Двадцатая глава (1/2)

Солнце возвышалось над верхушками величественного леса, пропуская через его листву, как пальцы сквозь волосы, слабые лучи света, орошающие землю множеством ?солнечных зайчиков?, весело скачущих от любого дуновения ветра. Россия уже некоторое время просто лежал на спине отца, пока тот беспрерывно шагал через валежник, огибая крупные камни. Юношу завораживал проносившийся перед мутным взглядом вид. Он был готов всю оставшуюся жизнь вглядываться в столь прекрасный пейзаж, однако набирающая силу темная дымка с каждым часом все сильнее скрывала эту красоту.

Удушающий кашель вновь застал подростка врасплох, а вовремя подставленная ладонь окрасилась кровью. С уголка рта стекла одинокая капля, оставляя за собой темный след на бледной, как мел, коже. Силы все быстрее покидали хрупкое тело, из-за чего комсомолец, практически не держась, лежал на спине РСФСР. Даже скрестить руки на шее мужчины не было никаких сил. Дыхание было тяжелым и прерывистым. Красноармеец шептал забытые молитвы, разрываясь от понимания, что никаким способом не мог облегчить муки собственного сына. Он даже через плотный слой одежды чувствовал крупную дрожь России, который, казалось, начал терять связь с действительностью, медленно уходя в небытие. Парень не думал о своем состоянии, хоть оно и пугало его не меньше отца, однако голова была забита воспоминаниями о семье, которые по очереди пробегали перед глазами, разливая теплоту на сердце юноши. Он и не заметил, как сильные руки ухватили его покрепче, прижимая к крепкому телу, а пейзаж леса начал быстрее проноситься перед глазами, окончательно сливаясь в цветастую картину в пораженном сознании. Они почти достигли середины пути, однако с такой скоростью доберутся до лагеря только к следующему дню. Надежда на хороший исход с каждым часом становилась все слабее. РСФСР старался делать частые и короткие остановки, чтобы проверить состояние России, немного подкрепиться и напиться воды. В такие моменты подросток безучастно лежал на коленях отца, подавляя все чаще подступающие к горлу приступы кровавого кашля. Ртом он постоянно хватал воздух, которым, казалось, страдалец все никак не мог насытиться. Мужчина через силу поил юношу, что получалось не всегда, однако с едой было намного хуже. Организм практически сразу же, после заглатывания крохотного кусочка сухарика, выплевывал все обратно вместе с желудочными соками, из-за чего подросток начинал вздрагивать еще активнее, не в силах подавить подступающие мощным натиском слезы.

Красноармеец с болью в сердце смотрел на свое дитя. Он не хотел даже думать о плохом исходе, в душе слезно вымаливая у незримого Бога милость. Однако даже так, РСФСР ясно осознавал, что на своих двоих он не успеет достигнуть поставленной цели. Выходить из леса было сродни самоубийству. Территория врага хорошо охраняется, попасть вглубь Нацистской Германии было невероятно тяжело и опасно, что со стороны можно было сравнить с игрой в русскую рулетку. Ведь шанс на успешное внедрение был ничтожно мал. Бежать сломя голову в ближайшую деревню было абсурдно, их там не только схватят местные смотрители порядка, но еще и пристрелят, как бездомных дворняг.

Мужчина не задерживался на одном месте больше чем на десять минут, мысленно подстрекаемый осознанием того, что ?охота? уже давно началась. Немцы совсем скоро будут наступать им на пятки. На их стороне мотоциклы, машины и даже лошади, развивающие такую скорость, что даже заядлому спортсмену при желании не удастся скрыться. Да и находятся они на своей родной земле, которую знают, как свои пять пальцев. Преимущество явно было на стороне нацистов, что еще сильнее нагнетало ситуацию.

Ранним утром в концлагере Прибывший всего несколько минут назад отряд с собаками сообщил о найденном в старом сторожевом домике трупе, который доставили в морг. Причина смерти: пулевое ранение в грудную область, где была задета крупная артерия, что и вызвало, практически, мгновенную смерть. Сбежавший пленник на месте найден не был, однако псы смогли поймать его тонкий остаточный след, ведущий вглубь леса, где и пропал скрытый ночным дождем запах.

