Глава 3 (1/1)

Следующее утро началось предсказуемо: в сарай ворвались двое с автоматами, ругаясь сквозь зубы, пинками разбудили пленников, заставляя вылезти из загона.— Руки! — рявкнул один, заламывая Локи запястья за спиной, щёлкнул наручниками. — Пошёл! — и его погнали к выходу.Он зарычал, подавляя желание как следует врезать с ноги по смуглым рожам, а потом разнести, нахуй, весь этот сарай по брёвнышку, но взгляд упал на измождённое лицо стоящего у стены Стёпы, и злость развеялась. Нельзя рубить сгоряча, нужно, как учили в спецшколе: сначала разведать обстановку, после действовать по обстоятельствам. Хотя бы выяснить, на кой хер он сдался этим мразям.Вели его минут десять — по незаметной тропе вдоль горного хребта, потом спустились к реке. Там на небольшом ровном пятачке расположилось несколько человек. На крупном валуне сидел пожилой, плотного телосложения мужик в тюбетейке. А вчерашний курчавый стоял рядом и поливал ему на сложенные ковшиком руки воду. Мужик плеснул себе на лицо, отфыркиваясь, и степенно вытерся поданным полотенцем.Один из сопровождающих пихнул Локи в спину, надавил на затылок, вынуждая опуститься на колени. Локи воспротивился, рефлекторно двинул плечом, отталкивая его так, что тот не удержался на ногах и грохнулся, пропахав носом землю. Вскочил, громко ругаясь на строптивого пленника, размахнулся и врезал прикладом в висок. Локи увернулся, удар получился вскользь. На помощь своему кинулись ещё двое, перед глазами мелькнула вбешённая харя, и на Локи обрушился целый град сильных и частых ударов. Били куда придётся: по бокам, спине, в грудь, в разбитое лицо. Локи с рычанием уклонялся — тренированное тело действовало само, — но со связанными за спиной руками много не навоюешь, и в конце концов его всё равно повалили, всадив несколько раз ногами в живот. Локи скорчился на земле, тяжело дыша открытым ртом.Мужик со спокойным интересом наблюдал за потасовкой, потом поднял вверх указательный палец.— Тоийта(1), — произнёс негромко своим. — Вижу, непростой ты солдат, — сделал вывод, обращаясь уже к Локи.Не отвечая, тот упрямо барахтался на земле. Пошатываясь, опёрся на вывернутый локоть и нечеловеческим усилием воли сумел подняться на колени.— Так стой, — раздался окрик за спиной, и в затылок предупреждающе ткнулось автоматное дуло, намекая, что дальше рыпаться не стоит. Локи замер, вскинул взгляд исподлобья.— Что тебе от меня надо? — спросил напрямую у главного. Тот растянул в улыбке пухлые губы.— Жаль убивать хорошего воина, — он цокнул языком, потирая пальцами седые виски. — Спецназ? Вижу, так и есть. Офицер?Локи молчал, глядя прямо перед собой. Мужик негромко засмеялся.— Вы, русские солдаты, подлые шакалы, но спецназ — особая порода, упёртые, как сто баранов. Только знаешь, — он нехорошо сощурился, — когда баран слишком строптивый, ему отрэзают голову, — он провёл для наглядности ребром ладони по своей шее. — Чик — и всё. Если сильно-сильно строптивый.— Пошёл ты, — буркнул Локи. — Не пугай, пуганый. Может, я и баран, но лучше подохнуть строптивым бараном, чем жить как ты — паршивой овцой.Боевики возмущённо, загалдели, но мужик, вопреки ожиданию, не разозлился.— Ой, какой, — он хлопнул себя по ляжкам, смотря с весёлым недоверием. — Все так говорят поначалу, но ты, вижу, не трус. Переходи ко мне? — предложил с усмешкой. — Мне свои люди в вашем спецназе пригодятся.— Нет.— Это нэправильный ответ, — качнул тот головой. — Ещё подумай.Локи снова поймал взгляд чёрных жестоких глаз и повторил спокойно:— Нет.Какое-то время мужик смотрел на него с пренебрежительным разочарованием, как учитель смотрит на нерадивого ученика, не способного решить у доски простейший пример. Потом всё показное благодушие слетело в один миг, обнажая истинные эмоции, губы искривились. Рывком поднявшись, мужик подошёл к Локи, склонился над ним, крепко вцепился в волосы, запрокидывая его голову.— Глупый баран, — прошипел почти ему в нос, так, что на щёки попали микроскопические капельки слюны. Локи мысленно поморщился от отвращения. Тот продолжал цедить: — Ты всё-таки подумай, хорошенько подумай, я два раза предлагать не буду. Согласишься — будешь цел. Примешь ислам, поживёшь тут, будешь как сыр в масле кататься, денег будешь много иметь, женщин, всё, что пожелаешь. А нет — умрёшь. И тот, второй, тоже, на твоих глазах его будут на лоскутки рэзать, а ты — смотрэть. Его смерть будет на твоей совести. Так что подумай, — он перевёл дух, отстранился, опять улыбнулся почти мирно. В сопровождении двух человек отправился восвояси, остановился, не оборачиваясь. — А это тебе для сговорчивости, — и коротко мотнул подбородком.