Глава XXXII. (1/2)

Несколько дней Скараби провел в темнице, куда не проникал дневной свет, да и факелы горели редким рядом и едва освещали его камеру. Время для молодого кшатрии остановилось: он не знал, когда всходило солнце; не знал, когда на земли опускалась ночь. Его и кормили не по часам, а как вспомнят, и в один из таких дней о еде никто из стражников даже не подумал, хотя из соседних камер кричали голодные заключенные. С ним пытались поговорить, узнать, за что он попал в эту тюрьму, откуда выход был лишь на плаху или в боевую яму. Скараби молчал. Он хотел кричать, что убьет золотого выродка, но в этой густой темноте здравомыслие к нему все-таки вернулось. Он должен быть очень аккуратным, чтобы спасти родных. А можно ли было их спасти? В какой-то момент Скару уже казалось, что о нем Эдмарион забыл или пожелал, чтобы он сгнил в этой темнице. И что хуже – он не знал, как отсюда сбежать. Правда, бежать и не пришлось: спустя какое-то время Скараби выдернули из темноты под ослепляющее и знойное солнце. Вымотанный от тяжелых дум, голода и жажды светловолосый островитянин сразу оказался на арене, а босые ноги утопли в обжигающем песке. Не успев ничего осознать, Скараби был вынужден подчиниться приказам надсмотрщика, который занимался тренировкой молодых бойцов.Сама арена была большой, занимая всю центральную часть посреди дворца под открытым небом. Эта часть золотого замка была выстроена квадратом, но вместо пышного сада с открытых коридоров в несколько этажей, которые пестрили фигурными колоннами, открывался вид на учебную площадку. Красивый парк, естественно, тоже имелся, но был где-то не здесь. Здесь все было посвящено искусству боя, и кшатрии сразу стал искать меч или любое другое оружие, чтобы сбежать, но, завидев на третьем этаже знакомую фигуру, Скараби вспомнил о королевском обещании. Сначала он должен найти родных, а для этого ему пришлось пойти вразрез своим убеждениям и желаниям.

