Глава 7 (1/1)

Больше всего в сложившейся ситуации Тони радует то, что он сумел протащить в прошлое мимо единственного глаза Фьюри пару миниатюрных передатчиков. Когда у тебя всего несколько часов на то, чтобы решить, что ты возьмешь с собой (из разряда ?единственная вещь, которую вы захватите на необитаемый остров? — чем не реалити-шоу?), приходится быстро соображать и еще быстрее действовать. Хорошо еще, что ему не привыкать к рабочим марафонам и бессонным ночам; беда только в том, что сейчас он совсем валится с ног.Правда, Тони надеялся, что успеет рассказать Роджерсу о принципе работы передатчиков до того, как придется ими воспользоваться, и еще сильнее надеялся, что сумеет пережить приступ праведного гнева кэпа в стиле ?как ты мог!?. Но тот в очередной раз приятно его удивил: во-первых, разобрался совершенно самостоятельно, даром, что устройство было рассчитано на самых что ни на есть чайников, а во-вторых, до сих пор не сказал ни слова о том, что Тони нарушил прямой приказ Фьюри. Вышел на связь примерно через час после того, как они расстались, — очевидно, сразу же, как отпустил такси, — коротко назвал отель, в котором снял для них номер, и тут же отключился. Это, надо сказать, радовало.Не радовало другое: непредвиденная рабочая смена в гараже Корлеоне затянулась почти до полуночи. Он, разумеется, разобрался в проблеме — учитывая, сколько времени он провел, разбирая раритетные машины, это было нетрудно — но на починку ушло довольно много времени. Непонятно только, зачем Корлеоне это понадобилось? Проверял их легенду? Тони хочется верить, что эта машина не повезет сегодня какого-нибудь гангстера навстречу преступлению.Стив тем временем снял номер в неприметном отеле и, судя по всему, не высовывал оттуда носа. По крайней мере, когда он, совершенно обессиленный, вваливается в номер, из-под рук кэпа веером разлетаются листы — похоже, тот пытался занять себя рисованием. — Привет, — в голосе Стива слышится невероятное облегчение. — Я уже начал волноваться.— За меня или за Корлеоне? — тут бы иронично приподнять бровь, но жаль тратить силы на мимику. — За тебя, — кэп не подхватывает брошенную шпильку. Подходит ближе, обеспокоенно заглядывает в глаза. — Ты как?Как… Тони только вяло отмахивается, прежде чем рухнуть на кровать. Все. Он не сдвинется с места, пусть сюда явится хоть вся королевская конница и армия вермахта встанет под Нью-Йорком. Ко всему прочему снова немилосердно разболелась обожженная рука. Он, конечно, пытался ее поберечь, но из этого мало что вышло.Кэп подходит к нему. Медлит всего секунду — и довольно бесцеремонно начинает расстегивать пуговицы его пальто.— Эй! — слабо протестует Тони, пытаясь оттолкнуть его руки. Кто бы сомневался, что ничерта у него не получится. — Прекрати, кэп, я могу подумать что-нибудь не то, и ты очень огорчишься моей испорченности. Снова.На самом деле в голове с молниеносной скоростью проносится десяток вариантов — от пошлых до пугающих, потому что так кэп еще никогда не делал. С ним точно все в порядке?— Можешь не думать, — кэп сноровисто вытряхивает его из пальто, ловко разматывает шарф и наклоняется, чтобы снять ботинки. — Ты на ногах не стоишь.Тони нагибается — ради всего святого, он вполне в состоянии разуться сам! — но спину внезапно простреливает болью, и он замирает в неловкой позе, согнувшись пополам на краю кровати. Что еще за очередная дрянь на его голову? Невралгия? Ревматизм? Мышечная судорога? Черт его разберет… Стив, покончив с его ботинками, поднимает голову, Тони натыкается на его взгляд и… Ох, лучше бы ему не видеть таких глаз у кэпа. Таких… сочувственных. Понимающих. Как будто… как будто ему не безразлично, что с ним такое. — Что случилось? — голос звучит тревожно, а Тони купается в этой тревоге, кутается в нее, как в теплое одеяло, потому что это — ему. По крайней мере, выглядит именно так.— Ерунда, кэп, — он смаргивает невольные слезы; прострел был острым и неожиданным, ему нужно время, чтобы отдышаться. — Я как-то подзабыл, что в сорок лет лежать, скрючившись на каменном полу, совсем не так весело, как в двадцать. В глазах Стива вместо облегчения волной поднимается ужас.— Ты лежал на полу? Тебя что, держали в плену?!Похоже, бурное капитанское воображение за секунду в красках нарисовало его связанным где-нибудь в подвале. По крайней мере, он выглядит так, словно вот-вот подскочит и бегом рванет в Лонг-Бич — голыми руками разносить по кирпичику особняк Корлеоне. Глядя, как рефлекторно сжимаются суперсолдатские кулаки, Тони понимает, что если не остудить пыл Роджерса, забег с целью свершить священную месть станет реальностью прямо сейчас.