Оставшиеся на берегу боевики с воплями налетели на пленника.Били долго. Пинали со зверским садизмом, сатанея всё больше и азартно крича, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть, превращая тело и внутренности в пульсирующую открытую рану. Вдруг вспомнился Фаллен на том тесте с болевым порогом. Перед глазами так ясно встало его спокойное лицо, что это неожиданно помогло. Локи отключился от реальности, будто оградил себя стеклянным куполом: там, в душном красном мареве осталась саднящая боль, потом свет в глазах наконец-то померк. И стало очень тихо и хорошо.* * *В себя он пришёл в знакомом сарае. Открыл глаза, соображая, где находится, приподнялся на локтях, пытаясь оглядеться.— Ты лучше лежи, — на лоб опустилось что-то мокрое и божественно прохладное, забирая сразу половину боли. Локи послушно улёгся обратно, вспоминая последние события.— Сколько я валялся? — спросил у подошедшего к нему с очередной смоченной в воде тряпкой Стёпы.— Двое суток, — вздохнул тот. — Я уже боялся, конец. — Он присел рядом, пристально глядя. — Хорошо, что ты выжил.— Как сказать, — болезненно улыбнулся тот и сосредоточился, оценивая своё состояние. Болело всё. Он поднял руку и зашипел, когда та, вялая и непослушная, упала, как плеть, обратно.— Вывих, — пояснил Стёпа на невысказанный вопрос. — Я вправил, всё нормально.— Что вообще было-то?— Они тогда утром тебя увели, и все пропали. Потом появились, притащили твоё тело, швырнули на пол, как мешок картошки, и ушли. Я пересрал, если честно. Думал, убили, сучары. Оказалось, нет, живой, хоть и невменяемый совсем. Я тебя к загону отволок, сена накидал на пол, так и устроил. Осмотрел повреждения.— И чё, сильно пиздец?— Прилично, — тот выдавил слабую улыбку. — Но живучий ты, Ромыч, как кот. Или везучий. Отпиздили, конечно, по-чёрному, черти поганые, я что мог, сделал, отмыл, перевязал. И хватило. У тебя даже жара не было, просто спал. Ты случайно не внук Дункана Маклауда?Локи засмеялся было, но тут же заткнулся — порванные в хлам губы с коркой запёкшейся крови не способствовали веселью. По крайней мере, в открытую. Его сильно тошнило, желудок сжимался в мучительных спазмах.— Пожрать бы, — пробормотал он себе под нос без особой надежды.— Я тебе лепёшку припрятал, — сообщил Стёпа, засуетился, перегибаясь через стенку того загона, в котором они вместе ночевали в первую ночь, пошарил руками, вороша солому. Достал что-то, отряхивая от мелких травинок и пыли, протянул Локи. — Вот. Принесли позавчера, больше не появлялись пока. Правда, она чёрствая, пиздец, не знаю, как ты её будешь... — он осёкся, с сомнением оглядывая его рот, наверняка напоминающий сейчас раздутые шины от БТР. Но Локи такие мелочи не смущали. Он посмотрел на Стёпу с искренним обожанием, отстранённо думая, что вот этот худой измученный парень ему никто, каких-то три дня назад они даже не были знакомы, а теперь тот воспринимался не просто как друг, а почти роднёй.— Спасибо, братишка, — просипел Локи благодарно, беря лепёшку здоровой рукой. — Ничего, как-нибудь справлюсь.Он осторожно попробовал откусить, но Стёпа оказался прав: угрызть засохший до каменного состояния хлеб было непростой задачкой. Губа снова лопнула, по подбородку потекла тёплая струйка.— Блядь, — тихо выругался Локи.— Давай помогу, — вмешался Стёпа, наблюдая с сочувствием. По сравнению с первой их встречей он заметно оживился и почти перестал напоминать пустую оболочку зомби.— Как поможешь? Вместо меня пожуёшь?— В воде размочу, — терпеливо объяснил тот, не обращая внимания на грубость. Отковырял микроскопический кусочек от лепёшки и действительно сунул в миску. Подержал там, поднёс Локи ко рту, аккуратно ткнул в губы. Тот машинально приоткрыл рот и вобрал еду. Холодный, скользкий, раскисший от воды мякиш показался ему слаще мёда. Он помусолил его на языке, посмаковал, глотая буквально по крошке, потянулся за вторым куском, но спохватился, отшатываясь.— Давай я лучше сам, — пробурчал стеснённо, не понимая, почему сразу не предложил этот вариант. Что за хрень происходит, одна-то рука у него рабочая, ещё его кто-то с рук не кормил.