- Где моя семья?! – крикнул он принцу так громко, как мог, за что сразу получил палкой по спине и гневное замечание, что он не имеет права обращаться к королевской семье и знати без их желания. Однако Скараби было плевать на правила. Голубоглазый брюнет обернулся, опустив свой холодный взгляд на арену. Губы у него искривились, но он быстро совладал с эмоциями и беспечно отвернул голову в другую сторону, оставив вопрос пленника без ответа. - Что Вы желаете делать с этим убийцей? – все-таки поинтересовался мужчина, стоявший рядом с принцем. - Хочу посмотреть, на что он способен и каков его предел, - ответил Эдмарион и косо взглянул на арену, где изнеможенный арианец начал тяжелую тренировку без должной подготовки. - Но зачем? – этот вопрос волновал каждого, кто был свидетелем их поединка на празднике. Каждый был уверен, что принцу не составит труда обагрить свой меч, но в тот вечер лишь бандиту удалось сорвать алые капли с противника. Ранзэс был убит, Эдмарион должен был уничтожить убийцу, но почему-то этого не сделал, хотя все эти дни ходил потерянным от тяжелой утраты. Его фаворита не стало. И пусть все соболезновали Королю Эвою, его семье, семье самого полководца, но в Золодом Доме остро стоял вопрос, кого назначат на место Ранзэса в ближайшее время? Кто окажется новым фаворитом будущего Короля? Эдмарион как никогда прежде был окружен алчными мужчинами и женщинами, которые пытались подсказать золотому преемнику, на кого нужно сделать ставку. Но Эдмарион отказывался принимать такую помощь: ни в ком он был уверен так, как был уверен в Ранзэсе, и потому принц оставался беспристрастным, хотя страсти вокруг него так и кипели. Но на вопрос Эдмарион так и не ответил.*** Тело полководца все-таки нашли в одной из ям близлежащего города. Эдмарион лично проверял его подлинность, потому что знал почти каждую отметину на его теле, к которому ни разу в жизни не прикасался так, как ему порой хотелось. Но с отсеченной головой его учитель смотрелся до жути пугающе, и эта картина обезглавленного тела еще несколько недель заставляла его просыпаться в холодном поту посреди ночи. И пусть пышные проводы павшего в бою полководца были уже в прошлом, траур Эдмарион продолжал хранить в своем сердце, изо дня в день наблюдая за его убийцей. Дикарь, который унес жизнь близкого, жил при дворе и ежедневно упорно тренировался. Его нагружали так сильно, чтобы он падал без сил, и Скараби каждый раз падал, жуя скрипучий песок королевской арены. Эдмарион наблюдал за ним со своей любимой веранды, и в его холодных глазах бушевал страшный огонь ярости и восторга. Он ненавидел арианца за убийство Ранзэса, но не мог не отметить его выносливость и силу. Любой другой уже бы тяжело заболел от такой нагрузки, которая была несопоставима с его условиями отдыха и питания. Скараби заставляли повторять тяжелые упражнения, махи мечом, прыжки и прочее до тех пор, пока он обессиленно не падал на горячий песок. Тело после первой такой тренировки на следующий день ныло от боли, но мучения на этом не заканчивались. Под палящим солнцем парню не давали даже спокойно вздохнуть. Его словно готовили к тяжелому бою или просто пытались выжать из него все соки, но свою пытку Скараби принимал с достоинством. Он пусть и падал без сил каждый вечер и забывался крепким сном на тонкой сенной подстилке, но становился сильнее. Юный принц, кажется, не понимал, что делал: он делал своего врага сильнее и выносливее. Если Скараби удастся восполнить свои силы, то в следующем поединке ему не составит труда одолеть золотую гарпию. Нет, до гарпии Эдмариону было еще далеко. В глазах Скараби принц был еще цыпленком, которого можно подать к столу Ария, бога и отца кшатрий. Место Ранзэса продолжало пустовать. Войн не было, необходимости в военном представителе тоже не было. На собрании Эвой решил, что когда Эдмарион взойдет на престол, он сам выберет кого-то, ведь Первый полководец будет всегда сопровождать нового Короля. Конечно, на это место было много желающих и многие даже подходили: было много воинов, которые бок о бок сражались с Ранзэсом и не один раз доказывали свою верность и почтение Королю и Золотому Дому. Советуясь с отцом, Эдмарион про себя составлял небольшой список, но ни один воин, какими бы заслугами он ни обладал, не мог встать в сравнение Ранзэсу. Эдмарион желал взойти на престол под чутким взглядом своего учителя, но теперь его мастер мог смотреть на него лишь с высоты небес. И эта потеря отравляла каждый день принца, а дни Скараби она делала все невыносимее. Наблюдая за тяжелой подготовкой бойца с широкой веранды, Эдмарион подозвал к себе слугу и дал указания. Тот кивнул и поспешил скорее донести волю Короля до исполнителя. Скараби в этот момент продолжал насиловать свое тело на обжигающем песке королевской арены. Вместе с ним занимались и другие, но взгляд голубых глаз был в основном прикован к бойцу, убившего Ранзэса.

- Прыгай! – приказал надсмотрщик. Несколько помощников стали махать длинными палками по четырем направлениям. Скараби приходилось прыгать, чтобы палка не ударила его по ногам; нагибаться, чтобы в прыжке не врезаться в другую или же просто наклоняться, чтобы обе палки не снесли ему голову и не ударили по паху. Под палящим солнцем такие тренировки были настоящим испытанием на выносливость. Когда уставшие ноги переставали слушаться, и сила прыжка была не достаточной, один из помощников сильно ударил палкой по ногам парня, и русоволосый дикарь плашмя упал на горячую землю, даже не в силах подняться. К вспотевшему телу тут же прилип песок.

- Поднимайся! – приказал надсмотрщик, но Скараби лишь тяжело дышал, чувствуя, как боль пульсирует во всем теле. Посмотрел бы он на принца, который не выполнил бы и половины из того, что заставлял выполнять своих воинов. – Тебе приказано подняться, боец!

- Пошел к черту, - только и выдохнул парень, прикрыв глаза. В этот момент на него вылили ведро холодной воды, и парень от неожиданности все-таки поднялся с песка.

- Тренировка окончена: Его Величество Эдмарион ждет его на веранде, - доложил слуга ровным голосом. Скараби тут же схватили за руки и куда-то повели. Было уже плевать, куда его тащили, лишь бы подальше от чертовой арены. Снова облив его из ведра, чтобы смыть приливший песок и освежить тело, парня поволокли к принцу, уже на веранде насильно опустив его на колени. Двое мужчин встали на одно колено, чтобы держать руки заключенного: на веранде было слишком много опасных предметов, которыми дикарь мог воспользоваться и нанести вредбудущему Королю.