— Эй, эй, полегче, мститель, — он, наконец, находит в себе силы разогнуться и похлопать Стива по плечу. — Все нормально. Просто Корлеоне решил проверить, правду ли мы с тобой говорим, и загрузил меня работой в своем гараже.Стив отнюдь не выглядит убежденным.— И что ты там делал??Трупы сортировал?, — просится на язык, но, во-первых, с кэпа станется принять за чистую монету и рвануть проверять, а во-вторых, у него банально нет сил на дальнейшую дискуссию. Хочется просто упасть лицом вперед и проспать трое суток. Ну, или хотя бы до утра, но это ж кэп, разве он позволит ему уснуть без детального доклада?— Машину чинил, — честно отвечает Тони и получает в ответ недоумевающий взгляд голубых глаз.— Машину? Корлеоне некому починить машину?— Видимо, так, — Тони пожимает плечами, но движение приходится оборвать, когда позвоночник снова простреливает болью. Ох ты ж черт… Хреновый из него спасатель мира, с больной-то спиной…— Ложись, — командует кэп. И еще припечатывает сверху ладонью — тяжело, но, на удивление, не больно.Тони послушно укладывается, тайком надеясь избежать продолжения допроса. Вот почему кэпу не хватило формулировки ?чинил машину?? Ах да, он же не сказал самое главное…— Послезавтра отсюда нас заберет машина. Отправимся на военный аэродром, полетим в Англию самолетом, которым доставляют лекарства. Оттуда до Франции, а там через… Черт, Роджерс, что ты делаешь?Железные на ощупь руки кэпа двигаются по его спине, чуть надавливают, поглаживают, разминают — это то, что он думает?..— Мне кажется, тебе не помешает, — голос кэпа размеренный, спокойный и совершенно уверенный. Когда он так говорит, выход только один — слушать и делать как велено. — Не беспокойся, я знаю, что делаю.— Точно знаешь? — не то чтобы он не доверял кэпу, просто… просто, во-первых, он терпеть не может подставлять спину, во-вторых, если тот надавит еще чуть сильнее, у него сломается позвоночник, а от слюнявого паралитика толку будет мало.Кэп даже не думает останавливаться. Гладит и гладит, осторожно разминает плечи, тщательно прорабатывает мышцы. Тони знает толк в массаже, и, с его точки зрения, Роджерс очень даже неплох. Руки у него большие и удивительно — для такой-то силы — бережные. Внезапно Тони больше не хочется возражать.— Точно, — Стив совсем не звучит обиженным. — Практики мало, конечно, но теорию я знаю неплохо. Не беспокойся, завтра будешь как новенький.Ох… еще бы. Тони кажется, что он видит, как расслабляется тело под руками Роджерса, как боль словно утекает из разогретых мышц. Он все ждет болезненных ощущений — они должны быть, все-таки спина так просто не лечится, — но Стив очень осторожен, и Тони хорошо, так хорошо, что сложно даже представить. Капитан Америка делает ему массаж. Спятить можно.— Не сомневаюсь, — слабо отвечает Тони, полностью потерявшись в ощущениях. — Да ты настоящий мастер, кэп. Не думал о том, чтобы сменить работу?— Я подумаю над этим, — в голосе Стива слышится очевидная улыбка, и Тони поздравляет себя с тем, что, кажется, сказал ему что-то приятное. — Не больно?— Нет… хорошо… — Тони чувствует, что ритмичные поглаживания и растирания убаюкивают его; хочется закрыть глаза и уснуть в уютном тепле. — У… тебя… отличные руки…— Стараюсь, — голос Стива доносится словно бы издалека. — Спи. ?Есть?, — он собирался, точно собирался это сказать, но понятия не имеет, успел ли. Сон выключает его сознание — быстро и неумолимо.***Стив лежит в полной темноте, слушая ровное дыхание, доносящееся с соседней кровати, и пытается анализировать прошедший день. Результаты анализа нравятся ему чем дальше, тем меньше.Вся операция с самого начала развивается не по плану. Предполагалось, что Корлеоне им откажет. Черт, по логике вещей он был просто обязан им отказать — с чего ему соглашаться? Насколько Стив мог судить, это дело не сулит дону ни малейшей выгоды — ну, разумеется, кроме выгоды иметь капитана Америка ?другом? и весьма сомнительной нужды в инженерных способностях Тони. Конечно, Стив не сомневается в том, что Тони невероятно хорош в работе с любыми механизмами, — кому бы в здравом уме пришло в голову в этом усомниться, глядя на чудо техники, которое он создал своими руками? — но все же Стив не думает, что Корлеоне прямо-таки некому починить автомобиль. Задействовать Тони в такого рода деле все равно, что забивать гвозди мобильным телефоном. Конечно, дон об этом не догадывается… Тогда ради чего был весь этот спектакль? Чего он добивался?