Глава 5. Монахиня и грешники (2/2)

Добился ненависти? Молодец, Лёш, ты должен гордиться собой.

Я горько усмехнулся и тоже лёг на парту, только лицом вниз, чтобы оградиться от внешнего мира и немного подумать. О чём? О том, какой же я несчастный и какая же я сволочь.

Мой внутренний монолог прервала вибрация, волной разошедшаяся по столу. Я поднял голову и взглянул на мобильник, дрожащий на парте. Вибро-звонок затих, и я взял телефон, чтобы прочитать пришедшую смску.

«Прости, я не имела права кричать на тебя. Я должна всегда помнить, через что ты прошёл, и уважать твой выбор».

Катя. Как всегда, многословна, не может писать короткие сообщения.Я безумно обрадовался, что она не только не злилась, но ещё и извинилась, на что я не надеялся. Просто камень с души, такое облегчение…Я, естественно, написал, что виноват, попросил прощения и даже добавил, что я свинья, чтобы порадовать подругу. В ответ пришёл смайлик, от которого меня самого потянуло улыбаться, как Чеширского кота.И всё бы было хорошо, если бы Егор не исчез посреди учебного дня, не дождавшись окончания уроков. Что-то мне подсказывало, что это из-за меня.Я побрёл в столовку и забился в самый угол, тщательно пережёвывая только что купленную, ещё тёплую булочку с рисом. Поесть я люблю, а оттого, что это не отражается на моём весе, ем ещё больше.

Надо было привести мысли в состояние гармонии и равновесия. Но куда там: они разбегались, перемешивались и старательно убивали мой мозг. Одно полушарие кричало мне о том, что нужно радоваться успеху и забыть о Корнилове, а другое, естественно, о том, как мне будет хреново без него. Да потому что это единственный человек, заставляющий меня что-либо хотеть. До встречи с ним у меня возникало только два желания: поспать и поесть. А, ну ещё и «зов природы», как же без этого… А с его появлением мне захотелось всего и сразу: смеяться вместе с ним, ходить с ним в Макдак ив кино, общаться с его друзьями, жить, в общем. Мне жить захотелось, жить, не оглядываясь в прошлое. И что же я сделал? Угробил всё на корню. Затоптал только что проросшее дерево, которое могло бы вечно давать мне урожаи счастья и спокойствия. Об этом ведь я всегда мечтал. Может, это и ненормально для подростка, но мне никогда не нравилось «пускаться во все тяжкие». Ну, пьянки до утра, шатание по клубам, косячки и прочая фигня. Острых ощущений я не искал никогда. Мне их в детстве хватило. Да, я не против шумных компаний, но как-то не вписываюсь в них. А хотел бы… Играть в карты, смотреть вместе ужасы, бросаясь друг в друга попкорном. Много-много друзей и Егор.Я со злостью запихал остаток пирожка в рот, но не рассчитал, и он стал вылезать назад. Я отвернулся к стене, чтобы никто не видел этого позора, и затолкал булку обратно, пытаясь её пережевать. Когда мои щёки опять стали нормального размера, а не как у хомяка, я встал с места с невозмутимым видом и вышел из столовой.

Нет, уроки я, конечно, пропускать не стал, досидел до конца и даже на дополнительные пошёл, которые длились до самого закрытия школы, но после них сразу же направился к дому Егора. Решив, что сцена с Катей была ошибкой, я надумал поговорить с ним. Пусть бы меня опять поколотили, я это заслужил.

Но меня волновало другое. Я знал точно, что Егор никогда не был геем, больше того, высмеивал это братство, как мог. Так что же на него накатило тогда ночью? Почему он так легко взял и сдался? Неужто, мои феромоны не только на девочек действуют?По пути я сделал вывод, что даже если Корнилов просто под гипнозом, я этим воспользуюсь.

Свернув за угол, я подбежал к подъезду, у которого околачивался неоднократно, но видел здесь меня Егор всего раз. Неподалёку стояла машина скорой помощи, чему я не придал значения: мало ли, кому плохо стало. Мне-то сейчас хуже придётся.Я сделал глубокий вдох, внутренне настроился на долгий и тяжёлый разговор с применением колюще-режщих предметов и шагнул в подъезд, благо, магнитный замок на двери был сломан вандалами.

«Надеюсь, «карета» дождётся, а то мне явно понадобится медицинская помощь».Поднявшись на шестой этаж по лестнице (не переношу лифтов), я вышел на лестничный пролёт и замер в ужасе: бригада медиков на каталке вывозила знакомую девушку с милыми хвостиками из квартиры… квартиры Корнилова. Сам же он, бледный, понурый, стоял в дверном проёме и заламывал себе руки. Ещё чуть-чуть, и он бы точно заплакал.

Я пропустил каталку к грузовому лифту и кинулся к Егору, который не мог двинуться с места и даже не заметил моего присутствия.- Егор! Что случилось?Он медленно перевёл на меня взгляд и вздрогнул. Никогда не видел вечно весёлого Корнилова, душу всех компаний, безответственного прогульщика и двоечника, в таком состоянии.

- Я… - выдавил он из себя и тут же закрыл рот, плотно сжав губы.

- Что? Ну, что, ты?! Что происходит вообще?

- Прости, из-за меня… Я твою девушку… - он сглотнул и отвёл глаза, - чуть не убил…Я опешил от такого заявления.- Что ты сделал?..

- У неё передозировка снотворного. Я ей подсыпал, чтобы отомстить тебе, и не рассчитал…- Твою мать! – во мне взыграла такая ярость, что на первых парах я хотел взять его за волосы и бить лицом о стену до тех пор, пока все зубы не выпадут и нос в лепёшку не превратится. С трудом совладав с собой, я тихо прошипел:- Сука. Чтобы больше не попадался мне на глаза, иначе пюре кровавое из тебя сделаю. Молись, чтобы с Катей всё было хорошо, - сердце просто разрывалось от боли. Ненавидеть любимого человека всей душой – это очень больно, больнее, чем нож под рёбра, я уверен. Предательства от Егора я не ожидал.

Катя пострадала. Из-за меня, это я её втянул в наши личные с Корниловым дела. И теперь она в больнице, ей прочищают желудок и ставят питательные капельницы.

И тут меня посетила мысль, которая сломала меня окончательно.«Люди продолжают страдать за моё счастье. Миша, мама, а теперь Катя. Она не умерла, но могла умереть. Я проклят».Всё. Это была точка. В тот же вечер я уничтожил все материальные и духовные свидетельства существования в моей жизни Егора. Мне было так панически страшно, словно на этом человеке была печать самого Дьявола.

После этого я забрался под одеяло и с завидным равнодушием решил, что обойдусь в ближайшую неделю без школы.

Так я и лежал, обвернув вокруг себя одеяло, словно кокон, и смотрел в одну точку. Мне было, о чём подумать, но вместо мыслей в голове образовалась пустота, блок, который отражал любые опасные мысли. Своеобразный иммунитет от депрессии, появившийся после смерти мамы. Очень помогает избежать ненужных действий.

Я не включал свет, постепенно стемнело, и комната погрузилась в полную тьму. Только внезапно начавшийся дождь стучал в окно, нагоняя тоску.

И вдруг тишину прорезал звонок в дверь, раздавшийся, словно гром среди ясного неба.

Я вздрогнул всем телом и замер.

Я знал, кто удостоил меня визитом в столь поздний час.