— Ладно, — легко согласился Стёпа и отдал ему лепёшку и миску. — Как себя чувствуешь?— Отлично, — усмехнулся тот, нащупывая во рту торчащий из десны осколок сломанного-таки зуба. Ладно, херня. Если домой вернётся, новый вставит, а пока само заживёт. Как и всё остальное.* * *По возвращении Томас на автомате делал привычные дела, выполнял нормы на полосе препятствий и в рукопашке, когда-то ел, возможно, спал. Но больше не смеялся и не шутил, как будто у него, как в старой сказке, смех украли. Потух, словно лампочку выключили. Только во сне ненадолго ощущал себя по-прежнему жизнерадостным и счастливым. Но проснувшись, даже глаз не открывал, лежал, жмурясь, понимая, что в реальной жизни соседняя кровать пуста и его лучшего друга Ромки Худякова рядом нет.Блядские глаза, как назло, щипало нещадно, тугой узел в груди ныл, не давая нормально дышать, и от безысходности хотелось орать во всё горло. Он по нескольку раз в день бегал к Окси, спрашивая, есть ли хоть какие-нибудь сведения о месте расположения лагеря боевиков, но тот только отрицательно мотал головой.Томас понимал, что таких банд на территории Чечни не одна и не две, что идти нужно, имея конкретное представление, куда. Но все доводы здравого рассудка исчезали, как только он представлял, что Локи там пытают. Он не находил себе места и не знал, что предпринять.Уже начало темнеть, но он продолжал сидеть за казармой, пытаясь понять, что же делать и как выручать Локи. В голову ничего не приходило, и он отчаянно стукнул кулаком по жухлой траве.На улице хоть и было сухо, но совсем не жарко. По утрам в редких лужах на асфальте стоял лёд, лето закончилось. Но он продолжал сидеть, не замечая холода.— Привет, — рядом приземлился Хэт, — я тебе бутеры принёс, ты опять на ужине не был.— Я не хочу, — буркнул Томас, отворачиваясь.— Голодом решил себя уморить? — прошипел тот, протягивая ему салфетку, на которой лежало два бутерброда. — Так ты Локи не поможешь.— Чё ты до меня доебался? — взвился тот. — Какое тебе дело? Это же не твой друг пропал!— Да пошёл ты! — Хэт тоже вскочил и заорал: — Хули разнылся, как баба! Локи не только твой друг, он всем нам близкий человек!Он снова сел и потянул Томаса за руку, заставляя опуститься на прежнее место. А потом почти насильно всучил ему бутерброды и грозно приказал:— Ешь, говорю. Голодовкой вопрос не решить.Томас вздохнул и откусил немного.— Шпасибо, вкушно, — прошамкал, продолжая есть. Хэт удовлетворённо кивнул головой.— Ты что думаешь, всем похрен, что Локи в плену? Сидишь тут один, как сыч, и катаешь идиотские мысли по кругу. Придурок, ты на Окси посмотри — злые глазищи впали, как у покойника, рожа почернела, да он скорее всего ни одной ночи ещё не спал, как мы из Чечни вернулись. Всех, кого мог, на уши поставил. Да и не только он: Мура позвонила Мурату Сабоеву, его отряд сейчас в районе Шатоя с отдельными партизанскими группировками борется. Тот обещал каждый камешек обследовать. Если Локи там, они найдут его.Он взволнованно потёр рот ребром ладони. Томас вдруг подумал, что была у Хэта такая привычка, если волновался, вечно губы ладонью тёр, словно боялся лишнее сказать. Или, наоборот, таким способом успокаивался.— Фаллен вчера своему армейскому другу звонил, — продолжил Хэт, — тот в Гудермесе в милиции служит, тоже всех обещал подключить. Аналитики и координаторы сутками горы информации ворочают, спят по очереди, чтобы ничего не пропустить. Анализируют, сверяют, ищут. А ты всякую поебень думаешь. Пошли, скоро отбой.Хэт вскочил, отряхнул от прицепившейся к штанам травы задницу и подал Томасу руку.— Пошли, — еле слышно отозвался тот, хватаясь за протянутую ему ладонь.От отповеди Хэта, ему неожиданно полегчало. По крайней мере, понял, что не он один переживает за Локи и ничто не стоит на месте. Друга ищут в разных направлениях, и он надеялся, что хоть один вариант увенчается успехом.* * *Несколько дней пленников не трогали. В сарае никто не появлялся, будто про них вовсе забыли, разве что раз в сутки кидали по одной лепёшке — видимо, чтобы не сдохли раньше срока. А сколько им того срока отмерено — кто бы знал.