- Можете нас оставить, - послышался спокойный голос Эдмариона, и все в недоумении замерли. Резко повернувшись в сторону слуг и приведенного бойца, брюнет уже нетерпеливо рявкнул, - я сказал, вон!

Скараби отпустили, и парень поспешил размять свои руки, не спеша подниматься с колен. Он был слишком измотан, чтобы стоять на ногах. К тому же в тени веранды ему даже дышалось легче: плечи и руки перестало жечь от знойного солнца. - Не так давно были проводы полководца, которого ты обезглавил, - начал Эдмарион и поднялся из своего кресла. – Прекрасный воин, на счету которого было много побед. Я не сомневаюсь в твоих боевых талантах, я достаточно наблюдал за тобой все это время, но все равно не могу представить, как ты смог одолеть его.

Эдмарион подошел к столу и плеснул себе в бокал вина, так и не повернувшись к бойцу лицом. Опасно было стоять к врагу спиной, но лучники, которым открывался вид на веранду, были наготове.

- Это был честный бой? – все-таки задал вопрос молодой преемник. – Или ты напал на него, как шакал? Со спины, когда он не ожидал нападения?.. - Когда трое воинов нападают на одного, такой бой никак нельзя назвать честным, - ровно ответил кшатрий. - А Вашему полководцу просто не повезло. Я успел развернуться и нанести удар, и оказался на долю секунды быстрее, - закончил Скар и все-таки поднялся на ноги. Стража внимательно следила за каждым движением бандита, но принц спокойно продолжал стоять к врагу спиной. Он не недооценивал его, наоборот, признавал в нем сильного противника, но что-то позволяло ему простить себе такую беспечность. Арианец в этот момент подошел к принцу ближе, и когда тот все-таки развернулся, он смотрел ему прямо в голубые глаза, даже не думая преклоняться и опускать взгляд в пол подобно слуге или рабу. Он не имел права так себя вести, но Эдмарион сам вряд ли воспринимал Скараби рабом. В каре-зеленом взгляде он видел опасное пламя, которое жалило смертью. Никто не смотрел на него с таким откровенным желанием убить. И пусть руки островитянина были свободны, а на столе имелось пару острых ножей, Скараби был связан их маленьким договором. Вынужденным соглашением.

Эдмарион не без усилий выдержал этот взгляд. В груди у него снова что-то неприятно сжалось. Он снова вспомнил о Ранзэсе и снова отказался внутри принять его смерть, хотя полководец был уже давно мертв. Ранзэс был для него мастером: мужчина обучал Эдмариона еще в те времена, когда он был еще совсем ребенком. С ним он мог идти в авангарде, доверяя свою жизнь ему. Между ними были отношения крепче любого железа, еще сильнее было доверие. Этого не стало. Остался лишь взгляд этого дикаря, который убил его.

- Что ж, пусть душа его найдет покой, - заключил парень с улыбкой, хотя в глазах принца было много скорби, которая не ускользнула от наблюдательности Скараби. Ему были неинтересны отношения между принцем и умершим, но слухи и оживленные пересуды не обошли его стороной. Дворец на ушах стоял, судача, кому же удастся стать новой правой рукой принца, кто займет место рядом с новым Королем, кто будет греть королевскую постель теперь? - Не стоит скорбеть, у Вас полно воинов не хуже него. В Вашу спальню стоит целая очередь, - усмехнулся русоволосый и тяжело выдохнул, когда Эдмарион с силой схватил его за ремни одежды на груди.

- Следи за своим языком, - низко выдохнул Эдмарион. – Жизнь твоей семьи в моих руках, и мне ничего не стоит оборвать ее в наказание за твои выходки. - Судя по Вашим лозунгам, каждый второй воин Вашей армии бесценен. Однако Ваши ?подданные? видимо имеют совсем другую ценность, - как бы между делом добавил боец, бесстрашно смотря в глаза золотого цыпленка. Сейчас лик дикаря не выражал презрения или злости, на нем запечатлелась усталость и равнодушие. Скараби устал от каждодневных тренировок, был вымотан ожиданием и волнениями, ведь он до сих пор так и не увидел свою семью. А что до горя Хозяина Золота, ему действительно не было никакого дела до этого. Он действительно считал практически всех воинов золотой армией убийц, а вел это войско смерти Эдмарион.