Третий Рейх, хоть и не показывал, был в ярости. Губы его растянулись в устрашающем оскале, а глаза источали мертвецкий холод и неудержимую злость. Найденная на месте преступления окровавленная пуля не соответствовала немецкому вольтеру. Было предельно ясно, что бежать пленнику помог кто-то из вражеских разведчиков, наличие которых говорило мужчине о ненадежности поставленной на границу охраны. Да и наверняка серьезные ранения в купе с измотанностью после довольно грубого соития не позволили бы мальчишке убить статного солдата и уйти в глубь леса, не оставив за собой кровавых следов. Нацистская Германия, после объявления полученной информации, уединился в своем кабинете. Он обдумывал эффективный план по поимке беглеца. Времени на поиски было мало, что заставляло арийца слегка понервничать. Стратегические способности и ясный ум позволяли немцу за считанные минуты разработать безупречный план. Он подошел к телефону, стоящему на краю его рабочего стола, и набрал номер диспетчерской, где должен был находиться его секретарь. Пара гудков и из трубки послышался знакомый голос, от которого на лице нациста расцвела дьявольская ухмылка.— Соберите два небольших отряда. Одних отправьте в лес, искать сбежавшего пленника, и дайте каждому мотоцикл. — С той стороны провода слышался тихий шум, который внезапно затих, когда ариец сделал небольшую паузу. — Остальных посадите на машину и отправьте к границе с Чехией, в самый ближний от Берлина пост. — Взгляд Рейха не бегал по комнате, а был сосредоточен на одной точке, где сознание уже рисовало картину предстоящей встречи с юношей. — Пограничные войска предупредите о боевой готовности, пусть организуют поисковые группы и выискивают ?крысиную нору?. Предупредите отряды о том, что с мальчишкой будет советский солдат. Кёнигсберг, — Внезапно обратился к своему подчиненному немец. — пройди в мой кабинет, у меня есть личная просьба для тебя. Услышав положительный ответ, Нацистская Германия положил трубку. Предвидя ситуацию, он начал перебирать все бумаги, откладывая в небольшой портфель лишь самые важные документы. От этого занятия его вскоре отвлек звонкий стук в дверь, а затем и тихий хлопок. В комнату вошел высокий мужчина, с осанистой фигурой, проглядывающей под приталенной рубашкой. Короткие черные волосы были зализаны назад, а проницательные голубые глаза вызывали уважение к этой персоне. Этот солдат был на хорошем счету у Третьего Рейха, из-за чего тот и приставил его к себе помощником. Его рассудительность и спокойствие в любой ситуации завораживали.

— Кёнигсберг, — Отвлекшись от сборов, мужчина полностью развернулся к вошедшему, рассматривая уже давно изученные черты, подзывая его жестом руки. — мне нужно срочно уехать на долгое время. — Солдат подошел ближе, оставляя между ними дистанцию в один шаг. Он как никто другой знал, какое значение имеет для командующего личное пространство. — Оставляю тебя за главного, я оповещу о своем местоположении позже, а пока подготовь мою машину. — Собрав все отложенные ранее документы в портфель, Рейх подошел к секретарю вплотную, смотря в пронизывающие глаза напротив. — Позаботься о нашем предателе, — Голос неожиданно стал мягким, словно и не Третий Рейх огласил приказ. — пусть не скучает без меня.

Слабый кивок, больше похожий на сдержанный поклон, сказал больше, чем любой словесный ответ. Беспрекословный и поддерживающий во всем – именно эти качества манили к себе. Рейх еще ни разу не пожалел о решении сделать Кёнигсберга своим заместителем и по совместительству секретарем. Молчаливый прощальный взгляд и Нацистская Германия покинул полюбившийся ему кабинет. Времени на сборы было более чем достаточно, поэтому ариец двинулся в сторону своей спальни.

В мыслях мелькал лишь один знакомый образ, который с каждой секундой становился все более болезненным, худощавым и осунувшимся. Не хотелось ему думать о том, что весь его долгий и тяжкий труд пойдет насмарку лишь из-за одного непредвиденного случая. Мужчина, оказавшись в своей спальне, вспомнил последние связанные с пленником события. Раздумывая сейчас об этом, он, возможно, и признавал за собой ошибку в обращении с подростком, однако понимать ее масштаб совершенно не желал. За этими мыслями немец совершенно не заметил, как готовая сумка уже лежала около входа, а сам он самозабвенно рассматривал пейзаж за окном.