Несмотря на антисанитарию, отсутствие лекарств, голод и холод, Локи довольно быстро шёл на поправку, все повреждения заживали прямо на глазах, словно он реально был тем бессмертным горцем из старого кино. Наблюдая, как к вечеру первого же дня Локи сумел сесть, потом сам доползти до корыта с водой, а на второй и вовсе поднялся на ноги, Стёпа только улыбался, тихо рассказывая что-то о своей семье, детстве, со светлой грустью вспоминал, какие отличные ребята были у него в разведке. Он ни капли не удивлялся такому скорому ?чудесному исцелению?, и Локи знал, почему: просто тот, несмотря на нынешний плачевный вид, тоже спецназовец. А кто однажды проходил там подготовку, на всю жизнь усваивал, как аксиому: нет никаких чудес, это норма. Особый психологический настрой. Локи, например, вообще не мог припомнить, чтобы у них хоть кто-то когда-нибудь болел. Всякое бывало: и раненых по грязи таскали, и в болотину десантировались с осколочными травмами, и с огнестрелом или ножевыми по всякому дерьму лазали, и ничего. Добирались до чистой воды, промывали раны, перевязывали — всё, никакой заразы, заживало влёт. Потому что знаешь, накрепко вбито: болеть некогда. Дашь слабину — мигом склеишь ласты.Так и Локи к концу четвёртого дня практически выздоровел. Жаль, что долго их лафа с бездельем продолжаться не могла. Под вечер дверь в сарай распахнулась. Парни не отреагировали, решив, что им сейчас бросят через порог очередной скудный паёк и свалят восвояси, но вышло по-другому. В проём шагнул старый недобрый знакомый — тот самый кучерявый чечен. Звали его, как Стёпа поведал, Захид. Он подошёл к пленным, повелительно взмахнул рукой:— Эй вы, чего расселись, вставайте. Быстро за мной! — и развернулся, направляясь к выходу. Те не сдвинулись с места. Захид оглянулся, нехорошо ухмыляясь. — Нэ будете слушаться, гранату кину! — и подбросил на ладони неизвестно откуда вытащенную ?РКГ-шку?. Локи посмотрел в упор.— Тогда и сам здесь ляжешь, — сказал резонно.Захид развернулся, снова подскочил к ним, выхватил из кармана нож и приставил Локи к горлу.— Я тэбе сейчас язык отрэжу, чтобы нечем спорить было, — пообещал серьёзно. Выпрямился, пнул его ногой и прикрикнул, начиная раздражаться: — Ну, живо, шэвэлитесь, бараны! На выход, я сказал!На его вопли сбежалось ещё несколько бандитов, и парням, хочешь не хочешь, пришлось подчиниться. В предыдущий раз Локи плохо рассмотрел обстановку, теперь увидел, что ставка боевиков — это какой-то заброшенный аул, расположенный на холмистой местности. Состоял он из двух наскоро срубленных сараюх — видимо, для коз и прочей живности. Ну и пленных вроде них там же держали, как скот последний. Поодаль лепилось ещё одно строеньице покрепче, а прямо — небольшой навес и несколько переносных палаток.Их провели через импровизированный ?двор?, всё время понукая и подпинывая, и погнали дальше. Боевики опять сновали повсюду, занимаясь своими делами, но того главного жирдяя в тюбетейке Локи нигде не заметил. И вообще в эти дни его ни разу не видел, даже вскользь, хотя постоянно смотрел сквозь щели своей тюрьмы на улицу.Проходя мимо второго сарая, Локи вдруг отчётливо почувствовал на себе непривычно внимательный взгляд, попытался обернуться, но получил в спину тычок.— Пошёл! — рявкнул один из конвоиров.Они остановились у каких-то чахлых кустов. Им бросили две лопаты.— Копайте, — холодно отдал приказ Захид и указал на землю, остальные отошли на несколько шагов, присаживаясь на травку и пристраивая винтовки рядом. — Тюрьму сэбе будете делать. А то в сарае вас содержать — слишком жирно.— Наши козы нэрвничают, молоко плохо дают, — протянул кто-то с усмешкой, и все разразились хохотом.До поздней ночи Локи со Стёпой копали грёбаную яму. Дело двигалось не очень быстро, но за несколько часов больше половины работы было сделано. Чехи сидели поодаль, лениво наблюдая за ними вполглаза, пили, жевали жареное мясо, пряный аромат которого так остро разливался в воздухе, что у обоих животы сворачивались в тройные узлы. В голове шумело, но парни упорно продолжали копать, за физической работой пытаясь отвлечь себя от мрачных мыслей.Боевики вдруг зашумели, заржали дружно. Один из них поднялся и с глумливой ухмылкой швырнул пленникам мясо, как кость бродячим псам. Ароматные, истекающие жиром кусочки шлёпнулись прямо в недокопанную яму, мгновенно становясь чёрными от густой пыли. У Локи в глазах помутилось, так захотелось схватить, сожрать — похуй, что в земле, их подножным кормом не напугать, привычные. Он сглотнул тягучую горькую слюну, искоса наблюдая, как смертельно бледный Стёпа жадно смотрит, не отрываясь, на эти несчастные куски. Выпятив челюсть, Локи молча отбросил подачку лопатой в сторону и продолжил копать, не обращая внимания на взрыв смеха поодаль. Лучше умереть от голода, но они не подзаборные шавки, чтобы бросаться с земли еду подбирать.