*** После очередной выматывающей тренировки Скараби буквально не мог ходить. При попытках идти ровно без помощи опоры ноги начинали мелко дрожать и подкрашиваться, заставляя парня практически передвигаться по стене. Но надсмотрщик сегодня был безгранично щедр: он даже позволили юному воину передохнуть после боя и не пытался заставить отойти от стены. Скар плохо понимал, зачем его так ?мучают?. Каков был смысл так нещадно тренировать своего же врага? Заставить страдать? Но для молодого кшатрия это не было невыносимой мукой. Да, было тяжело и порой очень больно, но с каждым новым днем тело постепенно привыкало к нагрузкам и все давалось проще, легче. Для Скараби настоящей пыткой было неведение и мысли о том, что его родные стали рабами золотого государства. Невозможность хоть как-то помочь своей семье - вот, что было невыносимо.

- Я тебе дам немного отдохнуть перед тем, как мы пойдем к конюшням, - оглядев медленно съезжающего по стене парня, еле заметно улыбнулся седоволосый мужчина. Скар часто заморгал, наконец, вернувшись в ужасную реальность из мира раздумий, и перевел взор на смотрителя. - Я не верю Вашей доброте, - нахмурившись, понизил тон светловолосый.

- А я не верю, что тебя возможно перевоспитать, но это же не мешает мне делать свою работу, а тебе твою выполнять? - усмехнулся мужчина, подав юноше фляжку с водой. Скар недоверчиво покосился на предложенный ему предмет, но всё же взял фляжку.

- Пойдем, - кивнул седоволосый воин. Кшатрий, превозмогая боль в икрах, выпрямился и медленно последовал за надсмотрщиком. Мужчина совершенно не боялся идти к нему спиной хотя бы потому, что за ними наблюдали верные лучники Короля. Они неторопливо прошли через просторный коридор, который соединял несколько арен, и вышли к главному ?кругу?, через который можно было попасть в королевские конюшни. На первой арене было совсем немного народу, но среди простых бойцов и стражи выделялась одна фигура: Эдмарион, не жалея сил, выполнял не менее сложные упражнения и измывался над своим телом в равной мере, как это делал смотритель со Скараби.

Седоволосый воин приостановился и притормозил идущего рядом с ним кшатрия. Старый воин не без гордости наблюдал за молодым принцем. Скар безразлично перевел взор каре-зеленых глаз на ?убийцу?, но уже через минуту с интересом смотрел на темноволосого принца. На лопатки Эдмариона по его же приказу водрузили две тяжелые каменные плиты, и тот начал отжимания. Мышцы парня сильно напряглись, тут же вырисовывая четкое очертание и форму, каждый подъем давался все сложнее и сложнее, это было заметно по едва подрагивающим рукам. Скар чуть покачал головой, удивляясь таким ?развлечениям? королевского отпрыска, а позже и вовсе изумленно распахнул глаза и в шумном выдохе чуть приоткрыл рот: молодой правитель перенес весь вес на одну лишь руку и продолжил отжимания. - Он безумен, - не отрываясь, проговорил светловолосый. Конечно, все это было похвальным и на секунду юноша даже проникся к Эдмариону уважением, но, по мнению кшатрия, такое издевательство было все же излишним.

- Он превосходный боец и хочет стать еще лучше. Что в этом безумного? - улыбнулся смотритель, наблюдая за реакцией пленника. Скараби ничего не ответил, он лишь интуитивно сделал шаг назад, когда Эдмарион, не выдержав больше нагрузки, свалился на песок также, как совсем недавно это сделал сам Скар.*** Мучения в замке длились недолго: вскоре Скараби перевезли из дворца в здание главного военного амфитеатра. Там же, в этом огромном строении из мрамора, по своей красочности и размеру ничуть не уступающему королевскому дому, его обрадовали новостью, что теперь он удостоился чести стать гладиатором, и будет выступать перед многоуважаемой золотой публикой, а не махать мечом на радость Эдмариону и его слуг. Как решил кшатрий, принцу просто наскучило истязать его истощающими упражнениями себе на радость, и золотой правитель решил перейти на более изощрённые ?пытки?. Ведь их изначальный уговор был прост – ?доказать, что Скараби действительно достоин быть частью Золота?. Но арианец все же думал, что здесь замешана и смерть полководца. Возможно, Эдмарион хотел быть уверенным, что именно Скар тот самый боец, который превзошёл и победил Ранзэса.