Может быть, Тони и сумеет прояснить для него эту загадку, но это будет не раньше утра. Будить измученного гения только чтобы развеять собственные сомнения, Стиву попросту не позволит совесть. Стив бросает взгляд на соседнюю кровать. Тони лежит в той же позе, в которой он оставил его несколько часов назад: обняв подушку и повернув голову набок. Стиву почему-то становится неловко. Он смущенно отводит взгляд, словно украдкой подсмотрел что-то неприличное, хотя картина в высшей степени невинная: Тони полностью одет, да еще и укрыт одеялом. Просто во сне он выглядит расслабленным и умиротворенным — таким Стив его никогда раньше не видел, и ему кажется, что это зрелище остро не предназначено для его глаз. Он запоздало думает о том, что ему, наверное, стоило снять два номера — и тут же напоминает себе, что им лучше пореже разделяться. Разумеется, благодаря поистине гениальной предусмотрительности напарника у них теперь есть средство связи, но пользоваться им приходится с осторожностью, а Нью-Йорк — вовсе не то место, где легко укрыться от посторонних глаз. Их запросто могут принять за шпионов, и тогда миссия сразу обречена на провал.Мысли сами собой соскакивают с деталей операции и отправляются гулять туда, где им вообще-то не положено находиться. Стив старается не думать о Тони — и все же сдается, думая только о нем.Вчера, когда Тони появился на пороге их номера, облегчение накрыло его с головой — жив! Похоже, только внезапной эйфорией можно объяснить то, что он не сразу заметил, в каком состоянии тот вернулся от Корлеоне. И его дальнейшие действия можно объяснить той же эйфорией — да еще приливом адреналина. В здравом уме он бы на это не осмелился.Впрочем, сам Тони, кажется, не возражал. А может быть, как тогда, в лаборатории, он просто был не в состоянии это сделать. Даже в темноте он чувствует, как на щеках разгорается румянец. Боже правый, он так бесцеремонно обращался с Тони, и Тони наверняка подумал, что…Так, стоп. Тони вернулся уставшим, и у него был явный непорядок со спиной. Стив мог без ложной скромности утверждать, что годы детства и юности, проведенные на больничной койке, да еще опыт военной службы научили его немного разбираться в неисправностях человеческого тела. У них не было возможности обратиться к настоящему врачу, да и сам Тони наверняка с гневом отмел бы такую вероятность, и Стив сделал что смог. Тони спокойно уснул, мысленно поздравляет себя Стив. Ему удалось помочь, и это самое главное. Остальные мысли недостойны внимания.Послезавтра самолет заберет их. Откуда, когда, куда — он даже не удосужился расспросить Тони как следует. Ну да ладно, для расспросов у них еще целый день. В зависимости от того, куда их доставит этот самолет, можно будет планировать дорогу до Сицилии. Кстати, что насчет Фабрицио? Говорил ли о нем Корлеоне? Встретят ли они его? И если встретят — что им делать? Стив не испытывает ни малейшего доверия к человеку, который в будущем предаст своего дона и послужит причиной гибели молодой женщины. С другой стороны, в их положении особенно выбирать не приходится.Плохо, что в операции слишком много белых пятен. Стив терпеть не может действовать наобум, но выбора нет, а до его желаний вселенной явно нет никакого дела. Потому что, будь его воля, он на пушечный выстрел не подпустил бы Тони к театру боевых действий без костюма. Стив тщательно и долго убеждает себя в том, что дело вовсе не в его внезапной и необъяснимой… привязанности, пусть будет так. Просто Тони Старк — гений, герой и удивительный человек. Мир не имеет права потерять его.И Стив сделает все возможное, чтобы вернуть его живым.***Тони будит жуткий звук — что-то среднее между хрипом и рычанием.Полусонное состояние не сразу позволяет сориентироваться, но натренированная память мигом подсказывает, что он находится в номере отеля в Бруклине, что сейчас декабрь сорок второго года, и что где-то поблизости должен находиться капитан Америка...… с которым определенно не все в порядке.Вскинувшись, он несколько секунд моргает, пытаясь привыкнуть к полумраку комнаты. За окном уже пробуждается уличный шум, в комнату вплывает сероватый свет зимнего утра, а кэп лежит, вытянувшись на кровати у противоположной стены, и, кажется, задыхается.