Двадцать первая глава (1/2)
Вековые леса постепенно сменялись голой землей, зелень на которой только-только начинала проклевываться, постепенно окрашивая будущие поля и луга. Легкий ветерок из чуть приоткрытого окна приятно трепал смоляные волосы, освежая загруженную голову. Яркие голубые глаза безучастно следили за пейзажем, пока ладони поочередно перебирали и поглаживали короткий ежик беглеца. Дыхание того даже после ввода противоядия оставалось сбитым и частым. Тело юноши содрогалось в мелких судорогах, а вся кожа была покрыта испариной, которая, сливаясь в крупные капли, скатывалась к рубашке, пропитывая ее влагой.
Мужчина не думал, он наслаждался моментом, смаковал власть, которую вновь приобрел над худеньким пленником, сейчас так расслабленно лежащего в его руках. Все мысли были лишь о нем, даже сам Рейх начал замечать, что мальчишка стал для него подобием наркотика, от нехватки которого нарастало напряжение и наступала ломка. Он понравился ему сразу, еще в то время, когда сам не до конца осознавал себя. Нацистская Германия заинтересовался им, когда впервые увидел еще совсем мальчугана на фотографии семьи Союза. Его заворожили эти выразительные, полные жизни и детской игривости глаза, смотрящие на него с черно-белой фотокарточки и пронизывающие до глубины его черной души. До сих пор никто не смог привлечь к себе внимание нациста также, как этот ребенок.
Третий Рейх с самого начала хотел заполучить именно его, однако прекрасно понимал, что ставить свои интересы превыше начальства – глупо. Потому он оставил планы, в душе надеясь лишь на удачную случайность. Задолго до нападения ариец заметил скрытое поведение своего ?союзника?, который на все вопросы о семье отмалчивался и одаривал немца подозрительным взглядом. Из-за этой неприятности мужчине не удалось вычислить точное местоположение России, однако предполагал, что СССР, в связи со своей обоснованной осторожностью, отправил всех отпрысков вглубь страны, куда войска Нацистской Германии добрались бы не скоро. Однако такая неожиданная и приятная новость о захвате первого и самого важного пленника в виде непосредственного наследника Советского Союза была сродни сказке.
В тот момент Третий Рейх не смог сдержать предвкушающую улыбку и пышущий интересом и соблазном взгляд. Однако сразу идти к долгожданной добыче сломя голову не позволяла ситуация. Несмотря на явно выигрышную позицию, армии нужен был лидер с твердой рукой, который будет поддерживать в рядах железную дисциплину и авторитет. В своих способностях лидера ариец не сомневался, однако месячная командировка обернулась полугодовым выездом за территорию Нацистской Германии. Хоть непосредственного присутствия немца и не требовалось, не подчиниться приказу Фюрера было бы очень грубо и глупо.
Пара часов в дороге пролетела незаметно. Мужчина с отрешенным видом осматривал очередной концлагерь, где ему придется пребывать на время восстановления России. Было глупо везти его в таком ужасном состоянии обратно в Берлин, парень бы не выдержал такую долгую поездку. Рейх заранее предупредил коменданта лагеря о своем скором приезде и попросил приготовить ему особую комнату. Если бы нацист знал, что с мальчиком будет довольно-таки интересный солдат, то к требованиям добавил бы отдельный карцер.
Каких-либо необычных или выбивающихся деталей не было, пленники во внутреннем дворе работали под присмотром надзора, рядом с которым сидели красавцы доберманы-пинчеры, навострившие стоячие уши, улавливая малейшие звуки. У главного входа мужчину уже ожидали сопровождающие.
Выйдя из машины с подростком на руках, тело которого уже практически не содрогалось в беспорядочных судорогах, Нацистская Германия подошел к группе офицеров, с трепетом и потаенным страхом наблюдавших за его действиями. Обменявшись парочкой слов, один из сопровождающих коменданта солдат попросил дорогого гостя проследовать за ним.
Небольшая, но достаточно просторная и просто обставленная комната радовала глаз. Обведя взглядом все помещение, Третий Рейх приметил две двери у дальней стены. Заметив заинтересованный взгляд командующего, солдат поспешил сообщить, что находится за каждой из них. Сдержанно поблагодарив и отправив подчиненного за доктором, мужчина двинулся в сторону первой двери, пройдя через которую он оказался в слабоосвещенной коморке. Крошечная комната, вмещающая в себя лишь небольшую тумбочку и железную кровать, к ножке которой тянулась массивная железная цепь с добротным кожаным ошейником.
Уложив свою ношу на койку, ариец быстрым взглядом обвел помещение, отмечая довольно удобное расположение и наличие ванной комнаты, отделенной от основной лишь полупрозрачной занавеской. Белые стены давили даже на самого немца, однако он счел это плюсом, поскольку хотел сломить Россию, а дополнительные психологические раздражители будут весьма кстати. Единственным источником света было крохотное окно на приличной высоте. Вместо лампочки с потолка свисал оголенный провод, который подтверждал теорию нациста о том, что комнатку, или скорее подсобное помещение, уже долгое время не использовали.
