03. Джерас (1/1)

Когда страсть угасла и осталось лишь тихое посапывание в полумраке, когда у Джераса на груди лежала растрепанная, взмокшая, но такая горячая девушка, окутавшая его до подбородка огненно-янтарными волосами, когда было непередаваемо хорошо и свободно… Джерас смотрел в темноту скучающими глазами, будто погрязал в рутине, а не обнимал пышную красотку.Он все прокручивал одну и ту же мысль?— может, больше не надеяться и не ждать заветную истинную любовь? Может, жениться на Веджине? В конце концов, многие женятся по расчету?— кто из-за денег, а кто и просто за человека хорошего, с которым тебе удобно. Удобно лежать вместе на огромной дубовой кровати, или удобно искать общие темы для разговора. А с Веджиной и было удобно во всех смыслах, вот только если на шалости своей дочери староста может закрыть глаза, то полосатого зятя точно терпеть не станет. Бесплодного тем более.Да и самой Веджине такое счастье на кой упало? Свобода, она всегда слаще, особенно когда ты молодая, состоятельная проказница.Остаток ночи Джерас посвятил беспечной прогулке по ивовому лесу, дабы привести в порядок свои взъерошенные мысли. Тревожная тишина, нарушаемая далекими завываниями хищников, да стрекотание местных насекомых действовали на Джераса, словно успокоительное. Нет, конечно, пышные прелести тоже помогали, но не так, как раскинувшийся над головой звездный океан и одинокий хруст веток под ногами. Что-то было в заснувшем лесу ласковое и манящее, как в любимых лакомствах из детства, что-то необъяснимо прекрасное, пугающее и родное.Да, Джерас обожал прогулки по холодному полумраку, в окружении пьянящих запахов леса, когда слышишь его тихий голос и даже понимаешь отдельные слова.Нет, естественно, это не человеческая речь, это иное… вот змея стремительно проскользнула почти под ногами, а справа филин метнулся за добычей, а где-то за кустами пара лисиц выясняет отношения, кажется, не поделив территорию. Каждый шорох, каждое дуновение ветерка складывалось в неповторимую песню, которая наполняла собой Джераса, окрыляла его и…Джерас довольно быстро добрался до ограды родного дома по безлюдной улице, залитой золотым рассветом. Он не сразу обратил внимание на безлюдную пыльную дорогу, которая и не должна быть пустой в данный час, ведь именно в это время поднимаются все жители?— мужики направляются в поле или на лесопилку, а женщинывыгоняют скотину на пастбище. Но нет, вся деревня затаилась, будто кот под печкой, ждущий беспечную мышь. Ни людей, ни кудахтанья со всех сторон, ни долгого мычания, ничего… одни петухи, подчиняясь зову природы, кукареканьем приветствовали восход солнца.Джерас открыл дверь и, не таясь, ввалился в дом, ожидая увидеть маму, хлопочущую у очага или с ведрами воды. Но…Анже сидела на стуле, в аккурат напротив входа, словно ждала его всю ночь. С кухни не пахло ни свежим хлебом, ни рагу, ни яичницей с салом, ничем, будто женщина и не начинала стряпать. Ведра стояли пустыми. Одинокий магический светильник, который Анже забыла погасить, тревожно мерцал на стене, не предвещая ничего хорошего.Джерас медленно закрыл за собой дверь, инстинктивно готовясь к чему-то жуткому, потому что даже сильная хворь не могла заставить его матушку бросить свои обязанности, как не пытайся ее уложить в постель.—?Ты видел вчера Селью? —?голос Анже был тусклым, и казалось, что она сделает еще один глубокий вздох и заорет, не щадя горла.—?Ну… да. Она сама на меня запрыгнула,?— Джерас решил не юлить, а начать с правды, пусть и не очень приятной для добродетельной матери, —?потом мы немного повздорили и разбежались. Все. —?Он сложил лапищи на груди, стараясь придать своей туше непринужденный вид, но грива, вставшая дыбом вдоль позвоночника, красноречиво выдавала его истинные чувства.Анже быстро стерла показавшиеся слезы тыльной стороной ладони:—?Они считают, это был разбойник. Не верят, что кто-то из нашей деревни мог совершить подобное. Только я знаю,?— голос женщины дрогнул, а взгляд… взглядом можно было расчленять, как мясницким ножом,?— знаю… это был ты.?