Глава XXXI. (1/2)

Золото всегда было и оставалось завоевателем. Мощная держава не стыдилась своего кровавого наследия. Золотой Дом был домом воинов, кузнецов, мастеров военного дела, воителей и блистательных полководцев. Любое проявление силы и воинских качеств на этом жарком континенте было в почете, а слабость и жалость презиралась (в особых случаях даже каралась смертной казнью). Золотая страна жила по старинным правилам и законам, которые не менялись со времен зарождения этого грозного государства, главным из которых был – сильный пожирает слабого. Культ Силы пронизывал почти все естество золотого народа, который всегда был не прочь развлечься воинскими турнирами, смертельными боями, спортивными состязаниями и конными заездами. Мальчишек и даже некоторых девочек с самого детства обучали военному мастерству и умению вести бой. Сильные и крепкие дети сразу после основного обучения вступали в многочисленную Золотую армию или становились умелыми кузнецами и оружейниками. В каждой семье ждали появления сыновей, чтобы вырастить из них сильных бойцов. Во всем Доме Золота не было ни единого города, где не было бы рыцарских боев. Быть призванным в армию Королевства считалось благословением Бога. Была во всем этом и темная сторона медали – слабых детей, особенно сыновей, могли оставить умирать, так как никаких военных высот больной ребенок все равно не добьется. Лишенные крепкого здоровья, силы и веры в себя слабые юноши обычно занимались практически женской работой: пастухи, мельники, пекари и прочее.

Несмотря на то, что Золото, как и его кровный родственник - Серебро, некогда приняли Веру Храма, Золотой Дом продолжал отдавать львиную долю ?поклонов? старым архаическим богам, которые являлись покровителями Войны. Поэтому наряду больших и помпезных соборов единого, главного Бога, возвышались и красочные пантеоны языческих богов. Церковь успешно научилась закрывать на это глаза, как и на многие другие пережитки язычества. Вопреки всем религиям в Золотом государстве процветало мужеложство. Слабые юноши, лишенные возможности отличиться в боях и сражениях, нередко оказывались в тени более сильных солдат. Однако, пока во всем остальном Мире богатая знать забавлялась с холеными мальчишками, в Золотом Доме даже в этом предпочтение отдавалось сильным мужчинам. Свою историю завоеваний Золото вело от того самого дня, как отделилось от Дома Серебра и начало его становления как полноценного государства. Захвачены были все близлежащие территории и острова, до которых только смогло дотянуть свою мощную ?золотую руку? алчное королевство. Так первым был захвачен остров Гефест, который почти добровольно согласился присоединиться к Золоту, выдвинув условия о сохранении собственной культуры. Имея большое уважение к гефестианцам, которые уже в то время изготовляли лучшее оружие и доспехи, Золото согласилось оставить остров и его народ нетронутым. Взамен Гефест был обязан поставлять каждые полгода новое оружие в главный замок Дома. На этом мирное присоединение территорий было закончено. Расширение королевства неустанно длилось многие годы. Народы насильно присоединяли к себе, гордых брали в плен, а самых строптивых уничтожали. Остановку в этих кровавых и нескончаемых войнах решил сделать лишь Король Эвой, посчитав, что оставшиеся, самые дальние острова, все равно не принесут Золоту большой выгоды. Политика Золотого Дома очень изменилась, когда приблизилось время коронации старшего сына Эвоя Эдмариона. Король еще не передал бразды правления своему первенцу, но здоровье его было уже совсем слабым, и он почти отошел от дел, дав власть своему сыну задолго до коронации. Конечно, он продолжал наставлять своего сына, однако считал, что, лишь столкнувшись с властью, его сын сможет стать действительно бессмертным правителем. Эдмарион был прекрасным преемником, однако в силу молодости он был еще слишком импульсивен. Принц чувствовал власть и пользовался ею так же, как когда-то делал это сам Эвой и короли до него. Молодой мужчина начал свое правление с новых завоеваний диких земель, увеличивая территорию своего государства. В силе своих войск он видел абсолютное превосходство над всеми и вся. Не было государства сильнее, чем Золото. Южное королевство действительно имело силу. Вся философия жизни заключалась в военном искусстве.

