Седьмая глава (2/2)
Подтянув ноги к груди, Россия обнял их руками и уткнулся головой в колени, сдерживая внутренний крик и слезы. Когда немец зашевелился, шурша брюками, подросток чуть приподнял голову, смотря на мучителя исподлобья. Мужчина был не в настроении, мало того, что недавнее собрание так ничем хорошим не закончилось, так тут еще и пленный мальчишка дерзить ему вздумал.
Злился ариец не часто, но если уж и удосужилось какому-то бедолаге увидеть его в гневе, то повторного такого инцидента он бы не хотел. Кричал Рейх в самых крайних случаях, даже руку поднимал редко, однако взгляд, который появляется у немца в пору раздражения невозможно описать словами. Каждый, кто хоть раз удосужился застать нациста в плохом настроении, дрожал от страха. Подчиненные в такие моменты никогда не открывали рот зазря, беспрекословно выполняли приказы и даже следили за каждым своим жестом.
Дерзость со стороны какого-то русского мальчишки казалась мужчине прямым издевательством, неуважением его силы и власти. Гордость не позволяла терпеть такое отношение, а излишнее раздражение начало виднеться на лице. Желваки заходили на скулах, губы чуть сильнее сжались, а брови потихоньку начали сдвигаться к переносице. Глаза заискрили злостью, а общий вид немца пугал еще пуще прежнего. Минутное молчание выбило из России все нервные клетки, а последующий дьявольский смешок арийца вызвал крупную дрожь во всем теле.
Не даром парень с первого же взгляда заинтересовал Нацистскую Германию. Нравились ему такие строптивые и своевольные люди. С ними было намного интереснее играть, ломать и унижать. Да и держались такие пленники намного дольше, вплоть до собственной смерти. Однако доводить преемника СССР до ручки не было в планах арийца, хотя уж больно хотелось ему переломать непослушному мальчишке ноги, чтобы знал свое место. В голове мужчины промелькнула гениальная, на его взгляд, мысль, от которой даже внутри что-то задрожало в предвкушении.
— Если не перестанешь так на меня смотреть, то я не поскуплюсь на твое ?воспитание?. — Раздражение отчетливо слышалось в тоне Третьего Рейха, от чего Россия невольно дернулся в подтверждении того, что прекрасно слышал слова арийца. Страх за собственную шкуру был силен, но природное упрямство подростка еще сильнее. Он продолжил смотреть на нациста исподлобья, но с еще большей яростью, будто произнесенные только что слова каким-то образом задели его. — Прекрасно.
Мужчина в одно мгновение, положив одну ногу, согнутую в колене, на край кровати, сделал выпад и схватил парня за тонкую шею. Большая и сильная рука плотной хваткой перекрыла юноше доступ к кислороду. Комсомолец, сильно испугавшись, схватился за предплечье нациста, пытаясь отстранить душащую его руку. В глазах потихоньку начало мутнеть, слезы сами скопились в уголках и стекали по побледневшим щекам. Рейх же не обращал внимание на потуги пленника освободиться и сделать такой желанный вдох. Ни один мускул не дрогнул на его, словно он прямо сейчас не человека душил, а читал какой-то дешевый журнал. Обхватив шею пленника покрепче, немец притянул Россию к себе и склонился к его уху, слыша слабое кряхтение и редкие короткие вдохи.
— Надеюсь, ты не позволишь мне заскучать. — Комсомолец всем нутром чувствовал эту расползающуюся по лицу нациста ухмылку. Такую надменную, смеющуюся над подростком, который не в силах сделать хоть что-то. — Ты красив, и мне бы не хотелось портить эту красоту еще парочкой порезов. Я заставлю тебя перейти на мою сторону, уверяю, тебе здесь понравится. Этот низкий баритон заставил парня дрожать. Угрожающий тон давил на жертву, которая находилась в полуобморочном состоянии. Внезапно комсомолец почувствовал что-то влажное на своем ухе. Чуть ослабив хватку, Нацистская Германия провел кончиком языка по ушной раковине жертвы, опаляя горячим дыханием чувствительную кожу. Отодвинувшись от подростка и оглядев слегка посиневшее лицо, мужчина поднял свободную руку над своей головой и, хорошенько замахнувшись, дал пленнику звонкую пощечину. Параллельно с этим он отпустил еле трепыхавшееся в судорогах тело, откидывая его обратно к стене. После освобождения, парень залился мучительным кашлем, пытаясь в промежутках сделать хоть один короткий вдох. Он чувствовал, что половина его лица онемела от настолько сильного удара, из-за чего кашель был еще мучительнее.
Пока Россия пытался откашляться и набрать в легкие как можно больше воздуха, Рейх, не теряя времени, схватился за его рубашку, без особых усилий вырывая пуговицы. Стянув тонкую тряпку окончательно и откинув ее куда-то в сторону, ариец подхватил висевшие неподалеку от кровати цепи. Потянув их на себя, мужчина быстрым движением схватил пленника за руки и сковал его запястья железными оковами. Юноша, не до конца пришедший в себя, мог лишь наблюдать за тем, как его мучитель медленно сполз с кровати и подошел к механизму, куда уходят другие концы цепей.
Там был скрытый рычаг, открывающийся только при помощи маленького ключика, который нацист выудил из кармана штанов по дороге к аппарату. Потянув за рычаг, Нацистская Германия начал наблюдать, как цепи потихоньку натягивались и утягивали за собой тело пленника. Россия отчетливо чувствовал, как в его кожу с силой впились заостренные края кандалов. Он с глухим звуком и тихим стоном упал с кровати. Юноша тщетно пытался остановить себя ногами, уперевшись ими в пол, но все было напрасно. В итоге, обессилив, механизм волочил его уставшее тело по пыльному полу, царапая нежную кожу на животе. Россия с шипением чувствовал, как его руки напряглись, когда, достигнув почти средины комнаты, цепи начали поднимать легкое тело.
Третий Рейх вновь дернул рычаг, когда пленник встал на колени. Железный скрежет прекратился, а цепи застыли. После удушья и мощной пощечины, все силы подростка куда-то испарились, словно их и вовсе не было. Железо невыносимо больно впивалось в разодранную кожу. Юноша чувствовал, как по его рукам стекают капли крови, щекоча холодную кожу своим движением. От удара об пол комсомолец немного пришел в себя, удушливый кашель не отпускал и продолжал раздирать сухое горло, а на правой щеке красовался отчетливый след от руки, который до сих пор немного жгло.
Ариец, наглядевшись на всю эту ?красоту?, медленным и размеренным шагом приблизился к своей жертве, нежно погладив ее по здоровой щеке. Россия резко дернул головой в сторону, пытаясь увернуться от столь ненавистного телесного контакта с рукой, которая всего пару минут назад почти лишила его жизни. Немец лишь неслышно хмыкнул, убирая обе руки за спину.— Подожди меня немного. Скоро мы продолжим, малыш. — Впервые нацист так приторно нежно и ласково назвал парня, от чего последнего даже передернуло. Погладив напоследок непослушные волосы комсомольца, мужчина отошел к двери, ритмично стуча каблуками.