Вернувшись обратно в сарай уже за полночь, оба упали на солому, привычно прижались друг к другу для тепла, вытянули ноги. Стёпа вдруг вылез из загона обратно, отошёл, прихватив их общую, одну на двоих алюминиевую миску, завозился у корыта с водой. Локи на него не смотрел, глаза закрывались сами собой, хотя ему и было над чем подумать.Судя по всему, главный — Расул, хотя кому, блядь, интересно, как зовут этого толстого урода — куда-то уехал из аула. То-то Локи ещё удивлялся, почему его оставили в покое и не ведут снова на ?вербовку?. Пока главаря нет, Локи ничего не сделают — потому что в противном случае уже давно бы сделали, а раз нет, значит, приказано не трогать. Это хорошо. Плохо то, что неизвестно, когда этот сраный Расул вернётся. День его приезда станет, судя по всему, последним днём жизни Локи на этой грешной Земле, потому что на гнусное предложение стать стукачом он никогда не согласится, а за отказ его убьют, это понятно. Побег откладывать больше нельзя. Завтра они дороют этот ебучий зиндан(2), и если чехи их туда посадят — пиши пропало, о свободе можно будет больше не мечтать. Надо поговорить со Стёпой.— Ром, — тот, как обычно словно услышав его мысли, тут же материализовался рядом, легонько толкнул в плечо.Тот приподнял тяжёлые веки, глядя сквозь ресницы.— Чё?— На, держи, — Стёпа вложил что-то в его ладонь. Локи опустил глаза и увидел кое-как отмытый один из тех двух чёртовых кусков мяса, кинутых им в яму.— Я же выбросил, — пробурчал он и, нимало не смущаясь, закинул в рот, принимаясь по выработанной привычке медленно-медленно мусолить на языке, стараясь вообще не жевать, а посасывать, будто большую мясную конфету. Так вкус держался дольше и можно было обмануть организм, насытив так, будто целый мангал шашлыков спорол.— Ты бросил, а я поднял, пока черти отвернулись, — флегматично пояснил Стёпа, столь же медленно поглощая второй кусок. — Не пропадать же добру.— Я так и надеялся, что сообразишь, — скупо усмехнулся Локи. — На глазах у них унижаться — пусть хуйца пососут, а схитрить — почему нет. Уже сколько тут на чёрством хлебе сидим, недостаток белка в организме — хуёвая штука.Стёпа неожиданно прыснул, впервые за это время по-настоящему улыбаясь, притёрся к нему боком, беззвучно смеясь в кулак.— Ты чего?— Не, ничего, — уверил тот. — Просто вспомнил одну шутку. И свой отряд, — он перестал смеяться, вздохнул.— Шутка про белок? — уточнил Локи ворчливо, но беззлобно. Он понимал. В их отряде Томас тоже любил шуткануть про отсосы для восполнения белка, такие скабрезные шутейки в армии постоянно были в ходу, как бродячие сюжеты анекдотов.— Угум, — промычал Стёпа и поскрёб ногтями заросший подбородок. — У нас командир так хохмил, весёлый человек... был.— Слушай, Стёп, — Локи повернулся к нему, чтобы посмотреть в глаза, — есть разговор.Тот послушно посмотрел в ответ, вопросительно выгибая брови.— Какой?— Ты заметил, Расула эти дни нигде нет?— Так ведь он уехал. Вроде на неделю или...— Откуда знаешь?Тот дёрнул плечом.— Ну, я их трындёж плохо разбираю, но кое-что уже понимаю. Слышал, как черти болтали что-то такое.— Вот и хорошо, — заключил Локи. — Нам это на руку.— Если ты опять о побеге, то зря, — мгновенно уловив суть, Стёпа махнул рукой. — Здесь горы, ебеня мухосранские, до населённых пунктов далеко, ?зелёнок? мало, в основном плато и всё как на ладони. Куда мы денемся с подводной лодки?— Куда-нибудь, — твёрдо отрезал Локи. — Надо, Стёп. Ты чё, не врубился ещё — как Расул приедет, так мне и конец. Он опять меня будет к себе сманивать, впаривать свою поеботину. А я предателем не стану.— И что ты предлагаешь?— Попробовать. Завтра, когда нас поведут опять яму копать. Её от аула отделяют кусты. И чехи, что нас охраняют, совсем на расслабоне, сегодня вон самогонку хлебали. Ты старайся время тянуть, копай еле-еле, так протянем до вечера. Этих всего несколько человек, если опять нажрутся, считай, повезло. Вырубим их и сдёрнем отсюда, за ночь уйдём подальше.— Думаешь, сработает? — всё ещё сомневался Стёпа.