Переведя изучающий взгляд на подростка, Рейх ладонью дотронулся до его лба, чувствуя исходящий от кожи сильный жар. Мужчина даже чертыхнулся и незаметно для себя фыркнул от столь высокой температуры. Больше всего его беспокоили кровоточащие раны, которые уже полностью пропитали грязные бинты, что придавало общей картине еще более тревожный вид. Была слабая надежда на грамотность пойманного солдата хотя бы в отделе первой помощи. Если же рану не отчистили, то жизнь пленника действительно через некоторое время может оборваться, чего Нацистская Германия не допустит ни при каких обстоятельствах. Тихие шорохи за дверью и приближающиеся шаги заставили мужчину отпрянуть от бессознательного юноши и выйти в свою новую спальню. Там, у входа, мялись уже знакомый мужчине солдат и доктор, нервно сжимающий в руках небольшой чемоданчик со всеми необходимыми инструментами.— Ваш пациент там, — Рейх одной лишь головой кивнул в сторону деревянной двери, верхняя часть которой была сделана в виде небольшого оконца с железными решетками на нем, на подобие тех, что располагались в камерах. — Сделайте все необходимое.
Холодный и глубокий голос пробирал до мурашек даже подчиненных. Врач средних лет быстрым шагом прошмыгнул мимо арийца и скрылся в указанной комнатке. Оставшийся же у выхода солдат не сводил испуганных глаз с командующего. Нацистская Германия подозвал оробевшего перед ним парня и тихим голосом отдал приказ.
— Скоро сюда прибудет важный пленник, передай коменданту, — Офицер внимательно вслушивался в каждое слово, боясь забыть даже незначительную деталь. Мужчине нравились такие юноши – никогда не задают лишних вопросов, беспрекословно выполняют приказы и не мельтешат перед глазами, словно надоедливые мушки. — Мне нужна отдельная камера, желательно карцер, и стандартный набор инструментов. Выполняй.
Протянув руку от сердца к солнцу, солдат скрылся с глаз, оставляя после себя приятное впечатление. Рейх даже чуть усмехнулся, когда дубовая дверь с тихим стуком закрылась за ушедшим офицером. Вернувшись в коморку, мужчина заметил нахмуренный взгляд врача, направленный точно на левый бок юноши, который больше не скрывал слой грязной марли. Ариец и сам понимал насколько тяжела ситуация, лишь взглянув на начавшие покрываться гноем глубокие раны. Остальные бинты также были удалены, однако исполосованная острыми зубами кожа на руке и бедре выглядела намного лучше и представляла менее серьезную опасность.
На тумбочке нацист заметил горящую зажигалку, а рядом слабо поблескивающую хирургическую иголку с мотком капроновых нитей наготове. Подойдя ближе, Третий Рейх начал внимательно наблюдать за тем, как врач медленными и аккуратными движениями очищал рану, подготавливая все к операции. Из разорванных тканей до сих пор слабыми волнами сочилась кровь, которую умелые руки тут же убирали смоченной тряпкой. Лицо России было настолько бледным, что, казалось, еще немного и оно сольется с побеленной стеной. Дыхание до ужаса медленное и хриплое, видно немного крови попало в легкие, из-за чего иногда слышались еле слышные булькающие звуки на глубоких выдохах. Потеснившись в узенькой комнатке, Нацистская Германия уложил голову пленника на бок. Из рта тут же потекла тонкая темная струйка, образовавшая на чистой простыне багровое пятно. Брови мужчины слегка насупились, а глаза в прищуре устремились на доктора, который уже заканчивал с первичной обработкой.
— Ему что-то вкалывали? — Неожиданный, но в напряженной тишине такой громкий вопрос сорвался с губ специалиста, который продолжал свое дело, не переводя взгляд на рядом стоящего мужчину.
— Новая разработка, — Спокойный, даже слишком расслабленный голос озвучил незамедлительный ответ. — Седативный яд медленного действия. Антидот ввели не больше двух часов назад.
На услышанное врач только слабо кивнул. Он заглянул в чемоданчик и выудил оттуда пузырек перекиси. Одним движением открыв крышку, мужчина начал промывать очищенные от крови раны, края которых теперь были четко различимы на бледной, как мел, коже. Шипящая пена наполнила разрывы, сильная струя вычищала образовавшийся гной, вследствие стекая по худощавым бокам пленника. Обмакнув все сухой марлей, врач взял в руку иглу, разогревая и дезинфицируя ее на огне зажигалки. Плотные резиновые перчатки защищали от несильного, но ощутимого жара. Первый, второй, третий… Быстрыми, отточенными движениями мужчина в белом халате накладывал ровный ряд швов, стягивающих рваные края. Рейх внимательно наблюдал за каждым стежком специалиста, который уже заканчивал зашивать бедро и обматывать его хорошим слоем бинтов. Он приложил чуть вспотевшую от пристального взгляда ладонь ко лбу юноши, чувствуя не спадающий жар.
— Я бы не советовал сейчас давать ему жаропонижающее, — Встав с края кровати и чуть ссутулившись, начал свою тираду доктор, еще раз пробегая глазами по бессознательному телу. — Это может пагубно повлиять на его ослабший иммунитет. Антидот вскоре сам поможет ему справиться с большей частью недугов.