Желая вписать в историю государства не только свое имя, но и личные подвиги и свершения, молодой Эдмарион решил принести новые жертвы на алтарь своего Бога Войны. Дикие земли рядом с границей присоединялись к Золотому Дому насильно или добровольно: Эдмарион не ведал пощады и посылал свои войска на захват новых территорий, ожидая лишь победы. Когда пешие завоевания наскучили Эдмариону, юный правитель стал рассматривать карту морских просторов. Насильное присоединение не обошло и острова, которые когда-то Эвой оставил нетронутыми. Собрав несколько кораблей в плавание, Эдмарион поплыл завоевывать дикие острова; их было несколько, и каждый был в достаточной близости друг от друга. Цепь диких земель посреди морского простора вспыхнула жестоким огнем войны. К удивлению золотого наследника дикий народ встретил флот с гербом гарпии без восторга. Сопротивление было ярким, но совершенно бессмысленным. Маленькие деревни горели, мужчин связывали и поджигали во имя Золотого Дома, детей забирали в военные лагеря, а женщин оставили нетронутыми (за исключением слишком строптивых, тех в подавляющем большинстве тоже ждала смерть). Два острова полыхали с гербом Золотого Дома, а их координаты были официально присоединены к военному государству. На очереди был последний остров – Арий. - Смешно, - плюнул в ноги Эдмарион, рассматривая сожженную деревню. Этот остров был больше. Разведка доложила о нескольких шахтах, в которой добывалась руда, за счет которой этот остров вообще имел место быть. Арий вел торговлю с Гефестом. - А отец хотел оставить эти территории нетронутыми. У нас появился еще один источник железа, - хмыкнул брюнет, устремив голубой взгляд на горы. - Мой Принц, народ Ария все еще сопротивляется, многие женщины бежали в дикий лес с детьми. - Всех, кого поймают, в плен. Характер надо показывать во благо государства, в лагерях их научат уважению, - бесцветно ответил Эдмарион. - Но, Мой Господин, зачем Королевству эти дикие женщины? - Ради своих детей они будут делать все. Родственные связи нужно развивать правильно. Их дети, сыновья и дочери, будут строго воспитываться в военных лагерях, им привьют любовь к Золотому Дому и сделают из них воинов. Их мамаши будут пахать во благо Дома, а если посмеют вильнуть в сторону, примут смерть от своих детей. Дом Золота – это семья, в которой нет места предателям и дикарям.

- Истину говорите, Ваше Величество, - низко поклонился мужчина, а после отвлекся на истошный крик. Одну из хижин подожгли, и женщина, которая осталась внутри, горела заживо. – Вам не нужно смотреть на это, Государь. - Я не боюсь смерти, - ответил Эдмарион, наблюдая, как женщина выбегает из хижины. Ее одежда вся прогорела, волосы сожглись, кожа была в сильнейших ожогах. То была совсем старуха, однако у нее хватило сил вытолкать из дома еще двоих, накрыв их какой-то тряпкой. – Схватить их!

Старуха не добежала до солдат в золотых доспехах, свалившись на землю замертво, а вот ее дочь и внучка были сразу схвачены и брошены в трюм. Еще один остров был захвачен, а в центре деревни теперь красовался герб Золотого Дома. Пока на площади деревни выстраивали детей, чтобы забрать их в военные лагеря, Эдмарион прохаживался по окрестностям. Одна из хижин привлекла его внимание, и парень направился туда. Спереди Короля шли трое воинов, трое сзади. Из старой хижины с воплем выбежал один из армейцев, прижимая руки к лицу.

- Ведьма! – еле выкрикнул он и, добежав до бочки с водой, окунул туда свое сожженное каким-то ядом лицо. Королевская охрана приготовилась. Первая тройка вошла в дом. Воинов в золотых доспехах видеть там явно были не рады. Эдмарион услышал женский голос на местном диалекте. В целом понять смысл было несложно, слова несильно отличались, просто имели свою специфику. - Отведи его к лекарю на корабле, - приказал голубоглазый одному из своих стражников, указав на раненного воина. Когда был подан знак о безопасности для Его Величества, Эдмарион тоже вошел в старую хижину. Вся мебель в доме была перевернута; старый стол, заваленный склянками и пучками трав, дымился, но не горел. По всему полу были рассыпаны какие-то сухоцветия и травы, осколки глиняной посуды. Мужчины в доспехах сдерживали буйную женщину, глаза которой были густо подведены черным. На оголенных руках у нее были какие-то непонятные рисунки, кончики пальцев и ногти были желтыми, словно она вымачивала их в каком-то красящем отваре.

- Сколько шума из-за одной женщины, - с усмешкой выдохнул голубоглазый. Местная жрица гневно смотрела на разодетого молодого мужчину, возомнившего себя королем этих земель. Где-то позади вдруг упал глиняный горшок, разбившись о пол. Эдмарион тут же обернулся, увидев в темном углу под покосившимся столом ребенка. Двое солдат тут же вытащили девчонку лет семи. Женщина снова стала активно вырываться из сильных рук воинов. - Не трогайте мою дочь! – взвыла она. – Боги покарают всех вас! - О, ну, конечно, - с иронией кивнул брюнет. – Ребенка на борт, - приказал он и развернулся, чтобы выйти из хижины. Жрица сначала закричала, вторя ей, закричала и испуганная девочка, вырываясь из рук мужчины. - Мама! Мама! – все визжал ребенок.