— Последние слова она прошептала, выплюнула, задыхаясь своей необъятной болью.—?Чего?! —?Джерас отпрянул и даже стукнулся спиной о стену.?— Да эта приезжая была не против запрыгнуть на меня еще разок и взбесилась, когда я ее послал!!!—?Ты убил ее.Джерас окаменел на секунду, не в силах пошевелиться или хотя бы выдохнуть.—?Да живая она была! Живая! И довольно метко кидалась ботинками в меня, между прочим!!! —?Наконец Джерас пришел в себя и заорал, не жалея сил. Он все еще не верил в услышанное, и в то, что его может обвинить родная мать.—?Сначала изнасиловал, а потом убил. Потому что ты не человек. Ты?— монстр.Провалиться сквозь стены, сквозь пол, сквозь всю эту тихую деревушку и вечно замерзать в холодной мгле?— лучший вариант по сравнению с выжигающими обвинениями и такими безжалостными раскаленными словами, пробивавшими его сердце. Джерас не понимал, чем заслужил все это? Он же старался сделать жизнь своей матери лучше, не жалея ни сил, ни времени, ни здоровья, он…Джерас и не представлял, что столь бескрайняя ледяная ненависть может плескаться во взгляде, да еще и самого родного человека. Единственного человека, которого можно назвать близким и за которого Джерас умер бы, не раздумывая.—?Я ночью кувыркался с Веджи. После обеда нарубил дров и сразу навестил ее. Она подтвердит! А потом… потом я гулял один до самого утра,?— Джерас старался быть спокойным, насколько это возможно, когда тебя обвиняют в неслыханном злодействе и… ненавидят. —?И мне не нужно никого убивать. А насиловать мне тем более никого не нужно?— бабы сами на меня лезут!!!—?Значит, потом убьешь! Ты уже вырос и будешь искать… —?Анже оборвала фразу, отвернувшись, и сильнее сжав кулачки на дрожащих коленях,?— это все я виновата. Я думала… смогу… сделать тебя человеком, если буду заботиться о тебе. Только нельзя сделать человека из того, кто им не является! Он был прав, я… ничего не изменю, потому что природа… возьмет свое.Джерас и раньше понимал, что он слишком необычный по сравнению с другими жителями, но продолжал считать себя человеком! Ведь он мыслит, чувствует, разговаривает. Он, в конце концов, носит эту проклятую одежду, получает оклад и даже расписывается за него в ведомости, пусть не очень красиво!—?И кто я? —?выдохнул Джерас. В его ошарашенных глазах отчетливо читалось: ?Ну, давай, добей меня! Чего ты ждешь??.—?В моей деревне таких называют ???Руки и ноги ныли. Но, несмотря на веревки, стянувшие запястья и щиколотки до красных полос, Анже не позволяла себе кричать, гася вопли от нахлынувшего ужаса в груди.Она открыла глаза, пытаясь оглядеться, и ей это даже удалось. Собственно, ничего необычного в пещере она не увидела: неровные стены с неразборчивыми каракулями, которые нацарапали далекие предки, помечая таким образом данное место.Вокруг Анже голубым тонким ковром лежали лепестки, как требовал свадебный обычай. Вот только девушку нарекли невестой для чудища, а не для прекрасного принца или хотя бы безродного работяги. Ей и венец сделали, правда из засушенных трав, увядших цветов и мертвых листьев, но все равно, венец же! А еще ее облачили в светлую полупрозрачную сорочку, что принято надевать под богатые свадебные платья. Но на украшения и само платье, естественно, не разорились. Ведь дикому зверю по большому счету вообще плевать на венки и традиции, его интересует исключительно женское тело.Анже встрепенулась, когда свет, льющийся на лепестки и даровавший ей хрупкую надежду, внезапно померк и весь вход в пещеру перегородила настоящая гора.Анже никогда не встречала тигровых, слышала только рассказы да видела картинки в потрепанных книгах, но это было так жалко и так скупо по сравнению с реальностью, которая не спеша ввалилась в пещеру, тяжело ступая прямо по голубому ковру.Тигровые действительно заслужили свое имя благодаря светлым полосам, исчертившим их бурую кожу. Помимо них, на шкуре громадины красовался еще десяток старых шрамов, некоторые из нихвесьма уродливые. А на плече и вовсе черный синяк обрамлял глубокую запекшуюся рану, похожую на укус какого-то дикого зверя.