Седьмая глава (1/2)
Месяц пролетел незаметно. Одиночество скрашивало практически постоянное присутствие Василисы, которая рассказывала парню забавные истории из жизни. Особенно тепло она отзывалась о своем возлюбленном, которого забрали в армию прямо перед войной. Девушка не могла сидеть дома, пока ее любимый рисковал жизнью, и подалась добровольцем в разведку. Своим рвением и послушанием добилась скорых успехов и уже осенью ее отправили в тыл врага в составе небольшой группы из лучших солдат, которых раскидали по территории противника.
Хотя беседы на различные темы отвлекали, однако комсомолец все равно не мог выкинуть из головы мысли об отце. Судя по тому, что сказала Вася, нацисты стремительно приближались к Москве. О местонахождении и положении дел Украины и других плененных республик девушка, к сожалению, ничего не знала. И единственное, что оставалось России, это надеяться на то, что все живы, целы и не страдают так же сильно, как и он. Изливать душу соратнице парень не хотел, он полгода нес в себе это бремя и продолжит делать это дальше, безмолвно переживая все удары судьбы.
За все время реабилитации подросток смог набрать вес. Кожа больше не обтягивала грудную клетку, выделяя каждое ребро, руки и ноги уже не были похожи на спички, а на лице вновь появилась присущая парню мягкость, также вернулись некоторые черты, которые в силу возраста еще полностью не сформировались. Руки все еще были в бинтах, но лишь по инициативе комсомольца, который попросил медсестру спрятать от его глаз уродливые шрамы, напоминающие о знакомстве с Третьим Рейхом. С каждым новым днем росли тревога и внутреннее напряжение. Россия сидел на кровати, уткнув свой взгляд в серый пол. Нацистская Германия мог вернуться с минуты на минуту, а тут еще и Василиса куда-то пропала, не объявлялась еще со вчерашнего дня. Комсомольцу было страшно за девушку, он к ней привязался, она стала для него семьей в этом месте. Странное предчувствие не давало покоя уже вторые сутки. А сегодня пленник не видел даже солдата, который приносил ему поднос с едой. Желудок неприятно ныл и тянул от пустоты, но на данный момент юношу совсем не волновал голод. Россия в голове уже напридумывал различные варианты событий, которые могли приключиться с Василисой, и каждый заканчивался хуже предыдущего.
Внезапно до ушей парня донесся приглушенный стук каблуков. Этот ритм шагов был знаком комсомольцу до дрожи. Человек остановился перед дверью, резко нависшей тишиной давя на сознание подростка, жилки которого уже потряхивало от страха. Резкий скрежет замочной скважины и отвратительный протяжный скрип сменили друг друга за считанные секунды. В дверном проеме показалась фигура, объятая тусклым светом слабых ламп. Мужчина вошел в камеру, где более яркий свет упал на гостя. Россия застыл. Дыхание на миг сперло от ужаса, подступившего к горлу в виде плотного комка. Поймав на себе спокойный взгляд немца, подросток вздрогнул от прокативших вслед мурашек.
Третий Рейх для России как кошмар наяву. От него не избавишься простым пробуждением или частым морганием, он не исчезнет в действительности. Сквозь пелену накатившего страха, подросток заметил некоторые изменения во внешности нациста. Приталенный китель больше не скрывал выглаженную белую рубашку с закатанными по локоть рукавами. Немецкий крест все также замещал галстук, а перчатки плотно обволакивали большие кисти. Прямые штаны были заправлены в сапоги по колено, подчеркивающие подтянутое тело арийца. Привычной фуражки на голове не было. Теперь парень мог увидеть коротко стриженные черные, как смоль, волосы с выбритыми висками. В таком виде Нацистская Германия в глазах России выглядел менее страшным.
Мужчина до сих пор стоял в дверях, что-то высматривая в пленнике. Одной рукой он держался за ручку двери, пока вторая была занята подносом с посудой. Парень никогда бы не подумал, что сам Третий Рейх принесет ему еду в камеру. Однако странное поведение немца напрягало подростка больше, чем несуразность ситуации.