Тони вскакивает с кровати, разумеется, тут же путается в одеяле и падает обратно, высвобождается рывком: судя по звукам, кэп готов отправиться на рандеву со святым Петром, и что, черт возьми, тут случилось? Добравшись, наконец, до соседней кровати, он понимает, что это не внезапное нападение, не отравление и не какая-нибудь жуткая болезнь, неизвестная науке. Просто кэпу снится кошмар. Очень реалистичный, судя по всему, раз вызвал такую реакцию.Черт. А ведь Джарвис пару раз упоминал об этом. Отлично, Старк, ты непроходимый болван. Еще бы у кэпа не было кошмаров, с его-то военным прошлым. И именно сейчас, когда его напарник — самый отвратительный психолог из всех возможных. Вроде бы людей в таком состоянии нельзя резко будить. Или можно? Сам он был бы только рад, если бы кто-нибудь прекратил его полет в обнимку с ракетой как можно скорее.Он хватает Стива за плечи и с силой встряхивает.Голубые глаза распахиваются как по команде. Сначала в них только безотчетный ужас, навеянный сном, и по спине бежит предательский холодок — уж не продолжит ли он грезить с открытыми глазами? Если подсознание кэпа сочтет его угрозой, он даже во сне способен переломать ему все кости одним только движением… но нет, взгляд становится осмысленным. Стив смотрит на него растерянно и чуть испуганно.— Тони?.. — хрипло шепчет он. Лицо кэпа белое в цвет наволочки; Тони чувствует, как мелко дрожат напряженные мышцы под его пальцами. — Что случилось?— Ты мне скажи, — собственный голос неприятно вибрирует. Тони осознает, что испугался больше не за себя, а за этого чертова суперсолдата, который, как выясняется, не такой уж непрошибаемый. Кажется, его самого слегка потряхивает, и он никак не выпустит плечи Роджерса из рук — просто чтобы почувствовать, что тот жив и дышит, наконец, нормально. — Ты хрипел и задыхался.— Черт, — глаза Роджерса из испуганных становятся виноватыми. — Прости, что разбудил. Ты в порядке?Тони хочется расхохотаться в голос, а потом что-нибудь разбить. Или напиться. — Кэп, это ты меня спрашиваешь? — уточняет он. Продолжает держать его за плечи и даже слегка встряхивает. — Не я лежал тут и хрипел! Так что нет, это я спрошу: ты в порядке? И что, черт возьми, это было?Еще не закончив фразу, Тони уже знает ответ на свой вопрос. И ругает себя последними словами за то, что он не пришел ему в голову раньше. Ну и за очередной хамский выпад в адрес капитана, которому — видно невооруженным глазом — и так паршивей некуда. Если кэп сейчас решит свернуть ему шею за наглость, это будет не так уж и незаслуженно. Да и поза у него подходящая.Кэп отворачивается, но даже не пытается высвободиться. Он что… смущается?— Мне… иногда снятся кошмары, — глухо отзывается он. — Прости, надо было тебя предупредить. Я просто…Поправка: ему хочется разбить не что-нибудь, а именно собственный лоб. О стену. И неожиданно — пригладить растрепанные золотистые волосы. Кэпу стыдно за ночные кошмары. Перед ним. Боже правый.Он выбирает третий вариант. Присаживается на край кровати, пытается прийти в себя и активизировать мыслительный процесс. Спросонья получается плохо, он никогда не умел утешать людей, у него другая специализация. Но кэп — Стив — вот он, прямо тут, и поблизости нет ни одного нормального человека, который знает, что делать с последствиями ночных кошмаров, так что Тони придется брать себя в руки и делать… что-нибудь. — Ты… хочешь об этом поговорить? — осторожно и неловко спрашивает он, чувствуя себя глупее некуда. Так и станет кэп делиться с ним своими кошмарами. Он его в обычные дни и выносит-то с трудом.Стив поворачивается на звук его голоса и смотрит так устало, словно его разом накрыло всей почти сотней прожитых лет. Ну или проспанных в айсберге — неважно, сотня есть сотня, даже если на самом деле чуть меньше.— Да не о чем особо рассказывать, — чуть виновато отзывается он. Садится на кровати, подперев спину подушкой, и разом оказывается выше. Значительней. Тони кажется, что от этой значительности у него скоро откроется комплекс неполноценности. — Мне обычно снится или полет на Валькирии, или Баки. Сегодня был Баки.Точно. Баки Барнс. Погибший друг. И что тут сказать?