Анже не кричала, не было у нее сил кричать, потому что ужас сковал ее целиком, включая тонкое горло. Она даже отползти дальше в полумрак не могла, да и дышать не могла, буравя огромными заледеневшими глазами лесного монстра.Чудовище оказалось высоким, самым высоким из всех мужчин, которых она встречала за свои восемнадцать лет, и самым непропорционально сложенным. Его мускулистые лапы доходили до колен, ноги же наоборот?— выглядели коротковатыми. А лицо… лицо можно было назвать человеческим, если бы не крошечные черные глазки, звериные, лютые, чужие.Тигровый остановился на середине пещеры, жадно втянул воздух и издал что-то вроде рычания или хриплого клокота, после чего весьма шустро дотопал до своего подарка в белоснежной сорочке.И как только полосатая морда нависла сверху, да столь близко, что можно было уловить его дыхание, Анже затрепыхалась, словно умирающая бабочка. Разумеется, это было абсолютно бессмысленно, и даже если бы удалось освободиться от веревок, то что бы это дало, когда тебя одной лапой придавила тварь более лютая, чем взрослый медведь?Анже замерла, едва шершавый язык медленно прошелся по ее горлу и накрыл половину лица. Она прекрасно знала, зачем ее здесь оставили, пусть и была нецелованной девственницей. Да и сам статус ?невесты? предполагал нечто интимное. Плюс ко всему у данного монстра не наблюдалось никакой одежды, даже лоскута на бедрах, посему о его намерениях можно было легко догадаться по твердеющей плоти.Анже забилась с остервенением в путах, но тигровый этого не замечал, он был занят тем, что старательно вылизывал ее щеки и шею, хрипло мурча, а потом и вовсе потерся об нее головой, будто помечал собственность.Анже кричала от бессилия, не умоляя и не зовя на помощь, зная, что никто из ее деревни не услышит, не сжалится, не спасет ее, даже если окажется рядом. Ведь лучше расплатиться одной девушкой, у которой нет приданного, чем потерять такого большого и внушительного благодетеля, ломающего спины бандитам без усилий.Монстр, недолго думая, принялся сдирать с Анже и ее путы, и прекрасную белую сорочку, не обращая внимания на протесты и жалкие попытки отбиться.Едва последний клочок одежды упал на землю, чудовище подтянуло обнаженную девушку под себя, разметав голубые лепестки и сломанные стебли ее венца, затем навис сверху, буравя черными голодными глазами.—?Нет! Отпусти!!! —?вопила Анже рыдая и упираясь ладошками в его исполосованную тушу со следами недавней ожесточенной битвы, только все тщетно.Она собрала остаток сил и призвала всю имеющуюся смелость, дабы ударить насильника прямо по укусу, украшавшему плечо. Он взвыл и отпрянул на миг. А затем с глухим и угрожающим рычанием вцепился в тонкие запястья жертвы одной лапой, оскалившись.—?Пожалуйста… —?прошептала девушка, глядя в почти человеческое лицо. Она знала?— обычная речь монстру неясна, но ведь по ужасу в ее заледеневшем взгляде, по дрожи, бившей тело, можно понять, насколько ей страшно?Только тигровый, похоже, упивался страхом беззащитной и хрупкой жертвы, которая оказалась полностью в его власти. Он смотрел на нее, облизываясь, как на добычу или как на заслуженную награду, а не как на человека. В его черных глазах не было и капли сочувствия, в них плескалась лишь звериная похоть. Монстр наслаждался триумфом, победой и манящим вкусом девственной невесты, а остальное его не волновало. Его ничего не волновало, кроме возбуждающих воплей, от которых не только инстинкты под кожей растекались горячим воском, но и шерсть встала дыбом вдоль позвоночника.Анже забилась более яростно, а потом затихла, вздрогнув, когда ощутила прикосновение раскаленного орудия, такого огромного, что казалось, оно разорвет ее.—?Нет, нет!!! Пожалуйста! — Анже забрыкалась, как могла, взметая золотыми спутанными волосами ворох голубых лепестков, чувствуя, как по телу течет смазка чудовищной твари. Она представляла адскую боль, которая вот-вот пронзит ее насквозь, уничтожит, а затем утопит в спасительном забвении, но монстр не шевелился, вжимаясь в ее нетронутое лоно все сильнее. Он словно ждал чего-то…Анже замерла, перестав молить и дергаться, ее дыхание участилось, а бледные щеки налились румянцем, потому что где-то там внутри разгорелся небывало сильный пожар желания. Настолько сильный, что было страшно за свою душу. Ведь испытывать подобное, да еще и в лапах не человека, для любой порядочной девушки?