— Понятно… — Задумчиво протянул нацист, устремляя холодный взгляд на осунувшееся лицо подростка. — Ему нужны ежедневные перевязки, будешь приходить вечером и делать все в моем непосредственном присутствии. На сегодня свободен.
Врач был в легком недоумении от своей новой ?роли?, однако высказать хоть что-то не посмел, прекрасно понимая, как это может сказаться не только на его карьере, но и на близком окружении. Коротко попрощавшись с Нацистской Германией, мужчина вышел из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь. Со стороны Рейха в ответ был лишь снисходительный взгляд. Еще раз скользнув голубыми глазами по распластавшемуся на кровати телу, ариец взял в руки заранее подготовленный ошейник и закрепил его на подростке так, что без посторонней помощи расстегнуть застежку будет очень сложно. На краю матраца он заметил тонкое одеяло и, раскрыв его одним движением, укрыл покрывшегося легкими мурашками пленника. Со стороны улицы доносился шум мощного мотора и топот прибывших с задания солдат. Мужчина выдавил легкую улыбку, граничащую с хищным оскалом сытого хищника. — Прибыли. — Вырвалось из уст довольного арийца, который медленным шагом вышел из коморки и прикрыл за собой дверь, запирая ту на ключ. Он не страшился возможности побега немощного в данный момент России, его больше беспокоили заинтересованные в мальчишке солдаты. Дисциплина в каждом лагере кардинально отличалась и, насколько знал сам немец, кроме него полное послушание никто не практиковал, делая всяческие поблажки расслабленным солдатам. В момент, когда Третий Рейх закончил закрывать замок, в комнате раздался слабый стук. Мужчина прекрасно знал своего посетителя, поэтому решил не медлить и самолично поприветствовать гостя. Открыв резную дверь, на пороге ариец увидел уже знакомого солдата, который и сопровождал его в эту комнату. Молодой парень выглядел довольно взволнованным, однако вызвано это чувство отнюдь не страхом. Взбудораженный взгляд метался по спокойному лицу Нацистской Германии, который в ответ выжидающе поглядывал на тонкую папку в руках юноши. Тот же через мгновение выпрямился струной и протянул нацисту документы.
Рейх лишь мягко улыбнулся, видя, как подчиненный с восхищением рассматривал его высокую фигуру. Взяв в руки бумаги, он быстро прошелся по ним взглядом, читая скудное количество информации. Дело, составленное на быструю руку, содержало в себе столько же сведений, сколько известно самому арийцу. Мужчина вернул изученную папку солдату, деловито заводя руки за спину, сцепляя на уровне поясницы тонкие кисти.
— Отведи меня к нему. — Зловещая полуулыбка коснулась губ немца, придавая его лицу таинственность, показывающую явно недобрый замысел. Офицер же, отдав честь, развернулся на пятках и устремился вглубь коридора, слыша за собой мягкие, но четкие шаги.
Несколько минут и Третий Рейх стоит перед плотной железной дверью карцера, ожидая, когда пленника подготовят к приему. Нетерпение мастерски скрывалось за маской спокойствия, однако мысли нациста были лишь об одном. Это лицо было таким знакомым, он однозначно видел этого солдата раньше, однако вспомнить данную личность было тяжело.
Ожидание длилось минуту, после чего тяжелая дверь отворилась и из глубины камеры показался офицер, брезгливо снимающий окровавленные перчатки. Данная деталь заставила Нацистскую Германию нахмуриться, он велел не трогать пленника, видимо, над дисциплиной в данном лагере придется еще поработать. Запомнив солдата, позволившего себе больше дозволенного, Рейх зашел в карцер, закрывая за собой дверь, дабы скрыть щепетильный разговор от ненужных ушей. Тихий хлопок за спиной ознаменовал начало неизбежного.
Взглядом мужчина быстро наткнулся на сидящую у стены ссутулившуюся фигуру. Голова свешена, руки закреплены над головой толстыми кандалами, волосы сосульками свисали вниз, редкие капли воды стекали по ним на пол, растворяясь в ледяной луже. Пленника подготовили к его приходу, хоть это и не требовалось. Ариец медленным шагом надвигался на советского солдата, вкушая скорые крики боли и вопли. Красноармеец даже не дрогнул, когда прямо перед ним замолк стук каблуков. Давящая тишина напрягала, однако потакать убийцам мужчина не собирался даже под предлогом смерти. Единственный вопрос, который его интересовал, это – жив ли его сын. Протянув облаченную в перчатку руку, Третий Рейх крепко ухватил военнопленного за подбородок, поднимая его голову. И вновь это знакомое лицо. Яркие голубые глаза полные решимости, испачканное в грязи, но все такое же мужественное лицо с выразительными чертами и это холодное выражение, отразившееся в чуть насупившихся бровях и сомкнутых от тихой злости зубах. Неожиданная мысль посетила нациста, от чего он слабо улыбнулся, поворачивая голову мужчины в разные стороны, рассматривая его со всех ракурсов, чтобы удостовериться в собственной догадке.