— Ты от меня не уйдешь, малыш. — Довольно оскалившись, Рейх схватил собранные вещи и покинул комнату, хранившую в своих стенах множество воспоминаний. — Никто, кроме меня, не сможет тебе помочь.

Во внутреннем дворе, прямо у входа, уже ждал черный кабриолет с крытой крышей и личным водителем. Сам Нацистская Германия за руль садился редко, положение обязывало его сидеть на заднем пассажирском сидении, как и полагается высокопоставленным личностям. Лишь в свободное время, которое выдавалось крайне редко, мужчина мог сесть за руль собственного автомобиля и несколько часов ехать к своему единственному сыну. Даже несмотря на всю желчь в их отношениях, оба чувствовали нужду в редких встречах, что не могло не радовать нациста. Сев на заднее сидение, немец отдал приказ водителю, уточняя координаты места прибытия. Внутри все трепетало в ожидании, руки непроизвольно сжимались в кулаки, стоило мужчине только подумать о скорой встрече с ценным беглецом. Дорога будет достаточно долгой, поэтому у нациста есть достаточно времени, чтобы подумать над наказанием для провинившегося пленника.*** Безмерная усталость не отпускала комсомольца с самого побега. Свинцовые веки приоткрывались лишь тогда, когда затуманенное сознание пробивалось сквозь сизую пелену. Нестерпимый кашель раздавался в лесной тишине все чаще, спазмы в груди с силой вытесняли воздух из легких, мешая его с кровью. В полубессознательном состоянии парень ничего не мог понять, любая мысль ускользала, а разум был заполнен лишь ватным туманом. Конечности и вовсе не чувствовались, как будто искусный хирург перерезал все нервы, ведущие к кончикам пальцев. Все вокруг казалось неосязаемым, а тело металось между нестерпимой болью и манящей пустотой, постепенно теряя всякую чувствительность.

РСФСР чувствовал, как легкое тело на его спине с каждым часом обмякало все сильнее, что не на шутку тревожило его, даже пробивающая дрожь почти не напоминала о себе. Россия побледнел настолько, что казалось в его теле совсем не осталось крови. Он не реагировал даже на настойчивое потряхивание, словно и вовсе не замечал эти касания. Солдат уже совсем потерял надежду, яд распространялся слишком быстро, а до поставленной цели еще слишком далеко. От безысходности хотелось кричать, однако мужчина крепче ухватил ослабевшее тело, ускоряя и так быстрый темп. Он понимал, что даже если они и смогут вовремя добраться до лагеря, то в любом случае не сможет помочь своему сыну без специалиста, а учитывая тот факт, что немцы любят испытывать новые, еще никому неизвестные, виды ядов, то шанс выжить у подростка непреклонно движется к нулю.

Из тяжелых мыслей солдата вывел приглушенный рев мотора, приближающийся с большой скоростью. Нагнали. Мужчина судорожно начал осматривать местность вокруг себя, ища подходящее место для укрытия. Всего в десятке метров от красноармейца располагалась старая поваленная ель, кора которой почти полностью покрылась мхом, прекрасно сливаясь с местностью. Он ринулся к дереву, попутно перехватывая сына на руки, для большего удобства. Механический шум становился все громче. Добежав до укрытия, РСФСР уложил вдоль ствола юношу, также ложась около него, приобнимая того одной рукой, пока вторая уже держала наготове пистолет.

Через минуту гулкий рев уже больно бил по чувствительному слуху. Глубоко вздохнув, РСФСР выждал удобный момент и выскочил из-за укрытия. Мотоцикл ехал в непосредственной близости от ствола, всего в паре десятков метров. Изумленный таким неожиданным появлением врага нацист поспешил достать из кобуры приготовленный пистолет, однако не успел он даже дотянуться до пояса, как опоясывающая все тело боль раздалась в области груди. Оглушительный выстрел прозвучал на фоне механического шума мотора. РСФСР вновь скрылся за укрытием, ожидая, когда железный конь сбавит свой темп.