— Хрен знает, — честно ответил тот. — Сработает или нет, а один хер терять нечего — убьют нас, Стёп, как Влада убили, как твой отряд. Как всех остальных. Валить отсюда надо.— Хорошо, свалим, — деловито согласился тот, и запавшие глаза блеснули решимостью. Локи в нём и не сомневался, он с первого дня убедился, какой это человек, Степан Карма. Сильный духом, настоящий, одним словом — из ?своих?. Хоть сейчас к ним в отряд.* * *На следующий день они проснулись засветло, подскочили, как по команде, в любую секунду ожидая, что за ними сейчас придут и поведут работать. Но боевики не торопились. В ауле наметилось какое-то непонятное оживление, хлопали двери, переговаривались люди, но подглядеть, что там, не представлялось возможным: с той стороны располагался загон для коз, и с улицы к стене было приколочено то ли одеяло, то ли попона, для тепла или от дождя.— Ещё кого-то, что ли, заловили? — пробормотал Локи, прислушиваясь, но шум постепенно уменьшался, потом и вовсе всё стихло. — Во второй сарай зачем-то шастали.— Может, у них там склад, — равнодушно предположил Стёпа. — Или... — договорить он не успел, дверь их пристанища распахнулась, на пороге возник знакомый на рожу бандит, который вчера кидал им мясо.— Виходите! — приказал с сильным акцентом. Переглянувшись, парни не заставили себя ждать.Оказалось, что им не просто повезло, а сказочно повезло. Неизвестно, с чем была связана утренняя суета, но в результате кучерявый Захид, который, судя по всему, был правой рукой и заместителем Расула, и ещё несколько человек умотали по срочным делам, в банде осталось не так уж много народа, а охранять пленников на этот раз отправилось всего двое боевиков. Идеальнее случая нельзя было представить.До самого вечера они со Стёпой телепались и довершили работу, когда начало смеркаться. Их надсмотрщики снова расположились в стороне, играя в карты, шутливо спорили, потом хитро засверкали глазами. Один, воровато оглядываясь, куда-то ушёл, а через пару минут вернулся, торопливо протягивая напарнику тонкую белую папироску. Чиркнула спичка, и в воздухе поплыл характерный сладковато-жжёный запах. Видимо, оставшись практически без начальства, бандиты решили оттянуться по полной.Дождавшись подходящего момента, Локи кое-как выбрался из довольно глубокой ямы, предупреждающе глянул на Стёпу, воткнул лопату в землю и встал, небрежно опираясь на неё.— Чего застыл? — вскинув мутные глаза, прикрикнул один из надсмотрщиков. — Бистро работай! Копай!— Готово уже, выкопал, — отозвался тот, не двигаясь с места.— Я сейчас проверю! — угрожающе вскинув винтовку, тот пошёл к нему. — Если обманул — застрелю, а если нэт — в этой могиле и будэте ночевать, — и заржал во всю глотку, довольный своей шуткой.Он подходил всё ближе, Локи напружинился, сжал кулаки, готовясь.— Ну? — шагнув к краю, тот заглянул вниз, удовлетворённо фыркнул. — Вах. Тэперь решётка поставить — и готова будэт. А... — он обернулся и осёкся.На смуглом лице на секунду отразилось безмерное удивление — как если бы он увидел привидение. Или восставшего из мёртвых Дудаева. Или своего пленника, которого привык считать бессловесной послушной скотиной, а тот — внезапно! — обрёл свою волю и как раз собирался напасть.— А-а... — бандит пошатнулся — выкуренная дурь ему даром не прошла.— Тш-ш, — Локи приложил палец к губам и со всей силы впечатал ему в висок кулаком. Чёрные глаза напротив потухли и закатились, боевик тихо хрюкнул, начиная оседать. Локи подхватил его, придерживая под мышки.— Эй, что ты там? — позвал приятеля второй охранник. — Ну как, не соврал русский шакал? Хорошую комнатку себэ вырыл?— Давай, — еле слышно шепнул Локи Стёпе. Сосредоточенно щурясь, тот бросился вперёд и чётким, выверенным движением нанёс противнику удар сбоку. Локи даже хмыкнул — навык не пропьёшь. Правда, сил вырубить урода с одного удара у Стёпы не хватило, но он не растерялся — сразу зажал ему рот и повалил на землю.— Ром, помоги, — позвал тихо, и тот метнулся к нему. Потом они сообща подтащили поверженного врага к яме.— Сейчас очнутся, визжать начнут, черти, — констатировал Стёпа, задумчиво глядя на распростёртые перед ними тела. Будто в ответ на его слова один ублюдок издал тихий стон и начал шевелиться. Вздохнув, Локи молча перехватил ладонями его голову и резко крутанул вбок, ломая шейный позвонок.