По стечению времени Скар понял, что его ?роль? по большому счету не изменились. Он все также оставался рабом и продолжал изнурительные тренировки, дожидаясь того момента, когда его выпустят на арену на забаву зрителям. Единственный плюс, который не мог не радовать юного кшатрия, был в том, что теперь он не был изолирован от окружающих, как это было во дворце. Здесь не было тюремных камер, помещения, в которых находились воины (лишенные свободы, как и он) скорее напоминали казармы, которые запирались, дабы исключить попытки гладиаторов к побегу. Кормили тут, правда, сравнительно хуже, чем во дворце, да и отношение к плененным воинам было как к бойцовым псам, но все это вполне компенсировалось тем, что арианец перестал себя чувствовать настолько одиноким. Скару было приятно видеть тех, чья судьба была схожа с его, таких же солдат, а не только равнодушные рожи надсмотрщиков, которые только и могли, что кричать и бить по спине палками. Новые лица, общение, все это помогало светловолосому кшатрию легче переносить разлуку с родными и отгонять мрачные мысли прочь, которые теперь возвращались к нему только поздней ночью.

Слух о том, что именно арианец убил правую руку принца и пытался убить самого Эдмариона, разлетелся быстро. И легенда о ?Ягуаре? опередила даже самого героя. Это прозвище так и закрепилось за Скараби, и его так и продолжили звать гладиаторы, также его представили и зрителям амфитеатра. Однако отношение к знаменитому чужеземцу было неоднозначным. Одни считали его убийцей и никак не могли смириться с мыслью, что, несмотря на такое преступление против Золотого Государства, чужак совсем не понес наказания, а, напротив, был помилован, хоть и отправлен в ряды пленных гладиаторов. Другие видели в нем ответ на их молитвы о мести Дому Золота, считая Скара героем и защитником всех покоренных. Но, так или иначе, Скараби не устраивал ни один вариант. По его мнению, он был просто человеком, который попал не в самое лучшее положение, и целью которого было спасти свою семью.

Скар быстро привык к здешним правилам. Они были еще проще, чем во дворце. Главной целью гладиатора было понравиться толпе. Он должен был или блистательно выступить на арене или красочно умереть на ней же. Воины делились на два вида: слабые и сильные. Слабые умирали после первого же тура и шли на корм хищникам, что держались в амфитеатре. Они служили лишь мишенями и тренировочными куклами. Сильные оставались жить, продолжая радовать гостей все новыми и новыми представлениями и убивая слабых. Бессмысленный и беспощадный круг был замкнут, как и сама военная арена. Единственное, на что мог рассчитывать пленный гладиатор - легкая смерть или выкуп в войско, или охрану приезжей и столичной знати.

Здесь же Скар познакомился с первым человеком на золотой земле, которому смог доверять. Это был широкоплечий крепкий воин с западных земель, бывший земледелец и охотник, который вел собственное хозяйство и которого также забрали с родного континента. Брон, именно так он назвался Скару, как и арианец был разделен со своей семьей, но ему повезло чуть больше. Его семья осталась в родной деревне: Брон успел спрятать их в лесу перед тем, как войско Золота ворвалось в поселение. Здесь же боец находился уже четвертый год и был хорошо осведомлен в правилах гладиаторских боев и законов арены.

Скараби не спешили выдвигать на поединки. Арианец не знал, было ли это распоряжением принца или ему просто пока что везло. И в том, что это действительно большая удача, Скар убеждался каждый раз, когда видел, как тех, с кем он только недавно делил казарму, выносили мертвыми из круга. Кто-то возвращался раненным, кто-то калекой и его дальнейшая судьба была уже предрешена, а кто-то чемпионом, однако его жизнь с приобретением данного титула не сильно менялась.