Дверь медленно закрылась за арийцем, в то время как сам он двинулся к юноше, который все это время неподвижно сидел на краю железной кровати. Россия встрепенулся, когда заметил движение со стороны нациста. Подобрав под себя ноги, он взобрался на кровать и стремительно отполз назад, ударившись чуть вспотевшей спиной о холодную стену. Все это время парень внимательно наблюдал за арийцем, который хищной и ровной походкой приближался к пленнику. По пути немец остановился около железной тележки, поставив на нее поднос. Дыхание подростка участилось, а сердце было готово вырваться из груди, когда Нацистская Германия вплотную подошел к узенькой кровати. Эмоции на лице немца не менялись, хотя явная насмешка в глазах прослеживалась. Парень даже вздрогнул от появившихся искр безумия во взгляде мужчины.— Не ждал меня? — Ровный баритон разорвал тишину. Отвечать на вопрос Россия не собирался, по его виду и так можно сделать недвусмысленные выводы. Рейха такое поведение ничуть не смутило. Слишком спокойное настроение немца лишь сильнее напрягало внутренности комсомольца, сжимая их в тугой узел. — Вижу, твои руки почти зажили.
Россия молчал. Он нутром чувствовал какой-то подвох. Внезапное исчезновение Васи было отнюдь не случайным, парень знал, что Рейх приложил к этому руку. Собственные пальцы крепко схватились за отросшие волосы, а голова опустилась вниз. Верить во все это не было никакого желания, но разум парня решил все за него. От шальной мысли появился рой других, не сулящих ничего хорошего. Множество вопросов заполнили голову подростка: ?Неужели поймали? Как обнаружили? Все ли с ней в порядке? Как она? И жива ли вообще??. Из потока бесконечных мыслей его вывел все тот же холодный голос.
— Ты хочешь что-то спросить. — Россия вскинул голову, смотря на не меняющееся выражение лица. Рейха явно не интересовал его вопрос, но по какой-то причине все же решил выслушать тяготы пленника. — Так вперед. Может быть, ты даже получишь ответ.
Со стороны это могло выглядеть как уловка, но оба участника этой сцены знали, что превосходство уже давно на стороне Нацистской Германии. Комсомольцу хотелось расспросить его о брате, но внутри понимал, что на этот вопрос вряд ли получит хоть какой-то ответ. Ведь тогда они могут лишиться важной психологической ниточки, за которую можно вытянуть из него что-то стоящее. Поэтому задавать такой рискованный вопрос подросток не стал, а вот разузнать про Василису ему хотелось ничуть не меньше.
— Девушка, которая ухаживала за мной. Где она? — Внезапно на лице мужчины расплылась легкая улыбка. Глаза засияли, будто он ждал именно этого вопроса. Россия напрягся еще сильнее, эта ухмылка не сулила ничего хорошего. — Что с ней?— Так понравилась? — Издевательский смешок совсем выбил из подростка всякую надежду на хорошую новость о девушке. В глазах читался страх за ее жизнь, парню хотелось верить, что ее просто отстранили от должности его сиделки и вновь заставили заниматься своими обыденными делами в госпитале. — Ты ее больше не увидишь. А жаль, хорошим переводчиком была. Однако от крыс нужно избавляться, иначе вместо одной в следующий раз обнаружишь целое полчище вредителей.
Пустота, злость, обида – единственное, что наполняло Россию. Он застыл от слов нациста, словно шальная пуля пронзила его сердце, которое навсегда замолкло. Дыхание было настолько медленным, что со стороны даже непонятно, дышал ли подросток вообще. ?Вредители? Крысы? Да для него хоть что-то человеческая жизнь значит??: спрашивал сам себя парень, не решаясь после слов арийца поднять на него глаза. Рейх наблюдал смену эмоций на лице пленника. Особого удовольствия это не приносило, однако просто стоять на месте уже порядком наскучило, не болтать же с мальчишкой он сюда пришел.