Восемнадцатая глава (2/2)
— Откуда вы здесь? — Вопрос был ожидаемым, поэтому, устроившись поудобнее около костра, мужчина принялся раздумывать над ответом. Хоть парень и казался русским беглецом, доверять ему нельзя. Нужно было аккуратно и незаметно прощупать ?почву?, чтобы окончательно убедиться в его ?чистоте?. Комсомолец от недолгой тишины и напряжения бегал синими глазами по стволам деревьев, стараясь не встречаться взглядами с солдатом, который хмуро глядел на него в ответ.
— А сам-то ты как здесь оказался? — Отвечать вопросом на вопрос было не лучшей идеей, однако небольшой страх в голосе мальчишки говорил о его переживаниях, они оба находились в похожей ситуации, до конца не признавая друг в друге товарищей. Россия, не ожидавший такого хода со стороны собеседника, не знал, что ему делать. Он ясно понимал, что его проверяют на ?вшивость?, однако быть откровенно честным с четкой неуверенностью было глупо.— Я сбежал из лагеря, который находится недалеко от леса. — Этот ответ явно озадачил красноармейца, который на мгновение даже застыл, неверяще рассматривая подростка. Неожиданно для парня на его плечо легла теплая и крупная ладонь, несильно сжимающая холодную кожу. Юноша не дергался, страха практически не было, лишь слабое недоверие, которое с каждым действием мужчины рассеивалось.
— Ясно. — Погрустневший взгляд, источающий сожаление, совсем не напрягал, а скорее поддерживал мученика, которому пришлось вытерпеть неописуемое количество страданий. — Эти ужасные раны оттуда? — Уточнять место было бессмысленно, оба и так понимали, о чем идет речь. Россия кивнул в знак согласия, чувствуя, как тягучий сгусток оседает в горле, от которого на глаза набежали слезы, обволакивая их своим блеском. Тяжело вздохнув, солдат расслабился. Легенда парня звучала правдоподобно, да и тяжелые повреждения явно были оставлены разъяренными собаками. Любимая забава нацистов, которая до холода в крови будоражила сознание, от понимания всей жестокости этих монстров. Собеседник, плавно огладив плечо, убрал ладонь, пряча ее в карман камуфляжных штанов. — Все закончилось, сейчас мы в безопасности, так что можешь расслабиться.
— Дядь, куда мы пойдем? — России до жути хотелось спать, поэтому он начал поудобнее устраиваться спиной у ствола ели, слипающимися глазами поглядывая на красноармейца, который в свою очередь увел взгляд во тьму леса.
— Мы двинемся к границе. — Мужчина понимал, что пересекать границу с полуживым парнем на руках будет нелегкой задачей, однако оставлять его здесь умирать и думать не смел. Он еще совсем мальчишка и ему выдался шанс сбежать из лагеря, где многие заканчивают свою короткую жизнь, умирая чуть ли не толпами. Солдат заметил немой вопрос юноши, который не понимал смысл этого пути, ведь по всему периметру наверняка стояли пограничники, охранявшие территорию Третьего Рейха. — Там ждет мой отряд, всего три человека. Они помогут нам пересечь границу незамеченными, а оттуда уже двинемся домой.
Легкая улыбка коснулась лица красноармейца, воспоминания о доме всегда грели настрадавшуюся душу, однако осознание того, что там тебя никто не ждет огорчало. Россия был несказанно рад таким новостям, ему уже не терпелось встретиться с отцом и всеми остальными республиками, которых смогли уберечь. Он резко задумался. Самостоятельно найти Союза у него не получится, а из тамошних людей вряд ли кто знает, где в этот момент находится воплощение. Это понимание немного отрезвило юношу, однако при одном лишь взгляде на своего спасителя, комсомолец принял решение.
— Вы сможете помочь мне найти отца? — Горечь и надежда преобладали в слабом хрипловатом голосе, так не подходящем столь молодому парню. Он заметил слабую озадаченность на лице солдата, который, похоже, обдумывал просьбу, рассматривая возможные варианты. Россия решил немного надавить на жалось, иного выбора у него не было, да и просить попросту больше некого. — Я его так давно не видел и теперь даже не знаю, где искать.
Мужчина задумчиво перевел взгляд на огонь, языки пламени которого танцевали на слабом ветру, утягивая зрителя в нирвану. Юноша терпеливо ждал, превозмогая накатывающую усталость, однако с каждой секундой, проведенной в тишине, все больше сомневался в положительном ответе. Немного опустив ослабевшую голову, он уперся взглядом в почерневшие от земли и собственной крови пальцы, невольно задумываясь над дальнейшим развитием событий.
— Ха-а-а… Ладно уж, — Комсомолец встрепенулся от ответа, смотря на солдата не верящими широкими глазами, слабой и чуть кривой улыбкой благодаря его за помощь. — я помогу тебе найти отца, однако это может занять какое-то время. — Мужчина видел эту детскую радость, которая не скрываясь отражалась на бледном личике. Он протянул к парню руку, несильно тормоша его волосы, чувствуя слипшиеся от грязи концы. Из-за темноты и земли истинный цвет был неотличим, лишь изредка проглядывали чистые пряди, выбивающиеся из общей картины. Убрав руку солдат продолжил. — Он у тебя раненный или инвалид? Ты говорил, что он находится в стране.