Водитель слетел со своего транспорта, замертво укладываясь на холодной весенней земле. Резкий звук и лес вновь окутывает тишина, успокаивая все вокруг. Мужчина подскочил на ноги и поспешил подхватить ледяное тело сына на руки, без оглядки бросаясь к спасительной машине. Грудь парня поднималась настолько редко, что солдат ловил каждый вздох, задерживая дыхание на всяком судорожном выдохе. Найдя в багажном отсеке плотную веревку, красноармеец сел на сидение, усадив сына перед собой. Тонким канатом он обвязал плечи парня, крепко, но не удушающе привязывая его к своей груди. Наскоро проверив все датчики и наличие топлива, РСФСР завел мотор и поспешил выкрутить ручку газа, выдвигаясь в путь. Пренебрегая безопасностью, мужчина разогнал мотоцикл до опасной скорости, умело маневрируя среди высоких стволов вековых елей. Заполучив такую возможность, нельзя было больше медлить. Появился маленький шанс на спасение России и солдат его точно не упустит.*** Прохладный весенний ветер трепал короткие смоляные волосы. Ярко-голубые глаза наслаждались красотами свободной страны, которую ждет великое будущее. Половина пути уже преодолена, однако время все сильнее наступало на пятки, напоминая о своем коварстве и скоротечности. По задуманному плану на границе с Чехией уже должны были отыскать советских разведчиков и устранить их. Дело оставалось за малым, но таким напряженным моментом. Мужчина постарался просчитать все возможные версии развития событий и подстраховался во всех вариантах.— Куда же ты бежишь от меня, малыш? — Задумчивый тон был почти не слышим. Заданный вопрос утонул в пустоте, не давшей на него ответ. В руках нацист держал небольшой прямоугольный футляр, который он всячески поглаживал большими пальцами, усмиряя нарастающее волнение. Открыв его, ариец вытащил из коробочки шприц, наполненный полупрозрачной жидкостью, пропускающей преломленный солнечный свет. — У тебя осталось совсем мало времени. Побег стал для Рейха неприятной неожиданностью. За несколько часов до произошедшего, он приказал ввести в кровь юноши небольшую дозу яда, который необычным образом воздействует на нервную систему и частично мышцы. Однако при долгом воздействии данного препарата, даже в небольшом количестве, он может привести к плачевным последствиям от потери чувствительности конечностей вплоть до летального исхода. Мужчина планировал немного понаблюдать за страданиями пленника, но ситуация полностью вышла из-под контроля. По его подсчетам осталось менее четырех часов и тогда смерть подростка будет неизбежной.

Однако были в этой ситуации и свои плюсы. Благодаря России удалось обнаружить незваных ?гостей?, которые могли неплохо насолить планам Нацистской Германии. Лишаться такого важного пленника он не намеревался, хоть и предполагал, что в данный момент Россия находился в удручающем состоянии. Он уже предвкушал момент, когда на лице подростка застынет ужас от осознания того, что мнимый побег закончился и он снова в его полной власти. Немец видел это лицо, потерявшее любую надежду на спасение, он смаковал эмоции, нашедшие свое отражение в блестящих, от подступивших слез, глазах.*** Мощный мотор ревел в глухом лесу. Мотоцикл работал на износ, но до сих пор терпел такое небрежное отношение и продолжал преданно мчаться вперед на полной скорости. Следить за временем было бесполезно. Прищуренные от ветра глаза вглядывались в лесную чащу, мужчина искал выученные наизусть ориентиры, один из которых показался за широким стволом. До лагеря оставалось всего несколько минут пути, что не могло не радовать напряженного до предела солдата. Выйдя на ровную дорогу, РСФСР посмотрел на болезненное лицо, не видя никаких признаков жизни. Сильная вибрация от аппарата мешала почувствовать слабое дыхание и мерное сердцебиение.

— Россия, держись, — Вновь устремив свой взгляд на дорогу, мужчина говорил тихим шепотом, обращаясь к самому себе. Сердце потяжелело в разы, отягощая израненную душу. — сынок, осталось совсем немного, ты только потерпи, прошу…

Из-за деревьев показалась открытая поляна, освещенная ярким весенним солнцем. Только проклюнувшаяся трава укрепила размоченную ливнем землю, давая мотоциклу хорошую сцепку с поверхностью. До границы от этого места было всего пять километров ходу. Спрятанная на краю леса поляна была отличным пристанищем для скрывающихся от врагов солдат.