— постыдный грех.На золотые локоны скатилась последняя слезинка перед тем, как разум окончательно погрузился в сладкое марево.—?Н…нет, пожалуйста… — выдохнула Анже со стоном. На секунду ей показалось, что на морде насильника блеснула довольная ухмылка, но, наверно, то была очередная неясная гримаса. А может, и правда, улыбка, а может, и… но это уже не имело никакого значения, когда все смешалось, превратившись в горячий вязкий мед.Тигровый медленно отпустил хрупкие ладошки, победоносно наблюдая, как жертва беззвучно открывает пересохшие губы. Как она прижимается к его исполосованной туше, потеряв всякий стыд, страх и иные человеческие чувства. Все потеряв, кроме неуемной похоти.—?Пожалуйста,?— прошептала Анже, уже не понимая, молит она о свободе или о том, чтобы ее окончательно растерзали.Монстр одним толчком вогнал член в ее голодное размякшее тело, преодолев тонкую девственную преграду, и замер, наслаждаясь невероятно узкими стенками, расступившимся под его напором.Анже вскрикнула, вцепившись в шкуру мучителя ногтями, чувствуя безумно-яркий всплеск боли, который через секунду рассыпался искорками удовольствия. А спустя мгновение мир окончательно погас, растворился, померк для нее. Лишь смазанные болезненно-прекрасные обрывки вспыхивали перед глазами.В одном из них Анже раскачивалась над землей, сметая золотыми локонами лепестки и лоскуты сорочки, пока чудовище придерживало ее лапами за талию, яростно вбиваясь. Она ощущала в данный неясный миг столько всего сразу, что захлебывалась в персональном океане боли, желания и бликов рая.В другом осколке реальности боль уже угасла, зато внутрь изливалось теплое, приятное спокойствие и уверенность. В чем именно уверенность, непонятно, но Анже чувствовала только это, пока мир снова не провалился в бездну, оставив привкус горечи и опустошения.А следующий образ начался для Анже с безжалостно-жгучего солнца и яростной боли в каждой мышце, особенно ниже талии. Она еще не до конца пришла в себя, понимая лишь то, что болтается в руках у махины, как тряпичная кукла. Они куда-то шли, точнее,?— он шел, быстро-быстро, а ее ноги, покрытые синяками и ссадинами, беспомощно качались в такт. Сквозь ослепляющую пелену девушка заметила на своих бедрах красные полосы и беззвучно заплакала, вспоминая недавнюю ?брачную ночь?, после которой ее точно никто и никогда не возьмет замуж. Если она сможет убежать, конечно, но от тигровых еще ни одна невеста не вернулась домой…Слабость, дикая жажда, пульсирующая боль во всем теле навалились с неистовым остервенением на бедную девушку, и она вновь потеряла сознание, чему, к слову, была только рада. В конце концов, что хорошего ее ждет в проклятой реальности, где она игрушка для лесного полосатого чудовища?В ее деревне хоть и жили столетия бок о бок с тигровыми, но об их быте мало что знали, лишь догадывались да додумывали скабрезные моменты к рассказам случайных свидетелей. Впрочем, достоверность рассказов никто не гарантировал.Считалось, Тигровые живут небольшими группами и весьма примитивно, почти как звери. У них нет своих женщин, или их невероятно мало. В королевстве Орен многие разумные расы страдают из-за подобной напасти, ибо в далеком прошлом, когда маги их создавали, то допустили не одну ошибку. Или же… наоборот, все продумали слишком скрупулезно. Ведь не имея возможности воспроизводиться самостоятельно, нелюдям приходится полностью зависеть от милости многочисленных хозяев, то есть людей.Представители иных рас должны быть покорными, исполнительными и безропотно вкалывать, зарабатывая репутацию и деньги, чтобы в итоге нанять какую-нибудь человеческую девушку для размножения. И только попробуй посадить ее на цепь и попрать права?— гнев Орена обрушится на весь клан этого самонадеянного глупца!