Глава 6. Лампа и мотылёк (1/2)

POV ЕгораЯ хлопал Катю по щекам, тряс её, кричал, но она не реагировала ни на что. Лишь иногда мычала, но глаза открывать отказывалась. Мне даже дышать стало тяжело, так я перепугался. Хорошо, что додумался в скорую позвонить.

Господи, я - больной придурок, я же человека чуть не угробил! Что на меня нашло?!

Я огромными глотками выхлебал пол графина воды, пролив большую часть себе на рубашку, и стал нервно расхаживать по квартире, думая, что же сказать врачам.

«Да так и скажу».Скорая приехала довольно быстро. Раздался звонок в дверь, и я впустил в квартиру бригаду врачей с каталкой. Они, не обратив на меня никакого внимания, ворвались в комнату, где лежала Катя. Я так и топтался у входа в спальню, не зная, помочь или не мешаться под ногами. Но вдруг один из врачей резким грубым голосом подозвал меня, и я подбежал к нему. Он, взяв меня за рукав, потянул в сторону, чтобы я не мешал вывозить Катю из помещения.- Как это случилось? – он, слегка наклонив голову и скрестив руки на груди, вопросительно посмотрел на меня.- Передозировка снотворного, - отчеканил я, словно рассказывал выученный стишок.- Это понятно. Я спрашиваю, как это случилось?Я так и не смог выдавить из себя приличное оправдание или что-нибудь соврать, просто стоял, смотря в пол, и молчал.- Молодой человек, если она сочтёт нужным подать на вас в суд, лучше напишите чистосердечное признание. Это может сократить срок.Я с ужасом взглянул на мужчину, надеясь, что он так шутит. Но тот был совершенно серьёзен.

Врач вышел из комнаты, и я вслед за ним. Катю уже везли к лифту, а я стоял в дверном проёме и смотрел на неё, молясь, чтобы она осталась жива. Умом я понимал, что такого недостаточно для смерти, но всё равно было очень страшно. И не потому, что я боялся за себя, я боялся за девушку, которая стала жертвой моего эгоизма и маниакальной ревности.

Я не отводил от неё глаз и мысленно просил прощения, пока рядом внезапно не раздалсячей-то обеспокоенный возглас.Я нехотя отвёл взгляд от каталки и увидел перед собой Лёшу. Тот, не понимая, что происходит, смотрел мне прямо в душу своими почерневшими от волнения глазами.

- Я… - у меня дыхание перехватило. Зачем я так поступил с ним? И пусть бы он встречался с Катей, она хорошая девушка. Куда я влез?

«Убить меня мало. Боже, какая же я сволочь… какая сволочь…»- Что? Ну, что ты?! Что происходит вообще?

«Если сейчас не признаюсь, буду ненавидеть себя всю жизнь. Надо сказать. Пусть делает со мной, что хочет».

- Прости, из-за меня… Я твою девушку… чуть не убил… - просипел я.

«Ну, давай, теперь ударь меня».- Что ты сделал?..– в голосе, обманчиво спокойном и мягком, сквозит ярость, готовая обрушиться на меня в любой момент.

И когда я рассказал обо всём, что сделал с Катей, Лёша с ненавистью выплюнул слова, которые осели в моей душе горьким осадком. Лучше бы он избил меня. А так создалось впечатление, что он даже руки не хочет марать о такую мразь, как я.

Оставшись в полном одиночестве, на растерзание собственным мыслям, я немного побродил по квартире, словно в забытьи. И когда я был уже на грани нервного срыва, приехали родители. Совершенно неожиданно, не к месту и не ко времени. На все мамины вопросы я отвечал однозначно, потом и вовсе замолчал. А когда мама начала допытываться, почему я такой странный, из меня выплеснулось всё то, что я держал внутри, пока был наедине с собой. Родители, конечно, привыкли к моим выходкам, но такого ещё не видели. Отец впервые за долгое время повысил на меня голос, я психанул и убежал. Но не просто, куда глаза глядят, а в определённое место.

В кармане джинс позвякивала мелочь, заранее приготовленная на транспорт, а в нагрудном лежал паспорт, на всякий случай.

Я сел на автобус, кстати, очень вовремя: на улице начался ливень. Уже темнело, но я не обращал на это внимания. Смотрел в окно, по которому скатывались дождевые капли, и ничего не видел, думал о своём. Поэтому чуть не пропустил нужную остановку, но всё-таки очнулся и сошёл на мокрый тротуар, подставив тело под струи тёплого ливня.

Передо мной возвышалось мрачное здание из красного кирпича. Я целеустремлённо зашагал ко входу и вскоре окунулся в тепло и уют абсолютно белого холла. Насколько здание больницы было непривлекательным снаружи, настолько оно было приятным внутри.

Я надеялся, что Катю скорая отвезла именно в эту больницу, потому что она находилась ближе всего к дому, к тому же, я привык к ней, как постоянный посетитель. В детстве я много болел и постоянно попадал сюда. Поэтому, в итоге, сильно привязался к этому месту.

Подойдя к администратору, я спросил, в какой палате могу найти… И замялся, поскольку так и не узнал её фамилию. Тогда кашлянул и повторил попытку, спросив уже про недавно поступившую девушку с передозировкой снотворного. И добавил, что её Катей зовут. Тётка-администратор с подозрением посмотрела на меня и крайне недружелюбным голосом протянула:

- Фамилию назовите.- Корнилов.Женщина поверх очков взглянула на меня, как на умственно отсталого, и, вздохнув, сказала:- Фамилию девушки.- А… Ну, я не знаю.- Вы издеваетесь надо мной, молодой человек?

Мне было погано, на душе кошки скребли, день, мягко говоря, не выдался, а тут эта злобная горгулья.- Слушайте, это ваша работа! Соизвольте посмотреть, будьте так добры, в списках, или где там ещё, кто поступал в последние два часа, - я облокотился о столешницу и так взглянул на администратора, что та окончательно взбеленилась.- Я сейчас охрану вызову!

- Что тут происходит? – рядом со мной неожиданно возникла полная, но миловидная пожилая женщина в белом халате.- Тётя Маша, - я устало улыбнулся и охотно позволил обнять себя, уткнувшись носом в халат, пахнущий лекарствами и слишком сладкими духами.- Егорушка, давно не появлялся у нас, - она отстранилась и взглянула так тепло, что на душе стало чуточку лучше.

- Так я теперь не болею почти, вырос, - я улыбнулся в ответ, смущённо почесав затылок.Горгулья копалась в каком-то ящике, упорно делая вид, что вообще здесь не при делах. Тётя Маша, к которой я постоянно попадал со своими гайморитами и ангинами, перевела взгляд на спину этой актрисы больших и малых театров.

- Вера Николаевна, что вы ищите?

Та, даже не обернувшись, непринуждённо кинула:- Историю.- Так она на столе у вас лежит.