— Все нормально, — зато у кэпа есть идеи. — Со мной такое редко. Наверное, все потому, что здесь… снова как тогда…Он неопределенно обводит рукой гостиничный номер. Видимо, попадание в прошлое сработало как триггер, думает Тони. Гребанные путешествия во времени, гребанные флешбеки, от которых нет спасения даже во сне. А сам Стив, похоже, больше всего переживает, что разбудил Тони. Гребанный джентльмен.— Я не знаю, как тебе помочь, — честно признается Тони, потому что с таким Стивом хочется быть честным. — Могу я что-нибудь?..Стив невесело усмехается.— Я и сам могу, — он смотрит прямо перед собой, и глаза у него неживые. — Вот прямо сейчас приехать в расположение части, найти самого себя и не позволить взять Баки на арест Золы. Или хоть строго-настрого приказать держать его крепче… в поезде… Если бы я тогда…Дьявол бы побрал законы временных перемещений… стоп, что?!— Что слышал, — тихо и монотонно отзывается Стив, и Тони запоздало понимает, что ляпнул это вслух. — Что, в комиксах не писали, как Капитан Америка угробил лучшего друга?Не писали, конечно, но черта с два Тони признается. — Я его не удержал, — Стив говорит, словно исповедуется, только конфидент ему попался хреновей некуда. Нормальный человек на месте Тони сейчас нашел бы, что сказать человеку, потерявшему родной мир, любимую девушку и лучшего друга, а он только и может, что молчать и молиться, чтобы этого было достаточно. — Должен был. И не смог. — Я тоже не удержал Пеппер, — тихо признается Тони. Он понятия не имеет, надо ли кэпу говорить это прямо сейчас, но ему невыносимо слышать, как он снова и снова казнит себя за нелепую случайность. — Когда случилась та история с Экстремисом… Она упала с тридцати метров. И, как ни глупо, я благодарен Киллиану, что он тогда ввел ей вирус. Если бы не это, она бы погибла. Как твой друг.Стив неожиданно смеется. В напряженной тишине комнаты его напряженный смех звучит жутковато.— Если бы он умер, я бы смог это пережить.В висках стучит пульс. Тони чувствует, что теряет связь с реальностью. Капитан не умеет так смеяться. Он не может так говорить. Он ли это? И что значит — не умер?..— Кэп, — Тони тщательно выбирает выражения, пытается мыслить рационально, чтобы не сделать хуже, чтобы не растравить еще сильнее рану, по которой кошмар и так прошелся тупым скальпелем. — Баки Барнс…— …погиб во время захвата Арнима Золы, да-да, — кэп прерывает его, перехватывает инициативу в разговоре, хотя обычно из молчаливого Роджерса и слова не вытянешь. — Я тоже так думал.Тони кажется, что он находится на пороге какого-то кошмарного открытия. От острого ощущения тайны и опасности волоски на шее встают дыбом.— Он… жив? — Бога ради, если каким-то невообразимым, нереальным чудом Барнс сумел пережить падение в пропасть, где он сейчас? И почему тогда у кэпа такие мертвые глаза?Кэп переводит взгляд на Тони и впервые смотрит ему прямо в глаза. Тони напрягается: кэп словно взвешивает, оценивает, стоит ли ему об этом знать. Видимо, решает, что Тони достоин его доверия. В другой ситуации ему стало бы лестно — а сейчас просто невыносимо страшно.— Баки — Зимний солдат, — слова падают коротко и веско, как судебный приговор.***Следовало бы сразу догадаться, что Тони недолго усидит в четырех стенах.Нет, Стив честно пытался. Он доходчиво, медленно и, главное, спокойно несколько раз объяснил Тони, почему им не стоит высовываться наружу. Но остановить Тони Старка, которому под хвост попала космических размеров шлея — все равно, что пытаться притормозить бронепоезд голыми руками. Это даже не танк, танк бы он остановил…Весь день тот изводил Стива, доказывая, убеждая и попросту приставая, — ни дать ни взять, ребенок, который выпрашивает поход в Диснейленд. Стив про Диснейленд слышал, но ни разу там не был — не было ни времени, ни повода. Он обещает себе, что обязательно вытащит туда Тони в отместку за то, что сейчас тот нетерпеливо волочит его по промороженным, похрустывающим свежим инеем улицам Нью-Йорка и прямо светится от энтузиазма. Стив только глубже засовывает руки в карманы пальто, поднимает воротник пальто и прячет нос глубже в толсто намотанный шарф.— Так, по-твоему, Корлеоне согласился нам помочь, потому что ты упомянул о мести? — продолжает он прерванный появлением патруля разговор. — Слабоватая причина, как по мне.— Да черт его знает, — Тони задумчиво рассматривает обшарпанную больницу, мимо которой они идут. Стив с содроганием вспоминает, сколько времени ему пришлось там провести до проекта ?Возрождение?. — А у тебя другие варианты?