— Х-х... — дёрнувшись, тело тут же обмякло. Смерив его взглядом, Стёпа присел на корточки и хладнокровно обшарил карманы, выуживая нож, моток верёвки и фляжку, в которой что-то плескалось. Пока он возился, Локи свернул шею и второму бандиту, тоже обыскал его и столкнул в яму оба трупа.— Вот вам ваша могилка, — процедил, отряхивая руки.Стёпа распрямился, пристально вглядываясь в сумрак.— Уходим, — произнёс незнакомым тоном. — Черти тоже не лохи, вмиг нас хватятся.Он будто на глазах менялся, расправлялся, превращаясь из забитого пацана, которого Локи встретил здесь в первый день, в офицера ГРУ, выученного, подготовленного и знающего своё дело. Вот теперь легко верилось, что он действительно служил у Рощева. Стёпа нагнулся, подхватывая валяющиеся у ног винтовки, протянул одну Локи.— Идём, — кивнул тот.Они подобрали с травы остатки еды, воду в бутылке, оглянулись в последний раз на свою недавнюю тюрьму — не из сентиментальных чувств, а тщательно проверяя, чтобы их не засекли, и исчезли в ночи, направляясь к реке.К сожалению, никакой карты у убитых не нашлось, и парни понятия не имели, в какой стороне свои, но примерно сориентировались и решили пробираться вдоль реки, так по-любому рано или поздно выйдут к людям, а там хоть трава не расти. Теперь всё зависело от них самих. И немного от удачи.* * *К берегу вышли относительно быстро — оба прекрасно помнили дорогу к месту, куда их водили, чтобы бить или пытать, — но пробираться вдоль русла, да ещё ночью, оказалось почти невыполнимой задачей. Каменные выступы и пороги, неровности и ямы — всё это очень затрудняло движение. Беглецы выбивались из сил, но упорно продвигались вперёд, не останавливаясь на привалы больше, чем на десять минут. Оба понимали — на кону не просто свобода, на кону их жизни. До рассвета нужно было добраться хоть до какой-нибудь ?зелёнки?, укрыться там, переждать — убегать при свете дня легче, но так же легко будет найти их и преследователям.Как назло, никаких крупных насаждений по пути не попадалось — одни лишь жёсткие колючие кусты по пояс, больше ничего. Солнце встало несколько часов назад, а перед глазами по-прежнему простиралась холмистая пустошь с редкими одиночными деревцами, растущими враскорячку как попало.— Не... могу больше, — прохрипел Стёпа наконец, падая на колени. Локи подскочил к нему со спины, перехватил поперёк груди, потянул вверх.— Стёп, блядь, вставай! — забубнил глухим от тревоги голосом. — Слышишь? Нельзя останавливаться, соберись, ну! Давай, братишка, давай. Надо! Поднимайся...— Не могу, — промычал тот обречённо, повисая в его хватке. Локи осторожно повернул его, уложил на спину, вглядываясь в измождённое, не просто бледное — уже серое какое-то лицо. Набрал в рот воды, плеснул на него, сосредоточенно соображая, что делать.Он не мог винить Стёпу. Сам он пробыл в плену немного, всего несколько дней жизни впроголодь, в грязи, в холоде, с жестокими побоями и тяжёлой физической работой. Стёпа жил так полгода. Конечно, у него почти не осталось сил, он хоть и боец спецназа, но не Терминатор. К тому же, Локи избили всего пару раз, его спасло то, что Расул уехал. А по рассказам Стёпы, над ним и Владом издевались регулярно, не просто били, но и пытали, куражились, сволочи, отрабатывали приёмы рукопашного боя, кидаясь с ножами и заставляя отбиваться безоружными, подвешивали связанными руками за крюк, так, чтобы ноги едва касались пола, и прочее. Какой бы человек это вынес? Стёпа и так молодец, продержался дольше, чем положено.Тот открыл глаза, глянул расфокусированно и выдавил улыбку.— Ром, уходи. Я всё равно не жилец, — он с трудом сглотнул и облизнул пересохшие губы. — Бросай меня. Если спасёшься, позвони моей маме, пожалуйста. Запоминай номер... — он продиктовал несколько цифр. Локи добросовестно уложил их в памяти, трезво оценивая ситуацию и понимая, что как бы ему ни хотелось, но от него ничего не зависит, он не знает, выживет Стёпа или нет.— Позвоню, если что, — пообещал он сиплым от скопившейся во рту горечи голосом. — Но я тебя не брошу, хуйни не неси.— Ром...— Тихо, — тот знакомым жестом приложил палец к его губам, успокаивая. — Полежи немного. Сейчас отдохнём, у тебя силы появятся, и пойдём дальше. Надо будет — на руках потащу.Тот опять улыбнулся — легко и светло. И так ему шло улыбаться, такое красивое делалось при этом лицо, умиротворённое и спокойное, будто никаких бед и жестокости на свете не существует, что Локи невольно улыбнулся в ответ.