— Я не знаю, меня похитили, когда все только началось. — Красноармеец поправил съехавшую шапку-ушанку, звезда на которой слабо поблескивала на слабом свете костра. — Но судя по тому, что я слышал, он должен быть где-то в Москве. — Последние слова были еле слышным шепотом. Усталость окончательно накатила на Россию, от чего тяжелые веки сомкнулись, а сознание в блаженстве окунулось в пустоту, отдыхая от столь насыщенных событий. Мужчина же поплотнее укутал юношу, вблизи рассматривая необычные черты. На вид ему было лет шестнадцать, может чуть меньше, совсем еще мальчишка. Устремив взгляд на танец огня на фоне ночного леса, красноармеец невольно начал вспоминать своего сына, которому сейчас было примерно столько же, сколько и парню. Перед глазами обрывками промелькнули воспоминания давно минувшего дня, а именно рождение его единственного сына.*** В коридорах роддома было как никогда тихо, даже неспокойные малыши не тревожили никого своим плачем, сладко посапывая в люльках. Мужчина, сидевший на лавочке и нервно постукивающий носком сапога по бетонному полу, сжимал в руках пилотку, пытаясь унять внутреннее волнение и тревогу. Еще пара минут проходят в давящей тишине, а затем раздается хлопок двери. Вскинув голову в сторону звуков, солдат приподнялся, увидев в спешке подходящую к нему медсестру.— Вы отец ребенка? — Во всем коридоре не было ни души, но женщина все же задала настолько очевидный вопрос, на который и сама знала ответ. Формальность, а такая раздражающая.
— Да, я отец. — Уверенный и статный голос эхом раздался от пустых стен. Обстановка была напрягающей, а уж обеспокоенный и слегка нервный вид медсестры давал поводы для волнения. —Что-то случилось?— Боюсь у меня для вас плохие новости. — Она немного помялась перед тем, как огласить ?приговор?. От чего-то красноармеец был уверен, что события, случившиеся в родильном отделении, навсегда изменят его жизнь, из-за чего внутри все трясло от страха. — Ваша жена скончалась при родах. Приношу вам свои соболезнования.
Мужчина неверяще смотрел на девушку, глазами пытаясь выискать хоть малейший намек на ложь, которого и в помине не было. Медсестре было тяжело оглашать такую мрачную новость, да и видеть боль в глазах отцов-вдовцов было тягостно даже для постороннего человека.
— Как… — Слова никак не хотели соединяться в связное предложение, язык будто и вовсе онемел, а губы застыли в одном положении. — Как такое могло произойти? Все же было хорошо… — Понимание случившегося все никак не приходило. Однако проскочившая в одно мгновение мысль заставила его сорваться на полукрик и метнуться в сторону девушки, смотря ей прямо в глаза. — А ребенок? Что с моим сыном?
— Успокойтесь, пожалуйста. — Сестра понимала всю горечь утраты, однако устаивать беспорядок в больнице, притом в столь позднее время, не позволит даже убитому печалью отцу. — С ребенком все хорошо, а вот у мамочки не выдержало сердце. — После этих слов у солдата немного отлегла от сердца давящая пустота. Он не один, у него есть сын, о котором он будет заботиться и воспитывать так, как хотела бы его жена. — Я так понимаю, это был ее первый ребенок?— Да, — Мужчина сильнее сжал пилотку, которая все это время находилась у него в руках. Грусть ярко прослеживалась в притихшем голосе, от чего на сердце становилось еще тягостнее. — это наш с ней первый ребенок. — Хоть солдат и лишился любящей жены, однако на прощание она подарила ему сына. — Могу я взглянуть на малыша?— Конечно! — Медсестра встрепенулась и с улыбкой пошла в родильное отделение, откуда уже несколько минут доносился тихий детский плач. — Я сейчас вам его отдам и разъясню некоторые моменты.
Вернулась девушка с крохотным кулечком на руках, завернутым в теплое одеяльце. Его аккуратно передали на руки отцу, помогая тому поставить их в правильном положении, уточняя о нюансах поддерживания головки. Солдат взглянул на мальчика, рассматривая знакомые черты. Пухлые красные щечки, красивые голубые глазки, будто чистое ночное небо, украшенное бликами тысячи звезд, и этот маленький аккуратный носик, которым малыш там мило шмыгал. Он так похож на мать, та тоже была завидной красавицей со струящимися русыми волосами, карими глазами и такой яркой улыбкой. Он будто смотрел на нее. Казалось, она переродилась в этой крохе, не оставляя мужчину одного даже после смерти. Мягкая и искренняя улыбка коснулась огорченного лица, отец был не в силах сдержать ее при виде сына.
— У вас здоровенький и крупный мальчик, — Не хотелось девушке прерывать столь чувственный момент, однако уверить мужчину в хорошем состоянии ребенка было необходимо. Она с интересом рассматривала обоих, выискивая схожие черты. — очень похож на вас.
— Нет, — Мягко ответил красноармеец, не отрывая нежный и ласковый взгляд от округлого личика. — он точная копия своей матери.— Как назовете богатыря? — Женщина отошла к стойке регистрации, где другая медсестра уже подготовила все документы, в которых осталось только вписать имя ребенка.
— Россия… — Уведя взгляд от засопевшего комочка, солдат строго и уверенно устремил свои голубые глаза на девушку. — Его зовут Россия.