не на шутку та хуйня с выговором. Да ещё и про ?губу? Фаллен ему что-то спизданул. Кстати, не выполнил ни то, ни второе.— Брось, — устало махнул он рукой. — Присядь.— Есть! — гаркнул тот, козырнув, и строевым шагом промаршировал вперёд, упал на стул, глядя строго перед собой.Фаллен усмехнулся, глядя на этот балаган.— Вань, — позвал негромко и насладился полным и бесповоротным ахуем на лице своего визави. Ещё бы: тот, наверное, уже и сам забыл своё имя, а уж из уст Фаллена и подавно его ни разу не слышал. Резануло по ушам, подействовало не хуже ледяного душа, мигом выбивая всю дурь, которая наверняка скопилась в белобрысом чугунке этого придурка за дни полного отчуждения.— Чё? — брякнул тот явно от неожиданности, но тут же взял себя в руки. — В смысле, слушаю вас, товарищ майор!Не обращая внимания на продолжающийся цирк, Фаллен подошёл к нему сзади, бесцеремонно опустил руки ему на плечи, крепко сжимая пальцы.— Прекращай, — попросил тихо. Его, вопреки логике, это всё в кои-то веки не раздражало, даже забавляло. А ещё целые потоки неконтролируемой нежности обрушились прямо в центр головного мозга, хотелось глупо улыбаться, стиснуть в объятиях, ляпнуть какую-нибудь сопливую дичь. И что самое смешное — это даже не пугало.?Пиздец ты попал?, — незнакомым голосом пронеслось в голове, и Фаллен криво ухмыльнулся. Если так, то и похуй, пусть. Он наклонился, прижимаясь щекой к светлому затылку, вздохнул, втягивая носом родной (когда только успел стать родным?) запах. Охра на его действия явно растерялся. Застыл, повернув голову вполоборота и глядя круглыми глазами.Фаллен обошёл его, чтобы смотреть в лицо.— Соскучился я, — объявил безмятежно, но дрогнул голосом и без перехода добавил: — Прости. Я козёл.Вышло глупо, неуклюже, по-детски. Всё-таки он совершенно не умел это делать. Это почти как лишиться девственности: непривычная уязвимость, открытость, будто голый на приёме у президента очутился (почему именно там, он и сам не мог объяснить, наверное, окончательно сдали нервы).Охра снова охренело завис, хлопая длиннющими ресницами. В глазах клубилось нечто непонятное, такой сложный коктейль из эмоций, что Фаллен не решился их разбирать. Под немигающим взглядом он почувствовал себя максимально некомфортно, но вида не подал, взвинченно ожидая реакции. Вообще-то Охра мог его сейчас запросто послать. Или посмеяться (вряд ли, но тем не менее). Или ничего не ответить, встать да уйти. Или ещё хуже: напялить на свою выразительную морду непроницаемое выражение и снова начать ебать нервы уставщиной. А что, и не придерёшься, Фаллен же сам первый ему этой уставщиной в лоб тогда ткнул. Или...— Горный? — соизволил наконец открыть рот Охра, и Фаллен, который почти утонул в нервном стрессняке, перебирая способы кидалова себя Охрой, уставился на него.— Блядь, что? А... — он с большим трудом вспомнил про ?козла? в предыдущей фразе. Хмыкнул, лихорадочно блестя глазами. — Вот ты пидор. Нет бы что ласковое сказать своему... м-м, парню, а ты...— Своему парню? — недоумённо переспросил тот, но сообразил, надо отдать ему должное, мгновенно, выгнул бровь, молчаливо уточняя, верно ли понял. Фаллен едва заметно кивнул.— Если всё ещё хочешь, — добавил хрипло.И тогда Охра сделал то, за что Фаллен был готов благодарить его на коленках: тот промолчал, тем самым заканчивая идиотский и самый неловкий в жизни разговор. Потянулся к нему губами, и Фаллен с облегчением ответил, застонал ему в рот.Они целовались, как в последний раз, долго, с упоением, впервые не порываясь сразу перейти к чему-то большему: слишком изголодались друг по другу. Но когда рука Фаллена наконец потянулась Охре под ремень, затарахтел телефон.— Да твою ма-ать, — обречённо выдохнул Охра, вскидывая голову и пытаясь отдышаться. — Этот кабинет заколдованный, бля?— Тихо, — шикнул на него Фаллен и поднял трубку. Выслушал короткое сообщение, и лицо его вытянулось. Он повернулся к Охре. — Новое задание, готовность двадцать минут, — сообщил по-деловому.— Что-то мне это напоминает, — бормотнул тот и покосился хитро. Фаллен не сдержался, заржал, но отрицательно помотал головой.