Скар искренне пытался не привязываться ни к кому, осознавая, что рано или поздно ему придется видеть смерть своих товарищей, или еще хуже – сражаться с ними насмерть. Но он не мог оставаться равнодушным. Сострадание и отзывчивость кшатрия быстро превратила его в глазах воинов в надежного соратника. Вскоре вокруг арианца и западника образовалась связка бойцов, которых Скараби (может, не заслуженно) считал своими друзьями.*** Прошло немало времени перед тем, как Скараби было решено выпустить на арену амфитеатра. Тот бой, который был для Скара первым настоящим сражением, должен был состояться на неделе праздников, посвященных великим богам войны. Постановка каждого боя должна была включать символику божеств, в честь которых происходило состязание - трибуны и саму арену украшали статуями марсов; гладиаторов, что выступали от амфитеатра, одевали в необычные и видные доспехи, предлагали им в использование экзотические орудия из разных стран, от чего зрелищность таких баталий увеличивалась в несколько раз, и поэтому зрители так стремились попасть в эти дни в главный Дом Смерти (так называли амфитеатр сами гладиаторы).

- … Хоть бы не выпала битва на день Сетха… - широкоплечий мужчина оглянулся в сторону арены и почесал колючий от щетины подбородок. Поймав непонимающий взгляд Скара, Брон хохотнул и продолжил, - в том году они на этот праздник привезли крокодилов. Огромных! Мало того, что там и боя то толком не было, все просто спасались от этих тварей, так еще под конец выпустили змей. Иногда мне кажется, что эти идиоты просто уже не знают, как еще порадовать приезжие рожи.

Скар приподнял брови и с изумлением покачал головой: организаторы совсем не скупились на представления, их не волновали такие качества как человечность, их волновала лишь прибыль.

- По мне так лучше крокодилы, чем горящие угли, - подал голос рядом сидящий боец, чье лицо сплошь было покрыто ожогами, - этим-то перекупленным уродам все равно! Им обувь выдают такую, что ноги не сгорают, и ты не скачешь по кругу, как кролик в агонии.

- А по мне, хуже всего попасть в одну схватку со слоном, - высказался темнокожий худощавый паренек.

- Ты про животных? Или про Слона Охара? – хрипловато рассмеялся Брон, - просто если ты про животных, то я с тобой не соглашусь. До тех-то хоть как-то докричаться можно! А этот умственно отсталый великан… хоть кувалдой по голове! Один черт!

Скар еще немного послушал обсуждение солдат о предстоящих им битвах и решил все же подняться, дабы размять ноги. День уже близился к закату. Скараби обошел решетку казармы и встал в угол, наслаждаясь приятной прохладой, которая, наконец, начала ?пропитывать? душный воздух. Отсюда очень хорошо было видно помещение, где располагались клетки с хищными животными. Львы, тигры, ягуары, пантеры, волки и даже медведи были в распоряжении главной арены. Всех их использовали в кровавых представлениях, где их натравливали или друг на друга, или на гладиаторов, развлекая тем самым скучающих гостей. Отдаленно были слышны вопли зрителей с арены, глухие звуки борьбы, лязг метала, рык животных. Сейчас там проходил бой в честь прибывшего посла с Востока. Скараби не знал тех людей, что сейчас рассекали друг друга мечами потехи ради, Брон сказал, что утром привезли новых рабов с дальнего Юга и почти сразу запустили в круг. Это было скорее показательное выступление. ?Вольники? просто демонстрировали свое оружие на плененных людях. Однако к вечеру Брон узнал от стражников, что среди привезенных южан оказались бывшие вояки, что все же придало пикантность бою.

Скар вслушивался в музыку войны, чувствуя, что по коже бегут мурашки. Это было действительно страшно: дорога из крови и боли, в которой совсем не было ничего светлого. Парень искренне не мог понять, как можно было допускать подобную жестокость, да еще и продвигать ее в золотом обществе.

- Нервничаешь? – голос западника заставил Скара приоткрыть до этого с силой сомкнутые веки и чуть обернуться.

- Немного, - не стал лукавить Скар, - я никак не могу свыкнуться со всем этим ужасом, что окружает меня. Просто не могу… и из-за этого только тяжелее.