- Берегись, Король, своей власти! – вдруг не своим голосом начала жрица и ослабла в руках солдат. Парень удивленно обернулся на странный голос женщины. – Могущество твое ослепит тебя, и семья расколется совсем. В той жуткой войне кровь пойдет против крови, брат будет биться с братом! И все обратится в прах! Выгнув бровь, молодой мужчина подошел ближе к жрице, заглянув в ее светлые землистые глаза. Зрачки у женщины были широкими, несмотря на яркое солнце, что пробивалось сквозь окно дома. - Что это значит? – нахмурился Эдмарион, но женщина молчала. Схватив ее за грудки рукой, парень встряхнул дикарку, и она словно только проснулась: чуть тряхнув головой, она обвела взглядом комнату и услышала крик своей дочери где-то на улице. - Моя дочь! – вдруг встрепенулась она. Переглянувшись с воинами, принц высокомерно посмотрел на обезумевшую ведьму, которая даже не помнила о том, что минуту назад сказала ему. - Ее тоже на борт, - махнул он рукой и, передернув плечами, покинул хижину дикой жрицы.*** Светловолосый мужчина долго упрашивал моряков докинуть его до дома, но те наотрез отказывали молодому арианцу. Заплатив тем немногим серебром, которое у него имелось, кшатрий уговорил рыбаков скинуть его со шлюпкой недалеко от острова. Спеша в родные края, русоволосый парень, наконец, догреб до берега и выволок шлюпку на песок. На острове его встретила истоптанная пыльная земля, осевший запах гари и меди. Молодой воин, не старше двадцати пяти лет, медленно спускался с холма к своей родной деревне и не узнавал ее. Было слишком тихо. Некоторые избы были перекошены, другие подпалены, третьи вовсе прогорели дотла. Главная дорога была сбита копытами лошадей, статуя верховного божества Ария была повалена и расколота на части; головы бога и отца кшатрий (каста воинов) вовсе не было поблизости. Захватчики, по всей видимости, решили ее забрать с собой или утопили в теплом море.

Рядом, на главной площади деревни, лежали обгоревшие тела оборонявшихся мужчин и женщин, которые до последнего пытались защитить все то, что им было так дорого. Кто-то был обезглавлен, затоптан лошадьми или просто изрезан вражеским мечом. Когда арианец проходил мимо одного из разрушенных домов, он увидел убитого ребенка. Тот лежал возле забора, его голова была вся перепачкана загустевшей темной кровью. Внутри молодого мужчины все холодело и начинало мерзко тянуть внизу грудной клетки. Видимо, мальчик попал под лошадь, и его небрежно отшвырнули в сторону, или помешал солдатам пройти в хижину и получил за это ударом рукояти тяжеленного меча в висок. Кшатрий с болью отвел взгляд от изувеченного трупа и направился в сторону своего дома.

Противник был силен и страшен, и им несомненно было Золото, ведь только этот ?зверь? мог покуситься на небольшой и малопримечательный остров с большим историческим прошлым. Догадки воина тут же подкрепились большим шестом, на котором красовалось алое знамя с золотой Гарпией. Светловолосый парень быстро подошел к водруженному символу победы и силой выдернул деревянный шест из земли. Хотелось сжечь проклятое знамя, разорвать на куски, однако воин лишь со злостью небрежно отшвырнул его на почерневшую землю. На это не было времени: надо было все разузнать о судьбе своей семьи. Сухой ветер, подняв колючий песок, подхватил темную накидку светловолосого арианца и больно хлестнул по оголенным рукам и шее. Родной остров явно не желал оказывать радушного приема. Прикрыв ладонью в перчатке глаза, парень пошел дальше вглубь деревни. Каждый шаг давался ему все тяжелее: он все ближе был к своему дому. Он боялся найти его пустым, но еще больше он боялся найти его ?мертвым?.

Совсем не эту картину мечтал увидеть воин, когда возвращался к родным берегам с дальнего плавания. Ему и в голову не могло прийти, что соседняя ненасытная страна, страна королей и желтого металла, вновь начнет походы, душащие народы, ворующие людей и уничтожающие Веру. - Скараби! - воин обернулся на хриплый крик и увидел бегущую к нему старуху. Эту женщину он знал, это была мать вождя деревни. Кшатрий быстро побежал навстречу к старой повитухе, коя вся была перепачкана золой и пылью.