— Даже не думай, — предупредил враз севшим голосом. В противовес словам, в нём звучало неподдельное сожаление, но, разумеется, это не имело значения. — Сегодня не как тогда, а реально что-то срочное. Собирай всех прямо здесь, у меня приказ лично провести инструктаж. — Облик его неуловимо изменился, он смотрел серьёзно, но улыбнулся на миг глазами, надеясь, что его поймут.Разумеется, его поняли.— Есть, — ответил Охра, кивая — мол, принял, исполняю, — и вышел. Но перед тем, как исчезнуть за дверью, всё же обернулся на крохотный миг. Это согрело, хоть и ощущалось странно. Наверное, он ещё привыкнет к такому, он ведь пока только начинающий стареющий романтический пидор.Посмеиваясь над собой, Фаллен метнулся к шкафу, выволок своё снаряжение, которое в последнее время хранил тут, принялся облачаться в броник. Работа зовёт. Он выдохнул, полностью переключаясь в рабочий режим, и принялся звонить по внутреннему, отдавая полученные распоряжения.* * *Пока Мирон добирался до базы, отряд успел собрать всё необходимое и был готов вылетать. С недавних пор в их полном распоряжении была ?вертушка?, закреплённая только за ними, и парни-лётчики тоже теперь жили на базе.По телефону Мирон обрисовал ситуацию Фаллену, тот собрал всех уже в полной боевой выкладке и больше даже поссать не отпустил, а сразу после появления на базе Мирона, выдвинулся с отрядом на вертолётку. Также отряд лишился сотовых, которые бойцы по приказу того же Фаллена сложили ему в ящик стола. Рожи у всех при этом были непередаваемо озабоченные, но тот только махнул рукой и рявкнул:— Хули непонятно? Приказ — и баста!Более того, весь информационно-аналитический отдел собрали в координационном центре, тоже забрали мобилы, а связь с отрядом предполагалось держать только по одному спецканалу. Даже большая часть компов была выключена, оставили минимум для корректировки группы на чужой территории. В центре выставили охрану из пяти человек, и те следили, чтобы никто из присутствующих не пытался связаться с внешним миром. Радиомолчание на всех частотах, кроме спецканала.Гнойный, как и все, понятия не имел, что за поебень творится, но не спорил и не возмущался, в отличие, например, от Кикира, которому то в сортир приспичило, то ещё куда. Но Фаллен даже рот не открыл, глянул на него так, что тот заткнулся и больше не пикнул.Знал Славка, уверен был: Фаллен исполнял приказ Окси, а тот никогда ничего не делал просто так. Значит, были нужны и необходимы все принимаемые меры.— У меня стойкое ощущение, что командование боится утечки, — чуть ли не в ухо прошептал ему мрачный Охра. — Нас, блядь, в чём-то подозревают?— Не ебу, — пожал плечами тот, — но всё говорит об этом.— Радостно, пиздец, — буркнул тот.— Не хари, придёт время, узнаем.Дальше загадки только нарастали. Во-первых, они приземлились не в Шатое, как думали, а западнее, в ущелье. То место трудно было назвать площадкой, но лётчики молодцы, сделали всё по красоте. Во-вторых, ?вертушка? не улетела обратно, как обычно, более того — летуны полностью заглушили двигатели и откуда-то достали автоматы. Явно собирались охранять свою птичку. А в-третьих, сразу как из-под земли появился Мурат Сабоев и с ним десяток его автоматчиков. Сам Мурат, поздоровавшись, присоединился к ?Беркутам?, а его ребята остались. Видимо, Окси посчитал, что для охраны вертолёта двух человек мало.Да, много было странностей в этом задании. И многого Славка, как и парни, тогда не понимал. Только потом, когда всё закончилось, Мирон объяснил им, подробно рассказав всю предысторию случившегося и все последующие свои действия. И хотя этот случай был первым сожалением о том, что всё случилось именно так, а не иначе, он так же и показал, что они команда, они — те, кто никогда не бросает своих.Но сейчас Славка ничего этого ещё не знал, и на душе было очень тревожно.____________________(1) ПЗРК ?Стрела-2М? — советский переносной зенитно-ракетный комплекс, является модифицированным вариантом ПЗРК ?Стрела-2?, принятым на вооружение ВС СССР в 1968 году.(2) ?Скачки? подробно описываются в первом рассказе этой серии #спецназ!AU, ссылка в шапке.