- А ты и не должен привыкать к нему, - положив широкую ладонь на плечо друга, по-доброму изрек гладиатор, на что кшатрий улыбнулся - иначе ты попросту перестанешь быть человеком. Ты просто должен стойко вынести все то дерьмо, что уготовила тебе судьба. И, возможно, в конце, тебя вознаградят за это. Но главное! Главное это то, что твоя душа будет спокойна…

- Я надеюсь, - с улыбкой кивнул арианец, ответно положив руку на плечо друга.

?Душевный? разговор был прерван криком, напоминающий рев дикого зверя, только рык извергало отнюдь не животное, а человек. Кричащим оказался молодой высокий воин, от макушки до пят забрызганный чуть подсохшей кровью. Он был облачен в легкие темные доспехи, и в свете уходящего солнца те жутко блестели от крови. Он быстро прошагал в помещение у коридора (это был прямой путь от главной арены к тренировочному залу) и, так и не выпустив из ладони обагренного меча, начал бродить из стороны в сторону, как заведенный. Чем-то он напоминал опасного хищника, которого бросили в узкую клетку. Парень этот тяжело дышал, темные каштановые волосы казались почти черными от крови, которая ?прилизала? пряди к голове. Он все метался из стороны в сторону, взгляд светло-карих глаз полыхал, и в них не было и капли ясности. Наблюдать за этим воином было неприятно, потому что этот парень вселял в Скараби страх. Он не хотел когда-нибудь оказаться таким же. Но бледное лицо, забрызганное кровью, почему-то навлекало мысли, что однажды он тоже будет так метаться в этой тюрьме. Стражники и другие бойцы, которые вошли следом за гладиатором, немного притормозили, задержавшись в коридоре. К окровавленному вольнику поспешил один из лакеев, решив забрать из его рук меч, иначе в состоянии аффекта тот мог начать рубить и вне боя, но его вовремя остановили товарищи. Подходить сейчас к бойцу было опасно: темноволосый гладиатор оставался нестабилен еще несколько долгих минут, а затем сам отбросил меч в сторону и поспешил снять с себя нагрудник. Парню хотелось как можно быстрее смыть с себя эти реки крови и забыть обо всем, и от наблюдения за такой картиной Скараби вдруг неожиданно вспомнил, что несколько месяцев назад он был в похожем состоянии каждый раз, когда расправлялся с лордами Золота и прочей знатью. Он думал, что потерял свою семью, а вместе с этим он потерял последнее, что сдерживало его ярость. Ему казалось, что терять больше нечего, и он прокладывал себе путь из убийств ради единственной цели – убить Эдмариона.

- Кто это? - поинтересовался кшатрий, отойдя от своих раздумий. Брон сипло усмехнулся и кивнул головой в сторону темноволосого гладиатора, который теперь просто спокойно уселся на скамью и ждал, пока лакей поможет ему с поясом, к которому крепилось оружие - длинный романский меч.

- Это наша звезда. Твой прямой конкурент, так сказать, местная знаменитость, - тихо рассмеялся плечистый воин. - Гриф. Один из лучших гладиаторов амфитеатра, так, по крайней мере, считает публика, которая ставит на него большие деньги.

- Почему Гриф? - с улыбкой вскинул брови Скараби, продолжая следить за кареглазым парнем.

- А ты его ?клюв? видел? - хохотнул Брон, намекая на выраженный нос воина, но затем спокойно добавил, - грифы весьма опасные птички, поверь мне, они на части рвут тела своих жертв... Поэтому и Гриф. Видел, сколько крови? Не его ведь. Думаю, там кому-то не повезло и его по частям с арены вытаскивали... Ну, зато разделывать мясо для львов не придется. Его за это и любит публика, каждый раз после его сражений на арене сплошное месиво, кромсает все подряд, рубит налево и направо, словно одержимый. Выходит весьма... красочно! - подобрав нужное слово, широко ощерился западник.

- Его не ведут в клетку, и ему позволено так легко передвигаться по зданию, - с долей удивления нахмурился арианец, вспомнив, как стража каждый раз хватала гладиаторов после битвы и волокла к казармам.

- Ох, дружок. Он свободный гладиатор, а не раб, как мы, - снисходительно улыбнулся Брон, а затем чуть прикусил нижнюю губу, - понимаешь ли, его выкупили. Один столичный военачальник, приближенный к принцу... не помню его имени. И теперь он почти свободен, правда, его воля ограничивается желанием его покровителя, но это ведь лучше чем тухнуть в клетке с кучкой оборванцев? - толкнул приятеля в бок мужчина.