— Нет других вариантов, — признается Стив. — Но и этот… Все-таки переправить нас с тобой на другой континент… Поверь, в сороковые это нереально сложно. Да и какое ему дело, даже если ты действительно мститель?Он невольно улыбается. Естественно, Тони Мститель. Правда, не совсем в том смысле, который может вкладывать в это слово Корлеоне.Судя по озорной улыбке, которая вспыхивает в глазах Тони, он тоже оценил каламбур. Правда, улыбка тут же сменяется серьезностью.— Как тебе сказать, кэп, — Тони, сам того не замечая, переходит в лекционный режим. Он прирожденный оратор: Стив готов слушать с утра до вечера, как он увлеченно рассказывает о своем очередном изобретении, как искрятся искренним вдохновением эти невозможно живые глаза, как он уверенно жестикулирует, подкрепляя свои слова. Слушать — и бесконечно восхищаться. — У сицилийцев вообще и у сицилийской мафии в частности очень серьезное отношение к мести. Я кое-что об этом слышал еще в нашем с тобой Нью-Йорке, хотя к тому времени, как я возглавил семейный бизнес, сицилийцы весьма успешно ассимилировались с нашим преступным миром и стали просто ворами в законе. Так вот, понятия не имею, как обстоят дела в будущем, но сейчас большинство из них соблюдают весьма строгий моральный кодекс. В двух словах: если тебя оскорбили — отомсти или сдохни. Но если планируешь сдохнуть — не забудь предварительно найти того, кто за тебя отомстит.— Звучит неплохо, — кивает Стив. — Постой, ты что, все-таки имел с ними дело в Нью-Йорке?Тони преувеличенно тяжело вздыхает.— Стив, я бизнесмен, — терпеливо поясняет он. — Волей-неволей мне приходится иметь дело с самыми разными людьми. И не у всех из них была, скажем так, кристально чистая молодость. А отказываться от контрактов из-за неидеального морального облика партнера… — в глазах Тони мелькает легкая тень. — Знаешь, тогда бы я в первую очередь отказался вести бизнес с самим собой. Вот уж на ком пробы ставить негде.— Перестань, — строго требует Стив. И сам удивляется своему приказному тону.— Что перестать? — невинно уточняет Тони.— Перестань равнять себя с Корлеоне, — Стив хмурится и разворачивается к нему лицом. — Он преступник. Ты герой. Все, закрыли тему.— Фьюри бы с тобой не согласился, — грустно улыбается Тони.— К черту Фьюри, — непримиримо отзывается Стив, и, видит Бог, попадись ему сейчас Ник воочию, он не постеснялся бы повторить ему в лицо. Кажется, Тони его понимает: его улыбка из грустной превращается в благодарную. А Стиву становится так неловко, что он отводит глаза. Несколько минут они шагают в молчании. Но разве же Тони сумеет долго молчать?— До чего непривычно видеть тебя на плакатах, — он внезапно указывает на одну из агиток, украшающих стены домов, с такой непосредственностью, что Стив улыбается, несмотря на собственную нервозность.— Твое лицо красуется на каждом первом баннере в Нью-Йорке, — отзывается он. — Кто бы говорил.— Да нет, это другое, — Тони упрямо встряхивает головой. — Я понятия не имел, что ты был таким… символичным символом нации. Если ты понимаешь, о чем я.Стив улыбается еще шире. Тугой узел в сердце, который остался там еще с утреннего кошмара, почти исчез, отголоски в душе постепенно тают под пытливым взглядом карих глаз.— Символичным символом? Великому Тони Старку не хватает слов?— Великий Тони Старк все слова растерял от твоей неземной красоты, — поддразнивает его Тони. До того беззлобно и по-детски, что Стив почти совсем расслабляется. — Серьезно, кэп, ты же у нас скромник из скромников. Как тебе удалось пережить такое внимание к своей персоне?Стиву смешно и грустно сразу.— Сам знаешь, что я сбежал на фронт, как только появилась возможность. Мне это совсем не льстило.Тони замолкает. Кажется, он начинает чувствовать себя не в своей тарелке. Стив только вздыхает. Скоро им в Европу, где сейчас вовсю грохочет канонада, и незачем портить Тони моменты такого непосредственного веселья. А у него через слово то болезненное воспоминание, то неловкость. Лучше бы молчал, право слово.— О, знакомый переулок, — Стив машет рукой, привлекая внимание Тони, пытаясь разрядить атмосферу. — Именно тут мне набили физиономию за день до того, как Эрскин принял меня в проект ?Возрождение?.Тони с серьезным видом рассматривает обычную грязную подворотню.— Ты что, помнишь все места своей… боевой славы?— Конечно, — с серьезным видом отвечает Стив. — Хочешь, устрою экскурсию?— Спасибо, обойдусь, — фыркает Тони. — Кэп, а ты никогда не думал о том, чтобы, например, не нарываться?