- Нагира! Когда? Когда это произошло? - подбежав к старухе и схватив ее за худые руки, начал расспрос парень, не церемонясь.

- Где ты был? Ты был нам нужен! Саву убили! Его убили! - разразилась рыданиями женщина, обмякнув в чужих руках и упав на колени.

- Меня настигла буря, пришлось задержаться в порту на несколько дней... Боги, Нагира, прошу ответь мне, что с моей матерью, что с Атани? - медленно повторил вопрос Скараби, присев на одно колено и вглядевшись в мутные глаза повитухи.

- Ты их слышишь? Ты их всех слышишь? Этот плачь... - невнятно забормотала женщина и, опустив голову, загребла ладонями сухую землю.

- Нагира, прошу, где моя семья? - Скар приподнял ту за плечи, пытаясь добиться от старухи ответа, но она лишь громко простонала и схватилась за голову руками. Кшатрий отпустил выжившую из ума от горя женщину и поднялся. - Эй! Кто-нибудь! Кто видел, что произошло с Сальмарой и ее дочкой? Я - Скараби, ее сын! Скажите, что случилось с вашей жрицей? - молодой воин с надеждой оглядывался по сторонам в поисках оставшихся в живых.

- Я видел, как в их хижину входили солдаты... - подал голос раненный в плечо пожилой мужчина. - Дядя Урус, - с улыбкой проговорил светловолосый и подошел ближе, - я так рад, что вы живы! - Лучше бы я погиб вместе с остальными, лучше было погибнуть, чем видеть весь этот кошмар... - хрипло отозвался мужчина.

- Что произошло? - Они приплыли на рассвете. Никто не ждал их. Было так рано, даже наши рыбаки не отправились на улов. Сначала мы подумали, что это корабли Гефеста, но эти корабли были больше. Чем ближе они были, тем больше мы понимали, что что-то идет не так. Гефест должен приплыть к нам только в конце сезона! А потом мы увидели Знамя Золотого Дома! - начал старик. - Никто не покинул остров по собственной воле. Мужчины побежали в деревни. Та, что ближе к берегу, была уничтожена почти сразу! Женщины бежали в дикие джунгли и прятались в шахтах, все мужчины встали на защиту, но их было так много! Они были вооружены лучше нас, у них были лошади! Мы не сдавались, но они убили большую часть наших воинов, забрали женщин, детей... Тех, кто сопротивлялся, тоже убили. Их было очень много... - Что с моей матерью? - Я не знаю, но я видел как Атани забирали на корабль, всех увезли. Они увезли всех детей, которых не успели спрятать, даже девочек! Они так кричали, - скорбно изрек Урус, качая головой. - Иди к дому, иди... - слабо толкнув воина, посоветовал пожилой мужчина.

Скар даже не помнил того момента, как сорвался с места и помчался в сторону обрыва, к своей хижине. Кровь с силой стучала в висках, сердце сжималось, ноги немели. Ему казалось, что он бежал невыносимо долго, а подъем в гору высосал все оставшиеся силы. Наконец, арианец вышел к своему двору. В душе клокотали смешанные чувства: боль, ужас, злость, ярость и ненависть. Скараби на секунду приостановился и оглядел свой дом: тот был почти не тронут, но был свален забор; цветы и растения, посаженые у дома, были затоптаны, сломаны окна, дверь. Парень, идущий до этого медленно и аккуратно будто хищник, предчувствующий капкан, поставленный охотником, вновь подорвался с места. Он пробежал сквозь поваленные ворота ко входу в дом, но там было пусто. Мебель была повалена, некоторая сломана. На полу валялись сухие растоптанные травы и коренья, побитая посуда. Но следов крови нигде не было. И от этого мужчине становилось чуточку легче. Его мать и младшая сестра живы, но их увезли, забрали в плен, рабство. Лишь одному богу было известно, где они сейчас, и как складывается их дальнейшая судьба.

Арианец осторожно обошел сваленный стол, стараясь не наступать на осколки глиняных горшков и присел на деревянный стул, который по какой-то причине остался нетронутым. К горлу подступил удушающий комок, а к глазам невыносимая резь, из-за которой пришлось с силой сомкнуть веки и до боли сжать кулаки. Сердце тошнотворно ухало, а ноги неприятно немели от кончиков пальцев и все выше и выше. В голове роем кружились мысли. Хотелось вскочить и с диким ревом раненого зверя дожечь оставшуюся деревню, уничтожить все, лишь бы стало легче, лишь бы эта неукротимая ярость перестала подирать грудную клетку изнутри, лишь бы успокоить душу, что сейчас растворялась в наполнившем все тело гневе. Но он прекрасно понимал, что это вовсе не усмирит его и даже не успокоит на время. Ему нужна была всего одна жертва, голова одного человека, которая будет так бесподобно красоваться на окропленной алым пике.