Но гнев Орена, как выяснилось, избирателен, раз до сих пор леса не прошерстила конная гвардия. Просто Тигровые многие столетия соблюдают негласный договор?— защищают деревни от бед и не нападают сами в обмен на невест. И им даже не нужны красотки, или же красотки с приданым, они довольствуются невинностью жертв и возможностью получить ребенка.И всех данный договор, конечно же, устраивает. И Орен, которому не придется тратить ресурсы на охрану поселений, забытых на окраине. И деревенских жителей, которые могут не опасаться медведей да бандитов… И тигровых в первую очередь, те получают удовольствие и потомство. Все счастливы, все довольны, кроме пары невинных девушек, у коих нет ни приданого, ни невиданной красоты, чтобы избежать столь горькой участи.По слухам, невесту тигрового не ждет ничего хорошего в их владениях. Сначала насилие, не исключено — групповое… один путник и вовсе клялся, что Тигровые держат девушек на привязи, точь-в-точь как в дешевых книжонках о монстрах. Впрочем, его словам было мало веры, ведь на человека, способного прокрасться к стойбищу самых жутких лесных чудищ с хорошим обонянием и слухом, он совсем не походил.А одна потрепанная библиотечная книжка гласила: невест, после долгих и безжалостных оргий, отправляли в отдельную пещеру или какую-нибудь пристройку, где они оставались до родов. Вот только тигровые даже одежду не носили и оружия никакого не мастерили, полагаясь на свою мощь и инстинкты. Откуда у них могли взяться постройки?Ну и некоторые смутные источники уверяли, что через трое-четверо родов изможденную жертву убивали и съедали…Очередной болезненный обрывок реальности загорелся поначалу, словно тоненькая лучина, а потом вспыхнул и рассыпался криками, нещадным солнцем, бьющим в глаза, и ревом… все так смешалось, что Анже не сразу разобралась в происходящем. Лишь через пару минут она поняла, что лежит на земле среди зарослей незнакомых растений, похожих отдаленно на чертополох. А рядом яростно сражаются две мужские фигуры, объятые лучами закатного солнца на фоне океана свинцовых туч и густого леса, раскинувшегося за ним.Первую огромную фигуру Анже узнала моментально?— ее мучитель, ему как раз топор всадили в предплечье до обуха, обагрив невысокую траву алой кровью. А его соперника?— рослого незнакомца, верткого и довольно везучего, Анже никогда не видела раньше ни в родной деревне, ни в соседней, где была всего раз.Тигровый уступал пронырливому бойцу и не мог схватить его огромными лапищами, чтобы хорошенько приложить о землю или сломать. Мужчина уходил от предсказуемых однотипных атак, как мудрая змея, но и достать по-настоящему монстра у него не получалось, только покусывал своим оружием, уворачиваясь…Когда все-таки топор вошел в мышцы до хруста, тигровый взвыл, пошатнулся, но не упал, а спешно рванул прочь, прихрамывая и зажимая лапищей серьезную кровоточащую рану выше локтя.—?Живая? —?сделав небольшую передышку, мужчина окрикнул Анже и, привычным движением вытерев оружие о край потрепанного плаща, направился к ней.Вопрос хлестнул по девушке, словно кнут, она вздрогнула и сжалась, пытаясь прикрыться волосами и ладошками.Анже еще ни разу не чувствовала себя столь жалкой, как сейчас, когда вынуждена предстать перед незнакомцем нагой, да еще и… даже не ополоснувшейся после случившегося. Она бы предпочла умереть, провалиться сквозь землю, раствориться в скупых солнечных лучах, чем ощущать себя грязной портовой девкой.Мужчина стянул с плеча плащ и укутал её, едва подошел. Анже сразу же увязла в нем, завернулась до подбородка, пусть это и была весьма несвежая, стертая тряпка со следами крови.Девушка робко подняла уставшие глаза на спасителя.Ее героем оказался далеко не принц в сияющих латах,?— скорее какой-то бандит, если судить по легкому, изношенному доспеху. На худом, серьезном лице мужчины горели необычные золотые глаза, в которых поблескивало что-то звериное, пугающее, что-то, что не дало ему погибнуть в схватке с настоящим монстром.