— Не нарываться — это как? — Стив бесцельно блуждает взглядом по обшарпанным кирпичным стенам. — Жить, как страус: нос в песке, а к миру задницей?— Не думал, что ты знаешь такие слова, — Тони ехидничает как-то принужденно, словно по привычной необходимости.— Я служил в армии, — напоминает Стив. — Ты серьезно думаешь, что мы цитировали друг другу Чосера и Шекспира??Тебе, наверное, предстоит услышать, как мы разговаривали на самом деле?, — повисает в воздухе недосказанным. Стив по-прежнему не хочет тащить Тони с собой. И понимает, что выбора у него нет.— Особенно Чосера, — с непередаваемым лицом отзывается Тони. — Он же прямо о тебе и писал: ?Высок и строен, ловок, крепок, смел…?Стив только руками разводит. Вот что тут скажешь? Одно слово — гений.— Ты цитируешь Чосера наизусть, — констатирует он. На лице Тони выражение, подозрительно напоминающее смущение.— В детстве… Джарвис подарил мне книгу, — поясняет он. И прячет глаза. Почему-то это восхищает Стива еще сильнее, чем поразительная память. Это удивительно… мило.Все происходит в одно мгновение. Сначала до них доносится развеселая песенка, которую исполняет задорный мужской голос. Потом в свете загорающихся уличных фонарей появляется фигура в военной форме в сопровождении двух девушек. Стив чувствует, как холод поднимается от ступней вверх, примораживает его к месту и не дает вздохнуть. Он застывает, и никакая сила сейчас не смогла бы сдвинуть его с места, когда он видит, что навстречу ему шагает…Баки. Живой.Остатками неповоротливого сознания он понимает, что нельзя стоять вот так, на свету, прямо на виду у Баки, который идет ему навстречу. Нужно уйти, скрыться, чтобы не попасться ему на глаза, чтобы не изменить события прошлого, чтобы сберечь то, что еще возможно сберечь… но ступор слишком силен. Ему остается только стоять и смотреть на Баки — на простого веселого парня, у которого пока еще нет металлической руки, инстинктов убийцы и насквозь промороженных серо-стальных глаз.Кажется, Тони что-то говорит ему — сначала удивленно, потом взволнованно. Стив не слышит. И почти не чувствует, когда его тянут в темный переулок позади, — тот самый, который Стив показывал ему несколько минут назад. Сигналы сознания не доходят до тела — Стив не уверен, что помнит, как сделать хотя бы шаг. Если сейчас внезапно начнется бомбежка, он, наверное, так и останется стоять среди улицы.Тони силой затаскивает его в переулок. Какое счастье, отстраненно думает Стив, что Тони такой сильный, что он успевает уволочь его с тротуара до того, как подвыпивший Баки наткнется на него. Жалкая маскировка в виде воротника и шарфа не обманет лучшего друга. Бывшего лучшего друга. Баки Барнса больше нет.Все так же на буксире Тони он заворачивает за угол. Тони толкает его в грудь, прижимает к стене и зажимает ладонью рот, как будто боится, что Стив начнет кричать. Смешно — если бы Стив действительно решил закричать, Тони не сумел бы его удержать. И вообще бы не смог. Но на их общее счастье, Стивом владеет мертвое оцепенение. Все, что он сейчас может: стоять, привалившись спиной к холодной стене, и смотреть в потрясенные глаза Тони, которые в полутьме кажутся почти черными.В висках стучит. До Баки — всего несколько шагов. Подойти, схватить за руку… сказать, чтобы не смел даже приближаться к Швейцарии… Нельзя. Ничего нельзя. Господи, как же больно…Он не знает, сколько времени они так стоят. Веселые голоса давно стихли, издалека доносится только обычный уличный шум — и Стива, наконец, отпускает. Он с шумом втягивает в себя воздух и, к собственному ужасу, чувствует, как к горлу подкатывают рыдания.Нет. Только не здесь. Не сейчас. Не при Тони.Бесполезно.Слез нет — их не было тогда в Швейцарии, не было в Вашингтоне, нет и сейчас. Просто горло стискивают судороги, Стив давит их в глубине, пытается не выпустить наружу, чтобы Тони не увидел, чтобы не вешать на него еще и это. Он пытается успокоиться, как учили, дышать глубоко и медленно, пытается вспомнить таблицу умножения — а потом все мысли резко вылетают из головы.Руки Тони на его плечах. Горячая ладонь проводит по волосам — раз, другой, третий. И голос — непривычно мягкий, уверенный и серьезный, шепчет в ухо:— Держись, кэп… сейчас пройдет… сейчас станет легче. Дыши глубже, ну же… давай…Стив покорно пытается дышать. Вдох, другой — и его прорывает. Уткнувшись лбом в твердое плечо, он, к собственному стыду и облегчению, чувствует на глазах слезы.