- Знаешь, я даже не знаю, что лучше, - честно признался Скараби, который сам в какой-то мере был обременен волей и желанием ?хозяина?. - Ты ведь знаком с ним, не так ли? - улавливая во взгляде друга некое раздражение, проговорил кшатрий. - Хех, понимаешь, Скар, у меня есть одно идиотское качество... Каждого забитого под свою опеку брать. Как вот с тобой, когда тебя только приволокли к нам. Не знаю, может, по сыну старшему скучаю и поэтому пытаюсь помочь... не знаю. Но всего два года назад этого крысеныша, затравленного и напуганного, кинули к нам. Его тогда еще звали просто Кари, а не Черный Гриф или Темирон. И я попытался искренне защитить тогда еще слабого и озлобленного мальчишку. А через год его сделали свободным. И что ты думаешь? Эта паскуда без всякой жалости теперь убивает таких, каким он был сам. Раз - и будто забыл всех, будто стер из памяти то время, когда он сам был рабом. То, что я ему больше не ровня, он доказал уже... оставил прекрасный шрам на всю спину. Спасибо не убил! Да, теперь он на другой стороне поля. Свободным гладиаторам предоставляют хорошее оружие, а не тот мусор, что выдают нам. Они воины, а вот мы с тобой так, мясо, мальчики для битья. На нас они оттачивают свои приемы, на нас тренируют зверей… Понятно, почему принц решил ?помиловать? тебя именно таким способом. Видимо надеется на твоей смерти еще и деньжат подзаработать. Твой покровитель весьма изощрён в пытках, - вздохнул Брон и поднял взгляд на арианца. - Да уж, он скорее палач, чем покровитель, - с нескрываемой злостью, изрек Скар. - А почему тебя не выкупили? Ты же прекрасный боец, - решил быстро сменить тему кшатрий, краем глаза заметив, что воин уже переоделся и направился в сторону восточного выхода. Сейчас и Скараби был не против прогуляться по вечернему городу.

- Почему? Наверное, рожей не вышел, - со смехом пробасил Брон, тем самым рассмешив и арианца.*** Пыльная арена главного военного амфитеатра Центурион встречала всех по-разному: одних громкими аплодисментами и восхваляющими гимнами, других всепоглощающей болью и неумолимой смертью. Сегодняшний бой был привязан к празднику во имя богини Эни, поэтому он был особенным. Богиня неистовой войны была весьма капризна, и, как и центральная ратная сфера, кому-то она дарила спасение, а кому-то несла гибель. По обычаю бой длился около часа, и те, кто выдерживал время, оставались в живых. Иногда это была группа людей, иногда один воин. Победителей считали отмеченными дланью Эни и одаривали ?меткой? в виде золотой броши с изображением лика богини.

К этому бою по-особому готовили даже плененных рабов. Воинам выдавали алые плащи-мантии, шлемы и железные венки, украшенные живыми розами (символом богини), а некоторым прикрепляли к одежде броши с изображением Эни, таким воином был и Брон. Западник уже не первый раз сражался под знаменем этой жестокой девы. Со смехом он заявил Скараби, что та, кажется, была к нему неравнодушна, поэтому он выступает на ее празднике уже второй год и намерен получить вторую метку. Также Брон рассказал, что в позапрошлом году, желая разнообразить представление, вольникам выдали колесницы, запряженные белыми лошадьми, а сам круг засыпали красным песком. И, возможно, мужчина бы мог заявить, что все это было действительно впечатляющим и смотрелось весьма эффектно, если бы ему самому не пришлось участвовать в этой жатве. Что именно приготовили бойцам в этот раз, никто не знал, однако, когда плененных гладиаторов затолкали в клетки для животных, даже Брон заявил, что ?это что-то новенькое?.

Стражники подкатили три клетки вместе с солдатами к центральным воротам и стали ждать знака начала представления. Впереди выстроились вольные гладиаторы, облаченные во все белое и также украшенные венками.

- Даже через центральный вход повезут, - задумчиво проговорил один из воинов, рассматривая выданный ему плащ.

- В любом случае, сначала выпустят вон тех красавиц, - не унывая, проговорил Брон, кивнув в сторону вольников, на что один солдат даже чуть обернулся, одарив западника не самым дружелюбным взглядом.