— Ладно, — просто сказал тот. — Как ты думаешь, твои тебя ищут?— Обязательно, — как можно убедительнее ответил тот, отчётливо понимая, что это маловероятно. То есть, он не сомневался, что его искали, но прошло немало, по их меркам, времени. По статистике, если пропавшего бойца не находили в первые сутки, то после шансы обнаружить его сводились практически к нулю, и спасти могло только чудо или случайность. Локи это знал. Но всё же хотел верить, что Томас не опустил руки, что ребята пытаются что-то сделать, не списали его со счетов.Локи поморщился. Вот блядь, что за мысли тупые, на хуй их. Так и самому спятить недолго, а у него на руках обессилевший Стёпа в полубреду.Их нагнали. Уже под вечер, когда они почти поверили, что оторвались, непонятно откуда послышался шум мотора, крики и голоса, а потом и выстрелы. Локи пригнулся, рванул в сторону. Со Стёпой на закорках уходить от погони не представлялось возможным. Он спустил его на землю, вскинул одну из конфискованных вчера у бесов винтовок, открывая огонь. Жаль, патронов что в ней, что во второй оказалось маловато. И когда беглецов всё же настигли, всё, что оставалось — отбиваться врукопашную теми же винтовками, а потом и ножом. Но его всё равно скрутили, силы противников многократно превосходили. Локи рухнул ничком, отполз в сторону, прикрывая собой Стёпу.— Чтоб вы сдохли, — выдохнул тихо.Он думал, их сразу пустят в расход, но бандиты, улюлюкая и злобно смеясь, даже почти не стали избивать до полусмерти, подняли на ноги и погнали к дороге, на которой обнаружилось две машины: старенький потрёпанный ?жигулёнок? и открытый джип.Локи мысленно выругался, с сожалением покосился на Стёпу, но тот, похоже, был без сознания: бесы, рыча и ругаясь, как раз волокли его к ?жигулёнку?, швырнули в багажник. Локи запихали на заднее сиденье, обвязав при этом верёвками так, что он стал похож на мумию. Двое устроились по боками от него, один с переднего сиденья упёр ему в грудь автомат:— Только рыпнись, свинья.Остальные загрузились в джип, и вся их процессия торжественно поехала вперёд.?Зачем?? — мелькнула у Локи справедливая мысль. Чехи жизнь русских ни в грош не ставят, почему не убили и прут обратно?Пригнав пленников в знакомый аул, бандиты сбросили их в вырытую ими же самими яму и накрыли сверху крепкой решёткой. Стёпа, по-прежнему в бессознанке, ничего не почувствовал. Локи присел рядом на корточки, осторожно укладывая его голову к себе на колени.Сверху раздались шаги, посыпались комья земли. Локи задрал голову: над ямой нависал Расул. За его плечом маячил его верный пёс Захид, сверля таким бешеным взглядом, что становилось понятно — его воля, давно бы перегрыз им глотки.— Завтра мы вас казним, — сухо сообщил Расул. — Я тэбе предлагал хороший вариант, но ты нэблагодарный баран. Все вы русские такие. Вы убили моих людей, а тэперь мы будэм убивать вас. Готовьтесь.Развернувшись, он ушёл. Захид наклонился ниже, глядя в упор.— Бид аудал! — выплюнул с яростью. — Хьа де т1ян дал хьа кхох!(3)Локи опустил голову. Значит, вот что эти твари задумали. Показательную казнь. Пиздец им со Стёпой, полный и безоговорочный. А ведь это он виноват, подбил на побег, да не уберёг, не смог вывести. Так был шанс, что бесам когда-нибудь надоест их держать, и они просто пристрелят. Или хотя бы перережут горло — это только со стороны выглядит страшно, на деле же умираешь в течение нескольких минут или меньше. Казнь — дело другое. Неизвестно, что конкретно чехи затеяли, но ясно, как божий свет, что легко откинуться им никто не даст, будут медленно пытать, резать, глумиться, измываться до последнего. Возможно, это растянется не на одни сутки. Хуёво.Локи перевёл взгляд на Стёпу. Тот тяжело дышал, но лицо выглядело по обыкновению мирным, словно ничего плохого нет и не может быть. В этом была Стёпина особенность, Локи она очень нравилась. Светлый он человек, и уж точно не заслужил всего этого дерьма.______________________(1) Прекратить (чеченск.)(2) Зиндан — земляная тюрьма, яма, подвал для содержания должников, заложников, кровников в Чечне. В чеченском и других языках народов Кавказа нет слова зиндан в значении ?тюрьма, яма, подвал?. Но медийный образ ?чеченский зиндан? возник и укоренился в период второй чеченской кампании.(3) Дурак! Чтоб тебя твой отец ебал! (чеченск. дословно: говно дурак. чтоб хуй твоего отца ебал твою жопу).