— Вот так, хорошо, — тихо продолжает Тони. Он не выпускает его, хотя ему, наверное, тяжело и неудобно — Стив навалился на него почти всем своим немаленьким весом, и ему надо разогнуться, отдышаться, вытереть лицо и прекратить, наконец, эту позорную истерику, но сил не хватает. Вместо этого он поднимает руки и сам обнимает Тони — неловко, потому что непривычно. На мгновение становится страшно — что Тони не позволит, что это слишком даже для него. Ему и так пришлось успокаивать Стива после сегодняшнего кошмара, а теперь еще и это… Тони не отталкивает и не отпускает. Горячие даже сквозь перчатки ладони перемещаются на спину, гладят кругами, успокаивают — и постепенно Стив находит в себе силы дышать ровно. — Я… в порядке, — хрипло отвечает он. — Все… хорошо…— Врешь, кэп, — Тони качает головой. Отстраняется, но совсем не отпускает. — Не хорошо. И ты не в порядке.— Я не знаю, — честно отвечает Стив. Морозный воздух остужает горячие щеки, и в голове немного проясняется. — Прости.Тони сердито встряхивает головой.— Ну, вот еще, — хмурится он, и Стив не знает, то ли он сердится на него, то ли на себя. — Это нормально — быть не в порядке, кэп. Ты живой человек. И никто не умрет, если ты в этом признаешься.Значит, все-таки на него. Или на себя? А, да какая разница.Стив чуть неловко пожимает плечами. Он не виноват, что он такой.— Слушай, кэп, — в голову Тони явно пришла какая-то идея, судя по тому, каким огнем загорелись эти неуемно живые глаза. Но его следующие слова едва не отправляют Стива в нокаут. — Мы найдем твоего Барнса. Как только вернемся в Нью-Йорк. Я подключу Джарвиса, он в состоянии взломать любую систему безопасности. И…— А что дальше? — тихо спрашивает Стив. — Если мы сумеем его захватить, его ждет высшая мера. Возможно, по современным законам он преступник, но я не готов своими руками передать его ФБР. Честнее будет в драке… самому…Он снова низко опускает голову, но мысли Тони несутся вперед со световой скоростью, и его уже не остановить.— Он ведь спас тебя, да? — сверкая глазами, уточняет он. — Значит, что бы там с ним ни сделали в Гидре, он все еще помнит тебя. Ему можно помочь, кэп. Я знаю, что можно. От федералов спрячем, подготовим доказательную базу. Он не виноват в том, что совершал в бессознательном состоянии, черт, он вообще будет считаться жертвой военного преступления, да на его защиту вся ООН встанет, если правильно поставить вопрос, что скажешь?— Что? — Стив боится поверить, потому что если это действительно так, если у него есть шанс…— Да, — твердо отвечает Тони. Стив смотрит ему в глаза и думает о том, что если Тони что-то решил, он это сделает. Это Тони Старк. Он может все.— Тони… — начинает Стив, и сам не знает, что собирается сказать. Видимо, все сомнения написаны у него на лице, но Тони обрубает их разом.— Так и будет, кэп. Вернем тебе твоего отмороженного друга, и вы будете трепать мне нервы вдвоем. Не уверен, что в Гидре его научили хотя бы пользоваться планшетом.— Тони… — беспомощно повторяет Стив. Он не знает, что сказать, как объяснить ему громадность и невыполнимость обещания, которую тот с такой легкостью взвалил на себя. И это не считая всего остального. — Тони, это же…— … сложно, долго и дорого, — решительно обрывает его Тони. — Последнее не проблема вообще, а первое и второе решаемо при помощи Джарвиса. Серьезно, кэп, неужели ты мне не доверяешь? Вернем тебе твоего Барнса как новенького. Не обещаю, что это будет завтра, но…— Как? — тихо спрашивает Стив. Глупо говорить об этом вот так, посреди улицы, да еще в прошлом, когда неизвестно, что с ними может случиться, и вернутся ли они живыми домой, но он просто не может ничего с собой поделать.— У меня есть пара знакомых, — лукаво щурится Тони. — И несколько разработок по ментальному программированию. Они, конечно, были рассчитаны на усовершенствование программного обеспечения Джарвиса, но я адаптирую их с учетом рекомендаций моих друзей, мы вместе разработаем паттерн работы для человеческого мозга… Я на девяносто девять процентов уверен в успехе. Что скажешь, кэп? Кэп?..Неуместная улыбка появляется на губах Стива словно из ниоткуда — сама собой. Он даже пугается такого быстрого перехода от мертвого отчаяния к надежде. Откуда в нем это? Или не в нем?Тони. Тони умеет зажигать свет в самой непроглядной темноте. Боже, как хорошо, что на свете есть Тони Старк. Стив додумывает эту мысль до конца и крепко обнимает его.