Воин начал судорожно напрягать память, пытаясь отогнать безумные мысли и злость, силясь вспомнить все те разговоры, которые он слышал от других мореплавателей и пиратов о нынешнем положении Золота. Король Эвой уже давно покончил с завоеваниями и походами. Да и нынешнее здоровье Хозяина Дома Золота не позволило бы ему такие ?маневры?. Действовал его неугомонный преемник. Принц, что жаждал величия и власти. Скар помнил рассказы о нем: будущий правитель подавал огромные надежды для своего королевства. Все знали, что нельзя было обойтись без громогласных битв и захватов новых границ. Но Скараби никак не думал, что участь быть захваченным выпадет его острову. Он был слишком невелик и малоизвестен для того, чтобы вписывать в историю победу над ним. Она не была важна исторически, но, на беду молодого кшатрии, принц оказался стратегом. Ему нужны были люди для дальнейших походов, новые воины, рабы... и тренировки. Внутри все с еще большей силой закипело от ярости: его Родина пала под золотыми ногами всего лишь ради забавы и оттачивания мастерства избалованного ублюдка. Ему нужно было ЕГО имя. И оно словно огонь от искры вспыхнуло в сознании.

- Эдмарион... - еле слышно пробормотал русоволосый парень. Арианец еще с минуту сидел неподвижно и даже не моргал: он обдумывал новый план, свои дальнейшие действия. И все они сейчас кишели в черепной коробке одним пульсирующим сгустком, но воин теперь точно знал, что он намерен делать. Встав на ноги и поправив съехавшую на одно плечо накидку, он уверенно прошагал к двери. Солнце уже начало садиться, окрашивая горизонт в сочный оттенок ярко-алой крови. Корабль, который скинул его, должен был все еще находится недалеко от острова - нужно было успеть доплыть до него на шлюпке: здесь его больше ничего не держало.

- Уничтожу... - сжато выдохнул юный кшатрий и направился в сторону южного моря.*** Вернувшись в Столицу, Эдмарион приказал сложить оружие. Новых походов и плаваний не предвиделось. Задачи стояли другие – укрепить свое положение на новых землях. Эдмарион не мог просто брать от этих земель все, что там было: для этого он должен был что-то дать. Потому, разослав своих людей, он приказал восстановить сожженные деревни и обеспечить людей работой. Идея Эдмариона заключалась в том, чтобы искоренить пережитки варварства в своем Государстве. Каждый должен честно трудиться, чтобы не кончить свою жизнь на плахе за воровство или убийство. Убить можно было лишь в честном бою на арене, но никак не ради наживы. Однако вопреки всем стараниям принца в Столице и городах рядом вспыхнули случаи нападений. Что тревожило Королевскую свиту больше – нападения были всегда на государственных лиц. Страдала стража, страдали казначеи, страдали уважаемые Лорды и их приближенные. Нападения происходили в основном ночами, дома поджигались, повозки с продуктами для Столицы не достигали конечного пункта. Королевские экипажи были атакованы.

- Что за банда такая, которую не могут поймать мои лучшие люди?! – сетовал Эдмарион, расхаживая по залу совещаний. - Мой принц, - поклонился один из приближенных. – В народе говорят, что это не банда… - А кто это? Духи что ли?! – гневно спросил Эдмарион, рассматривая макет города на столе. Две ночи назад за стенами дворца была разграблена повозка с продуктами для Короля и убит десяток солдат прямо на главной дороге к замку. - Говорят, что набеги совершает один человек… - Один?! – еще больше рассвирепел принц. – Вы хотите сказать, что бойцы, которых готовят защищать Королевство ценой своей жизни, не могут справиться с одним наемником?! - Ваше Величество! – снова поклонился мужчина. – Я всего лишь передаю слухи, которые ходят по городам! Уверен, работает большая банда! Одному человеку никогда не сделать такого! - Простите меня, мой принц, - вдруг подал голос один из солдат, который только недавно вернулся из разведки, - я не хочу быть тем, кто приносит плохие вести, но есть свидетели... и они вправду утверждают, что действует всего один воин. Лорд Дидаль, которого пощадил этот разбойник, может подтвердить мои слова. Его доставили обратно домой, но если Вы пожелаете, мы вновь вызовем его ко дворцу.