Анже только слышала о странных детях, которые по неясной причине иногда рождаются в человеческих семьях королевства. Говорят, это проклятье Орена за его стремление влиять на жизнь и создавать новых существ вопреки воле богов. Проклятье по-разному касалось своих жертв, например, у младенца могут быть плавнички или уши неправильной формы, а то и вовсе… настолько мерзкое, уродливое тело, что его топят без колебаний.Похоже, золотоглазый спаситель был одним из тех проклятых ?ребятишек?, и, судя по всему, детство у него прошло не самое счастливое. Ведь любимые и долгожданные дети не превращаются в неприкаянных путников с безжалостным взглядом.—?Встать можешь? —?его уставший голос был грубым, слегка хриплым, но после звериного рычания для Анже он все равно звучал будто пение соловья холодным туманным утром.Девушка в ответ растерянно кивнула и попробовала подняться на ноги, не выпуская из дрожащих пальцев изношенный плащ. Только ее измученное тело отказалось подчиняться, и она почти упала, но спаситель вовремя подхватил ее на руки.—?Черт,?— в его планы это явно не входило.—?В моей деревне вас вилами заколют. И меня,?— выдохнула Анже, стараясь говорить спокойно и не впадать в истерику,?— зря вы… это сделали.—?Да знаю я, что заколют,?— мужчина усмехнулся и не спеша направился к дороге, держа в руках живой сверток с пронзительно-синими глазами,?— я не первый год охочусь на полосатых тварей. И от деревенских всегда огребаю больше.По личику Анже проскользнуло изумление, затем она смущенно отвернулась. И хотя оказаться во власти очередной махины ей было неприятно до ледяных мурашек?— она старалась не подавать вида и сохранить остатки растоптанного достоинства.—?Зачем охотиться на… тех, кто защищает деревню?—?А у тигровых шкура дорогая, сердце хорошо продается, еще мяско для снадобий берут,?— сразу и без колебаний ответил мужчина, улыбнувшись,?— а еще меня бесят твари, которые похищают людей. Я считаю, что их нужно истреблять без разбора.—?А… как же наши поселения без тигровых будут?—?А у вас что, мужиков нет? Или вы Орену налоги не платите? Меня, если честно, это совсем не колышет, главное, полосатых мразей с каждым годом все меньше. Еще лет пять, и последние издохнут,?— с нескрываемым ликованием заявил спаситель, спешно ступая сквозь невысокие заросли сонолиста.Анже молчала… С одной стороны, остаться без защиты так страшно, так непривычно. А с другой?— какое ей дело до поселения, которое послало ее на зверские мучения и смерть? Для своей семьи она и раньше не представляла ценности, а теперь, потеряв невинность, еще и в лапах чудовища…—?Доберемся до города, а там в деревушку тебя переправлю, только подальше отсюда. Нужно выбрать место, где о тигровых даже не слышали. Какое-нибудь тихое захолустье без проблем с монстрами.—?Почему?.. —?Анже съежилась, она смутно догадывалась о причинах, но пока отказывалась их принять.—?Ну,?— мужчина запнулся, сделал тяжелый вздох, замерев на секунду, и потом продолжил,?— чтоб тебя не сожгли, когда родишь полосатика. Пусть будет просто уродцем, как я,?— он усмехнулся, пытаясь разбавить весьма безрадостную беседу шуткой,?— но не тигровым. Если узнают о том, кто он на самом деле, то…По щекам Анже медленно поползли слезы, и все пережитое, каждый миг боли и отчаяния обрушились на нее, подобно лавине, после слов о ребенке. Не в силах противиться накатившей истерике, девушка вцепилась в ворот спасителя и зарыдала во весь голос.Мужчина остановился, помрачнев окончательно. Он пытался подобрать правильные слова… и не получалось.—?Может, ты и не беременна,?— не было в его тусклом голосе надежды, потому что он, как бывалый охотник на тигровых, знал об их размножении не понаслышке.В ответ доносились всхлипы сломанного создания, которое все потеряло и которому некуда вернуться.—?Знаешь… ты жива, это главное. Это у мертвецов нет будущего, а у тебя оно есть!Анже отпрянула, пытаясь поскорее стереть слезы, за которые почему-то стало невыносимо стыдно.—?Я так и не представился,?— мужчина продолжал монолог более мягко. Он даже приветливо улыбнулся, но на его обожженном горечью и лишениями лице любая улыбка смотрелась, словно оскал,?— охотник на монстров Джерас.